***
Почти полные две недели пролетели незаметно. Ханна усердно готовилась к итоговой аттестации, каждый вечер занимаясь с Эриком в Яме. А после занятий они шли прямиком в его квартиру. И этот властный мужчина вытворял с ней безумно приятные вещи, о которых девушка и подумать не могла. Она даже не представляла, что можно быть настолько счастливой! Рано утром она сбегала к себе в комнату, в которой находились только радостная Мэри и несчастная, безумно страдающая Кэйли. А всё потому, что приехала бывшая барышня Фора Лайла, которая во всеуслышание объявила о своей беременности прямо в баре в прекрасный субботний вечер перед самым выходным, как раз, когда Филч решилась на отчаянные действия и брать быка за рога. Её отослали со стены и сняли наказание в связи с её интересным положением. Лайла так громко сообщила об этом, перекрикивая музыку и отталкивая бедную искреннюю в сторону в тот момент, когда Итон и Кэйли мило ворковали и флиртовали, а тот уже наклонился к личику девушки, чтобы её поцеловать, не иначе. По крайней мере, так расценила это действие Ханна, которая вместе с Мэри и Питом наблюдали за влюблённой парочкой. Питер никак не мог забыть Филч. Поэтому девчонки тогда и подошли его поддержать, заметив любовную идиллию инструктора и подруги, в то время как их друг кусал себе локти от ревности, глуша свою боль в очередном стакане виски. Мэри тоже была безумно влюблена. У них с Максом начался бурный и страстный роман, нарушая все традиции и Устав бесстрашных: руководящему составу было строго настрого запрещено иметь личные отношения с неофитами. Хотя, какие из них неофиты?! Им не по шестнадцать уже давно! Тем более они не первые и не последние члены фракции, нарушившие эту парадигму. Уже как два дня Стивенс вообще не ночевала у себя в комнате, а прямиком из апартаментов главного лидера шла в Яму на занятия, счастливая и довольная жизнью в «Бесстрашии». Счастье Кэйли казалось разрушенным окончательно и бесповоротно, так и не начавшись. Она никого не хотела слушать и отказывалась от уговоров подруг всё прояснить. Филч не хотела лишать отца ещё у не родившегося малыша. Она держала Итона на дистанции, убегая каждый раз, когда он пытался с ней поговорить. — Завтра последнее испытание. Я думаю, ты готова, — улыбнулся Эрик, произнося эти слова на одной из вечерних тренировок за день до выходного дня. — Спасибо за твои индивидуальные занятия, — улыбнулась Ханна в ответ и была вознаграждена за свои успехи страстным поцелуем своего лидера. — Следующий этап будет очень сложный? — спросила Мэттьюс, чуть отстранившись от Эрика. Она тревожилась за то, сможет ли пройти все испытания до конца. Она знала, что физическая подготовка — это ничто по сравнению со симуляциями, которые вытягивают все твои страхи из-под корки сознания. Страхи, о которых человек даже не подозревал. — Не переживай, я помогу тебе со всем справиться. Слышишь? Я буду рядом. Всегда, — тихо произнёс Коултер, снова целуя свою эрудитку. Всё шло так хорошо, что даже не верилось, что всё происходящее — правда. Девушка была абсолютно счастлива, и ничто не предвещало беды. Она была безумно влюблена, и её мужчина своими действиями говорил ей о том, что она тоже ему небезразлична, хоть и не обмолвился на эту тему ни словом. Они засыпали и просыпались рядом. Уходили вместе из квартиры Эрика на утренние тренировки и возвращались в неё тоже вместе, крепко держась за руки, словно школьники. О них уже судачило всё «Бесстрашие» только вот все боялись гневного и грозного взгляда лидера с бритыми висками. Стоило ему хоть краем уха услышать какие-либо насмешки в их сторону, человек немедленно затыкался, замечая холодный прищур серых глаз, не предвещающий ничего утешительного для этого безумца, посмевшего усмехнуться над ним самим и его девушкой. Да-да, девушкой! И пусть язык отсохнет у того, кто будет против их союза. Эрик хотел, чтобы Ханна уже с концами перебралась к нему. Ему было очень хорошо с ней. Пусть он и не многословен, зато она тараторит без конца. Он любит, когда она говорит всё, что ей кажется таким важным: рассказывает о проведённом с друзьями дне, своих подружках или делится с ним своими переживаниями о них. Особенно про Кэйли. Это вед, и его касалось тоже. По крайней мере, косвенно, так как речь шла о его лучшем друге и о его счастье. Фор увяз по самые уши в зелёных глазах наглой искренней. Накануне он признался Эрику, что влюбился. По-настоящему. Впервые. Он страдает без неё и её издевок. А Кэйли всё время молчала, избегала его и беспрекословно выполняла любые поручения инструктора, чем безумно бесила его. За последние несколько дней он сотни раз пытался вывести её на разговор, ну или хотя бы просто вывести из себя. Безрезультатно. Филч лишь затыкала ему рот очередной порцией ругательств, уверяя, что он ей безразличен, что ей на него насрать и чтобы он шёл к своей крале. Фор ужасно злился и не знал, как найти к ней подход. Он был уверен, что никак не мог заделать ребёнка Лайле. Он был осторожен в этом плане, не то, что Коултер. Хотя Эрик был спокоен на эту тему тоже даже больше, чем Итон. Кроме Ханны, он ни с кем не делал такого, отчего могут рождаться дети. Он знал, что всем девушкам-неофиткам делают специальную инъекцию. Это было прописано в их договоре. Никому не нужен беременный солдат во время обучения. Док знал своё дело и пристально следил за этим. А вот когда срок договора заканчивался, девушка была вправе решать сама, делать ли ей инъекцию снова или придерживаться обычных способов предохранения. Эрик пообещал другу помочь всё выяснить, когда начнётся новый этап. Тогда времени будет гораздо больше и не нужно будет извращаться и придумывать новые испытания. Хотя с этой группой неофитов он не парился совсем. Макс ещё несколько лет назад просил его отречься от садистских методов обучения, что он, в принципе, и сделал.***
Коултер, тяжело дыша после жаркого поцелуя, немного отстранился от Ханны, посмотрел в её голубые глазки, которые уже заволокло дымкой страсти, и потянул в сторону подсобки Фора. До дома он точно не дотерпит. Закрыв за собой двери, он прижал девушку к холодной бетонной стене и снова впился в её припухшие от поцелуя губы. Ещё никого и никогда ему не хотелось так сильно, как эту эрудитку. Он был готов делать это вечно. Её сладкие уста сводили его с ума. А нежное тело девчонки заставляло забыться вовсе. Он не мог больше ждать. Ханна чувствовала его, как никто другой давала ему то, чего он так жаждал. Всегда. Будь то зашкаливавшие чрезмерные эмоции от постоянного противостояния их характеров или чувства, которые она в нём вызывала, даже когда её не было рядом. Он любил её. Всем сердцем и всей душой. Желал её каждой частичкой своего тела. Она его всё. Он знал это. Знал с самого начала, что она будет его. И был безмерно благодарен судьбе за то, что встретил её тогда в поезде. Обняв её в том вагоне, он сразу же понял, что пропал. Её сладкий запах тревожил его рецепторы, звонкий смех каждый раз ударял по нервам, и сама она просто услада для глаз. Он не мог понять, чем так заслужил такое счастье. За какие такие заслуги Небеса послали ему этого ангела? Щёлкнула пряжка ремня Эрика, выводя его из омута рассуждений и улыбнувшись, он запрокинул голову в удовольствии, когда девушка отстранилась от его губ и стала медленно целовать его в чисто выбритый подбородок. Она прикусила его немного своими ровными белыми зубками, а руками уже вовсю шурудила у него в штанах, пытаясь их стянуть как можно быстрее. «Ангел снаружи и чистая бестия внутри! Такое вообще возможно?!» — подумал Эрик, и разум покинул его, уходя куда-то далеко. Неимоверное наслаждение, что дарила ему его девушка, поглотило его полностью. Ханна провела языком по рисункам на его шее, почувствовав солоноватый привкус на его коже после их тренировки. Странно, но ей было вовсе не противно. Скорее наоборот. Ей нравилось целовать его и трогать. И не важно, был ли он чистый после душа или солёный после изнуряющих занятий в зале. Она обожала его любого. Чуть улыбнувшись, девушка, наконец, стянула его штаны, освободив огромного змея из плена, который был готов уже наброситься на неё. Она сняла с себя спортивный топ, оголив грудь. Не успела Ханна кинуть его в сторону, как к её груди припал жадный рот, дразня соски до тех пор, пока те чуть не проткнули его язык насквозь. Эрик рыкнул. Он был готов разорвать штаны Мэттьюс на части, которые будто прилипли к её прекрасной заднице и никак не хотели стягиваться вниз. — Ханна, помоги! Иначе пойдёшь домой без штанов! — прорычал он, еле сдерживая себя. Девушка хмыкнула и снисходительно улыбнулась своему мужчине, сняв несносную материю и бросив брюки к топу. — Спаси-ибо, милая! — протянул он и подтянул её за бедра, подняв Мэттьюс немного вверх. Её усмехающиеся глаза оказались на уровне самых серьёзных и сосредоточенных глаз, которые смотрели прямо в её душу. Она обвила его своими ножками за бедра, и Эрик вошёл в неё сразу же. Он знал, что не причинит ей боли, чувствовал, что она уже готова принять его. Ему безумно льстило то, как Ханна реагировала на него. Как её нежное тело каждый раз откликается на его прикосновения. Как она прерывисто дышит и шепчет его имя, когда он входит в неё так глубоко, как сейчас. Между их стонами страсти она бессвязно говорила, что ей безумно нравится то, что он с ней делает. Тогда он ускорял свой темп, увеличивая наслаждение их обоих. Задвигав бёдрами навстречу, Ханна запрокинула голову назад. Эрик видел, что она на грани блаженства. Она не умела врать. Все её мысли и чувства были на виду. Её живот напрягся, а стоны стали громче. В такие моменты наслаждения она тихонечко шептала слова, которые думала, что он не слышит. И сейчас тоже. А он услышал. Всегда слышал. Последние две недели. Каждый раз, когда она была в его объятиях. — Боже, Эрик! Как же мне хорошо! Я люблю тебя, милый! Люблю! Люблю… — всё шептала Ханна, кусая себе губы. И как такое можно было не услышать?! Она говорила, что любит именно его, а не то, как он хорошо умеет трахать. А он молчал. И сейчас также. Лишь впился в её губы страстным поцелуем, вколачиваясь сильнее в её нежное тело. Мужчина зарычал так громко, оглушая Ханну, и излился в неё до последней капли. Он очень надеялся, что она и без слов всё поймёт. Он молчал. Не потому, что не чувствовал того же. Чувствовал. Ещё как чувствовал! И это пугало его. Для Коултера это было каким-то волшебным словом. «Люблю»! Словом, которого он считал, что не достоин. Он думал, что не умеет любить, что вообще когда-либо сможет полюбить. И уж тем более не думал услышать подобное в свой адрес. От неё. От той, над которой издевался, подвешивал на мостике, унижал, держал в тюрьме. Да, всё это было частью тренировки, но всё же. Всё же она достойна лучшего! Его просто никто никогда не любил. Ни отец, который ушёл от них, когда он был совсем маленьким. Ни мать, которая, казалось, винила его за это. У него были только друзья. Друзья, которыми он дорожил. И Ханна. Теперь она всё, что ему нужно в этом мире. Отдышавшись и выпустив девушку из жадных рук, Эрик натянул свои штаны. Помог Ханне одеться и, взяв её за ладошку, направился в их квартиру. Именно так. Он уже считал свою квартирку их общей жилплощадью. Он готовил официальный приказ, который собирался отдать на подпись Максу через пару дней об их совместном проживании. Как раз, когда начнется новый этап. Ей нужна будет поддержка, а ему просто нужна сама девчонка. Чтобы всё было как положено. Он ещё никогда в жизни не относился к подобному с такой серьёзностью. Ханна Мэттьюс его навсегда! Вместе приняв душ, парочка голышом выбежала оттуда, громко хохоча. Ханна любила такие моменты их идиллии. Она уже давно заметила, что Эрик больше не называет её «сивой». Обращаясь к ней при всех, он зовёт её по имени, а когда они наедине, очень часто называет её «милой» или «моей девочкой». Так приятно, что каждый раз у влюблённой эрудитки порхают бабочки в животе, когда он произносит эти слова. Как же давно Ханна не чувствовала себя такой счастливой! А была ли она так счастлива до того, как стала проводить время со своим лидером? Нет. Не была точно. И это вовсе не секс делает её такой. Это всё Эрик. — Милая, а не пора ли нам ложиться спа-ать? — протянул Коултер, потянув девушку на себя, усаживая её себе на бёдра верхом, так в полюбившуюся ей позу «наездницы». — Обязательно! Как только ты выполнишь своё обещание! — ответила Ханна, улыбаясь во весь рот. — Это которое «из»…? — начал вспоминать Эрик. Обычно он никогда никому ничего не обещал. А этой эрудитке уже наговорил очень много. Просто ей постоянно нужно ставить какие-то условия, иначе она ни на что не соглашалась. — Ты обещал вернуть мне мой кулон, — напомнила она, усаживаясь на него поудобнее, так как его прибор уже начал тыкаться ей в промежность. — Обязательно, девочка моя. Как только ты отдашь мне свой должок! — хмыкнул он, резко разворачиваясь и подминая завизжавшую Мэттьюс под себя. Вот и сейчас, она была готова на всё ради него. Эрик нежно целовал её шею, начиная медленно протискиваться в её лоно, а Ханна обнимала его за плечи, двигаясь ему навстречу, вторя его движениям. А он гладил её нежное тело, проникая всё глубже, не веря, что она рядом. Вот оно абсолютное волшебство. Вот оно полнейшее слияние душ. Вот оно самое настоящее счастье. Вот она — ЛЮБОВЬ! — Вот, кажется, это твоё, — произнёс лидер несколько минут спустя после оглушительного оргазма, после которого чуть не двинул кони. За эти две недели она высушила его до дна. И никакие тренировки в зале не нужны, когда он с ней. Эрик заботливо вложил золотую цепочку с кулоном в ладошку Ханны. — Это что же получается, мой долг уплачен полностью? — улыбнулась девушка, нежно целуя его, благодарная за то, что не обманул. — Нет, только проценты, — хмыкнул Коултер. — Остальной долг слишком велик, и расплачиваться ты будешь до конца своих дней! — Неужели? Прям до конца? — уточнила Мэттьюс, улыбаясь во весь рот. Значит, она и правда дорога ему. Значит, он всё же что-то чувствует к ней, пусть и не говорит пока об этом. В ответ Эрик лишь кивнул и многозначительно подмигнул, отчего его штанга над бровью блеснула в тусклом свете бра, висящей над тумбочкой у кровати. — Не расскажешь, почему эта безделушка так дорога тебе? — спросил он, укладывая Ханну к себе на грудь, поглаживая своими мозолистыми шершавыми пальцами её голое плечико. Он прикрыл глаза, бессознательно запоминая это счастливое мгновение, улыбнулся, зафиксировав это состояние в мозгу. — Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя! — уже беззвучно, одними губами произнёс он, тяжело вздохнув, боясь спугнуть своё счастье, что ковырялось у него на груди, разглядывая свою «прелесть». — Это всё, что осталось у меня от отца, — заговорила Ханна, возвращая Эрика в реальность, напоминая о себе, говоря тем самым, что она настоящая. Что она рядом, и это вовсе не плод его больной фантазии или иллюзии. — Мама никогда о нём не говорила, считала, что он не достоин даже воспоминаний о себе. Она злится на него до сих пор, хотя его нет с нами уже давным-давно. Мать уничтожила и удалила все снимки, где он был. Это последний, — произнесла Мэттьюс и поддела ногтем маленькую витиеватую загогулинку прямо в центре кулона. Механизм щёлкнул, и кулон оказался медальоном, раскрывшись на две части. В центре показалась голограмма с фотографией, осветив тёплым светом ладошку девушки. На фото была изображена улыбающаяся и счастливая Джанин Мэттьюс, совсем молоденькая, примерного такого же возраста, как сейчас Ханна. Молодой красивый русый мужчина тоже широко улыбался, нежно прислонившись к ней, обнимая её за плечи. А в центре между ними сидела маленькая светловолосая голубоглазая девчушка лет трёх, на плечиках которой заботливо лежали две руки: папина и мамина. Её улыбка совсем не изменилась, всё такая же добрая и искренняя. На фото была абсолютно счастливая семья. Ханна закрыла медальон, смахнув слезинку со щеки. Она бы очень хотела увидеть своего отца. Хотя бы ещё разок. Поговорить с ним, узнать правду. Что же такое ужасное тогда произошло, что смогло с такой лёгкостью разрушить это счастье, которым светилась голограмма. Мэттьюс не сразу заметила, что Коултер больше не гладит её плечо и даже не сдвинулся с места. Что он ни проронил, ни слова и замер, словно время остановилось. Казалось, он даже перестал дышать. — Эрик, всё в порядке? — встревожилась Ханна, поняв, что что-то не так. Она облокотилась на локоть и стала вглядываться в лицо лидера, который даже не моргал. Он смотрел на неё, но вовсе не видел. Его рот был немного приоткрыт в искреннем удивлении или даже недоумении, неверии увиденному. Коултер закрыл глаза на несколько секунд и тяжело, со свистом выдохнув, сжал губы в тонкую линию. — Как? Звали? Твоего? Отца? — вдруг спросил он, выделяя каждое слово. Казалось, они вообще давались ему с трудом, будто он говорил на другом языке или был немым, произнося эти слова впервые. — Ч-что? — не поняла Ханна, переспросив и часто заморгав. — Отвечай! — рявкнул Эрик, оттолкнув девушку от себя. Он резко подскочил с кровати и встал рядом, прикрывая свои причиндалы рукой и в упор глядя на Мэттьюс. Она села на колени, не понимая, что вообще произошло. — Я-я… я не помню. Мама сказала, что Джеймс, — неуверенно ответила она. Эрик снова закрыл глаза. — Бля-я-ядь! — заорал он так громко, что Ханна даже испугалась, вытаращив на него свои глаза. — Чтоб тебя, с-сука! — всё орал Коултер, ища свои трусы. Мэттьюс укуталась в одеяло, готовая разрыдаться. Она никак не могла понять причину такой резкой смены настроения своего мужчины. — Убирайся! — вдруг заорал он, выводя её из размышлений. — Что случилось? Эрик, что произошло? — спросила Ханна, надеясь хоть на какое-то объяснение с его стороны. — Во-о-он! — не унимался Коултер, тыкая рукой, указывая на дверь. Он уже натянул боксеры и бегал по всей комнате, как ненормальный. «Бог мой!» — подумала девушка. Ещё никогда она не видела его таким разъярённым и неуравновешенным. Он был словно дикий зверь, мечущийся в клетке из угла в угол. Лицо его было искажено от ярости, глаза покраснели и налились кровью. — Эрик… — начала говорить Ханна, ступая на пол босыми ногами и направляясь к нему, пытаясь его хоть немного успокоить. — Пошла вон, если не хочешь, чтобы я вышвырнул тебя прямо в таком виде! — прошипел Коултер, перебивая её, пытаясь себя контролировать из последних сил. — По-хорошему прошу, сивая. Ва-а-ли-и! — проорал он последнее слово и скрылся в ванной, щёлкнув замком в двери и включив душ.