***
Они бродили целый час, собрали две сумки и мешок разных побрякушек и важных вещей, а после двинулись домой. Чего только не было и всё бесплатно. Обои и клей для них, большой газовый баллон, который донесли до дома два парня (Хартман поймал их и попросил помощи), лампочки, набор мелкой кухонной утвари, даже свежую еду отдавали даром. Стефан был рад, что теперь их дом станет чуть лучше. Хартман же никак не реагировал, молча шёл по мощеной камнем дорожке, то и дело бесконечно зевая. — Ты вообще спал? — задал вопрос Стефан, на который быстро получил ответ. — Да. Кем был для Стефана Хартман? Просто обычным человеком, красивый и обаятельный парень для девушек, а может и не только. Его седые волосы лезли в глаза, а одна прядь закрутилась, превратившись в «хохолок»; он был очень бедным, оттого розовые щеки очень выделялись и янтарно-карие глаза казались тусклыми. — Стефан, ты меня вообще слушаешь? — что-то щёлкнуло внутри Стефа, когда передним, облаченный в темный плащ, с сумкой и неуклюжими волосами, предстал Хартман. Его глаза сияли, ветер трепал его одежду и тут сердце Стефана забилось быстрее. — Стефа-а-а-ан! — его сильно тряханули и тот вышел из некого транса. — А, что? — Я говорю, что ты мне нужен на кладбище этим вечером, так как хочу кое-что показать. — он отошёл в сторону, как бы становясь рядом. Кёлер впал в недоумение и был в нём всю дорогу домой. Лазурь очистилась, блистала в лужах и в невысохших каплях дождя; ветер гнал кучевые облака, как верный пастух овец; старый дом величал на отшибе у реки. Господин заметил на секунду, что даже кладбище было не таким уж и страшным, а даже весьма красивым, где в свою очередь благоухали цветы. — О, — Хартман издал странный звук, склонившись над какой-то коробкой. Три маленьких тельца, одно из которых шевелилось. — Блин, двое сдохли, а этот еле живой, — констатировал Гробовщик. Он очень бережно поднял маленького рыжего котенка и тут же посмотрел на Стефана. — Так, это девочка. Давай заберём её. Глаза молили, просили приютить к себе животное и господин не смог отказать. Весь оставшийся путь, седоволосый парень то и дело болтал с малюткой, осторожно держа её в руках. По прибытию в старый дом, Гробовщик исчез где-то в стенах, а Стефан остался в гостиной, нагруженный полностью с ног и до головы. Делать было нечего, пришлось самому всё разгребать и уже через каких-то двадцать минут, дом пополнился их добычей. Стефан вышел к реке, закрыл глаза и слушал. Вдали, где-то вглубине леса, пели птицы, каркали вороны и выли волки. Вода приятно журчала, подпевая шальному летнему ветру, качавший старый камыш. Он стоял и слушал, пытаясь расслабиться, но чего-то не хватало. В ту же минуту, как только мысль покинула голову, сильные руки обняли Стефа, прижимая к крепкому телу. — Ничего не говори, — прошептал бархат Хартмана. Тот тоже стоял и слушал, но только с объятиями господина, который получил полное умиротворение. Они стояли долго, пока ветер их обдувал и грело июньское солнце. В этой тишине лишь журчала вода и кричали птицы, даже шорох одежды исчез в это мгновение. — Не замёрз? — прошептал Гробовщик. « Такой мягкий голос...» — подумал Стефан. Да, голос Хартмана в тишине и уединении был невероятно завораживающим. И почему его считали сумасшедшим? — Нет, — так же тихо ответил Стефан. — Что происходит? — Ничего, — Хартман шептал каждое слово, но Стефу казалось что он их напевал. — Я так давно ни с кем не контактировал. Стефан развернулся, чтобы взглянуть в его глаза; что-то в них определённо было. — Насколько? — Я не помню... И они пошли внутрь. Там в доме в коробке лежал котенок. Он был полностью здоров и это напрягло Кёлера. — А разве котенок не был полуживым? — на вопрос Хартман не ответил, стоял спиной к задавшему и что-то говорил. — Хартман! Такого не может быть! Это не естественно. Он развернулся и с поникшей головой ушёл прочь, оставив недоумевающего господина в гостиной. Котенок же пошёл хозяйничать, обнюхивая каждый уголок. Рыжий не смог ничего сделать, кроме как смириться с этим странным до жути фактом и налить кошке еды. Та перестала обследовать местность и кинулась к миске, тут же начиная поглощать положенное. Стефан сел на кресло, снял очки и откинул голову. Ему ничего не хотелось, он изрядно устал. В Берлине он мало ходил, а даже если и совершал передвижения, то максимум это было места работы. Парень поднялся, вынуждая себя идти и убирать кухню.***
Вечер крался незаметно, и солнце спряталось за горизонт. Стало прохладно, сверчки запели свои серенады, а Стефан сидел у разбитого окна кухни, смотрел в него и ждал. Хартман не приходил, он просто ушёл в обед и пропал. Стефан же успел убрать кухню и спальни, привел первую в порядок и установил газовый баллон, теперь они могли готовить еду. Собственно, что и делал Стеф. На плите кипела картошка, грелся чайник, а на столешнице красовалась отмытая посуда. Парень сидел, слушал стрекотание, жизнь ночи и наблюдал за чайником. Когда тот закипел, картошка доварилась, была потолчена и залита молоком (все скоропортящиеся продукты были запрятаны в холодильник). Сердце ныло, он беспокоился, а всё почему? Ему было правда страшно быть здесь одному, он боялся за него и себя. «А может я влюбился? Может...» — думал постоянно он, пока в заварнике, принесенный так же с рынка, заваривался чай. Свет тускло освещал, но вполне давал возможность разобрать буквы без напряжения глазам. Стефан читал книгу с очень странным названием «Иксипаз огомидюлен Аголоизетсена». Книга рассказывала историю от лица одного парня — Нафетс. У него была прекрасная карьера в области медицины, лучший друг с ординатуры, с которым они случайно поссорились (?). Хлопок двери отвлек Стефана и тот быстро сложил книгу, встал из-за стола и выпорхнул из кухни. Да, Хартман вернулся и выглядел каким-то измученным и побитым. — Ебучие пироги, — кинул Стеф, когда Хартман поднял голову. Кровь стекала ровной струйкой, лицо было исцарапано, левый глаз опух, а на правой щеке виднелась ранка. Руки его тоже были в состоянии не очень. Стефан хотел было кинуться за аптечкой, но сильная рука его остановила. В Гробовщицком взгляде кралась тень страха, не дающая отпустить Стефана. Господин посмотрел на него и намекнул мягким взглядом, что всё будет хорошо и пошёл в гостиную. Гробовщик сидел на стуле в ожидании Стефана; к нему пришёл котенок. — Стефани, не кусайся, — легкий смешок за спиной седоволосого означал, что Стеф стоял в кухне. Ласковая рука коснулась плеча, разворачивая корпус раненого. — Возможно будет больно, — сказал Стефан и коснулся ватой со спиртом раны. Да, было больно и Хартман показал это свои кошачьим шипением. Раны были подлечены и теперь те ужинали вместе. — Стеф, — позвал господина Хартман. Парень что-то хотел, но не знал, как это сделать. — Хочешь я вместо того, чтобы сводить на кладбище, расскажу один ценный секрет? Стеф кивнул, продолжая есть и внимательно слушал. — Я тоже как и ты был господином. И я уверен на сто процентов, ты знаешь как меня звали... Я Монтесьйо. Стефан впал в очередной ступор. Монтесьйо был одним из богатых, добрых и честных господ. — Что... Случилось? На заданный вопрос Стефан не получил ответа, видимо это быо ещё один секрет. — Спасибо, было вкусно, — Гробовщик выглядел довольным и сытым, потому пошёл в гостиную и завернувшись в одеяло уснул. «Я точно влюбился» — поймал себя Стефан, когда его сердце бешено билось. Хартман правда сводит его с ума. Когда прошло полчаса и Стефан прочёл оставшуюся треть книги, Хартман видел десятый сон. Часы переваливали за полночь, потому тот тоже пошёл спать. Стефана что-то сподвигло и перед тем как он лег спать, наклонился над Хартманом и легонько поцеловал того в макушку при этом сказав: — Надеюсь ранки заживут, спи спокойно. — он побрел к своему месту, забрал и уснул, пока на лице Хартмана сияла широкая и довольная улыбка.