Бессмертный

Злость накрыла Альфреда с головой, выгоняя из его сознания последнюю искру благоразумия. Лицо парня раскраснелось от ярости, а зубы сжались до скрипа. Он был готов в следующее же мгновение броситься на улыбающегося русского, которого будто вообще не волновало происходящее. Только что этот славянин прилюдно унизил его, назвав импульсивным мелким засранцем с раздувшимся самомнением, детской тупостью и шилом в заднице. Да, Америка сам начал конфликт, но почему герой должен выслушивать всё это? Англия быстро понял, что эта потасовка не такая как обычно, что-то идёт не так. Джонс всегда быстро распылялся в ходе ссор с Иваном, но в этот раз он действительно вышел из себя. Кёркленд был напуган тем, что в пылу злости может вытворить Америка, но ещё больше он боялся, что гнев обуяет и Россию. Вот он устроит Варфоломеевскую ночь. Конечно, такого никогда не было, но и Альфред раньше так не сходил с ума как сейчас. — Альфред Франклин Джонс, а ну живо сядь на своё место и успокойся! Здесь тебе не детский сад, а зал собраний! — Молчавший до этого англичанин сам подорвался со стула и схватил разбушевавшегося младшего за предплечье, дабы осадить, но тот резко дёрнул рукой, отстранившись. Да так, что сам Артур чуть не завалился на пол. — Не смей мне указывать! Я больше не ребёнок, слышите?! Я не ребёнок! — Слова бывшего наставника про детский сад навели юношу на мысль, что он тоже не воспринимает его всерьёз. Гнев захватил его с новой силой. — Правда? А ведёшь себя как маленький наглый мальчишка с недостатком внимания. — Брагинский говорил это своим будничным спокойным тоном, будто не стебал Джонса, а глаголил абсолютную истину. Когда он увидел, что его слова возымели нужный эффект, ему захотелось распалить Америку так, чтобы он визжал как свинка. Тогда он обратился к Англии, всё ещё стоящему рядом с парнем. — Эй, Кёркленд, может всыплешь ремня своему высерку? Это была последняя капля. Трясущейся от всепоглощающей ярости рукой он выхватил из-за пояса пистолет, отпихнул Артура, загораживающего Ивана, и выстрелил в обидчика. Пуля вошла прямо в лоб. Серые, почти что белые волосы мужчины окрасились в алый. Он навалился торсом на стол за которым сидел и с грохотом стукнулся головой об его поверхность. Это был последний звук, раздавшийся в этом зале перед гробовой тишиной. Каждый слышал лишь стук собственного сердца, отдававшего пульсацией в затылке и гулом в ушах. Время будто остановилось. Никто не мог даже пошевелиться. Было очевидно, что Ивану уже не помочь. — Ты что наделал? — В абсолютной тишине голос Франциска звучал особенно громко, заставляя всех присутствующих вздрогнуть. Сейчас больше всего на свете ему хотелось накинуться на Джонса и бить его, пока он не испустит дух, но онемевшие ноги не позволяли ему даже встать со стула. — Какого хера, Альфред?! Ты понимаешь, что натворил?! — Англия, вышедший из ступора, подскочил к младшему и вмазал ему смачную пощёчину. За ней последовала вторая, по другой щеке. — Ты совсем ебанулся?! Пиздец, какой же пиздец! У тебя совсем крыша поехала! Все знали, что на самом деле Кёркленд тот ещё сквернослов — пиратские времена не прошли бесследно, но на деловых собраниях он себе никогда такого не позволял. Да и эти пощёчины были чем-то из ряда вон. Это помогло осознать остальным, всё ещё пребывающим в немом шоке, что случилось непоправимое. Поднялся шум, все подскочили со своих мест, но никто не занал что делать. Сам стрелок стоял неподвижно, выронив пистолет из рук, и смотря куда-то в пустоту, позволяя Англии отвешивать пощёчины. В голове роились мысли, но он не мог зацепиться ни за одну. В ушах раздался звон и его ноги подкосились. Он упал на колени, но из состояния транса не вышел. — Мелкий выблядок, больно вообще-то. Суета тут же прекратилась. Все резко повернули головы на русского, думая, что им послышалось. — Я же сказал, ты импульсивный уёбок, который не может повзрослеть и начать думать головой, а не задницей. Иван медленно выпрямился, открывая обзор на кровь, вытекающую из маленького отверстия во лбу, залившую левый глаз. Он направил свой холодный, с нотками озорства и превосходства, взгляд на сидящего на коленях Джонса. Все застыли, открыв рты. У него же дыра во лбу, все это видят, как он может быть жив? Кто-то списал это на групповую галлюцинацию от шока, но протёрший рукавом левый глаз от крови и вставший из-за стола Иван показал, что всё это вполне реально. Он аккуратно нащупал рану от выстрела и обвел её пальцем. Цокнув, мужчина сел на корточки перед ошарашенным Альфредом. — Какой же ты тупой. Ты и впрямь был готов убить меня из-за стычки, которую сам же и начал? — В его голосе не было и капли обиды, скорее наоборот. Казалось, Брагинский доволен результатом их конфликта. — Тц, тц, тц… Русский неодобрительно помотал головой и схватил юношу за лицо, сильно давя пальцами на щёки. — Вот ты и показал свою натуру. Внезапно выстрелил мне в лоб, словно крыса. Ты и есть крыса. Ума не хватает, чтобы ответить, а потому ты скалишь зубы и в отчаянии вгрызаешься в своего «обидчика». Ты не способен выдержать ответ на свои же наезды. У тебя ведь были такие перспективы стать влиятельным парнем, которого бы уважали. А что ты выбрал? Устраивать клоунады и толкать речи про свой мнимый героизм. Хорош герой — выстрелил в безоружного. — Иван тихо рассмеялся. От этого загробного смеха у присутствующих пробежал холодок по спине. Русский поднялся на ноги и посмотрел на Джонса сверху вниз. — Какой ты жалкий. Даже говорить противно с таким убогим созданием как ты. Америка всё ещё не мог прийти в себя, а потому так и продолжил молча сидеть на коленях. Но он всё слышал. Слышал и впитывал. Франциск сорвался с места и подскочил к России. Англия же наоборот отшатнулся, думая, что этот славянин сам дьявол, не иначе. — Мой дорогой, как ты? Я не понимаю, что произошло! Я уж думал, что больше никогда не смогу поговорить с тобой. — Бонфуа схватил старого друга за предплечья и посмотрел в глаза. Живой. От этой мысли по его щекам снова потекли слёзы, но в этот раз от счастья, а не горечи. Иван, словно отец, потрепал мужчину по голове и улыбнулся. Не совсем искренне, но всё же. — Я в порядке, Франциск. Всего лишь небольшая рана, скоро заживёт. Брагинский отцепил от себя обескураженного коллегу и хотел было покинуть зал заседаний, но его окрикнул Кёркленд. — Небольшая рана?! Да у тебя дыра в башке! Какого хера тут вообще происходит! Ты должен быть мёртв! — Артур выглядел так, будто он на грани истерики. В уголках его глаз выступили слёзы. Он сам не понимал от чего. — Да кто ты нахрен такой?! — Кёркленд, ты же только что навалял своему мелкому за то, что он меня «убил». Я жив. Чем же ты недоволен? — Иван развернулся к нему вполоборота. Увидев бледные от ужаса лица остальных, мужчина всё же решил объясниться. — То что мертво, умереть не может. После этих слов он беспрепятственно вынул своё же сердце из груди, выставив его на всеобщее обозрение. Да, многие уже знали об этой его жуткой особенности, но в данном контексте от этого жеста у большинства подкосились ноги. Довольный эффектом, Брагинский вернул орган на место. Уже на пороге, он снова обернулся и сказал: — Скинете мне свои презентации на почту, я потом посмотрю. Адрес вы знаете. Дверь захлопнулась, и он оставил участников собрания в тишине, нарушаемой лишь звуком его удаляющихся шагов. Спасибо генералу Морозу за бессмертие.