Страдание и исцеление. Русалка по имени Рея

Светило выглянуло из-за Полифема. Грядут перемены. Переезд на рифы и всё, что произошло вслед за этим, навсегда изменило семью Салли и их новых друзей-соплеменников. Тсирея не исключение. Ещё недавно она даже думать не могла о том, чтобы взять в руки копьё, кинжал или арбалет, как уже сегодня отправляется на охоту вместе с братом и его друзьями. За риф они не собирались уплывать, но неподалёку от скал-близнецов всё-таки решили порыбачить. С утра пораньше Тсирея пошла за оружием, взяла с собой на охоту некоторые припасы и отправилась к берегу. Её брат и остальные уже были там, они совсем не поняли, зачем ей оружие и что она вообще тут делает, тем более, таким ранним утром. — Что случилось, сестра? – Ао'нунг подумал, что у неё что-нибудь не так и она поэтому пришла сюда. — Тебе нужна помощь? — У меня всё отлично, – не мешкая ответила она и стала подзывать илу. Он подплыл, и Тсирея его оседлала. — Я с вами иду на охоту.   Парни в недоумении. До сих пор она ни разу не охотилась, разве что между делом наблюдала, а в основном занималась собирательством и брала уроки "Просвящения" и "Знаний Цахик". Тем не менее, Ао'нунг ведь не может просто сказать ей уйти, верно? — И что же ты там будешь делать? – спросил он. — А ты что будешь делать? Охотиться, правда? Ну вот и я тоже, – спокойно сказала Тсирея. — Разве ты умеешь? — Увидишь.   Ао'нунг был удивлён. Он не знал, чего ещё ожидать от сестры, ведь она была настроена решительно, это совсем не похоже на неё. Тсирея никогда не вела себя таким образом, в ней что-то изменилось, но окружающим трудно было понять, что именно. Всё дело во внутренней душевной боли. Да. Она страдала из-за смерти Нетейама, потому что втайне от всех была влюблена в него. Как же это связано? После его похорон Тсирея словно сама умерла вместе с ним. Она чувствовала себя бесполезной, слабой. Теперь же её желание — это быть сильной. И хотя понятие "сила" вовсе необязательно должно подразумевать физическую подготовленность и умение обращаться с оружием, Тсирея всё-таки захотела стать охотницей и воином.   Когда они приплыли к тому месту, нырнули под воду. Тсирея сказала своему брату жестами: — Смотри и учись!   Затем подплыла к рыбам и, спрятавшись за кораллами, выстрелила в одну из них. Со своей добычей в руках она снова заговорила с Ао'нунгом: — Видал?   А он так и не нашёлся что ей ответить. Он был ну крайне удивлён.   К полудню они все наловили много рыбы и добыли разные морские деликатесы. По возвращении принесли домой несколько килограммов еды, и, в особенности, много принесла Тсирея. Родители были удивлены поведением дочери не меньше остальных, но одновременно и довольны. — Молодец, моя дочь, – похвалил её Тоновари, – показала им, на что способна. Ронал едва заметно улыбнулась.   Конечно, Ао'нунг тоже гордился сестрой. Просто не выражал этого так ярко. Но она же сама даже не улыбнулась. И вообще, с той поры, как погиб Нетейам, её выражение лица чаще либо "пустое", либо печальное, либо какое-то ещё, кроме радостного и весёлого. Никто не видел, как она смеётся или хотя бы улыбается. А теперь ещё и в охотники подалась.   На самом деле с утра к ним должен был присоединиться Ло'ак, но вместо этого он подольше поспал, затем отправился к Паякану, а когда вернулся, в это время его друзья как раз готовили еду из добычи. Заметив их, Ло'ак подошёл и предложил Тсирее свою помощь. Она проигнорировала это и даже не посмотрела на него. Он вопросительно переглянулся с Ао'нунгом, а тот шепнул: — Мы сами не понимаем, что с ней происходит.   Ло'ак ушёл, зато на запах еды пришла Кири: — Могу я поесть с вами? Тсирея показала ей рукой на место около себя. Кири села рядом со своей подругой и стала ждать пищу. Ао'нунг сказал: — Между прочим, как минимум половина рыбы — это добыча моей сестры. — Правда? Она была с вами на охоте? А ведь много принесли. Неожиданно, конечно, Тсирея, но ты молодец, — та всё это время молчала. Ао'нунг пододвинулся к Кири и шепнул ей на ухо: — Пожалуйста, если сможешь, выясни, что происходит с моей сестрой, ты же её самая близкая подруга. Меня она не станет слушать.   Она в ответ кивнула.   Тсирея, кажется, всё слышала, но сидела как ни в чём не бывало, не подавая виду. Через несколько минут она закончила с приготовлением пищи, положила свёрнутую рыбу в костёр. Всё это время её подруга сидела рядом и молчала. Скорее всего, она думала, что бы такое ненавязчивое спросить. Лицо у Тсиреи было максимально опустошённое. Зато как только обед был готов, она положила в руку Кири еду, её лицо немного "ожило". — Ешь, сестра, – сказала вдруг Тсирея.   После того как все они поели, Кири решила всё-таки поговорить с подругой. Для этого нужно было остаться с ней наедине, она переглянулась с Ао'нунгом, тот всё прекрасно понял и ушёл со своими друзьями прочь. Тсирея сидела и молчала, смотря вниз. Кири заговорила: — Как всё прошло? — Ничего особенного, – ответила ей подруга. — Но до этого ты никогда не интересовалась охотой. Что же изменилось? Тсирея ничего не отвечала несколько секунд и не поднимала глаз. Но потом посмотрела на собеседницу: — Сестра, пойми, я хочу быть сильной. Кири, что прежде ни разу не слышала от Тсиреи подобного, была удивлена. Обычно она сама нуждалась в понимании и в поддержке, в особенности, от своей подруги. А сейчас, кажется, всё совсем наоборот. — Быть сильной?.. – спросила Кири. — Да. — Я ничего не понимаю... Что это значит? Почему ты вдруг так этого захотела? Тсирея вновь опустила глаза. — Когда я воочию осознала, что значит война, когда видела, как за нас сражались родители, я поняла, что хочу как и они — всегда быть готовой защитить своих близких. Не научившись охотиться — не научусь быть воином. Кири молчала и слушала свою подругу. Затем обняла и сказала: — Я всегда поддержу тебя, сестра. Тсирея тоже обняла её в ответ.   Конечно, дело было не только в этом. Несмотря на крепкую дружбу, Тсирея не собиралась говорить своей подруге о том, что её сердце разбито, и что это ещё и смерть Нетейама на неё так повлияла. Ей было важно сохранить это в секрете от всех, словно какая-то неведомая сила не разрешала сказать кому-либо об этом. Но всё-таки правда в её словах всё равно была, Тсирея на самом деле многое переосмыслила после того как была похищена врагами, а затем спасена близкими. Её родители, и в особенности, мать, рискнули своими жизнями, не говоря уже о том, что Ронал была беременна, да и к тому же она Цахик, и быть воином ей необязательно. Так что, желание Тсиреи выглядит в глазах Кири очень и очень правдоподобно. И кстати после всего, у Ронал родился здоровый прекрасный мальчик, которого назвали именем Луитéм. В общем-то поэтому Цахик (да и в целом Оло'эктан Меткаина) большую часть времени проводит со своим младшим сыном, от этого старшие дети становятся ещё более самостоятельными, чем раньше, потому как и проводят больше времени друг с другом, чем с родителями.   Ао'нунг же, побыв со своими друзьями неподалёку от шатра его семьи, вскоре после этого встретил Кири. Она возвращалась домой, он подошёл к ней: — Ну что, поговорили? — Поговорили, – ответила она. — В этом нет ничего удивительного, моя подруга изменилась после того, что случилось со всеми нами. Я замечала это раньше, просто она только недавно решила показать свои навыки охотницы и воина. — Ясно. Но я не замечал. — Понятно почему она не стала бы с тобой об этом говорить. — Эй, – Ао'нунг демонстративно возмутился. — Лучше радуйся тому, что она хочет быть похожей на ваших родителей.   Она уже повернулась к нему спиной. — Кири, послушай... В это время к ним стремительно шёл Паук, которого она заметила. Ао'нунг не успел договорить, а его собеседница, кажется, даже не услышала, что он сказал. Зато Паук заметил Ао'нунга, стоящего сзади Кири. Видя его, он испуганно остановился и тихо сказал: — Идём, Кири, нам надо идти домой.   Когда они уходили, Паук всё так же боязливо провожал взглядом ту махину, что смотрела на него с каким-то презрением что ли. Ао'нунг злился на Паука: что-то он зачастился ходить сюда. Тем более, что Кири стала близкой подругой Тсиреи, потому они обе часто были тут вместе. Паук не то чтобы боялся, а скорее остерегался Ао'нунга. Кого он действительно боялся — так это Нейтири, оттого и старался реже попадаться ей на глаза. И после того как Кири и Паук вернулись домой, последний, заметив Нейтири, ушёл подальше. Та была не в самом хорошем настроении, все вокруг замечали, что она стала закрытой и озлобленной. Это было неудивительно. Только со своей семьёй она оставалась радостной, да и то не всегда. Так вот, Кири, что прежде не задавала подобных вопросов и видя мать в таком состоянии уже долгое время, решилась-таки спросить: — Мама, равзе ты нам всё рассказала?   Нейтири замерла. Ей было больно думать о таком, но она сразу поняла, что хочет узнать её дочь. Дело в том, что родители почти ничего не рассказывали своим детям о том, кто такой Куоритч и сколько же на самом деле стоит за ним ужасных поступков. Да, они говорили, что он один из небесных людей, демон и что он застрелил Грейс. Но на этом и всё. Не было больше подробностей. Нейтири молча и неспеша села, Кири поняла, что сейчас будет рассказ, поэтому тоже присела рядом. — Когда я была ребёнком, моя сестра Сильванин ходили вместе со мной ходила в школу, в школу твоей матери Грейс. Она и была нашим учителем. Мы познавали новый язык. Все чувствовали, что твоя мама не похожа на своих сородичей, на небесных людей. Мы, дети, считали Грейс своей покровительницей и наставницей, по-настоящему любили её за всё, что она для нас делала. На протяжении долгого времени все были одной семьёй, несмотря на то, что вокруг творился хаос и приближалась война. Пока дети учились, их родители отчаянно защищали лесное племя и сам лес от посягательств небесных людей. Сильваниан злилась, что не может ничего сделать, поскольку она была ребёнком, дочерью, хотя и старшей. И вот, в один день она уговорила двух своих друзей, которые уже становились воинами, взять её с собой на поле боя с небесными людьми. Они нанесли на себя боевой раскрас, а затем отправились туда и пытались сжечь врагов. После этого все трое бежали в школу, а за ними гнались небесные люди. Я видела, как мою сестру застрелили, как она истекла кровью и ушла к Эйве. Её убийцу я увидела лишь на пару мгновений. Никто, кроме меня, не знал, что это был именно он. Куоритч застрелил. Никто, кроме меня, не знал заранее, что тогда задумала моя старшая сестра. С той поры все мы перестали приближаться к небесным людям. Так и закончилось наше учение и общение с Грейс. Пока к нам в лес не пришёл Джейк.   Кири загрустила, когда слушала рассказ Нейтири. — Мама, прости меня,— дочь обняла свою мать. Та ответила тем же. — Тогда я по-настоящему осознала боль утраты. Мне захотелось стать сильной, тогда я начала охотиться и учиться стрельбе из лука. Так изменилась моя жизнь. Так закончилось моё детство, – сказала Нейтири.   Внезапно что-то в Кири содрогнулось. Она сразу же вспомнила разговор с Тсиреей. Глядя на Нейтири, ей трудно было представить свою подругу, столь же яростно сражающуюся на войне. Все эти мысли тревожили её сердце. Похоже, что на её глазах обычная девочка и близкая подруга однажды станет воином. По крайней мере, всё шло к этому. А пока Нейтири рассказывала, Ло'ак и Туктирей тихонько подошли к шатру и сели, дослушав часть рассказа. Паук лишь блуждал вдали от них и всё думал о том, что же случилось дальше с его отцом. Сердце парня было неспокойно, ведь он прекрасно осознавал, какую страшную тайну скрывает от Джейка.  А отец-то Паука, полковник Куоритч, когда был спасён, сел на своего икрана и полетел в сторону штаба, где в последний раз виделся с генералом Фрэнсис Ардмор. Однако когда он пролетал природные просторы, почувствовал себя ещё хуже и, потеряв управление, стал стремительно снижаться. А что же икран? Его связь с хозяином нарушилась во время падения, поэтому он разве что летал рядом с Куоритчем, пока тот сначала упал на ветки деревьев, а затем запутался в лианах и окончательно рухнул вниз, ударившись о землю. Полковник потерял сознание и лежал, а его икран сидел рядом и никуда не улетал. Вокруг было не так много деревьев, зато много камней, ему крайне повезло упасть на дерево и не в камни. Куоритч упал на территорию проживания одного племени. Не прошло и полчаса, как он уже был не один, но тем не менее оставался без сознания на момент обнаружения.   Спустя пару часов он наконец-то очнулся. Вокруг было темновато, только в нескольких метрах горел факел. Полковник лежал на мягких больших листьях, его раны были перевязаны, хотя самочувствие и не самое лучшее. Пахло гарью. Вокруг лежали материалы для перевязки из растений и кувшин с целебным отваром. Сил на то, чтобы встать, у него не было, ему оставалось только оглядываться в попытках понять, где он находится и как сюда попал. Помещение напоминало ничто иное как пещеру. В ней было достаточно тихо, только слышался звук огня. Вдруг через какое-то время послышались быстрые шаги, похожие на топот маленького ребёнка. И действительно: полковник приподнял голову и увидел, как к нему подбежал мальчик На'ви. У него кожа фиолетового оттенка, ярко-жёлтые глаза, а хвостик такой же как у На'ви клана Оматикайя, но только без кисточки. На вид этому ребёнку лет пять. — Мама, иди сюда, – сказал мальчик, – Он проснулся. Из темноты вышла молодая женщина На'ви, с таким же цветом кожи, что и её малыш. Её волосы собраны в пучок, она достаточно высокая, с длинным тонким хвостом, также без кисточки на конце. Она подошла к Куоритчу, села около него и спросила: — Кто ты, пришелец?   Куоритч немного растерялся, он понятия не имел, что происходит. — А кто ты? – спросил он у неё. — Я Ли'ет-Те Цкаха-Циранин'ите, – представилась собеседница. — Я и мой сын Марейтан увидели тебя раненного в лесу. Ты, видимо, упал со своего икрана, он всё время сидел рядом с тобой и не улетал никуда.   Полковник почувствовал, что здесь, похоже, никто не знает о том, кто он такой. — Я Майлз, – представился в он в ответ. — Я бился с воином рифового племени, он думает, что я мёртв. Мой икран спас меня, и мы должны были лететь оттуда подальше, – он говорил ещё немного корявенько, но в целом понятно. — Рифового? – удивилась Ли'ет. — С кем воюют Меткаина? — Воин их племени, Торук Макто, объединился с небесными людьми, потому что сам родился от них и теперь готовится к войне со всеми племенами. Меткаина подчинены ему. Его цель — захватить территорию и править Пандорой. — Банторой?.. – не выговорила как следует она. — То есть, Эйвой...   Ли'ет замолчала и задумалась. Она встала с места и суетливо стала ходить то взад, то вперёд. — Что же это? Меткаина объединились с небесными людьми... — Я тоже родился полукровкой, но не собирался участвовать в войне, и нахожусь на стороне На'ви. Точнее, тех На'ви, которые не объединились с небесными людьми.   Его собеседница, было видно, не находила себе места от услышанного. Полковника удивляло то, как легко она верила в его ложь. А ещё, когда Ли'ет встала и начала ходить по пещере, Куоритч заметил, что у неё почему-то отсутствует косичка с нервными окончаниями. Как странно. Она должна быть у всех На'ви, даже у её сына была. Но он ничего насчёт этого не спросил. — Что же делать.., – шептала она себе под нос.   Куоритч ничего не говорил. Вдруг она снова заговорила с ним: — Если ты против войны, то тогда можешь остаться здесь. Наше племя больше не воюет. — Ли'ет, позволь спросить, какой вы клан? — Мы Алумáрийя, племя пепла. Я дочь Оло'эктана, моя мать Цахик, а это мой сын, – она протянула сыну руку, малыш обнял её. — Отец и мать не знают о тебе, они недоверчивые, лучше тебе остаться здесь. Хотя бы пока окончательно не заживут раны.   Куоритч всё врал. Что ни слово, так самая настоящая ложь. Что ему было делать? И без того понятно, если бы он рассказал всё как есть, то его прямо там бы и убили. Хотя, как уже было сказано выше, полковник был в недоумении: Ли'ет на самом деле верила каждому его слову, у этого кстати была достаточно банальная причина. Эта молодая женщина очень доверчивая и ветреная. Если бы Куоритча нашёл кто-то другой, то, вероятно, сейчас уже спокойно бы отвёл его к вождю, а тот бы отдал приказ убить незваного гостя.   Пока полковник прятался вместе с его спасительницей Ли'ет и её сыном в пещере клана Алумарийя, на рифах у молодёжи творится своя "Санта-Барбара". Несчастный Ло'ак, подозревая, что Тсирея его больше не любит (она его изначально и не любила, это он так считал, до этого она ему не признавалась никогда в подобном, только он старался первым сделать шаг), с самого утра грустил, почти ни с кем не говорил и стремился быть один. Его любимая то и делала, что избегала всякой встречи с ним. В какой-то степени он не мог в это поверить. Потому что... кто его наставлял на верный путь? Кто был с ним, кроме его верного друга Пайакана, когда ему было так одиноко? И в конце концов, кто его многому новому научил здесь, на рифах, и помог? Это была Тсирея. Ло'ак не знал, как быть дальше. Отправившись вечером к берегу около Бухты Предков, он собрался попросить совета у Ао'нунга и надеялся, что тот хотя бы не будет над ним смеяться.   И вот, сидя на скалистом бережке, Ло'ак заметил, как к нему подошёл Ао'нунг. — В чём дело? – спросил он. — Почему твоя сестра отвернулась от меня? – спросил шёпотом Ло'ак. — Хотел бы я знать, что с ней вообще происходит. А так, не знаю даже. Я как и ты был уверен, что вы друг друга любите, во всяком случае всё на то указывало. — Если можешь, дай мне какой-нибудь совет. — Сомневаюсь, что могу тут помочь. Я в этих делах мало что понимаю.   Тут к ним пришла Кири. Да, она что-то в последнее время часто появляется как нельзя кстати, в самые различные интересные моменты. Хоть ей и нельзя было производить слияние с Древом Духов, она всё равно постоянно сюда приплывала. — Привет, Кири, – поздоровался с ней Ао'нунг, и она подошла ещё ближе. — Сестра! – Ло'ак тоже поприветствовал её. — Точно, ты же её самая близкая подруга. Может, хоть ты дашь мне совет: как мне поговорить с Тсиреей?   Кири села между двумя парнями, её выражение лица было не самое счастливое. Ещё секунду помолчав, ответила: — Ртом.   Ао'нунг усмехнулся. Ло'ак, ясное дело, был недоволен таким ответом: — Я ведь сейчас серьёзно. — Вот как? Серьёзности захотел? Сейчас ты получишь её, – сказала сердито Кири.   Она намекнула Ао'нунгу, чтобы тот оставил их одних. Уходя, он оглянулся и взволнованно посмотрел на Кири, но не стал подслушивать их разговор. — И что же ты собиралась мне сказать? – продолжил беседу Ло'ак.   Его сестра молчала несколько секунд, прежде чем ответить. — Дома приходится сдерживать себя, потому что больно видеть маму с папой в таком состоянии, но сейчас я могу сказать кое-что тебе, – произнесла Кири тихо. — Что? — Я собиралась сказать, что ты даже дышать не заслуживаешь, – её голос был очень спокоен и одновременно серьёзен, а Ло'ак чувствовал, что она совсем не шутит, хотя и не понимал причины такой злобы. Он молчал. — Посмотри на свои руки, – продолжила она, – ничего не замечаешь?   Ло'ак взглянул на свои ладони, с ещё большим непониманием рассматривая их. — Кровь, – сказала Кири. – Это кровь на твоих руках. На его месте должен был быть ты.   После этих слов она поднялась и стала поспешно удаляться. Сердце Ло'ака заболело. Он вспомнил, как прижимал рану Нетейама, и какими окровавленными были тогда его руки. По правде говоря, именно в тот самый момент он впервые и по-настоящему почувствовал свою вину в смерти брата. Кири, что напомнила ему об этой страшной душевной боли и утрате, даже не глядела в ту сторону, пока уходила. На его глаза накатились слёзы, он опустил голову. Сестра же, не оборачиваясь, сердито добавила вдогонку: — И не вздумай подходить к Тсирее.   Ло'ак крикнул дрожащим голосом сквозь слёзы: — Тогда я попрошу Эйву мне помочь! Она услышит меня! Это тебе запрещено соединяться с Древом! А я могу!   Кири обернулась. — Я молюсь Великой Матери и общаюсь с ней даже во сне, не то что наяву. Эйва слышит тех, кто заслуживает быть услышанным, – Кири отвечала совершенно спокойно, в отличие от Ло'ака. — Я заслуживаю! – он горько плакал. — Ты ещё не понял? Тсирея... Ты потерял её навсегда, – сказала она и ушла.   Пока Кири уходила, по пути ей встретился Ао'нунг, он, кажется, не спешил никуда и вроде как ждал её. — Всё в порядке? – спросил он у своей подруги. — Ну конечно, – ответила она даже с едва заметной улыбкой. — А как же Ло'ак? Что он там делает один? — Это обычное дело — он любит одиночество, – усмехнулась она. — Должно быть, просит отпущения грехов, – пробормотала шёпотом. — Что? – Ао'нунг не расслышал. — Да ничего. Говорю, скоро затмение, и мне надо идти. А то родители забеспокоятся.   Кири вернулась домой вместе с Ао'нунгом, он любезно составил ей компанию. Вскоре после её возвращения пришёл и Ло'ак. Он был печален и подавлен. Туктирей подбежала к нему, заметила, что его глаза влажные и что он плакал. Младшая сестра обняла своего брата. Он тоже был рад её видеть. Кири разговаривала со всеми, кроме своего брата. Нейтири заметила, что у Ло'ака какая-то печаль и решила спросить у сына, в чём же дело.   Уже потихоньку и стемнело. Нужно было отходить ко сну. Когда все разлеглись по своим местам, Нейтири подошла к лежащему Ло'аку и села рядом с ним. — Сын, ты плачешь? – она заметила, как он старается скрыть свои слёзы. — Нет, мама, мне что-то попало в глаза, – отмахнулся он.   Нейтири трудно было обмануть, она оценила его состояние сразу, ещё когда он только вернулся домой. — Расскажи мне, что тебя печалит, – как ни странно, но с недавних пор она старается относится к своему сыну не так, как прежде, а более снисходительно. Да и Джейка призывает к тому же. Ло'ак не хотел, чтобы его плач кто-то заметил. Но, как это часто бывает, когда сдерживаешь эти эмоции, а кто-то спрашивает, что случилось, то после этого вопроса становится невозможным не плакать. Так же и с ним. Пока слезы текли по его щекам, он сказал шёпотом, чтобы не тревожить сон своих родных: — Прости меня, пожалуйста. За всё прости меня. Нейтири положила руку на его плечо, она была удивлена. — Сын, что с тобой? — Долгое время, сколько себя помню, я не мог понять главную вещь: отчего ты, мама, и папа были так разочарованы во мне, – говорил Ло'ак. — А теперь осознаю: моя глупость привела нас к трагедии.   Она слушала его внимательно и не перебивала. Когда он договорил, Нейтири сказала: — Прошлого не вернуть, сделанного не исправить. Ло'ак, ты должен перестать об этом думать. Теперь, когда мы стали сильнее, нам нужно быть рядом друг с другом. Запомни, сын: сила прощения в самой душе, внутри тебя. Что бы ты ни сделал, сгоряча ли, по неосторожности, или всё сразу, тебя простят, когда ты сможешь сам простить себя.   Его слёзы потихоньку высыхали. — Тсирея тоже меня простит? — Тсирея? — Мне кажется, у меня к ней чувства, но она от меня отвернулась, может быть, тоже злится, поэтому и не хочет видеть меня. — А что если тебе попробовать найти утешение в ком-то ещё?   Ло'ак задумался на несколько секунд. — Ты имеешь в виду Мейдирéт? Она, конечно, очень хорошая, но-о-о я не знаю. — У тебя обязательно всё с этим наладится, будь уверен, – Нейтири улыбнулась и поцеловала сына в макушку, как когда он был ещё совсем маленьким. — Спасибо, мама, что выслушала меня.   Она пожелала сыну приятных сновидений и собиралась пойти спать к Джейку, как вдруг заметила, что кто-то стоит около их шатра и наблюдает за ними. Подойдя ближе, увидела Тсирею. Она стояла на одном месте, похоже, дольше пяти минут и просто смотрела на всех, а затем на подошедшую к ней Нейтири. Было уже поздно, что она тут делала? — Что случилось, Тсирея? – спросила у неё Нейтири. Посмотрев молча ещё какое-то время на спящую семью Салли, она сказала тихо-тихо: — Ничего не случилось. Я только хотела пожелать приятных снов. Вы все мне очень дороги, знайте это. И спасибо вашей дочери за то, что она всегда поддерживает меня.   После этого она ушла. Нейтири тоже отправилась спать, хотя это присутствие Тсиреи ночью немного её смутило, и в целом могло бы напугать, если бы они не были такими близкими друзьями. Всё-таки одно племя, можно сказать, почти одна семья. И когда все друг другу пожелали сладких снов, вскоре крепко-крепко уснули.  Проснувшись, первым делом семья Салли отправилась к воде. Сначала нужно было как следует проснуться, а затем уже пойти добыть свежей еды. Хотя Нейтири предпочла остаться дома и позавтракать вчерашними запасами. Ло'ак же решил не вставать вместе с остальными и продолжил спать. И, честно говоря, он чувствовал себя неважно. А там, на открытом берегу океана, была и Тсирея со своим братом. Они нежились в морской воде, и сегодня Ао'нунг снова идёт на охоту вместе с ней. Когда Кири подошла к ним, увидела, что её подруга изменила причёску: теперь густые и длинные волосы Тсиреи, что раньше так красиво развевались по ветру и "танцевали" в воде, теперь были собраны в пучок, точь-в-точь как у её брата Ао'нунга. — Тебе идёт, – прокомментировала её внешний вид Кири. — Спасибо, сестра, – Тсирея подняла с песка своё оружие. — Так удобнее охотиться.   Вскоре она и Ао'нунг уплыли на охоту, а Джейк со своими дочерьми, с Кири и Туктирей, остались неподалёку от дома, там они занимались собирательством. Добывали всякие вкусные плоды.   Тем временем Ло'ак проснулся, он чувствовал себя плохо, Нейтири заметила это и подошла к нему. Его лоб был влажный, а дыхание учащённое, как и пульс. — Не вставай, сейчас схожу к Цахик, – сказала Нейтири, после того как осмотрела сына. Затем она встала и вышла из шатра, но тут заметила мимо проходящую девушку, подругу Ло'ака по имени Мейдирет, которая как раз вчера упомяналась в их разговоре. Мейдирет — 15-летняя собирательница клана Меткаина, отличается от большинства женщин здесь достаточно короткими волосами (выше плеч), которые всегда прямые, поскольку она их не заплетает в косы. Хоть она девушка и простая, но с невероятно добрым сердцем и, к тому же, влюблена в Ло'ака. — Мейдирет, иди сюда, – позвала её Нейтири. Она подошла, они обе обменялись жестами приветствия На'ви. — А я тут просто мимо проходила.., – сказала девушка. — Сейчас отправляюсь к Цахик, нужно кое-что отдать. — Правда? Ты не могла бы помочь? Мой сын, похоже, болен, можешь, пожалуйста, сказать Ронал, чтобы пришла, как только освободится. — Хорошо, – ответила Мейдирет и пошла.   Ло'ак не вставал. Нейтири всё время была с ним, а через полчаса или около того пришла Цахик, вместе с ней и Мейдирет, которой тоже было небезразлично состояние её друга по вышеизложенной причине. Ронал, с первых секунд, как только увидела своего пациента, поняла, что у него за недуг. Это была какая-то там лихорадка, обычное дело, да и в целом, к счастью, лечится достаточно легко. Она села рядом с больным лежащим Ло'аком, взяла его руку, затем стала читать молитвы и заклинания. Мейдирет и Нейтири сидели рядом и наблюдали за происходящим. После окончания ритуала Ронал велела Ло'аку не перетруждаться пару дней и жевать в течение некоторого времени какие-то лечебные водоросли. Видимо, они были совсем невкусными, судя по тому, как он впервые их съел: корчась и давясь. — Если что, я помогу вам добыть их, – Мейдирет предложила свою помощь. Нейтири в ответ улыбнулась, поблагодарив её и Цахик. Ло'ак тоже сказал спасибо. — Меня ждёт младший сын, – сказала Ронал и ушла.   Через некоторое время домой вернулся Джейк с дочерьми. Увидев, что Ло'ак не вставал и что выглядит плохо, подошёл к нему: — Как ты себя чувствуешь? — Не очень. Болею, пап, – ответил Ло'ак. Нейтири подошла к своему мужу и всё объяснила, рассказала про визит Ронал.   Так как при переезде из леса на рифы Джейк захватил свои вещи из разряда компьютерной техники, рации и в целом средств связи (всё-таки как-то же он связывался с друзьями-учёными, которые приехали, когда у Кири случился припадок), ему вдруг позвонили по видеосвязи Норман и Макс. Сначала они обменивались свежими новостями, просто общались как старые друзья, но потом речь пошла совсем о другом. — Джейк, мы решили с Максом, – сказал в экране Норман, – что должны тебе это сказать. Разрабатывая программу "Рекомбинация" и улучшая программу "Аватар", с недавних пор группа учёных, Макс и я создали новую программу — "Резуррекция". Не сочти это за дерзость и заранее прости, но... звонок тебе, Джейк, связан с твоим сыном... с Нетейамом... если ты понял, о чём я.   И Нейтири, и Джейк, и Кири, и лежащий Ло'ак, и Туктирей, — все внимательно слушали, что говорил Норман, хотя, можно сказать, почти ничего не понимали. — Всё хорошо, продолжай, – сказал своему другу Джейк. — Значит так... процесс таков: твоя ДНК и ДНК Нейтири расщепляются, отбирается исключительная генетическая информация, соответствующая вашему сыну, чтобы резуррект, кхм-кхм, то есть, ваш будущий сын, выглядел как... ну, в общем... он, словно его близнец, затем ДНК вместе с этой информацией комбинируются, объединяются, становясь одним целым, которое выращивается в тех же условиях, что и аватары, но только это займёт 4 года вместо 5 лет.   Родители переглянулись. Нейтири почти ничего не поняла, хотя и догадывалась, что же из этого в итоге должно получится. — Как это? – Джейк был в замешательстве. — Его физические данные, а именно: задатки, характер и темперамент проявятся в нём сами, поскольку это генетика. Мы лишь сгенерируем базовые навыки, те, которые только сможем, такие как знание языка, умение говорить и ходить, – объяснял Макс. — Это нам по силам. Проблема в том, что эта программа совсем новая... — Он не будет ничего помнить, – продолжил мысль Макса Норман. — Но это не исключает возможности, что при жизни его память вернётся. Для этого ему может потребоваться неопределённое количество времени, общение с семьёй, возможно даже, слияние с Древом Духов, но это уже, конечно, после всего. Остаётся шанс, что он "вернётся", если показать какие-то места, связанные с тем, что он любил, или с его детством. — Какова эта вероятность? – спросил Джейк. — Около 15% процентов.   Родители сидели совершенно не зная, соглашаться на это или нет. — Если он и не "вернётся", в любом случае останется нашей плотью и кровью... Его тело ведь не будет фальшивым, не так ли? – спрашивают Нейтири с Джейком. — Конечно, нет, – ответили им учёные. — Это всё равно будет ваш сын, только выросший в иных условиях. — Нам с семьёй нужно время, чтобы решить и обдумать всё как следует, – ответил Джейк. — Разумеется. Когда решите, дайте знать, – сказали Макс и Норман и вышли из видеосвязи.   Джейк, который однажды уже был почти что "учёным", более-менее понимал, что представляет собой программа "Резуррекция". А вот его жена и дети, даже пытаясь понять, с большим трудом всё это представляли. И это не говоря уже о том, что такое предложение и вовсе вызывает смешанные чувства абсолютно у всех, поскольку сын мёртв, его пытаются вернуть, а гарантий никаких нет. Нейтири просила Джейка получше объяснить ей всё, он сделал это как мог. — Не будет ничего помнить, значит? – размышляла она. — Это потому что он будет без души, дух моего сына с Эйвой. — А что насчёт слияния с Древом? – Джейк был оптимистичнее настроен. — Как сказал Макс, он сможет сам говорить и ходить сразу после рождения, а значит, если мы посвятим его в воины, обучим всему остальному заново, после слияния с Древом его память... точнее, душа вернётся назад. Пусть это и не его изначальное тело, но оно будет идентично. Как близнец. Ну конечно! Так же было и со мной... тело, которое стало моим навсегда, по задумке должно было принадлежать моему брату-близнецу, но поскольку его не стало, аватар подошёл мне, потому что мы близнецы. То же самое и здесь...   Дети, разумеется, как и родители, без умолку обсуждали это. Отец им сумел-таки понятным языком объяснить, что имели в виду Норман и Макс. Разве дети могли сразу решить для себя, хотят ли этого они? Нет, конечно. Что уж говорить о родителях.   И вот, с того звонка прошло несколько дней. До этого момента никто из друзей семьи Салли, кроме неё самой, не знал ни о чём. В конце концов, Нейтири и Джейк отказались от участия в этом новом эксперименте. Но не только оттого что не были уверены в успехе. А ещё и потому что не хотели беспокоить истинный дух их сына, так сказать, да и много по каким прочим причинам.   Ну а тем временем Куоритч, который успешно обвёл вокруг пальца свою глупую и практически ничего не знающую о нём спасительницу, спокойно продолжал жить в пещере. Изредка он выходил оттуда, но однажды полковника и его подругу Ли'ет навестил сам Оло'эктан клана Алумарийя — Виритéй. На вид вождь был мускулистого телосложения, волосы дредами, его пояс обвит несколькими костями зверей, а в руке большой нож. На тот момент Куоритч ещё не выздоровел до конца, на нём были перевязки. И несмотря на это, Виритей позвал других воинов, а те схватили незнакомца и потащили вон из пещеры, туда, к народу. В это время Ли'ет следовала за ними, иногда выкрикивая: — Отец, не убивай его! – или что-то ещё. Но Оло'эктану было всё равно на эти выкрики, полковника привели ко входу в огромную пещеру, где жило достаточно много Алумарийя. Странное дело: пока Куоритч оглядывался, никого не видел вокруг себя кроме этих воинов с фиолетовой кожей, держащих его за плечи. Но стоило подождать несколько секунд, и как из ниоткуда повыбегали На'ви. — Это ещё кто? – спрашивали местные жители.   Виритей явно не был рад видеть пришельца. Когда воины вместе с ним остановились, полковник посмотрел на пещеру и был в шоке от того, что увидел: каменная стена, на ней стало появляться фиолетовое очертание женщины На'ви, которая после того, как "размаскировалась", подошла к ним. А вот и одна из необычных способностей Алумарийя: менять цвет кожи подобно земным хамелеонам. Так вот почему не было сразу видно жителей, они все маскировались. Это всё объясняет. Женщина эта, которая только что появилась тут, — Цахик по имени Цирани́н, на вид менее мускулистая, чем многие жители. Её статус, ясное дело, выдавала и двойная коса, и накидка из шкуры животного. Ли'ет, которая бежала за воинами, сразу же сказала: — Отец, мать, его зовут Майлз, – и показывает на полковника, – он родился от небесных людей, с которыми объединились Меткаина. Они готовятся к войне со всеми племенами. Майлз выступил против войны и во время битвы был ранен. Я нашла его вместе с икраном и подлечила. — Откуда нам знать, что так и было? – Оло'эктан по понятным причинам не мог в это сразу верить. — Мы Алумарийя, – обращаясь сначала к народу, – и мы всегда были и будем против войны, – а затем к родителям: — Отчего же нам не спасти того, кто в этом похож на нас? – сказала Ли'ет.   Виритей ничего не отвечал, но через минуту сказал: — Как он это покажет?   Пока отец с дочерью говорили об этом, Цахик всё это время молча размышляла, а затем обратилась к самому пришельцу: — Чего ты сам хочешь, небесный человек? — Научиться быть как вы, а не как мои сородичи, которые захотели войны, – ответил Куоритч. — Если Меткаина теперь с демонами, как это произошло? – спрашивала Циранин. — Я этого не знаю, их объединение произошло, когда я был вдали от обоих.   Ещё какое-то время обсудив с народом, что делать с пришельцем, в итоге Оло'эктан и Цахик остановились на том, что полковника не убьют. По большей части Ли'ет поспособствовала этому, она очень старательно уговаривала родителей. Теперь ей нужно было продолжать присматривать за ним, а также рассказать о жизни их племени и помочь потихоньку приспособиться к новой среде обитания. Хотя охотиться и давать ему полноценное оружие запретили, разрешили только заниматься собирательством. Когда стемнело, дочь вождя и полковник вернулись в пещеру. Ветреная девушка совсем не хотела слушать отца с матерью. Она игнорировала их просьбы быть с пришельцем осторожнее.   Спустя ещё одну неделю Куоритч и Ли'ет сдружились ещё больше. Они вместе ходили в чащу, она охотилась, а он собирал плоды. Её сын Марейтан тоже иногда был с ними в лесу. Но однажды он остался в пещере, и по возвращению матери, бросился ей в ноги, она подняла его на руки. Куоритч в тот день, вернувшись в пещеру вместе с Ли'ет, услышал странные звуки снаружи. Это было похоже на крики какого-то неведомого зверя. Он был уверен, что это точно не икран. Ли'ет заметила его встревоженность и сказала: — Не бойся, Майлз, это пришла наша сестра. — Да? – полковнику было даже страшновато. — А почему она так кричит? — Чувствует незнакомый запах, – она подразумевала Куоритча.   Через минуту или около того к ним в пещеру зашло драконоподобное существо, по росту чуть меньше икрана, но так же с крыльями. Оно покрыто чешуёй коричневатого цвета, а из пасти шёл пар. Сказать, что полковнику не было страшно от вида этого зверя значит очень сильно соврать. Он буквально стоял как вкопанный и вытаращивал глаза. Марейтан и Ли'ет подошли к драконше и обняли её за длинную шею. — Привет, сестра, – поздоровались они с ней. Животинка, кажется, тоже была рада их видеть, она в ответ тихонько боднула девушку в лоб. А на незнакомца кстати не обращала ни капли внимания. — А это кто?! – спрашивал и удивлённо смотрел на зверя полковник. — Это экéру, – ответила Ли'ет. — Её зовут Сах. Экеру — покровители моего клана, их лес находится неподалёку от нашего, вблизи вулканов. Они прилетают сюда сами, после того как кто-то обручается. Одной супружеской паре положен один экеру. Так всегда было. В народе говорят, они прилетают чтобы благословить каждую семью, а затем и сами становятся членами этой семьи. Они посланники Эйвы, через них приходят благословения от Великой Матери.   Полковник подошёл к Сах, она тоже обратила своё внимание на него, но никак больше не среагировала. — Они не будут злиться до тех пор, пока кто-то из членов семьи не проявит свою злость, – объяснила Ли'ет. — Как ты уже понял, экеру огнедышащие. Сах! Подпали! – и показала на какую-то висящую на стене сухую листву. Экеру выпустила несколько искр, листва запламянилась. Куоритч стоял в полном шоке, а Ли'ет и её сын смеялись. Затем девушка крикнула: — Погаси! – и Сах потушила огонь своими лапами. — Извини за такой вопрос, но... Сах — это экеру твоя и твоего сына? – заинтересованно спросил полковник.   Ли'ет заметно изменилась в лице. — Нет, – ответила она. — Сах прилетела к моим родителям, когда они обручились. С того дня она всегда с ними, после моего рождения — со мной и с ними, а после рождения моего сына — со мной, с ними и с моим сыном. — Вот как... а где же... отец Марейтана?   Его собеседница отошла от Сах и села рядом с Куоритчем, начиная свой рассказ. — Когда-то ни один Алумарийя не жил в пещере. Народ проживал близ вулканов, в одном лесу с экеру. В день нашего обручения с отцом Марейтана экеру почему-то не прилетел. Мы не расстраивались. Будучи моим мужем он старался стать и лучшим охотником, и лучшим отцом. Но однажды вся жизнь народа изменилась навсегда. Вулкан, который прежде всегда был спокоен, внезапно излил свой огонь наружу. Много Алумарийя погибло. Те, кто смог спастись, — все они были спасены своими экеру. И когда эта большая волна огня стала приближаться к моей семье, на помощь прилетела Сах. Мать, отец и я с моим новорождённым сыном оседлали её. А мой муж не мог спастись, Сах отвергла его, поскольку и мои родители тоже всегда были против нашего брака, она не виновата. Я всё равно попыталась спасти мужа, но это было бесполезно. Огонь сжёг его, а из-за попытки спасти подожглись мои руки и коса. Пока Сах уносила семью подальше от этой беды, коса почти до корня сгорела, – тут Ли'ет распустила свои собранные в пучок волосы, и полковник увидел остаток её сгоревшей косы, который прежде не был виден из-за пучка волос. — Когда я решила, что сейчас огонь и меня заберёт к Эйве, за мной вернулась Сах. Она чудесным образом потушила мои горящие конечности, похлопывая лапами, остались только ожоги, а вот косу спасти не удалось. Сах потушила её, но было слишком поздно. Сгоревшие остатки отломились. С того дня отец и мать приняли решение навсегда покинуть лес экеру, поскольку он для Алумарийя, в отличии от наших братьев и сестёр, стал смертоносен. Собрав народ, отец повёл клан в пещерный лес, где мы поселились и остались насовсем. А экеру продолжают прилетать сюда, – Ли'ет опустила голову. — Но из-за того что у меня нет косы, ко мне не мог бы прилететь экеру, поскольку для приручения в первую встречу нужно сделать Цахейлу.   Куоритч слушал, не перебивая. Он задумчиво смотрел на Ли'ет, ему было одновременно и жаль её, и нет, потому что она крайне неразумна. Это-то и на руку полковнику. — Тебе... было очень больно? – спросил он. — Очень больно, – у неё потекли слёзы, она закрыла лицо. Марейтан, сидящий рядом, обнял свою мать, успокаивая. — Но дыхание огнём — не единственная способность экеру, – продолжила она, — Сах, иди сюда, – экеру подошла, Ли'ет стала гладить её по голове. — Вот здесь, – переводя руку к нижней челюсти и шее, сказала, – находится её сок.   Пока она поглаживала и надавливала на бока шеи Сах, экеру раскрыла рот, и тогда из этой зубастой пасти что-то полилось. Ли'ет подставила свою руку, это нечто похожее на слюну, но только мутного болотного цвета, полилось в ладонь девушки. — Что это? – спросил Куоритч. — Этот сок экеру используют только во время охоты, – объяснила Ли'ет. — Я видела, как Сах поймала свою добычу, затем укусила её, сок попал в жилы животного, и спустя несколько мгновений жертва бездыханно закрыла глаза, – полковник немного испугался. — Для Алумарийя этот сок безвреден, – девушка спокойно даже попробовала на вкус, чем заставила Куоритча скривиться. — Но ты ведь лесное племя, опасно ли это для тебя? – задумалась Ли'ет.   Куоритч что-то не захотел проверять это, но когда подошёл к экеру, сам не заметил, что наступил в лужу этой жидкости. И каково же было ощущение? Полковник закричал от мучительной боли, словно наступил на раскалённое расплавленное железо. Ли'ет немного запаниковала: — Майлз, опусти ногу скорее в кувшин с водой! – и показала рукой на него. После того как яд был смыт, на ноге осталось небольшое покраснение, которое спустя несколько минут прошло. — Не бойся, – она его успокоила, – экеру ни за что не пользуются им где-то кроме охоты на небольших животных. Так что, Сах тебя не собирается обидеть.   Поскольку тогда уже наступала ночь, полковник вместе с Ли'ет, Марейтаном и Сах собирались ложиться спать. Для этого они расстелили свежие большие листья и легли на них. Куоритч никогда сразу не засыпал. Пожив здесь 2 недели он заметил, что Алумарийя во многом отличаются как от Меткаина, так и от Оматикайя. Племя пепла совсем не активно ночью, с наступлением затмения На'ви крепко спят до самого утра, до окончания затмения, в отличие от двух вышеизложенных кланов, которые всё-таки ложатся попозже, да и иногда охотятся ночами. Но что больше всего заставляло полковника размышлять и беспокоиться — так это экеру. Он слышал от учёных про них только то, что они очень опасны, поскольку подчиняются своим хозяевам На'ви. Соответственно, опасны они именно для человека: как огненным дыханием, так и ядом с немыслимой смертоносной силой. Жизнь народа Алумарийя с ними очень тесно связана, они их считают своими членами семьи. У Меткаина то же самое с тулкунами. Но если тулкуны совершенно безобидные большие киты, то экеру — настолько опасны, что их даже не удавалось изловить.   Но вскоре полковник откинул все дурные мысли и попытался уснуть. Так как он спал на листьях с краю, лежавшая посередине между ним и сыном Ли'ет во сне придвинулась к Куоритчу совсем близко. Она положила свою руку на его плечи, он почувствовал, что её тело намного горячее его. Похоже, высокая температура, считающаяся для них нормальной, была свойственна всему клану. Конечно, он не испытывал никакого чувства ко всем ним, оставался он там лишь потому что хотел жить. Параллельно он пытался придумать, как же сделать так, чтобы в его слова о Меткаина и Джейке поверили. Ведь тогда бы это означало начало войны между ними, в ходе которой они бы снова пересеклись, и тогда-то Куоритч смог бы раз и навсегда избавиться от Салли и его семьи. Но пока что всё это не представлялось возможным.   Если там, в пещерах, жителям вулканической зоны снились сны о вулканах, о экеру и о вкусных тёплых плодах, растущих на огненных кустарниках, то совсем иные сны тогда видели жители рифов. Жизнь последних протекала как и прежде, достаточно спокойно. И возвращаясь к морскому клану, следует отметить, что в ту ночь Тсирее впервые за долгое время приснился сон с её возлюбленным, да ещё такой яркий и длительный: — Ты уже делал это раньше? – спросила она. — Да, но только у нас в лесу, с нашим деревом, – ответил Нетейам.   Они глянули друг другу в глаза. Его рука держит её руку. Тсирея медленно выдохнула, а затем набрала побольше воздуха в лёгкие и нырнула. Нетейам тоже опустился в воду одновременно с ней. Когда они подплыли к древу Душ, достали свои косы, приложили их на одну ветку, близко-близко друг к другу. Так и молились вместе Эйве, рука об руку. Затем нервные окончания их кос, что на одной ветке, сами легонько соприкоснулись. Тсирея дёрнулась, и её косичка отсоединилась. Нетейам улыбнулся.   После этого они всплыли, чтобы подышать. — Что это было? – спросил он. — Такое странное чувство, буквально на один миг, – ответила Тсирея. — Поплыли на берег. — Что-то не так?   Затем они оба молча вышли из воды, не отпуская руки друг друга, поняли, что всё ещё одни, как и когда были у древа Душ. Кажется, сердце у Тсиреи застучало чаще, чем обычно. А Нетейам сел на мягкие большие листья, которые лежали на песке. Она расположилась рядом напротив него, молча глядя и что-то предвкушая. В течение нескольких секунд, которые казались такими долгими, Нетейам и Тсирея смотрели друг на друга. Тут он не стал скромничать, сначала взял свою подругу за талию и придвинул к себе, а потом и положил ладонь на её щёку. Тсирея дрожащим голосом прошептала его имя.   Он поправил свои волосы и глянул ей в глаза, а она немного откинулась назад и отвернула взгляд в сторону. Нетейам был полон решимости. Он дотронулся до её шеи, подался вперёд и тихонько, без резких движений, поцеловал в губы.   В её сне это происходило в час наступления затмения, когда Полифем только наполовину прикрыл свет звезды. Они оба сняли с шей всё, что мешало бы им целовать эту область: ожерелья и повязки с амулетами. Не останавливаясь, они покрывали поцелуями друг друга в этой зоне. Хвост Нетейама обвился вокруг Тсиреи, как бы обнимая её. Она сняла со своих волос нити с ракушками, расплетая косички, что были только спереди. Часть этих волос сразу распушилась. Спустя некоторое время он развернул её спиной к себе и окунулся лицом в волосы девушки, вдыхая их аромат. Тсирея прошептала: — Я хочу всегда быть с тобой, Нетейам.   Пока их руки сплетались, он нежно целовал и дышал в её шею. От каждого тёплого дуновения тело Тсиреи покрывалось мурашками. Несмотря на то, что это было во сне, физические чувства от происходящего были очень приближены к реальным. Её сновидение, как бы сказать, было осознанным. Даже больше, чем осознанным. И всё же в глубине души она скорбела и страдала. Одно мгновение, и девушка повернулась к нему лицом. Нетейам увидел, что Тсирея плачет. Он вытер с её щёк слёзы и поцеловал снова. После этого в её сне они находились уже не на берегу, а в воде, но не глубоко, вверху. После того как Нетейам и Тсирея всплыли, чтобы набрать воздуха, он тихо сказал, не отпуская её руку: — Рея, пообещай, что никогда не забудешь меня.    Всё происходящее вновь меняет своё местонахождение: из воды на берег, где до этого они целовали шеи друг друга. Тсирея снова сидела спиной к Нетейаму, прижатой к его телу, а он продолжал шептать: — Обещай, Рея, что никогда меня не забудешь...   "Рея" неоднократно пронеслась эхом внутри её головы и утихла. Она открыла глаза и произнесла про себя: "Обещаю".   Её пробуждение произошло уже ранним утром. Океан крайне спокоен перед самым началом нового дня. Многие из деревни уже проснулись, Тсирея не исключение. Из-за такого сна она снова погрузилась в себя, затосковала и стала вспоминать прошлое. Когда в тот роковой день все, в том числе и Ло'ак, уплыли на корабль, чтобы сразиться с врагами, она осталась наедине с бездыханным телом Нетейама. В тот момент она дала чувствам волю. Детям с самых ранних лет говорили, что Мать как даёт силы, так и забирает их. Все души предков с Ней. Она — место, где со своими близкими обретаешь покой. Сила любви соединит всех в Эйве.   Тсирея это всё осознавала не меньше, чем кто-либо другой. Слёзы, что были пролиты ею, — лишь от такой ранней разлуки. Она, вместо утренней охоты, поплыла к древу Душ. К тому самому месту, где последний раз виделась с Нетейамом. Оказывается, вскоре после того как Тсирея приплыла в Бухту Предков, за ней сюда последовала Кири, которая каким-то чудом узнала, что её подругу что-то печалит. — Сегодня мне снился сон, – сказала Кири.   Тсирея посмотрела на подругу. — Брат во сне мне сказал, – продолжила та, – что судный день ещё только впереди. И что жизнь не закончилась.   Кири взяла Тсирею за руку: — Сила Души находится в Эйве.   Тсирея, глядя ей в глаза, спросила: — Кто же ты такая, Кири? — Смерти нет, сестра, я в этом уверена.   Несмотря на их дружбу, они обе друг другу что-то да недоговаривали. Тсирея была шокирована таким совпадением, ведь им обеим приснился Нетейам, но не показывала своего удивления. По каким-то неведомым причинам она не могла и не хотела говорить Кири об этом. И к тому же всё, что Тсирея видела во сне, на самом деле никогда не происходило наяву. А Нетейам покинул их, так и не услышав от неё признания.   В течение дня Тсирея ни с кем, кроме Кири не разговаривала, почти ничего не ела и только грустила. Утром Ао'нунг пошёл на охоту без сестры, только после обеда она насобирала фруктов и немного подкрепилась. Тем самым облегчила состояние переживающих за неё родных, которым больно видеть её несчастной и вдобавок голодной. Ронал и Тоновари, безусловно, хотели помочь своей дочери, из-за младшего сына они немного отдалилась от старших детей, поэтому почему бы не попробовать поговорить с дочерью? — Тсирея, что с тобой? – Цахик села рядом с опечаленной девушкой. — Ты можешь рассказать нам всё, дочь, – Тоновари тоже чувствовал своим долгом попытаться успокоить и в случае чего помочь.   Тсирея молчала. Она ничего не отвечала от слова "совсем", словно это был бойкот. Родители не стали выпытывать от дочери, их неудавшийся разговор закончился тем, что Ронал сказала: — Пожалуйста, как только сможешь, поделись с родными своими печалями, в помощи можешь не сомневаться, – затем развернулась, чтобы уйти. Но Тсирея наконец-то ответила: — Спасибо, мама, – а Ронал кивнула и всё-таки оставила её одну, уйдя с мужем. Тем более, что их там младший сын ждал.   Кири, которая провела часть своего времени в тот день с Тсиреей, тоже не хотела допрашивать свою подругу. Если кто-то хочет побыть один, значит, лучше всего всё же обеспечить ему эти условия. Конечно, Кири переживала. После Тсиреи ей компанию составил Паук. С ним-то она без проблем могла говорить обо всём на свете. — Знаешь, Паук, я подозреваю, что Тсирея что-то нам всем недоговаривает, – сказала Кири своему другу. — Единственное, что я заметил, — так это то, что она грустит, – с Тсиреей он так близко не общался, как с Кири, поэтому ничего больше и не замечал. — Это правда, – согласилась его собеседница. — Но я сомневаюсь, что она так могла измениться только из-за того, что приключилось на рифах. — В каком смысле? — Она говорила, что ей хочется быть как её родители — сильной и храброй, поэтому она и стала охотиться, чтобы научиться пользоваться оружием. Но посмотри на нас: мы тоже пережили ужасное, всех настигло страшное горе, утрата. Разве мы стали как Тсирея — молчаливыми и никогда не улыбающимися? — Нет, не стали, – ответил Паук. —  А может, надо было? Вдруг это мы как-то неправильно взрослеем, что ли? Ведь получается, что Тсирея стала серьёзнее, а мы всё также иногда резвимся, шутим и дурачимся. — Нет же. В том-то и дело, что иногда дурачимся. И это нормально. А раньше так было всегда, а не иногда. Мы как раз-таки сейчас повзрослели, потому что порой прошлое вспоминать стыдно. Лично мне.   Вскоре к ним подошёл Ао'нунг. — Вы тут мою сестру обсуждаете? – спросил он. — Ага, – ответила Кири и пригласила его в разговор.   Паук замешкался. Он почувствовал себя не очень уютно, поэтому нашёл предлог, чтобы смыться оттуда. — А, я вспомнил, что Ло'ак собирался показать мне огромную рыбу, которую сегодня выловил с утра, мне пора, – и ушёл. — Что это с ним? Даже не попрощался, – сказала Кири.   Ао'нунг сел поудобнее. — Так, о чём вы говорили? — Вот скажи. Ты замечал, чтобы твоя сестра как-то странно вела себя на охоте? Как вообще это происходит? — Я бы не сказал, что происходит что-то странное, если не считать в целом её увлечение охотой, то, как она быстро научилась пользоваться оружием и один случай во время второй охоты. В первый раз, когда отправилась со мной рано утром, она с первой попытки выстрелила в рыбу. Даже немного похвасталась. Во время второй охоты она так вообще всех поразила: схватила в охапку копьё, да-да, именно копьё, отцовское, которое даже я до поры до времени не брал, затем села на илу и велела следовать за ней. Ну я и последовал. А она уплыла за риф, выманила акулу, а потом убила её копьём! Ты представь, что я ощущал: моя сестра, чуть ли не играясь, уплывала от акулы верхом на илу, который от страха кричал, затем вдруг резко остановилась и, как только зверюга разинула пасть, насквозь проткнула её копьём. А я на это смотрел и думал, что сейчас акула и до меня доберётся. И у меня в руках было не копьё, и даже не арбалет, а несчастный маленький ножик. — Ты спросил у неё, зачем она это сделала? — Спрашивал. Она ответила, что так тренируется в охоте, в обращении с копьём. — А она когда-нибудь улыбалась, ты видел? — Честно говоря, ни разу с тех пор как... Погоди. А ведь действительно не помню, чтобы она хоть раз улыбнулась. — Вот именно. У неё есть что-то на душе, о чём никому не говорит. — Может она поделилась с духовной сестрой этими переживаниями? — Может быть.   Ао'нунг и Кири сидели и разговаривали ещё какое-то время. Время летело незаметно. — Всё-таки надеюсь, что с Тсиреей всё будет хорошо, – подытожила Кири.   Ао'нунгу хотелось как-то успокоить свою подругу, хотя он и сам немного переживал за сестру, которая так странно себя вела. Он сказал: — Хочешь отправимся в одно красивое место? Думаю, ты там ещё не была. — Хочу, – Кири встала. — Тогда.., – Ао'нунг тоже встал и, подняв с берега кусочек ламминарии, подошёл к Кири, – пообещай не поглядывать, – и завязал ей глаза. — А как же я туда дойду, если ничего не видно?   Ао'нунг ничего не ответил, он внезапно схватил Кири на руки и пошёл. Она же немного смутилась, но молчала. Он нёс её к одной из самых высоких скал на рифах. Она называется "Поднебесная". Чтобы забраться на самую вершину, нужно подняться по конструкции, сильно напоминающей лестницу, только целиком каменную. Нелёгкая это задача, всё равно что подниматься как минимум на 20-й этаж пешком. В самом верху "Поднебесной" открывался потрясающий вид на океан и несколько островов. Поверхность кстати наверху была достаточно плоской, так что можно было спокойно стоять на этой скале и наслаждаться прекрасным пейзажем.   На протяжении всего пути они оба молчали. А как только добрались до самой вершины, Ао'нунг поставил Кири прямо у края, развязал ей глаза, но при этом продолжая держать её за руку (чтобы не сорвалась вниз со скалы). Как только Кири увидела, где она находится, ничуть не испугалась страшной высоты. Даже наоборот: она засмеялась от восторга. На самой вершине дул сильный ветер, отчего коса девушки развевалась в разные стороны. Кири расправила руки, словно крылья, и вдохнула поглубже: — Эй-хе-хей! Я на вершине мира!   Ао'нунг тоже смеялся и улыбался, глядя на Кири. Она ещё минуту смотрела на небо, океан и острова, затем опустила руки. Он, снова взяв её за руку, заставил повернуться к нему лицом. — Я так давно не летала на икране, а сейчас вспомнила, как дух захватывает на такой высоте... Почему ты раньше не приводил меня сюда? – спросила тихим голосом Кири. — Не знаю. Быть может, ждал чего-то, – ответил Ао'нунг. Девушка не сразу увидела, каким взглядом он её охватил. До этого она ни разу не замечала, чтобы он так на неё смотрел. — Ч-что именно? – словно что-то предчувствуя, спросила шёпотом Кири. — Сегодняшний день, – сказал также шёпотом и слегка дрожащим голосом Ао'нунг, не отпуская её руку, и подошёл ещё ближе.   Вдруг сердце у них обоих застучало во много раз сильнее обычного. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем на губы. И вот, Ао'нунг чуть-чуть наклонился и боязливо поцеловал Кири. Она в ответ подалась вверх. Во время поцелуя они приобнимали друг друга, а Кири ещё и своим гибким хвостом обвила Ао'нунга.   Приближалось затмение. Пока они целовались, ветер потихоньку стихал. После поцелуя они ещё несколько секунд не отвлекаясь смотрели друг другу в глаза. Кири дотронулась пальцами своей нижней губы, всё думая о том, что сейчас было. Ао'нунг вскоре отвёл взгляд в сторону и заговорил: — Я не мог. Не мог тебе сказать об этом,– он, очевидно, стеснялся говорить о таких вещах. — Подумал, тебе понравится это место и привёл сюда, а потом... — Ао'нунг, – она его перебила, – я не знала. Э-это так неожиданно. — Кири, прости, пожалуйста.., – он по-прежнему был смущён.   Она глядела на него в течение некоторого времени, а потом сказала: — Я так давно этого хотела. С нашей первой встречи.., – она поцеловала его в щёку.   Ао'нунг был шокирован, даже глаза выпучил. — Да, конечно, ты тогда называл меня по-всякому, – сказала Кири и улыбнулась, – но меня всегда восхищали твои умения и... — Прости, прости, прости меня! – на этот раз он её перебил. — Я давно простила, – сказала Кири. — Ведь это ты меня научил многому. Теперь уже она взяла его за руку и сказала: — Ты мне очень нравишься.   Ао'нунг взял Кири за талию и поднял вверх, кружась и смеясь вместе со своей возлюбленной.   Они наконец-то обрели друг друга. От самой первой встречи, когда окидывали друг друга презрительными взглядами, до прихода в одно из самых красивых мест вне воды на рифах, где они и признались друг другу в своих чувствах — и Ао'нунг, и Кири — оба прошли такой долгий путь, сами того не замечая и не зная, ждали этот самый "момент". Если кто-то и был несчастен в те минуты, так это Паук. Бедолага не пошёл смотреть ни на какую огромную рыбу, которая и поймана-то не была (во всяком случае Ло'аком, он только мелких рыбёшек вылавливает, да и то через раз, простофиля). Вместо этого он спрятался где-то неподалёку, а когда собирался уходить, увидел, как Ао'нунг понёс куда-то Кири, да ещё и с завязанными глазами. Тут бы каждый удивился. Или хотя бы заинтересовался. Несчастный Паук следовал за ними, прячась и стараясь быть тише, как какой-то сталкер. Но на скалу не полез. Спрятавшись за пальмой, наблюдал, поскольку прекрасно было видно и издалека, что происходило на вершине. Он не опускал голову, хотя у него затекла шея. Слёзы по его лицу лились ручьём. А когда он отошёл и спрятался в новое место, то заплакал ещё больше. И вот так просидел там до самого затмения. Кири и Ао'нунг тоже вскоре после наступления темноты покинули "Поднебесную".   Сколько бы Куоритч не думал над тем, как покинуть пещеры, не погибнув, не дав узнать себя никому и, самое важное, отомстив Джейку Салли, он ничего не мог придумать. Да, полковник жил сравнительно неплохо вместе с Ли'ет и её сыном, даже стал немного похож на настоящего На'ви-собирателя, хоть и чувствовалось постоянное презрение со стороны многих жителей и, в особенности, Оло'эктана и Цахик. Но ведь он лгал. Жажда мести не давала ему обрести покой и жить нормальной жизнью. Хотя, может, дело и не только в этом, но и в его характере.   И вот, однажды Ли'ет, сама того не зная, в какой-то степени дала толчок к тому, чтобы у Куоритча зародился план, как совершить возмездие. К сожалению (но не к сожалению полковника, а к сожалению всех остальных), девушка упомянула что-то о клане Меткаина, тем самым вызвала вопросы у Куоритча. Ему стало интересно, что его подруга знает о морском племени, учитывая что там-то живут его враги, и, быть может, эта информация окажется полезной. Так и было. Ли'ет была вместе с сыном и полковником, они занимались собирательством, она и Марейтан составили ему компанию, тогда-то Куоритч и спросил насчёт всего. — Ты однажды говорила что-то про Меткаина, – начал он разговор, – так что же ты хотела рассказать?   Она, было видно, не очень хотела этим делиться, и кстати по причине того что это была история, знать которую нежелательно малознакомым и чужакам. А Куоритча никто не посвящал в Алумарийя. Он даже охотиться-то не может, оружие не дают, а тут... посвящение. Как уже было неоднократно сказано ранее, Ли'ет свойственно говорить слишком много, она глупа и незрела. — Да, я помню, – а ведь могла просто не говорить. Затем она начала рассказ. — Во времена первых песен, а может и раньше, Алумарийя жили бок о бок с Меткаина. Отец и мать рассказывали, что мы, племя пепла, большую часть своего жизненного пути находились в странствиях. Так было до того дня, когда из вулкана излился огонь. Но до постоянной жизни в пещерах всё было совсем по-другому. Деревня Меткаина и наша находились так близко, что оба племени часто друг с другом пересекались. И это были не встречи братьев и сестёр с братьями и сёстрами, это были встречи двух вражеских сторон. Меткаина жили на рифах, а наше племя — в ближайшем к ним каменном лесу, а при столкновениях были сражения. Тулкуны воевали на стороне Меткаина, в этом рифовые были сильнее, чем мы. Но Алумарийя смогли найти защиту от Меткаина и тулкунов в экеру. Они стали нашими братьями и сёстрами, после того как однажды целый клан экеру прилетел из своего дома вулканов на очередное сражение между Алумарийя с Меткаина. Экеру встали на нашу сторону, давая приручить себя и управлять собой. Должно быть, причиной выбора в пользу Алумарийя было их понимание, что силы неравны. Несмотря на то, что наши летающие покровители во много раз меньше тулкунов, вторые проиграли и понесли потери именно из-за смертоносного сока экеру. Как только они стали кусать тулкунов, те через несколько мгновений после, казалось бы, незначительных повреждений, маленьких укусов, умирали. А если сок попадал просто в воду, тулкуны переворачивались в воде от мучительной боли, покрываясь ожогами. Тогда же выяснилось, что сок экеру почему-то для нас не опасен. Долгое время вражда не прекращалась, нашествия надвигались один за другим, теперь силы благодаря экеру были равны. Хотя говорят, что с каждой битвой всё меньше и меньше тулкунов сражались вместе с Меткаина. В отличие от морского племени, они не хотели продолжать войну, поэтому постоянно покидали рифы. И вот однажды новый Оло'эйктан Меткаина пришёл в каменный лес вдвоём с Цахик. Они были безоружные, и каким-то образом им удалось заключить мир с нашим племенем. Только потом мы узнали, что Меткаина взяли пример со своих братьев и сестёр тулкунов: те воевали не только против Алумарийя, но и между собой, а потом со временем поняли, что эта кровавая вражда должна прекратиться, и сначала перестали друг с другом воевать, а потом и с нашим племенем. С тех пор Меткаина не шли против Алумарийя, а мы не шли против Меткаина. А чтобы быть всегда вместе с покровителями, наше племя покинуло каменный лес и переселилось в дом экеру. — В вулканическую зону? – спросил Куоритч. — Да, – ответила Ли'ет. — И оттуда из-за излитого огня вулкана мы переселились сюда, в пещерные леса. Экеру всё равно находятся ближе к нам, когда мы тут, чем если бы мы вернулись в каменный лес близ рифов.   Во время повествования к Ли'ет подлетела Сах. Девушка обняла её. — Вот почему мы так почитаем экеру. Потому что они спасители. Покровители. Великая Мать ниспослала их нам, чтобы они защищали нас от опасностей и бед. В народе На'ви через них молятся. Поэтому мы их называем посланниками Эйвы.   Они провели ещё какое-то время там, собирая плоды, потом вернулись в пещеру. Куоритч сделал какие-то выводы из того, что услышал. Теперь ему стало ясно: если кланы уже однажды враждовали, быть может, это можно устроить вновь? Но он не знал, как доказать то, что Меткаина объединились с людьми и что собираются захватить Пандору.   Если раньше у него были какие-то единомышленники в лице солдат и бизнесменов, то сейчас Куоритчу приходилось думать в одиночку. О том, что он вообще жив знает только его сын. Ну и Алумарийя, которые, увы, не знают его истинное лицо. Племя пепла — единственное не ведающее настоящих бед от людей. И даже учёные, друзья На'ви, не слишком хорошо с ними знакомы. Тайное исследование, которое должна была начать Грейс, но не успела, было связано с выращиваем аватара из ДНК жителей клана Алумарийя. Это была изменённая программа "Аватар", потому что для выращивания такого вида нужны были особые, новые условия. Всю информацию, собранную об Алумарийя, исходя из одних только наблюдений и на основании которой можно было модифицировать программу, Грейс записала и спрятала в лаборатории, в своём сейфе. Зачем такая таинственность? Дело в том, что у Алумарийя были обнаружены невероятные способности, коих нет ни у кого больше на Пандоре, они намного опаснее, чем кажется с первого взгляда. Даже взять экеру: они крайне смертоносны для любого существа, а их подчинить могут только Алумарийя. Иммунитет этих На'ви невероятен. Неудивительно, что они такие сильные и их так трудно поймать. А если таким аватаром станет кто-то не из учёных, то тогда быть страшной беде. К сожалению, из лаборатории этот сейф пропал. Случилось то, чего Грейс и опасалась: теперь это было в руках генерала Фрэнсис Ардмор, и она могла подробно ознакомиться.   У учёных, что были вместе с генералом, тогда тоже была работа. Новые сведения о таких существах как Алумарийя дали почву для создания нового плана для осуществления операции "Реколонизация". Генерал отдала приказ изучить племя пепла в их пещерном лесу, потребовала сделать это как можно раньше. Теперь, когда сейф Грейс попал в руки планетарной командующей, предстоял впереди путь создания аватара. Да. Френсис Ардмор отдала приказ вырастить для неё аватара из ДНК Алумарийя. Но поскольку на тот момент это не представлялось возможным, для начала нужно было добыть биоматериалы, а для этого нужно было провести массу исследований, что означало прямые контакты с аборигенами. И всё же, что же имеет команда учёных генерала Ардмор и она сама? — Алумарийя, пожалуй, является единственным кланом, когда-либо жившим вблизи вулканов, – сказал один из учёных, держа в руках сейф Грейс и документы с данными о На'ви. — Они отличаются слабой устойчивостью к холоду из-за более высокой температуры тела, которая для них самих является нормальной, – продолжил он. — Алумарийя крайне быстры, тогда как Меткаина, их бывшие территориальные соседи, более сильны и мускулисты. Хвост гибкий и подвижный как у Оматикайя, у них очень сильные руки, пальцы на руках. Их ещё одна отличительная особенность, помимо покрова фиолетового оттенка, — маскировка. Могут менять цвет кожи, словно хамелеоны. Но то, что делает их самым опасным кланом на Пандоре, — их связь с инисáлесами. Инисалес, или на языке На'ви, экеру — драконоподобное крылатое существо, его способны взять под контроль, к тому же, под полный контроль, только Алумарийя. Экеру представляют опасность для всех существ на Пандоре как за счёт их огненного дыхания, так и за счёт немыслимого смертельного яда, находящегося в их железах. По научному он называется калидекси́тиум. Он своеобразно реагирует практически на любое органическое вещество. Алумарийя обладают к нему полным иммунитетом. Попадая в открытую рану, яд быстро проникает в кровоток, а затем действует на клетки сердца и остальных органов, прекращая все их функции. А попадая на кожный покров, например, на кожу На'ви, яд начинает разрушать её по слоям, для того чтобы "прожечь" и попасть в кровь потребуется, в среднем, 4 минуты. В небольших количествах яд на коже не опасен, его легко смыть обычной водой, главное, сделать это сразу. Но если яда много, тогда ничего не поможет: в огромных количествах даже в водной среде он способен на разрушение клеток и "обжигание", однако в течение нескольких часов нахождения в воде его действие окончательно прекращается. Связь этих существ с кланом Алумарийя обусловлена схожей физиологией, некоторыми общими функциями в нейронах мозга. Это объясняется тем, что, скорее всего, инисалесы и Алумарийя возникли от одного предка. Одно из доказательств этому — наличие у последних рудиментов рядом со слюнными железами в виде дополнительного пространства и изменённой формы черепа в этой зоне, словно оставшееся пустое место от чего-то. Когда-то там и были железы с ядом, подобные тем, что у инисалесов. Со временем они исчезли.   Генерал внимательно слушала рассказ учёного, который он составил на основе полученных данных из сейфа. — Грейс считала опасными не самих инисалесов, у которых яд, а именно клан Алумарийя.., – она задумалась. — И у этого есть объяснение, данное доктором Огустин, – ответил учёный. — Инисалесы никогда не используют на На'ви свой яд, с его помощью они только охотятся на мелких животных. Рацион весьма ограничен. Зато Алумарийя могут использовать их яд в своих целях как угодно. А ещё поведение инисалесов напрямую зависит от поведения их хозяев. Экеру не проявят какие-то эмоции, пока эти эмоции не проявят Алумарийя. — А что насчёт людей? Как инисалесы ведут себя не с На'ви, а с нами, с людьми? – поинтересовалась Френсис. — Об этом в отчётах Грейс нет никакой информации. Похоже, все исследования она проводила в одиночку и будучи аватаром. Больше никаких данных у нас нет.   Генерал долгое время говорила со своими подчинёнными об этом. А спустя несколько недель она разработала план, в ходе осуществления которого можно будет раз и навсегда избавиться от аборигенов и приспособить Пандору к реколонизации. Главная составляющая часть этого плана — истребить в первую очередь инисалесов. На основе полученных новых данных нужно было начать именно с них, дабы проще было справиться с Алумарийя, что без своих собратьев не опаснее, чем любой другой клан. А для этого всего генералу необходимо было дождаться момента рождения её аватара племени пепла. Ждать придётся несколько лет. И вот, Френсис Ардмор отдала приказ изучить Алумарийя и экеру на их территории. В малонаселённые районы пещерного леса отправились двое исследователей. Их задача, по приказу генерала, — добыть образцы ДНК инисалесов и, по возможности, Алумарийя. Прогуливаясь по, казалось, опустошённым землям, исследователи держали наготове своё оружие, оборачиваясь по сторонам при каждом шорохе, доносившемся то из-за деревьев, то откуда-то ещё. И вдруг в небе появился экеру, он вёл себя крикливо, тем самым только больше давая повод исследователям выстрелить. Как только зверь приземлился, он немного притих, стоял и даже не пытался напасть на людей. — Они неопасны до тех пор, пока Алумарийя не проявят агрессию.., – шептал один из них двоих. — Верно, – соглашался второй. — Но мы пришли сюда не для этого, наша задача — получить ДНК этого зверя.   Пуля полетела прямо в экеру, он падает без сознания. Похоже, ранение хоть и серьёзное, но всё-таки не смертельное, к тому же экеру не зря считаются сильными и опасными, они действительно крепче, чем На'ви. Но этот выстрел буквально стал точкой невозврата. Замаскированная Цахик этого клана, Циранин, что гуляла в одиночестве в малонаселённом районе, с самого начала наблюдала здесь за людьми. Естественно, они её не видели. А как только произошёл выстрел, она молча метнула кинжал (ножом это точно не назвать, он явно больше, чем у Оматикайя), попав в руку вооружённого. Тот закричал от невыносимой боли, лезвие кинжала прошло не так глубоко, но, как стоило ожидать, оно было смазано ядом экеру. Кто бы мог подумать, что от такого незначительного ранения в руку кто-то может умереть в считанные секунды? Никто, кроме Алумарийя, никто, кроме Циранин. Раненый в руку испустил дух спустя несколько секунд.   Второй исследователь, лицезрев действие яда в деле, в страхе бросился бежать, он ещё и был невооружён (генералу, конечно, стоило выбирать профессионалов, коими трудно назвать этих двух личностей, один из которых моментально отправился на тот свет, а второй убежал, да ещё и не взяв с собой ничего от экеру или типа того).   Циранин, убив одного из исследователей и видя, как другой сбежал, подошла к раненному экеру и стала подзывать Сах, свою духовную сестру. Та прилетела, Цахик велела ей позвать сюда На'ви и других экеру. Хоть женщина казалась сильной и храброй, её сердце в тот момент разрывалось от боли и злобы на людей. Их покушение на экеру, сопоставимое с покушением на жизнь самих Алумарийя, теперь точно не останется без последствий. Взяв огромный и тяжёлый камень, она бросила им в оружие рядом лежащего мёртвого исследователя. Пушка раскромсалась. Пришедшие Алумарийя и их экеру, видя происходящее, подняли вверх свои кинжалы и кричали что-то. Среди тех, кто пришёл, были и Ли'ет вместе с Куоритчем. Полковник ничего не понимал: что привело в этот лес учёных, если до этого никто особо не связывался с этим племенем? И что означала попытка убийства экеру? "За этим явно стоит что-то очень важное, если это работа генерала, значит не случайно истребление начали именно отсюда. Им известно всё или почти всё об Алумарийя", – рассуждал в мыслях Куоритч. — Демоны! – кричали Оло'эктан и Цахик. — Покуситься на жизнь экеру значит покуситься на жизнь нашего племени, нашу жизнь!   Вместе с На'ви кричали и другие экеру. Куоритч обратился к своей подруге: — Это то, о чём я говорил. Небесные люди давно замышляли всё это.   Ли'ет плакала. Пока одни уносили вместе с Цахик раненного экеру в безопасное место, где его и собирались подлечить, другие тащили труп пришельца, чтобы скинуть его с обрыва. Но самое страшное, так это то, что такое появление небесных людей на земле племени пепла зародило план в голове Куоритча, как встретиться с Салли. На том "визите" небесных людей всё не закончилось. И даже наоборот: только началось. Были убиты как несколько экеру, так и кто-то из На'ви. Они приходили стабильно раз в несколько дней на территорию проживания Алумарийя. Естественно, с каждым разом На'ви злились всё больше и больше на незваных гостей. Алумарийя знали, что можно противопоставить людям, поэтому в какой-то степени они готовились к войне. Но всё-таки нужные биоматериалы попали в лабораторию учёных, а это означало, что вскоре всё будет готово для выращивания аватара для генерала.   Полковник Майлз Куоритч тоже не бездействовал. Теперь, когда у Алумарийя сложились "нужные" представления о небесных людях, а полковник говорил о них как о злейших врагах и союзниках никого иного как морского племени, хоть это и было неправдой, он знал, как заставить На'ви поверить в его ложь. Как известно, Алумарийя не ведут ночной образ жизни от слова "совсем", этот факт означал, что Куоритч начнёт осуществлять свой план именно ночью.   И вот, в один день, Куоритч, Ли'ет и её сын Марейтан просто занимались собирательством и охотой. Приближались сумерки. Территория для добычи пищи была ограничена ввиду участившихся нападений небесных людей. Когда запасы были готовы, работа закончилась, Алумарийя стали отходить ко сну. Все забрались в пещеры, Ли'ет и её сын уснули практически сразу, так как день был насыщенный, а вставать нужно было рано. А кто не спал? Полковник, конечно же. Он был настолько уверен в успехе своего плана, что ни одно сомнение не могло его поколебать. Удостоверившись, что его сожители спят, Куоритч на цыпочках вышел из пещеры и побрёл вон из леса. Трудно сказать, сколько он шёл по времени, как вдруг к нему прилетел его икран. И уже сидя на нём полковник полетел к морю. А вот до него лететь было пару-тройку часов. Зачем же ему туда?..   Дело в том, что Куоритчу были нужны самые настоящие доказательства причастия Меткаина в делах небесных людей. Перед икраном и его наездником было распростёртое пространство океана. Но по скалам было легко определить, что они прилетели именно туда, где закончилась последняя битва с Джейком. На горизонте не было видно абсолютно никого. Да и на самом деле, если бы кто-то увидел здесь из местных жителей Меткаина полковника издалека, вряд ли бы его узнал, поскольку прошло немало времени, на нём костюм обычного аборигена, а не камуфляж. Итак, он нырнул в воду, и поплыл вниз, ближе к затонувшему кораблю. Как только он увидел обломки, понял, что двигается в нужном направлении. А потом уже заметил и то, зачем сюда приплыл: оружие Меткаина, копья. Их-то он забрал, пару штук, затем поплыл обратно. Там его ждал икран.   После того как Куоритч вернулся в пещерный лес Алумарийя, его икран скрылся из виду. До утра оставалось примерно 2 часа, все спали. Зато в тот момент не спал один из экеру, совсем маленький. Им являлся сын одного из раненных взрослых экеру. Малыш бесшумно плакал, сидя над раненным отцом, который был к тому же без сознания. Полковник решил воспользоваться этим моментом, когда все остальные экеру и На'ви спят. Он подкрался сзади к плачущему экеру и вонзил в его спину одно копьё Меткаина. Второе вонзил в шею. Зверь не успел даже закричать и моментально погиб от ранений. Быть может, если бы это был взрослый экеру, то он бы не погиб и смог дать отпор. Как только произошло убийство, в одной из пещер проснулся Нави, у которого-то и была связь с раненным экеру и теперь уже погибшим его сыном. Хоть он и не спешил покинуть пещеру, Куоритч понял, что дело плохо и что пора сваливать. Он схватил тело убитого экеру, понёс его к малонаселённому району лесов. Оставив его там вместе с копьями, полковник вернулся в свою пещеру.   До того как большая часть народа проснётся оставался примерно час. В течение этого времени Куоритч притворялся спящим, но на некоторое время всё же вздремнул. Нетрудно догадаться, что он проснулся от громких страшных криков На'ви. Они-то и означали, что всё идёт по его плану. — Предательство! – кричали Алумарийя. — Нарушили свою клятву!   Оло'эктан и Цахик тоже были в ярости. Они вспомнили слова Куоритча и задумались над всем этим. Ли'ет сказала своим родителям: — Майлз был прав. Меткаина действительно теперь вместе с небесными людьми... — Вот и доказательство моих слов. Меткаина подчинены лидеру мятежников. Джейк Салли и морское племя теперь за одно! – говорил Куоритч.   И хотя некоторые полагали, что это могли быть не их бывшие территориальные соседи, а кто-то другой, но копья принадлежали именно Меткаина, поэтому большинство народа были всё-таки за то, чтобы отомстить за это морскому клану. Почему же они не пойдут таким же образом на людей? Всё просто: Алумарийя плохо знакомы с ними и не знают их слабые места. Зато морских На'ви они знают вдоль и поперёк. Тем более, убийство экеру они решили не приравнивать к убийству На'ви, поэтому они собирались отомстить по-другому.   К концу дня вождём Алумарийя и его супругой было принято такое решение: в ответ на совершённое преступление против экеру таким же образом ночью несколько охотников отправятся к морю, но не к деревне, а за риф, если говорить как Меткаина. За жизнь экеру там ответят... тулкуны.   Пока все остальные Алумарийя спали, трое охотников оседлали своих экеру и полетели к океану. В принципе, как и было с Куоритчем, путь занял около 2-х часов. Уже издалека они заметили цель — одного из тулкунов. — Почему он один? – спросила охотница. — Хм, и правда странно, обычно их поодиночке не встретить, – сказал другой охотник. — Да какая разница? Наша задача — отомстить за брата! – третий охотник полетел к тулкуну.   Остальные тоже полетели за ним. — Может не будем убивать его? Он ведь один, никто оплакивать его не будет, – охотница засомневалась. — Смотрите, у него даже плавника нет, несчастное животное... — А они разве пощадили экеру?! – завопил охотник. — Меткаина убили такого же беззащитного, плачущего! Ещё и малыша! – он достал из багажа какой-то большой сосуд, бросил его в воду и крикнул другим: — Бросайте!   И тут в воду рядом с тулкуном, нетрудно догадаться, что это был Паякан, полетело несколько таких сосудов. В них-то и был яд экеру, в большом количестве. Как только он попал в воду, сразу стал действовать на тулкуна. Паякан завопил от боли, стал переворачиваться на спину. Когда в воздухе показался его живот, охотники метнули в эту незащищённую область свои кинжалы, на которых было полно яда. Опять-таки, хоть они и не пронзили насквозь тулкуна, яд даже через небольшое ранение моментально попал в кровоток. Через несколько секунд Паякан погиб. Охотники улетели домой, в пещерные леса, но на трупе тулкуна остались следы яда и ранений от кинжала. По ним-то Меткаина и узнают сразу, кто убийцы.   Утро на рифах было самым недобрым, последний раз оно было таковым в день битвы На'ви с небесными людьми. Ло'ак, чей духовный брат был убит той ночью, первым почувствовал неладное. Когда вместе с ним на поиски Паякана отправились Кири, Паук и Мейдирет, вблизи рифовой границы они обнаружили безжизненное тело тулкуна. Ло'ак подплыл к своему духовному брату, его эмоции взяли над ним верх, он горько заплакал. Паук стал рассматривать Паякана, но не заметил ничего, что обычно оставляют люди после охоты на тулкунов: ран больших не было. Единственное, что напрягало ребят — мутная вода и странный запах, но не трупный, а какой-то совсем непонятный, которого раньше они не чувствовали. А вода мутная была именно из-за яда, запах был от него же, просто он прекратил своё разрушительное действие, оставив только видимый след и жуткий смрад. — На нём нет никаких серьёзных ран. Это точно не небесные люди. Может быть, он был чем-то болен? — предположил Паук. Он лучше всех знал об охоте на тулкунов. — Если бы он был болен, то сказал бы мне об этом.., – произнёс навзрыд Ло'ак. К парню подплыла Мейдирет, стала утешать его, положив руку на его спину. Он отдёрнул от неё свою спину, она отплыла назад.   Вскоре об этом убийстве узнали и остальные жители рифов. К Паякану подплыли Ронал и Тоновари. Как только они увидели тело тулкуна и мутную воду, то сразу же испуганно вскрикнули. Цахик пригляделась и увидела следы от кинжалов на животе Паякана. Тоновари тоже это заметил. — Алумарийя! — закричал Оло'эктан.   После этого у берега собрались воины Меткаина. Они подняли вверх свои копья и стали слушать речь вождя. Джейк и его семья тоже там собрались. — Братья и сёстры! Алумарийя, нарушили своё обещание! Тулкунов запрещено убивать! Убив тулкуна, они убили мир, который был заключен между нами!   Ло'ак не стоял там со всеми, он плавал рядом с мёртвым Паяканом, рыдая и не слушая, что там кричат на берегу. Ну а после того как крик затих и все разошлись, кстати говоря, чтобы собрать оружия, копья и ножи, Ло'ак вернулся на берег, там он увидел, что его родители общаются с Тоновари. — Какое обещание нарушили Алумарийя? – спрашивали вождя Джейк и Нейтири. — Раньше Меткаина воевали с племенем пепла. Когда у них появились экеру, которые стали с помощью своего яда убивать тулкунов, Меткаина первые пошли на примирение. Их предки поклялись перед Эйвой, что больше не нападут. Мы сделали то же самое. — Что-то тут нечисто, – сказал Джейк. — Спустя столько времени вдруг напали, ещё и исподтишка, не дав себя увидеть. — На наших духовных братьев и сестёр уже велась охота. Их убивали... А мы большую часть времени просто ничего не делали, чтобы это предотвратить. Потерпели однажды, сейчас не потерпим, – сказал Тоновари и ушёл.   В течение дня Меткаина решали, как быть со всем этим. Остановились на том, что всё-таки воины пойдут на Алумарийя. Все готовились к грядущему походу в пещерные леса. Собирали оружие. Часть пути они проведут в воздухе, часть — на суше пешком. Семья Салли тоже готовилась к этому. — Кири и Тук, – обратился Джейк к своим дочерям, — Вы останетесь на рифах вместе с Ронал и её сыном Луитемом. Мы с мамой, Ло'аком и Пауком завтра уходим в пещерный лес. — Мы будем молиться за вас, – сказала Кири. — Тоновари и его сын возглавят шествие. — Ао'нунг? – обеспокоенно спросила Кири. — Да, он образцовый воин, и в такие времена участвует во всех межклановых отношениях, как и его отец. — А вот я бы назвала образцовым воином в первую очередь его сестру, – сказала Туктирей.   Паук опустил голову. Он никому не рассказал о том, что однажды увидел на скале "Поднебесной". Кири и Ао'нунг, похоже, также никому ничего не сказали насчёт своих чувств друг к другу.   Через некоторое время к шатру семьи Салли подошли Ао'нунг, Тсирея и Мейдирет. — Мы отправляемся в Бухту Предков, чтобы помолиться Эйве, – сказала Тсирея, держа за руку брата и Мейдирет. — Я с вами, – сказала Кири и пошла за ними. — Я тоже, – и Тук пошла.   Ну а потом к ним подошёл и Ло'ак. В стороне остался лишь Паук. Он не собирался плыть с ними, а только стоял отдельно от всех рядом с шатром. — Паук? Ты с нами? – спросила Кири.   Он ничего не ответил. До этого момента он вечно трусил при виде Ао'нунга, но теперь, зная, что тот отправляется в нелегкий путь, и что его любит Кири, как и он её, Паук смог побороть свою трусость и, подойдя ближе, громко и уверенно сказал ему: — Слушай сюда. Что бы ни случилось, война, пожар, потоп или землетрясение, ты должен остаться живым. Завтра неизвестно что может произойти там, в пещерных лесах. А ты не погибай. Держи копьё крепче. — Эй, что это ещё за.., – Ао'нунг не понял, к чему это Паук всё говорил. — Потому что она этого не переживёт! – вдруг воскликнул он, не дав договорить Ао'нунгу. — Ты нужен ей живым.   Они оба замолкли. Паук после этого ушёл прочь, Кири сначала ничего не поняла, но вскоре до неё дошло. Она была тронута, но не подавала виду. А все ребята просто стояли в оцепенении, ничего не понимая. Они, переглядываясь, наконец-таки оседлали илу и уплыли. — О ком говорил Паук? – спросил Ло'ак. — Не знаю.., – ответил Ао'нунг. Хотя, конечно, он прекрасно всё понял. — Странный он какой-то, – прошептала Мейдирет.   Туктирей просто пожала плечами.   Юным наездникам илу открылся красивый вид Бухты. Добирались они туда достаточно долго, как и говорила ранее Тсирея, там лучше всего в час затмения. А к тому времени, как они прибыли, до затмения оставалось несколько минут. Вся компания нырнула под воду. Древо Духов сияло с самого дна, освещая вокруг себя всё. Ао'нунг и Кири незаметно для всех подплыли друг к другу ближе, касаясь рук. Поскольку ей было запрещено производить слияние, она общалась с Древом и без этого, его же коса соединилась с веткой. Тсирея плавала рядом, а Мейдирет с краю, видя как Ло'ак соединился с одной из веток, она потянула свою косу туда же. Он в ответ демонстративно отдалился. Мейдирет грустно отвела взгляд в сторону.   Неожиданно Кири заметила, что коса Тсиреи не соединена с Древом, ни с одной из веток. Ей это показалось странным: неужели её подруга молится Эйве без Тсахейлу? Это наверное как-то неправильно. Ладно она, у неё там эпилепсия, так сказать, медицинские противопоказания. Но почему Тсирея? Кажется, никто кроме Кири даже и не заметил этого.   После того как все вынырнули из воды, пришло время плыть домой. Завтра их ожидал важный день. Но прежде чем пойти к себе в постель, Кири решила спросить у своей подруги на сон грядущий насчёт того, что было в Бухте Предков: — Сестра, может мне показалось, но ты не использовала косу там, когда мы молились. — Да. На самом деле я этого не делаю уже давно. — Но почему?..   Тсирея молчала несколько секунд, глядя вниз, а затем ответила: — Потому что я не хочу отпускать его. — Кого? – Кири ничего не поняла. — Спокойной ночи, сестра, – сказала Тсирея и, развернувшись, ушла.   Теперь у Кири было ещё меньше сомнений в том, что её подруга скрывает что-то. После того как Тсирея ушла, через пару минут к Кири подошёл Ао'нунг. Он убедился, что вокруг них никого нет. — Ты в порядке, Кири? – спросил он у своей возлюбленной. — Скажи, а Тсирея тоже с вами идёт? Не слишком она, как я уже привыкла, была сегодня разговорчива. — Да. Она сама на том настояла, отец принял решение взять её с нами. — Что же, по крайней мере, она умеет пользоваться оружием и сражаться. Что бы ни случилось, вы будете друг другу помогать. Она ведь этого и хотела — защитить свою семью и родных.   Ао'нунг ничего не ответил. — Откуда бы Паук не узнал о нашей связи, он совершенно прав. Я не смогу без тебя, – продолжила Кири. Она подошла ближе к Ао'нунгу и обняла его.   Он едва заметно улыбнулся и прижал её к сердцу. — А разве ты не замечала, как он смотрит на тебя? — Паук хороший, он мой лучший друг, но я не собиралась быть с ним в роли его возлюбленной.   Они несколько секунд молчали. — Как ты думаешь, будет война? – спросила вдруг Кири. — Я не знаю. Мы сталкивались с небесными людьми, но последний раз война На'ви против На'ви была очень-очень давно...   Ао'нунг изменился в лице, он будто что-то вспоминал и чувствовал тоску и печаль. — Кири, скажи мне кое-что... — Что такое? — Ты уверена в своём выборе?   Она взяла его за руку и прижалась к нему крепче. — Я давно люблю тебя. Мой выбор сделан, и я не собираюсь отрекаться от него. Как однажды впервые увидела тебя сильным и храбрым, таковым и сейчас я вижу тебя.   Ао'нунг взял руку Кири и поцеловал её запястье. И хотя ей было страшно за своего возлюбленного, ведь никто не знает, что может произойти при столкновении двух ранее враждующих кланов, тем более что их соединяет убийство тулкуна, Кири понимала, что это неизбежно. Ей оставалось только надеяться и ждать, молиться. Они пробыли вместе ещё какое-то время, а потом разошлись, легли спать.   Когда Кири уже расположилась на своём спальном месте, в шатёр вернулся и Ло'ак. Он был не просто подавлен, он был ещё и раздражён. Туктирей, которая ещё не уснула, спросила у него: — Брат, почему ты такой злой? — Ничего, – ответил он агрессивно.   Паук, который лежал подальше от всех, тоже захотел узнать, что же вызвало у его друга такую агрессию. Но спрашивать не стал, знал, что не получит ответа. Зато он вскоре заметил, что недалеко от их дома стоит... кто бы это мог быть? Мейдирет. Почему она не идёт спать? — Мейдирет? – шепнул Паук, высунув голову из шатра наружу. — Простите, это из-за меня Ло'ак так разозлился.   Он встал и подошёл к ней. Она сказала: — Но я не нарочно. Сегодня он потерял своего духовного брата. Мне было больно видеть его в таком состоянии. Но на мою поддержку он отреагировал именно так.   Паук задумался. Мейдирет прервала его мысли, спросив: — Было ли у тебя такое, когда то, что тебе бы хотелось изменить, совершенно никак не зависит от тебя? Иначе говоря, ты не можешь изменить то, что так желаешь изменить? Когда ты чувствуешь беспомощность и бесполезность? А эта неизменная вещь, навсегда оставшись таковой, приносит тебе боль и страдания? — Это происходит со мной постоянно, – ответил ей Паук. — Посмотри туда, – и указал глазами на шатёр Салли. — Там сейчас спят Ло'ак, Кири, Туктирей и их родители, – сказала она. — Кири... с каждым днём я люблю её всё больше и больше. — Правда? – Мейдирет немного улыбнулась. — Но разве вы не можете поговорить об этом? Наедине, сидя на берегу, например? — Всё не так просто. Я давно понял, что нам никогда не быть вместе. Для неё я друг и не больше. В конце концов, вы все На'ви, а я... — Ты всё равно один из нас, – сказала Мейдирет. — На рифах никто не относится к тебе с пренебрежением. Даже наоборот, Меткаина из соседней деревни посчитали тебя храбрым, как это у вас называется, человеком, дескать, ты несмотря на своё в какой-то степени беспомощное положение пытался противостоять злу. А это очень похвально и великодушно. — Да, спасибо, Мейдирет, – Паук улыбнулся. — К тому же, не ты один страдаешь от безответных чувств. Кири, по крайней мере, не злится и не избегает тебя. Ло'ак с каждым днём всё больше и больше любит только одну девушку — Тсирею. Я вижу, как он смотрит на неё. — А я вот думаю, её он совсем не интересует, – сказал Паук. — Она вообще не выглядит так, будто нуждается в чьём бы то ни было внимании. — Да, похоже на то.   Пообщавшись ещё какое-то время, Мейдирет попрощалась со своим собеседником и ушла домой. — Хоть кто-то понимает мою боль, – прошептал Паук, глядя ей вслед.   Ну а Тсирея не могла долгое время уснуть. Её брат, который уже 10-й сон видел, лёг спать раньше всех. Она сидела около него и думала думу свою. До утра оставалось по меньшей мере 6 часов, а Тсирея едва ли заставила себя отправиться домой. До этого она долгое время была в воде. Никто из них не ходил в, так называемые, походы. И если Ао'нунг мог чувствовать себя как минимум непривычно, то его сестра была уверена в себе как никогда. Она признала это своим долгом. И вот, переложившись на своё место, Тсирея посмотрела на своих родных, отца Тоновари, мать Ронал, братьев Ао'нунга и маленького Луитема и прошептала: — Я больше никогда вас не разочарую, как это было с Ло'аком и его связи с тулкуном. Ваша дочь всегда будет вас защищать, а вы будете ею гордиться. Сняв с волос завязки, которые собирали в пучок её шевелюру, она повернулась на бок и закрыла глаза.   По наступлении утра Тсирея проснулась и увидела рядом с собой брата. Он разбудил её, и они оба вместе с отцом стали собираться. Ронал и её младший сын сидели в шатре, составив компанию своим родным перед дорогой. Как только Тоновари и его старшие дети подготовились к пути, в их шатёр пришли Джейк, Нейтири и их дети. Паук стоял вдалеке рядом с икраном Нейтири и ждал, пока все попрощаются. Тсирея и Ао'нунг оседлали цурака (он же скимвинг), все остальные воины тоже стали взлетать. Паук сидел вместе с Джейком. Разумеется, тот даже не подозревал, что они все отправляются, можно сказать, в гости к отцу Паука.   Дорога заняла несколько часов. Никто не знал, чего ожидать там, в пещерном лесу. Когда Алумарийя заметили приближающихся воинов Меткаина, вождь племени пепла Виритей взял в руки тело маленького убитого экеру, в нём всё ещё были воткнуты два копья морского племени. Он подошёл к приземлившимся Меткаина, закричал: — Убийцы пришли! Возмездие свершилось! Тулкун за экеру!   Тоновари, как и все остальные, ничего не понимал, некоторые были в полном шоке. И действительно: оружие их клана, Алумарийя такие даже и не делают никогда, у них кинжалы, реже лук со стрелами. Но дело в том, что одно из копьев Тоновари показалось знакомым. Только он не мог вспомнить, где видел в точности такое же.   И тут к толпе Алумарийя и к воинам Меткаина пришёл Куоритч, он держал за руку сына Ли'ет, а она сама вскоре должна была прийти. Они затерялись среди На'ви. Полковник увидел свою главную цель: Джейка Салли. Неважно, что будет после, неважно как, сейчас ему только оставалось взять оружие и убить его. — Никто не убивал экеру! – внезапно заступились за свой клан Тсирея и Ао'нунг. — Кто-то пытается нас всех обмануть! Быть может, небесные люди, – сказал Джейк. — А вот вы убили моего духовного брата! – воскликнул Ло'ак.   Тоновари вскоре опомнился. Он вспомнил, где раньше видел копьё, что воткнуто в экеру. Это было копье его жены Ронал. Но оно утратилось в битве с небесными людьми. А как же оно сюда попало? Он сообщил об этом Джейку, тот ещё больше был уверен в том, что это дело рук небесных людей. К сожалению, они не могли никак доказать свою позицию.   Нейтири молчала. Она слезла со своего икрана и просто стояла, Джейк приказал Пауку быть вдали от всех и следить за цураками и икранами. Вскоре из толпы вышли другие воины, крича: — Брат за брата! — Вы нарушили данное вами же слово!   Пока два клана обменивались речами, а Джейк пытался доказать, что это всё полная подстава, Паук испугался за свою семью, оставил икрана и побежал к ним.   Тсирея отошла на пару метров подальше от всех. За своей спиной она почувствовала горячее дыхание. Что же это? Сзади неё стоял молодой экеру и бодался мордочкой. Он давал ей себя приручить, она сначала погладила его, хотя и была напугана. Затем соединилась с ним при помощи Тсахейлу. Цахик Циранин, заметив это, крайне удивилась и сказала про себя: — Этого не может быть...   А Тсирея, оседлав экеру, взлетела над ними. Тоновари воскликнул: — Экеру знают, что мой народ не нарушал своё слово! Посмотрите! Мою дочь избрал ваш покровитель!   Оба клана удивлённо смотрели на это. И ведь Тсирею избрал не абы кто, а очень уважаемый среди сородичей экеру по имени Каруáм. В это время они перестали кричать и просто размышляли над всем. Однако Виритей был настойчив: — Это ещё ничего не значит!   Но вот зато Циранин, увидев это, собиралась предложить всё решить дипломатическим путём.   Вдруг Нейтири, которая ничего не говорила, заметила среди толпы знакомое лицо. Она не могла поверить в то, что видела. Да. Полковника Куоритча, конечно. Он не понял, что его заметили. Нейтири также увидела Марейтана. Куоритч всё старался увести мальчика подальше, говорил, чтобы тот где-нибудь спрятался. Вместо того, чтобы сказать об увиденном Джейку, Нейтири продолжила просто стоять и притворялась, будто не видела своего самого ненавистного врага. Её настолько потрясла его живучесть, что все мысли перепутались. Спустя несколько секунд Нейтири потеряла его из виду, быть может, на мгновение она решила, что ей это всё только показалось. Мало ли... Но всё же у него была синяя кожа, как у Оматикайя, а не фиолетовая как у Алумарийя. Так что, ничего там не могло показаться.   Паук, прибежавший туда, сначала не мог подобраться к Джейку, слишком много было народу. Он тоже был удивлён, видя Тсирею верхом на экеру. Но вскоре он в толпе совершенно случайно заметил полковника. На этот раз Куоритч был замечен как стрелок, державший в руке кинжал с ядом и явно нацеленный на Джейка. Паук закричал, что есть силы: — Джейк, берегись!!!   Кинжал полетел в его сторону, но он услышал и успел увернуться. Лезвие пронзило плечо одного из воинов Алумарийя. Поскольку яд на жителей племени пепла не действовал, воин получил только не слишком серьёзное ранение от самого лезвия. А далее за этим началось что-то очень странное. По какой-то причине никто кроме Паука не увидел, что кинжал метнул именно Куоритч. — Кто это был?! – закричали все, в том числе и Джейк.   Паук испугался и куда-то побежал в панике. Ведь он никак не ожидал увидеть здесь своего отца. А ещё из виду пропала Нейтири. Она-то и заметила, куда в панике спрятался от всех Паук, и что за полковником увязался Марейтан. — Твоя мама скоро придёт, – сердился на мальчика Куоритч, – я же сказал тебе, спрячься где-нибудь.   Только полковник повернулся назад, он увидел предмет своего давнего страха. За его спиной стояла Нейтири. Её полные решимости и гнева ярко-жёлтые глаза смотрели прямо в лицо Куоритча. Но ещё она держала под ножом его сына Паука, как однажды уже это было во время битвы на корабле. Она бы могла просто взять и убить Куоритча, но тот был вооружен ядовитым кинжалом. Или, быть может, у этого была какая-то другая причина. Кто знает. — Это был ты.., – сказала Нейтири. — Ты убил экеру. Ты искал встречи с моим мужем. Скажи народу правду, иначе зарежу его.   По шее Паука потекла кровь. Скорее всего, он осознавал, что его отца в любом случае убьют, если тот скажет правду. Ведь всё указывало на то, что это был именно он. Марейтан, стоя рядом с Куоритчем заплакал. — Хорошо.., – сказал полковник и медленно пошёл к народу.   Наконец-то все обратили на это внимание и прибежали. Джейк, не веря своим глазам, уставился на Куоритча и на свою жену. Сразу нахлынули воспоминания последней встречи на корабле. — Демон! – кричали воины Меткаина, уже ранее повстречавшие Куоритча. — Но Джейк! Ты говорил, что он мёртв! – говорили Тоновари и его дети.   А Марейтан продолжал стоять рядом и плакать. Тут рука Куоритча, в которой держал кинжал, задрожала. Он стоял спиной к Нейтири. За секунду до того как в неё полетел бы кинжал с ядом, в живот полковника попала стрела. Издалека, сидя с луком, на дереве была Ли'ет: — Прочь от моего сына!   Паук, видя, как его отца подстрелили, закричал. Нейтири выпустила его и побежала к Куоритчу. Джейк подбежал и схватил плачущего и кричащего Паука. Разъярённая Нейтири совершила первое ножевое ранение: — Это тебе за моего отца!   Кровь брызнула из тела полковника. Затем второе ранение: — Это тебе за мою сестру!   Третье ранение заставило истечь его кровью смертельно: — Это тебе за моего сына!!!   Паук кричал настолько громко, что заставил плакать стоящего рядом Марейтана ещё больше.   Алумарийя мало что понимали, глядя на это всё. Ли'ет спрыгнула с дерева и побежала к сыну. Она взяла его на руки, он к ней прижался и немножко успокоился. — Я всё слышала. Он стоял, в руках у него был кинжал, рядом был мой сын.   Вождь Виритей и его супруга Циранин спросили у Ли'ет: — Что тебя изменило, дочь? — Я вижу тебя, Нейтири, – обратилась она к ней, – Ты воевала с Торук Макто. А вот и он, – Ли'ет глянула на Джейка. — О ваших сражениях против захватчиков небесных людей складываются песни...   Ли'ет горько заплакала, держа на руках сына. Нейтири и Джейк не понимали. Циранин им объяснила: — Однажды в малонаселённый район леса к нам прибыл он. Моя дочь приютила его, думала, что это её судьба. Что сможет обрести свою семью. — Прости меня, мать! Прости меня, отец! – она встала на колени, плача.   Виритей и Циранин подошли к дочери и внуку. Они все сели рядом с Ли'ет и обняли её. — Ты просто не умеешь выбирать достоиных мужчин, – сказала Цахик. Отец немного улыбнулся. — Но ведь.., – Ли'ет хотела что-то сказать, но передумала.   Оло'эктан объяснил Нейтири и Джейку, что покойный муж его дочери был далеко не идеал. Он вечно ссорился с ней, ставил ни во что и причинял ей много страданий, а Ли'ет ввиду своей наивности, глупости и дотошной простоты закрывала на это глаза. За свой неразумный выбор она уже однажды поплатилась косой. Но когда услышала разговор Нейтири с Куоритчем, поняла, что на этот раз за свою глупость может поплатиться жизнью собственного сына. — Сейчас ты доказала, что твоя любовь к сыну и вера в таких воинов, как Джейк и Нейтири, делают тебя сильнее. Я горжусь тобой, дочь, – сказал Виритей.   Меткаина рассказали Алумарийя всё, что знали о Куоритче. Джейк достал гаджет и продемонстрировал на экране предшествующие события, на которых был и Куоритч. Кланы во всём разобрались. Циранин подошла к Тсирее, которая была с экеру, и спросила: — Кто ты, охотница?   Она в ответ показала Цахик жест приветствия и представилась. — Экеру прилетают только к супружеским парам, туда, где есть настоящая любовь, к тем, кто достоин, – сказала Циранин. — Но ведь ты ещё такая молодая...   Затем она взяла руку Тсиреи: — Я думаю, ты скрыла это от всех внутри своей души. Как странно... Каруам теперь будет к тебе прилетать всякий раз, как только будет нужна его помощь. Позови, и он прилетит. Теперь ты экеру макто.   Тсирея кивнула. — Надеюсь, ещё встретимся, – сказала Циранин и вернулась к остальным Алумарийя.   Паук же, сидя рядом с мёртвым телом отца, горько плакал. Рядом с ним стояли На'ви и утешали его. В глубине души парень осознавал, что это должно было случиться. Хотя будучи таким юным, ему крайне сложно было это принять. Судьба Паука столь же сложна и трагична, сколь судьба Нейтири или Джейка. Они также видели собственными глазами смерть близких.   Воины Меткаина ещё какое-то время были с Алумарийя. Ли'ет всё сидела на одном месте и ничего не говорила. Её слёзы постепенно высохли. Марейтан побежал к бабушке с дедушкой, которые разговаривали с Тоновари, Джейком и Нейтири. Паук же, после того как успокоился, подошёл к Ли'ет. — Спасибо, что была с ним, – сказал он.   Она встала с места и пошла вместе с Пауком к телу Куоритча, говоря: — Однажды он рассказал мне историю о двух влюблённых, которая в его мире считалась самой романтической песней и образцом настоящей любви. Тогда я у него спросила: "А у нас такую песню о любви тоже можно сложить? У этих влюблённых был собственный экеру?" Он в ответ засмеялся. Я сказала, что в соседней пещере живёт супружеская пара. К Рéо и Пиéри прилетел экеру, когда они были ещё детьми. Такого не было ни у кого. Они друг друга любят вот уже сколько времени. Быть может, Рео и Пиери и правда достойны, чтобы посвятить их любви песню... А потом он рассказывал мне о ритуалах захоронения в его мире: в первую очередь, закапывание в землю. И двух влюблённых хоронили вместе, поскольку они и после смерти должны были быть рядом друг с другом. — Сегодня Тсирею избрал экеру, – сказал Паук. — Но ведь она ещё вроде как не сделала свой выбор относительно возлюбленного. Как такое возможно? — Кто может знать... Видишь, как бывает: я всю жизнь ждала этого, но до сих пор не дождалась. А кто-то, даже сам того не ведая, проживая далеко-далеко от пещерного леса, стал избранным. — Тебя обязательно найдёт твой экеру! — Паук, а давай похороним его как бы это сделали на его родине, – предложила Ли'ет. — Давай.   Она взяла тело полковника, и они отправились в малонаселённый район леса, где Ли'ет однажды его впервые повстречала. Там стали вдвоём выкапывать могилу. А когда откопали, положили в яму и зарыли обратно, да ещё и сверху больших камней понаставили. — Мне пора идти, скоро Джейк и воины улетают, – сказал Паук. — Прилетай к нам в гости, если будет возможность, – ответила Ли'ет.   Паук обнял свою, так сказать, подругу по несчастью и убежал.   Пока воины Меткаина шли к реке, где их ждали скимвинги и икраны, Тсирея прощалась со своим экеру Каруамом. — Благодарю тебя, Эйва, – обращалась она к Великой Матери через экеру. Он дружелюбно ласкался, а она поцеловала его в лоб и потом уже присоединилась к остальным. Тсирея неоднократно смотрела на Нейтири, говоря про себя: — Теперь я знаю: она сделала то, что так давно хотела сделать. Пришла и моя очередь дать тебе уйти. Эйва заслуживает, чтобы дух твой был цельным, не по частям. После этих слов внутри неё что-то надломилось, и почувствовалась невыносимая боль без точной локализации. Но как неожиданно появилась, так и неожиданно исчезла. Меткаина взлетели. Через некоторое время большинство из них исчезло с виду.   Ли'ет вернулась к сыну и родителям. Циранин стояла и смотрела в небо, туда, куда улетели воины Меткаина, говоря тихо: — Ведает ли Эйва о том, что она сделала?.. — А что она сделала? – спросила Ли'ет. — Что-то особенное. — Поэтому её избрал экеру? — Думаю, да. Может, однажды мы это узнаем.   К Ли'ет подошёл Марейтан. Они взялись за руки. До тех пор пока с неба не исчез последний скимвинг с воином Меткаина, Циранин, Виритей, Ли'ет и Марейтан стояли и глядели вверх. Каруам кружил у пещер и деревьев. Вскоре и он улетел в свой лес, для того чтобы однажды вернуться к Тсирее на помощь. Светило скрылось за Полифемом. Когда дочь Цахик Ли'ет повстречала сына Куоритча, Паука, сразу поняла, что это именно он спас своего отца. Ведь полковник сам ей говорил о том, что все считают его мёртвым. Конечно, Ли'ет ни за что бы в жизни не сказала об этом никому: ни Нейтири, ни Джейку, ни кому-то из своего клана. И кстати за какое-то время она сильно изменилась. Стала серьёзнее относиться к своей жизни, к жизни сына и к жизни народа На'ви. Неудивительно, что это положительно повлияло и на её личное счастье, с которым были всегда проблемы. Один из образцовых воинов Алумарийя выбрал её, и она его соответственно. Однажды во время охоты Ли'ет повстречала семью экеру: маму-драконшу, папу-дракона и их малышей, один из которых увязался за ней. И ведь не отставал. Ей пришлось взять его на ручки. Ли'ет спустя долгое время вновь распустила свои волосы и почувствовала, как на подгоревшем корешке её нейрокосы показались маленькие нити нервных окончаний... В тот же вечер после возвращения на рифы Тсирея почувствовала ужасную боль внутри тела. Неприятные ощущения не покидали её, и ей было страшно. Ло'ак, что был в тот момент рядом с ней, заметил её плохое самочувствие. В ответ на предложение помощи он лишь получил отказ. Тсирея снова отвергала Ло'ака. Тогда он замолчал. Не нашёл, что ответить, и поэтому убежал. Он выглядел крайне подавленным и разбитым.   Идя какое-то время по берегу, он встретился с Мейдирет. Она подбежала к нему навстречу и спросила: — Что случилось?   Он ничего ей не ответил. Только сел на колени и закрыл лицо руками, вздыхая. Мейдирет забеспокоилась. Она тоже села на колени около него, попыталась утешить, гладя его по голове. Тот как бездомное животное, просящее любви и внимания, прижался к ней. Конечно же, Мейдирет догадывалась, что отчего бы не расстраивался Ло'ак, это так или иначе связано с его прошлым, которое он не мог отпустить. В этом и была суть проблемы. Как и сказала Кири, только Мейдирет по-настоящему дорожила им как другом и как любимым. Принимала все его недостатки. Мирилась с его характером и всегда была его, так сказать, жилеткой для рыдания.   Втихаря к Тсирее подошла Кири. А через пару минут заявился и Ао'нунг. — Что с твоей сестрой? – говорила Кири, намекая на то, что та выглядела крайне болезненно. — Она, наверное, заболела. — Только что она прогнала моего брата. Подозреваю, что сейчас её лучше не беспокоить.   Ао'нунг неожиданно обнял свою возлюбленную. Она улыбнулась и тоже прижалась к нему. Они оба даже не заметили, как Тсирея вдруг куда-то очень быстро ушла. — Послушай, Кири... — Что такое? — Мы должны сказать. Хватит уже молчать. Слишком долго скрываем. — А что если, они будут против? — Я очень надеюсь, что не будут, но Кири... Подумай. Мы не сможем держать это в тайне вечно. А если даже удастся сохранить секрет, в таком случае мы всё равно никогда не сможем быть вместе по-настоящему и не станем одной семьёй. — Ао'нунг, – она опустила голову. — За всё это время я так к тебе привязалась. Я очень-очень тебя люблю.   Он поцеловал её в лоб. Прошептал ей на ухо: — Если с утра пойдёт дождь, то скажем им завтра.    Кири кивнула. На небе не было ни следа пасмурной погоды. Ао'нунг взял её за руку и поцеловал пальцы. Они оба хотели спать, поэтому даже сами не заметили как стали засыпать прямо в укрытии, прижавшись друг к другу и обмотавшись какими-то длинными и большими тканями, которые взяли с собой на скимвингах. А тут уже и затмение подоспело. Темно. Все спали. Но когда всё же прошло несколько часов, наступило утро и светило выглянуло из-за Полифема, тогда-то Ао'нунг вместе с Кири проснулись. Он радостно улыбнулся, увидев, как капли дождя падают на лицо его возлюбленной. Пахло свежестью. Небо местами было пасмурным, хотя свет от звезды пробивался сквозь тучи. Кири сказала: — Всё-то ты знаешь... как тебе это удаётся?   Они засмеялись, укутавшись в ткани, побежали вон из своего укрытия. Никто не знал о том, где они переночевали. Дождь продолжал идти, но было по-прежнему светло. Ао'нунг был очень счастлив. Наконец-то об их связи все узнают, и не придётся ничего скрывать. Кири, конечно, тоже этого хотела, просто была не так уверена в том, что сумеет убедить родителей понять их, если им это не понравится. Зато её парень был уверен в себе как никогда.   По прибытии в селение народ увидел, как они держатся за руки. Ао'нунг и Кири вошли в шатёр вождя. А там как раз были Джейк с Нейтири и их детишки. Все выглядели крайне подавленно. Особенно, Ронал и Тоновари. Они и вовсе рыдали. — Мы хотим в-вам что-то сказ..., – промямлили Кири и Ао'нунг неуверенно, крайне удивляясь происходящему. — Отец, мать, что случилось? – Ао'нунг подошёл ближе к ним, вдруг они отошли в стороны, и тогда он и Кири увидели лежащее тело Тсиреи. Её холодную, безжизненную руку держал Ло'ак. Он плакал и целовал её пальцы. Глаза несчастного юноши говорили всё за него. Его дыхание дрожало, а слёзы беспощадно обжигали лицо. Вторую же руку Тсиреи держала Ронал, мать горько плакала, но старалась сдержать громкий крик ужаса и скорби. — Нет, нет, нет.., – Ао'нунг бросился к сестре. Кири тут же заплакала. Она с растерянным множеством вопросов глянула на родителей Тсиреи, ждала ответов. — С ней был Ло'ак, – сказал Джейк. — Перед этим она заявила, что уходит, но не уточнила, куда именно. Ло'ак последовал за ней. Они были в Бухте Предков. После слияния с Древом Духов Тсирея... погибла. — Что? Этого не может быть, – Кири не понимала, что совершенно логично, на каком основании её подруга могла умереть от Тсахейлу с Древом. Тоновари старался сохранять здравый рассудок и поэтому приказал всем оставить тело дочери наедине с Ло'аком, Кири и Ао'нунгом, чтобы первый объяснил всё как следует. — Когда Тсирея заметила меня, сказала, что больше не может мучиться от боли, – сказал с рыданием Ло'ак. — Какой боли? — Боли утраты. Всё это время она носила внутри себя часть чужой души. — Что-что? Как такое возможно? Чьей души? Ло'ак сильнее разрыдался: — Она сказала, что когда умирал Нетейам, её нейрокоса соединилась с ним, и тогда... — Нет. Этого не может быть. Кири обняла Ло'ака, а он крепче прижался к ней. К ним, а точнее, к своей покойной наезднице, из далёкого края прилетел экеру Каруам. Животное в знак скорби тоже прижалось к ней, плакало, подобно человеку или На'ви. — Я не успел её остановить. Прежде чем я понял, что может произойти при слиянии с Древом Духов, она уже это сделала. На прощание Тсирея попросила Лоа'ка всегда называть её Реей. И он постарался выполнить эту просьбу. Больше её тело не мучили ни физическая боль, ни боль души. Нематериальная сущность отправилась туда, куда и пожелал Нетейам — вместе с ним. Рея догадывалась, что он может это сделать, поэтому и успела даже как-то попрощаться с родными. И это только лишь ещё больше доказывало, что чувства к Нетейаму были самыми что ни на есть взаимными. После такого психологического удара Кири заработала бесплодие на эмоциональном фоне, и совсем не могла забеременеть. Но даже спустя много лет, после окончательного восстановления от утраты, учёные долго пытались понять, почему в ней так много необычных физических качеств, но детей ей зачать так и не получалось. Тогда Норман поведал историю о её матери. Он рассказал, что у Грейс было бесплодие, которое могло передаться и Кири. А так как отца Кири никто так и не смог идентифицировать, зачатие в теле Грейс и происхождение девочки признали, так сказать, официально Божественными. Диагноз Грейс объяснял её особое отношение и любовь к детям. К школе, которую она организовала ещё при жизни. И что до прибытия на Пандору, будучи человеком, Грейс интересовалась как биологией, так и педагогикой. Ушла она в науку от безумного одиночества и отчаяния. В молодости у Грейс была лишь одна мечта — родить собственного ребёнка. Прилёт на Пандору — это её судьба. Именно на этой планете и сбылась её заветная мечта.   В песнях же поётся, что надежда на светлое будущее стоит за теми, кто видит истину. В галактике Млечный Путь, а именно, в звёздной системе Альфа Центавра происходило всё больше и больше вещей, отменяющих "Реколонизацию". Ну а Рея... Теперь-то уж она там встретилась и осталась насовсем с ним!