Настоящие разговоры

      Эшли до сих пор помнила их первый с Кайденом настоящий разговор — не те короткие фразы, которыми они перебрасывались во время миссий или сразу же после них, когда пересекались, усталыми и изможденными, на мостике и разбегались по своим углам. Эшли они сами обычно напоминали тараканов в казармах, которые разбегались, стоило кому-нибудь включить свет.       Ей в тот момент постоянно хотелось опустить взгляд в пол, словно нашалившему ребенку, или посмотреть в зеркало — не покраснела ли, словно пятнадцатилетняя девчонка, впервые влюбившаяся в своего одноклассника.       Вместо этого Уильямс упрямо смотрела Кайдену в глаза — в светло-карие глаза, о которых только недавно с упоением рассказывала сестрам. В конце концов, девчонкам в их возрасте приятнее думать о чужой личной жизни, о симпатиях и антипатиях, чем о том, что только вчера очередной гет или наемник чуть не снес ей голову выстрелом. Она уже давно решила, что не стоит их беспокоить зазря, и до сих пор придерживалась этого мнения.       За разговором о «невероятных глазах» и «забавной прическе» ее и застал Шепард. И, как оказалось, коммандер просто не умел в некоторых ситуациях держать язык за зубами, хотя обычно не отличался многословностью. Если, конечно, не пытался переспорить Совет Цитадели (а пытался он всегда) или не разговаривал с Гаррусом о калибровках.       Именно в ответ на дружеские, но ехидные подколы Кайдена по поводу маленькой азари, ходящей за Шепардом жизнерадостным синим хвостиком, он и выболтал подслушанный разговор. Уже только потом коммандер осознал, что вряд ли лейтенант, услышав это, хоть немного обиделся.       Просто в тот раз Кайден пытался ей объяснить — зачем-то объяснить, пусть все было предельно ясно и без слов — что он не готов переступать через субординацию и только зародившуюся дружбу, особенно в такое сложное для всех них время. Эшли послушно кивала в ответ на его слова, все так же не отводя взгляда, и сердце внутри у нее не разбивалось. Она знала, что все будет примерно так — мужчин всегда отталкивала ее агрессивность, уверенность и умение постоять за себя — и ни на что не рассчитывала. Тем более, это было скорее шуткой, нежели чем-то по-настоящему серьезным. Да и сам Кайден прекрасно знал, что привлекает женщин, хотя по сравнению с Шепардом он все равно несколько проигрывал.       — Не беспокойтесь, лейтенант. То, что у вас красивые глаза, никак не помешает мне жить дальше, — улыбнулась Эшли, когда все неловкие и ненужные ей слова-убеждения закончились. — Возможно, вам стоило бы быть более честным с собой. Шкипер.       Она еще добавила о том, что рассказывала сестрам не только о нем, и коммандер Шепард застал только последнюю часть разговора, который пришлось прервать раньше времени.       Кайден тогда стремительно ушел и, кажется, даже обиделся. Уильямс не обратила на это внимания. Они ведь всего-навсего друзья, ведь так? Да и лейтенанту вряд ли повредит услышать немного критики.       Во второй раз честно они говорили после Новерии, когда ни один из них не в силах был сомкнуть глаз.       Кайдена там, на этой чертовой планете, занесенной снегами и заселенной сумасшедшими исследователями, не было, и Эшли его очень не хватало. У нее перед глазами стояло искаженное лицо Лиары и Шепард, вымотанный, усталый, который аккуратно гладил ее по спине, пытаясь успокоить. Уильямс знала, каково это — терять родителей; знала и поэтому переживала — ее в свое время здорово подкосила смерть отца, и она не опустила руки окончательно только из-за младших сестер. У нее был стимул не зачахнуть в своей тоске и боли, а у Лиары… Насколько Эшли знала, у нее была только мать. И Шепард — уж слишком он нежно к ней относился для сурового капитана Нормандии и первого Спектра человечества, прославившегося в Альянсе беспрекословным выполнением приказов любой ценой.       Кайден больше слушал ее, чем говорил сам. Они расположились у шкафчиков с вооружением, сев и завалившись на них спинами — почти бедро к бедру; вроде бы, не так близко, чтобы можно было заподозрить их во внеуставных отношениях, но и ни о какой субординации речи уже не шло. Уильямс нужно было выговориться еще очень-очень давно, но тогда рядом с ней не находилось людей, которым бы она доверяла. Были близкие, те же сестры, да, но в тот момент Эшли не хотела грузить их своими переживаниями, потому что переживаний и так хватало.       Уильямс рассказывала про свою жизнь до поступления в Альянс, Кайден — про обучение на Нулевом Скачке. Каждого из них судьба потрепала по-своему и, как бы романтично и бредово это ни звучало, свела вместе. Хотя бы для того, чтобы пожаловаться.       А потом Аленко ее зачем-то поцеловал — совсем нежно и неуверенно, сначала легонько сжав ее плечо, после опустившись теплыми пальцами к локтю. Это было странно и неожиданно, и потому вместо того, чтобы отшатнуться, Эшли повернулась к нему и ответила.       Последний раз они разговаривали на Вермайре по комлинку на общей волне с Шепардом, но не обращали на него внимания — ни как на собственного командира, ни как на мудрого, хотя порою вспыльчивого товарища. Коммандера ставили перед выбором, который он просто не имел права — как друг — сделать. Он хотел спасти всех, несмотря на свой характер и умение решать проблемы силой, а не дипломатией. Но не мог. Поэтому он не вмешивался, а просто слушал.       Наверное, он скорее умер бы сам, чем бросил кого-нибудь из нас, думала Эшли. И знала, что Кайден считает также. Если бы Шепард мог. Если бы он был, как раньше, простым солдатом, а не Спектром, обязанным во всем разобраться.       На Вермайре не прозвучало ни слов любви, ни обещаний. Тем не менее, с каждой минутой Уильямс чувствовала, что в ней что-то обрывается, ухает вниз — будто она уже, прямо сейчас, в эту самую минуту теряет что-то дорогое и безумно ценное, безумно важное; будто она изо всех сил пытается протянуть руку, вцепиться в чужую ладонь, но лишь на последние доли секунды задевает теплые шершавые пальцы своими — ледяными, с содранными в кровь мозолями.       Она до последнего не знала, почему оборвалась связь и почему Шепард спас ее. Кайден был его другом, был выше ее по званию, и… она была готова умереть. Как ей казалось, этого вполне хватало для выбора.       Но старший лейтенант Кайден Аленко сказал: «Спаси Эш». И коммандер не стал ему возражать.       И слова Уильямс по обрубившемуся комм-линку уже никто не услышал. Потому что Шкипер, которого она просила вернуться, что бы ни случилось, не собирался возвращаться.