***
Прозвенел звонок. Теперь уже с урока, что означало конец учебного дня. Тем не менее до того, как Сарада сможет прилечь на мягкую кровать в своей комнате и прикрыть от накопившейся усталости глаза, зарывшись в подушку лицом, и вдохнуть запах свежего кондиционера для постельного белья, ей нужно было кое-что сделать. И только от этого к горлу подкатывала тошнота. Все в порядке, Сарада просто передаст номер. Ничего более. Возможно, Боруто даже и смотреть не будет — сразу выкинет. Да, его никогда не привлекала тема романтики и любви. — Встать! — резво выкрикнул сенсей, поправляя тёмные очки, — Поклон! — она послушно опустила голову, согнувшись в уважительном поклоне, — Поработали отлично вы. Идти можете, раз домашнее задание записали. Её одноклассники начали собираться, переговаривая между собой о всяких мелочах, но в толпе уставших от скучного дня подростков Сарада чётко видела цепкий взгляд старосты, что долго и упорно смотрела на неё. Ох, эта тихая девчонка с длинными смешными косичками и до неприличного ровной чёлкой просто так точно не отстанет. И это неимоверно раздражало. Наравне с тем, как раздражало то, что Сарада на перемене не смогла дочитать главу книги. Ей оставалось совсем чуть-чуть, но её одноклассницы посчитали себя важнее. Можно сказать, Учиха раздувала из мухи большого и увесистого слона в несколько тонн, но тем не менее — нервы сдавали. — Да помню я, — сказала себе под нос почти беззвучно, но глядя в глаза старосте. Она, похоже, слегка успокоилась и отвернулась, начав такой же бессмысленный диалог ни о чем, как и все остальные. Он сразу же потонул в шуме голосов. Сарада скомкала кусок бумаги с номером, который все это время лежал на парте и не давал покоя: нужно было скорее разобраться с этой проблемой. Поэтому она перекинула сумку через плечо и скрылась за раздвижной дверью в коридор. Боруто болел уже две недели, а Сумире как-то слишком резко понадобилось связаться с ним, и на правах старосты она решила воспользоваться положением, чтобы дать свой номер. Конечно же, через Сараду. Даже конченному дураку не понадобятся никакие объяснения, если он увидит этот интригующий блеск в темных глазах, красные щёки, как два переспевших помидора, и странную улыбку, лёгкую, почти незаметную. Такую обычно выдавливают из себя актрисы из фильмов о первой и чистой любви. Сарада такие картины терпеть не могла и сразу переключала канал, не желая смотреть на эти сопли ленивыми вечерами у телевизора. Она спустилась на первый этаж, маниврируя между учениками, которые так же имели удачу наконец выйти в это время из школы. Переобулась в тяжёлые лакированные туфли, которые на свету напоминали своим цветом тёмный растопленный шоколад, и, распахнув стеклянные двери, шагнула на улицу, вдыхая свежий весенний воздух. Ей нужно было передать Боруто несколько распечаток, что она и делала практически на ежедневной основе вторую неделю, как надёжная и прилежная подруга детства. Заодно было бы кстати занести и передачку от Сумире, которую, как и все предыдущие, хотелось спокойно выкинуть в ближайшее мусорное ведро и забыть. Если всё-таки Боруто заинтересуется в старосте, привлеченный её нескрываемым вниманием, то Сарада будет зла. Неимоверно зла. Потому что она, в силу ли гордости своей, не может так просто сказать «Ты мне нравишься, бестолковый балван!». А грёбаная староста их грёбаного класса смогла, пускай и всего лишь намёком. Сараде даже до такого очень и очень далеко. Непросто разрушить многолетнюю дружбу из-за глупой влюблённости, а уж тем более это непросто сделать, когда сами родители дружат ещё с тех времен, когда под стол пешком ходили. И чтобы она так опозорилась, вывалив столько сокровенного и личного? Чтобы быть обсмеянной, непонятой? Чтобы взять и с крахом проиграть старосте, которая, наверняка, даже и знать не знает ничего про Боруто? Ну уж нет! Легче читать скучную заумную книгу, сидя на твёрдой деревянной скамье и жмуриться от яркого весеннего солнца, нежели страдать в своей темной комнате с занавешанными окнами и переживать перед каждым походом в школу. Потому что там точно будет он. Дом Боруто был совсем недалеко от их школы, и при желании Сумире могла бы и сама зайти к нему, потратив совсем немного времени, не надеясь на посыльного в лице Сарады. Однако Учиха никому из одноклассниц не говорила адрес, как бы слёзно они не просили. Это было весьма эгоистично и в каком-то роде глупо для такой умной и гениальной девушки, как она, но делиться с кем-то тем, что знают не такое уж большое количество человек, лишь близкие друзья, казалось неправильным. А в груди зарождалось чувство лёгкой радости, когда она понимала, что давным-давно входит в круг людей, кого Боруто и вся его семья подпустили так близко. Что ж, она заняла почтенный пост подруги детства, и в некотором роде это было даже надёжнее, чем быть его настоящей девушкой: девушку можно бросить, расстаться и никогда больше не вспоминать, но первый друг запоминается на всю жизнь. И все же порой она сожалела о собственной нерешительности. Даже сопливые фильмы, которые так её раздражали, заставляли чувствовать досаду и жуткую зависть. Бывали дни, очень редко, когда она намеренно смотрела подобные низкокачественные мелодрамы, лишь бы заполнить недостающую часть в её душе, которая постоянно напоминала о себе где-то в районе сердца и не желала оставить бедную Сараду в покое. Наверняка, сегодня будет такой день: она отдаст Боруто номер и распечатки, спросит про самочувствие, подшутит в привычной манере близкого друга и уйдёт. По пути можно купить мороженое, чтобы весь пазл и в правду сложился, а затем потратить несколько часов на рефлексию перед экраном монитора. Звонок в дверь, как обычно. Ожидание. Секунда, две, три. Немного щекотно в животе: это, скорее всего, стресс. Вчера они уже виделись, Сарада ненадолго заходила, но сегодня вновь её одолевают неприятные чувства, пока она стоит перед высокой массивной дверью. Послышались тихие торопливые шаги, и Сарада невольно улыбнулась. Хината-сан всегда так мила с ней. — Сарада-чан? — большие светло-серые глаза уставились на неё с ноткой удивления. Скорее чисто из уважения, потому что виделись они в последнее время слишком часто, чтобы вообще хоть как-то реагировать на новую встречу. — Уроки уже кончились? Проходи. Сарада покорно прошла внутрь, сбрасывая лакированные туфли у большого коврика с коротеньким ворсом. — Добрый день, Хината-сан, я как обычно. — она достала из сумки распечатки, показывая их миниатюрной женщине в доказательство необходимости своего прихода, пускай это было и совсем ненужной деталью. Мать Боруто была рада принять гостей в любое время. — Боруто ведь у себя? — Конечно! — она мягко улыбнулась, — Наверняка снова играет в приставку, — послышался короткий разочарованный вздох, который, впрочем, быстро сменился на напутствие, — Но, Сарада-чан, ты ему смело скажи, чтобы учился, не жалей, ладно? Сарада кивнула, в мыслях всё же думая, что кто и жалеет Боруто, так это сама Хината, что чересчур мягко воспитывает сына, но уж точно не Учиха. Пускай иногда он и может выпросить одним только взглядом скатать домашку подчистую. Но это бывает редко! Лестница на второй этаж под ногами скрипела, слегка прогибаясь. Эта привычная мелодия уже была приевшимся попутчиком в её жизни с самого детства, когда, приходя на какой-либо праздник в дом Узумаки, Сарада первым делом лезла на второй этаж — к Боруто. С тех дней, кажется, совершенно ничего не изменилось. Поворот направо, и вот — закрытая дверь в его комнату. Она на мгновение задержала дыхание, и сердце замерло вместе с ней в томительном ожидании. — Заходи, Сарада! — она ведь даже не успела постучать. Дверь отворилась, и в глаза ударил яркий солнечный свет. — Опять что-то приволокла? — Естественно, — Сарада по-детски усмехнулась, как часто бывает при удачно подобранном моменте для шутки, — Ведь если не я, то ты точно снова деградируешь в обезьяну. Боруто только смешно надул губы, смотря на Сараду исподлобья, лёжа в постели. В руках у него при этом была приставка, как и предсказывала Хината. Сарада тут же выхватила её, отложив подальше — на тумбочку. Послышался недовольный возглас. — Прекращай. Твоя мать, между прочим, переживает, что ты совсем не занимаешься учёбой, — и она всунула тонкую стопку бумаг ему под нос, — Сделай это к завтрашнему дню, чтобы я смогла принести домашку учителю до конца недели. — Легкотня, — улыбнулся Боруто, разглядывая бумаги, — И это все? — он посмотрел на Сараду, словно ему по-прежнему было где-то пять с половиной лет, и озорство в заднице ещё только начинало играть. — Сделаю за пять минут! — Да хоть за одну. — отмахнулась она, — Я не возражаю… Ах да! — она вдруг вспомнила о той пресловутой бумажке Сумире, которую так необходимо было отдать, — Меня просили передать тебе… Только сильно не зазнавайся, понял? Он с любопытством взглянул на протянутую бумажку и недоумевающе уставился на Сараду спустя несколько секунд. — Это что? — Боруто привстал с постели, слегка хмурясь. — От кого? — Номер старосты, Сумире Какей, помнишь? — с раздражением объяснила она, уже мысленно выбирая с каким именно вкусом брать в магазине баночку с мороженным, чтобы заедать любовное горе, — Она просила передать тебе, так что держи. — и он осторожно взял, все еще всматриваясь в цифры каким-то странным взглядом, какой Сарада никогда раньше у него не видела. — Эй, ну что такое? — Я ей нравлюсь? — в упор спросил Боруто, переводя взгляд на Сараду. Голубые глаза делали её беззащитной. Казалось, он был даже слегка встревожен, будто ожидал чего-то необычного или понял нечто до этого скрытое от разума. Это раздражало, потому что таким его сделала бумажка с номером Сумире Какей, старосты класса, с которой Боруто познакомился только в этом году. Почему именно она? — Староста поэтому попросила тебя передать? На миг Учиха забыла, как именно нужно вдыхать воздух в лёгкие и произносить слова, но Сарада быстро взяла себя в руки, не желая показывать перед Узумаки свою настоящую личину безнадёжно влюбленной девочки. — Откуда мне знать? — она огрызнулась, поправив очки в красной оправе, и отвернулась к двери, — Позвони и спроси её сам, раз так интересно. Мне пора. — Сарада поспешила опустить ручку вниз, крепко ухватившись другой рукой за ремень сумки, который помогал сдерживать неоправданный гнев на невинного человека. — До завтра. — Ты и правда… — его слова остановили её на полпути, и она замерла рядом с приоткрытой дверью, не решаясь уйти. Что-то подсказывало, что стоит дослушать до конца. — Так просто отдашь его мне? Этот номер? Сарада взглянула на него удивлённо, а он смотрел с непонятной грустью: белесые брови жалобно изломились, ресницы подрагивали, а глаза… Ему было больно. — Почему нет? — она против воли вернула себе отрешенный тон голоса, — Может быть, вы полюбите друг друга и… — Сарада, ты, наверное, полная дура. — он усмехнулся совсем не радостно и накрылся одеялом почти с головой, лицом к стене. — До завтра. Она поджала губы. Не хотелось даже спрашивать, отчего он сделал такой вывод, но в чем Сарада и была уверена на все сто процентов, так это то, что Боруто был уж точно ещё большим дураком.***
— Поругались с Боруто? — мама подкралась в темноте слишком неожиданно, и Сарада поперхнулась подтаявшим пломбиром, пытаясь не потерять нить сюжета никому ненужного сериала для домохозяек, который она смотрела с самого прихода домой. — Я права, а? — Сакура подсела к дочери на диван и пристально на неё поглядела в поисках ответа. — С чего ты взяла? — Сарада прекрасно понимала, что мать способна по одному только причмокиванию мороженым понять её душевные терзания, но предпочитала все ещё неумело их скрывать. Чтобы хотя бы немного казаться отстраненной от глупых чувств и заинтересованной исключительно учёбой. Выбранный жанр сериала по телевизору сильно её подвёл в этом плане, но Сарада не теряла надежд ввести в заблуждение хотя бы всех вокруг, раз саму себя не получилось. — Я, может быть, просто захотела посмотреть фильм и поесть мороженое. Это странно? Она повернулась к Сакуре, оставив телевизор ненадолго светить синевой просто так, и посмотрела на неё с вызовом, будто это было состязание, кто кого перехитрит в бесполезном разговоре. В темноте было сложно разглядеть эмоцию на лице, которое подсвечивалось только телевизионным экраном, но Сарада прекрасно понимала, что мать беспоилась о ней. Конечно. Всегда беспокоилась. — Странно для тебя, Сарада. — она усмехнулась, тряхнув в темноте короткими волосами. — Думаешь, я не знаю собственную дочь? Могу по пальцам пересчитать все те разы, когда ты с интересом наблюдала за перепитиями мелодрам. А это что? — Сакура взглянула вниз, угадав коробочку с мороженым. Уже наполовину пустую. — Знаешь ведь, что есть столько за раз — вредно! — коробочка сразу же покинула Сараду, чтобы быть убранной в морозильник. В руке осталась лишь большая ложка, которую она не переставала широко облизывать. — Признаю, у меня был плохой день… — скрываться и дальше не было смысла. Сакура всегда умела быть настойчивой до такой степени, что скулы невольно сводило. — Немного повздорили с Боруто, но это не главное. Сакура со вздохом вновь села на диван, ожидая, когда её любимая дочь продолжит, но та лишь уперлась взглядом в экран, погружаясь в чужие любовные переживания, в упор пытаясь не замечать свои. Новая сцена заставила внимательнее присмотреться к актёрам. Между ними явно происходила ссора, которая должна была, по идее, всколыхнуть сердца мамочек, наткнувшихся вечером на этот канал, но Сакура только зевнула. Сарада догадывалась, что ей хватило собственной драмы в жизни, которую она с блеском отыграла уже очень давно. — Ты хочешь меня свести с ней? С твоей лучшей подругой?! — актёр всеми силами пытался отыгрывать негодование и гнев. — Почему нет? Она хорошая девушка, вы будете выглядеть замечательно вместе. — а вот актриса словно проглотила целый лимон. Наверное, это должно было быть смятение. Сарада вслушалась в диалог, вспоминая дневной разговор с Узумаки: может быть, они и правда тогда были похожи на этих актёров в сериале. — Ты и правда думаешь, что я могу смотреть на кого-то, кроме тебя?! Ты думаешь, мне кто-то нужен кроме тебя? — Что ты имеешь в виду? — девушка распахнула большие чёрные глаза, выражая удивление. Сама Сарада тоже удивлённо вытаращилась на искаженной болью и обидой лицо актёра. Что он имел в виду? Что Боруто имел в виду? Сакура зевнула снова, потирая глаза. — Ох уж эти неозвученные чувства, — она слишком явно посмотрела на дочь, сощурив глаза. — Ревность — страшная вещь, правда? — не дожидаясь ответа, Сакура встала и направилась к выходу из гостиной, — Не засиживайся допоздна, хорошо? Спокойной ночи. Сарада только непонимающе выгнула бровь. О чем это её мать говорила? — Спокойной ночи. — скорее на автомате, потому что Сарада вновь начала следить за диалогом двух актеров. Это казалось важным. — Да потому что я люблю тебя! — закричал мужчина в кадре, и Сарада вздрогнула, от нечего делать снова принимаясь облизывать ложку. Кажется, она пропустила часть ссоры, но это было не так важно. — Неужели ты не замечала?! Все эти годы, когда мы были лишь друзьями, я смотрел только на тебя, я видел только тебя! Актриса опешила, будто в миг что-то осознала. Что-то важное лично для неё. — Ты меня любишь? — после долгой паузы, которая заставила Сараду нетерпеливо поерзать на сидушке дивана. — Правда? Казалось, Учиха даже перестала моргать. Только смотрела, цепляясь за любой жест актёров. — Да! — актёр подошёл к взволнованной девушке вплотную, ничего больше не говоря, заглянул в глаза. Их губы слились в поцелуе, и Сарада ахнула, выключая телевизор. Щёки отчего-то горели, а сердце судорожно билось, разгоняя горячую кровь. А что, если?..***
Сарада не могла заснуть всю ночь. Она думала, думала, думала и наконец не заметила, как прозвенел будильник на семь утра. Благо, домашнее задание было и правда лёгким, как говорил Боруто, чтобы успеть сделать его во время завтрака под вопросительные взгляды родителей, которые уже слишком привыкли к её собранности всегда и во всем. Правда, Сакура все же понимающе улыбнулась, словно знала, о чем вздыхала её дочь. Но ведь этого не могло быть, верно? В жизни все не так, как в кино, но Сараде хотелось верить, что толика правды в том диалоге была. Сумире весь день сверлила её взглядом, хмуря тонкие брови, но Сарада предпочитала не замечать её плохое расположение духа. Видимо, Боруто не позвонил. От этого становилось радостнее на душе, вопреки здравому смыслу и морали. Может ли быть, чтобы он все-таки… — Эй, Учиха. Когда прозвенел звонок с последнего урока, староста тут же подбежала к её парте, а Сарада не успела сбежать, прикрываясь обложкой книги, как делают это в комедийных фильмах преступники. Не было никаких сомнений, что Сарада в глазах Какей стала хуже любого головореза. — Что такое, староста? — она начала быстро собирать сумку: сейчас у Учихи совершенно точно не было времени на разглагольствования. — Я спешу. — Номер, — практически сквозь зубы, — Ты передала, Сарада-чан? — Я же сказала, что передам, — Сарада водрузила сумку на плечо и, обогнув Сумире, прошла к двери. — Не моя вина, что он тебе не звонит. Прежде чем буря бы обрушилась на неё, Учиха резко закрыла дверь и выбежала на улицу, успев переобуться почти на ходу. На одну проблему меньше, хотелось бы сказать, если бы не приходилось учиться с Сумире до конца года в одном классе. В любом случае, Учиха могла наконец вздохнуть полной грудью. Правда, совсем ненадолго. Её ожидало ещё одно испытание. Вновь звонок, ожидание, подсчёт секунд. Та же самая массивная высокая дверь, что и вчера, тот же стресс, из-за чего скрутило живот, но теперь все переживания вдруг умножили на сто, и эмоции грозились с минуты на минуту хлынуть неуправляемым потоком. Неоправданная роскошь для Учиха Сарады. — Сарада-чан? — то же удивление на круглом лице Хинаты. Сарада показала распечатки. Новые, хоть и выглядели почти как старые. — Проходи, Боруто, наверно, уже заждался. Хината ушла на кухню, где шумно гудела вытяжка, стучал нож и бурлила вода, а Сарада поднялась на второй этаж. Та же дверь в тёмном коридоре, но постучать в неё сегодня казалось ещё большим подвигом, чем вчера. — Заходи, Сарада. — снова, будто знал. Учиха открыла дверь и сразу же закрыла её за собой, будто отрезая путь к отступлению, потому что, скорее всего, через несколько минут она захочет сбежать. — Привет. — Привет, — он усмехнулся, сидя в кровати. — Распечатки? — А, да. — она протянула ему несколько листов. — Ты сделал те, что я давала? — Давно, — он кивнул в сторону комода, на котором, по всей видимости, хранилась вся мукулатура семьи Узумаки. — Возьми там. Она взяла, аккуратно положила их в сумку, чтобы края не помялись и очень медленно застегнула замок, растягивая время до предела. Не могла начать. Да и как? Актёрам так просто признаться в чувствах, когда они уже знают сценарий с счастливым концом, а что будет с ней? — Больше номера мне не передаешь? — Боруто хмыкнул, а Сарада почти вскипела. Он что, издевается? — Ты даже одним не удосужился воспользоваться. Староста меня сегодня чуть на месте не прибила. — выплюнула она, — Почему ты не позвонил ей? Сарада замерла в ожидании ответа. — Не хочу. — как маленький, — Я выкинул его. — Почему? — она спросила с нажимом, с непонятной злостью, от которой дрожали руки и слезились глаза. — Почему ты его выкинул, Боруто? — Сама не догадываешься? — он серьёзно сдвинул брови к переносице и встал с постели, подходя к Учихе. — Сарада. Мне кое-кто нравится. Сильно. — высокий голос подрагивал, словно ещё немного и она услышит первый несдержанный всхлип. Это так непохоже на того оболдуя Боруто, которого она знала. Он был слишком серьёзным, к внешности совсем не подходило, а каждый звук произносился с надрывом. — Ты ведь поняла, Сарада. Ещё вчера. Она отрицательно покачала головой, и Боруто отступил. — Вот как. — он сам открыл для неё дверь. — Всё взяла? Спасибо за распечатки, в следующий раз я попрошу Иноджина, так что… — …Люблю. — Сарада стыдливо спряталась за чёлкой, сжав ремень сумки так, чтобы нитки жалобно затрещали от внезапного напряжения. — Что? — он, не веря, вытаращился на неё, и голубые глаза посветлели на несколько тонов. — Что ты сказала? — Я люблю тебя, доволен? — Сарада не верила собственным ушам. Она только что сказала это. Самолично забила последний гвоздь в крышку гроба их долгой дружбы. Повисла тяжёлая гнетущая тишина, но Сарада не могла решиться даже поднять взгляд, чтобы посмотреть на реакцию Боруто. Между ними все кончено — наверно, это он бы хотел сказать. Но все ещё молчал. — Любишь? — тихо, неуверенно. — Меня любишь? Ты? Сарада фыркнула. — Мне ещё раз повторить? — Если можешь. — улыбнулся Боруто, и кулаки резко зачесались подправить его смазливую мордашку. — Узумаки. — она и так готова была сгореть со стыда и провалиться под землю в одно и то же время, должен был случиться конец света, чтобы Сарада ещё раз осмелилась пройти через подобное. — Ладно, прости… — он подошёл к ней. Осторожно приблизился почти вплотную, но между ними всё ещё оставалось расстояние. Боруто пах лекарствами и домашней едой Хинаты, которая всегда выглядела так, будто её приготовил именитый шеф-повар. Сарада вдохнула запах, совсем ненадолго, чтобы Узумаки не заметил, и на миг отвела взгляд в другую сторону. Всё ещё было стыдно. — Ты должен сказать что-нибудь. На моё признание. — ей хотелось услышать ответ. Ей хотелось убедиться. Он только улыбнулся. Голубые глаза заблестели, как это обычно бывает с влюблёнными идиотами. И она была готова поклясться, что прямо сейчас её глаза блестели абсолютно так же. — Я люблю тебя, Сарада. Он смотрел на неё в упор, не отводя взгляд, и она не выдержала: сняла очки, едва касаясь пальцами красных потертых дужек и поддалась вперёд. Он, словно только и ждал её первого шага, словно давал её пару мгновений все осмыслить и принять неизбежное, взял ее лицо в руки и провел по мягкой коже щёк ладонями. Его губы были мягкими и неимоверно тёплыми, он целомудренно оставлял совсем детские поцелуи возле рта, словно хотел передать всю несвойственную ему нежность, что каким-то образом накопилась за столько лет. — Заболеешь ведь. — сказал он после очередного поцелуя и сразу оставил ещё один на красной щеке. — Если ты про свой идиотизм, то уже поздно. — усмехнулась Учиха.***
— Мама? — Химавари с любопытством смотрела, как её мать ищет что-то в чулане. Вся семья давным-давно о нём забыла, и даже пыль перестала вытирать. Сказать по правде, Химавари даже не могла вспомнить за всю свою жизнь, когда его в последний раз открывали. Видимо, это было ещё до её рождения. — Что ты делаешь? Хината посмотрела на дочь и воодушевлённо улыбнулась. — Как думаешь, Сараде-чан пойдёт моё свадебное кимоно?