Хватит убегать

За всю свою жизнь Рафаэль лишь дважды убеждал себя не причинять боль гениальному брату. Как бы он не доставал, как бы его не провоцировали, как бы сильно он ни хотел дать сдачи. Все началось со случая из далекого детства. Оставшись вчетвером в логове, маленькие черепашата неумело повторяли за своим отцом приемы и, играя, представляли себя великими войнами, сражающимися со злом. И, конечно же, в такой игре обязаны быть как герои, так и злодеи… Рафаэль хорошо запомнил тот случай. Слезы из карих глаз потекли сразу же, как только он, не рассчитав силу, ответно ударил младшего брата в нос. Он хотел сделать игру интересной, правдивой, ведь злодеи не сдаются герою сразу! Он стерпел громкие речи об очевидном поражении, тычки в грудь и неумелые подсечки, это же должен был быть захватывающий бой! Чтобы о герое слагали легенды, ему нужно было продлить время и не воспринимать всерьез слова, вошедшего в роль супер-ниндзя, младшего брата. Раф даже был готов поддаться ему в определенный момент! Но… неожиданно для самого себя самый первый его удар оказался последним. Прикрывая красное пятно у носа, Дон растирал по лицу слезы и, заикаясь, хныкал от боли. Громко, переходя в кашель и резкие вдохи. Леонардо тут же оказался рядом, успокаивая брата легкими поглаживаниями по голове и попытками посмотреть на место удара. Майки мельтешил рядом и что-то быстро тараторил… А Раф не мог оторвать взгляда от маленьких кулаков, что трут глаза. Вся игривость и возмущение пропали. Но ведь он не хотел этого! Этот удар был не специально, Рафаэль точно знал, что вся эта ситуация – несчастный случай! Он не собирался одерживать победу, он думал, что брат успеет увернуться. Он не хотел видеть эти слезы, не хотел, чтобы Дон плакал, сидя на полу… Он не хотел обидеть его! Схватив брата за руки, он довольно легко смог отвести их от лица. Именно тогда он и принял для себя это решение. Глядя в заплаканные глаза, слыша шмыганье носом и держа в своих руках чужие ладони, Рафаэль впервые пообещал себе больше никогда не делать брату больно. Никогда и ни за что… Эта клятва была практически нарушена, после того как им исполнилось шестнадцать. Леонардо, Микеланджело, Донателло… Каждый из братьев значил для него нечто особенное, каждому он мог доверить свою жизнь, но некоторые секреты, свои истинные мысли он мог рассказать только одной черепахе. Той, которая не будет критиковать каждый шаг, которая поддержит его и в любой ситуации сможет дать совет. И все же, спустя много лет самоконтроля, медитаций и «душевного спокойствия», саеносец чуть ли ни в прямом смысле слова пытался удержать себя в руках, стоя на крыше многоквартирного дома. В одно мгновение вся его семья встала на сторону вражеского клана под предводительством всем неизвестной «наследницы» Шредера. Девчонка, что подорвала их временное убежище после тяжелой битвы с бандой гангстеров и драконов, и приставившая лезвие меча к горлу Лео, неожиданно решила представиться их новым другом. И черта с два Раф поверил бы в искренность этих слов! Кто бы она ни была – она угрожает, манипулирует беспомощным положением брата! Стерва… Рафаэль скалится в ее сторону и готовится использовать первую же возможность, чтобы покончить с ней, но как назло, стоило только дать слабину и позволить ей говорить, так все вмиг решили дать ей шанс на сотрудничество. Будь проклят этот кодекс чести лидера! Будь проклята его интуиция, потому что даже тогда Раф знал, что она станет их камнем преткновения! Он чувствовал, что эта змея, пригретая на пластроне, еще не раз заставит их пожалеть о принятом решении. А Майки и Дон… встали на сторону меченосца. И он не мог этого понять… Как братья могут верить ей?! Как может тот, кто больше всех беспокоится за семью, так слепо доверить их жизни неизвестному ниндзя?! Как самый младший после прямой угрозы может беззаботно согласится быть приманкой в ее плане?! Как… как тот, кто задает себе те же вопросы, кто пару минут назад сам же назвал этот союз абсурдным, кто наверняка, думал о том же самом, о чем и сам сеносец, принял сторону врага?.. Тот, который без тени сомнения принимал его решения, а в момент выбора раскритиковал за эгоизм. Чтобы удостовериться в правильности своего положения, он позвал его за собой, но в ответ услышал: «Прости, Раф. Но я не могу их бросить, как ты». Захотелось накричать на них за это… каждого ткнуть лицом за наивность, за несправедливость, за недостоверные выводы в голове! За то, что опасаясь тех же последствий от союза с врагом, даже гений все равно идет у нее на поводу! За одну секунду Раф испытал злость, страх и горечь… Да, возможно у них была особая связь, но разные решения. Руки зудели до дрожи, мышцы были в напряжении. Но как только в голову проникла мысль дать волю кулакам, Рафаэль резко отвернулся и покинул крышу, оставляя команду. Ушел в канализацию, чтобы биться лбом в стену и повторять себе то самое обещание. Не причинять вреда семье! Не причинять боли…  Он никогда и ни за что не должен бить своего брата. И вот сегодня… Сейчас, следя, как младший брат удаляется с грязными бинтами, в памяти навсегда отпечатывается третий момент хождения по опасной грани. Он вновь сжимает кулаки и сурово велит себе: «Не трогать его». До скрежета зубов и боли в челюсти, даже если ногти больно впиваются в кожу. Уминая внутри дикое желание заставить умника забрать свои слова обратно! Но это душило… Душило осознание, что ему поставили еще одно, чертово, клеймо! Сколько их уже?! «Непослушный ребенок», «Искатель неприятностей», «Нерадивый ученик», «Недостойный лидер», «Вечная «головная боль»» и теперь «Высокомерный ублюдок»?! Дернувшись в сторону, он прикрывает глаза и быстрыми шагами удаляется в ванную. Как можно скорее, куда угодно, но  подальше от возможности натворить непоправимую глупость! … Резко вывернув кран холодной воды на максимум, он становится под душ и рывком стягивает красную маску, стискивая ее в кулаке и впечатывая ударом в плитку. Заебало! Вечное недовольство, запреты и повторяющиеся нравоучения не только от членов семьи, но и от зарождающегося собственного голоса в голове. Не будь Майки таким лопухом, он бы не стал орать посреди боя, привлекая к себе внимание и напрашиваясь на удар! Если бы Кейси додумался позвать черепах на помощь, то не лежал бы сейчас с переломанными ребрами! И с каких пор Дон так сконцентрирован на нем лично?! «Перестань заниматься этой ерундой», «Ты мешаешь», «Хватит изображать из себя супергероев», «Единственный кто будет виноват во всем – это ты», «Все это на твоей совести»… Они всегда могли найти компромисс, но теперь младшая черепаха словно подминает под себя всех окружающих! Не слишком ли много он о себе возомнил, этот Лео-младший?! Рафаэля передергивает то ли от холода, то ли от мысли, что образ младшего брата постепенно смешивается с образом мастера катан, который оставил болезненный шрам внутри. «Нет, все, сука, началось раньше… намного раньше!» Все было бы в порядке, сохранись их команда такой, какой была изначально! Без косых взглядов, без навязчивой влюбленности… Он сам все испортил! Заткни вовремя свой рот, он бы никогда не сказал брату о своих чувствах! Все было бы прекрасно, умалчивая он свои грязные секреты! Черт… опять оно поднимается… это чувство внутри… Тлеющие угли в груди вновь загораются, порождая желание врезать по черепашьей физиономии уже старшего брата! Но за что?! Рафаэль ведь сам виноват во всем?! Все накручивается в тугой ком из неразрешенных вопросов и еще большей ненависти. Гребанные чувства! Раф прижимается лбом и ладонями к мокрой плитке на стене. Все… хватит…. Остыть, ему нужно остыть! Перестать накручивать себя… Вода затекает в стыки панциря и морозит кожу на загривке, заставляет поежиться и сковать тело собственными ощущениями. Конечности немеют от холода, но ему нужно переключиться… Забыть… унять водоворот необоснованных обвинений, оставить все позади и выдохнуть. Звуки, чувства, мысли – заморозить все, отключить на несколько секунд, представить себя в пустоте. Там, где спокойно… Он закрывает глаза и видит свою комнату, темную комнату… Он лежит в гамаке… плавно покачиваясь из стороны в сторону… Стекающая вода… Холод… «- Давай, тебе все равно придется встать …» Цепочка воспоминаний иногда преподносит неожиданные сюрпризы. Он резко машет головой, отгоняя последующий смех Майки и Дона. Сосредоточиться! Холодная вода, спокойствие, сон… «- Я тебя предупреждал…». «Да твою ж мать!» Как с этим вообще можно справиться?! Воспоминание не успокаивает, а наоборот, припечатывает его к стене. Словно на него вновь надели то гребанное металлическое ведро и барабанят по нему нунчаками Майки! Еще в тот раз стоило схватить каждого за шкирку и как следует наподдать, чтобы больше не думали лезть к нему со своими приколами! Может, тогда они не следовали бы за ним по пятам и не встревали бы в драки?! Никто бы не стал следить за ним, никто не стал бы возвращать его обратно, никто бы даже не был в курсе всего происходящего! Все бы думали, что он просто!.. Просто… спит у себя в комнате? Если так продолжиться, то он точно сляжет с простудой. Ступни вконец онемели, изо рта поднимается пар, а тело начинает потряхивать от холода. Ледяная вода уже не помогает – глупо отрицать это и надеяться на чудесное исцеление. Ему плохо… Раф открывает глаза и медленно скользит взглядом вниз. На самом деле… есть еще кое-что, что на время успокоит его нервы… То, что способно помочь ему снять напряжение… Переключив кран на подачу горячей воды, он резко вбирает воздух через нос, пережидая контраст температур. Пальцы ног покалывает, капли кажутся невероятно обжигающими и на время он, действительно, отключается от внешнего мира. Пока под ногами не собирается горячий пар. Обволакивая, мягко поднимаясь выше и подталкивая к необходимым действиям… Да уж, Рафаэль и забыть успел, когда в последний раз помогал себе рукой, хотя это не единожды выручало его в «сложные» житейские моменты. Но ничего… он даст себе время настроиться. Выжидая, когда внизу соблазнительно потянет от накопившегося предвкушения. Прикрыв глаза, он заученно представляет тусклое мерцание желтых фонарей в глухом переулке и бледную, мягкую кожу под пальцами. Ее фигуру без нижнего белья облепляет мокрая футболка. Выемка под шеей покрыта каплями пота и прилипшей прядью волос. Усмехнувшись, черепаха, не снимая свою маску с руки, проводит по стыкам пластин. Он надавливает сильнее, проводя по ней незамысловатыми движениями, и спускается ниже, нарочно задевая под тонкой тканью сосок на груди. Тихий женский стон раздается прямо над ухом и теперь Раф неотрывно смотрит на кареглазую брюнетку с холодным взглядом. Она красива… Ее влажные губы блестят от частого дыхания, тело покрыто мурашками, несмотря на исходящий жар от кожи и, приблизившись лицом к ее ключицам, он чувствует ускоренный стук сердца, заставляющий поддаться начавшемуся рандеву. Да, сегодня он будет немного жесток… у него настроение показать себя с по-настоящему импульсивной стороны и обозначить границы дозволенного. Резко схватившись за талию, он грубо разворачивает ее и прижимает к стене здания, нависая сверху и касаясь пахом выпирающей задницы. Возбуждение все же берет свое. Трехпалая ладонь плавно проходит по раскрывающейся щели, призывно лаская ее настойчивыми движениями, и мягко ловит затвердевающий член. Скользкий от естественной смазки в теле и чувствительный от внезапно нахлынувшего возбуждения. Спасибо черепашьей анатомии! Ему не приходится забивать себе голову постоянным пополнением смазки, ведь собственные гормоны щедро снабжают его подобным. Запустив руку в ее широкие штаны, он раздвигает половые губы и скользит пальцем по клитору, но почему-то повторяющиеся женские стоны не доставляют прежнего удовольствия. Замедлившись на пару секунд, он прислушивается к звукам и чувствам вокруг и внутри себя. Эти стоны другие… слишком нежные и высокие, совсем не те, что заставляют собственный член пульсировать от возбуждения. Мокрые улицы города в его фантазии превращаются в знакомые стены собственной комнаты, а женская фигура исчезает в никуда. Вместо нее - стоящая спиной к нему черепаха. Зараза… В темноте этот строгий, выверенный годами силуэт он узнает из тысячи. Сделав в реальности пару пробных движений рукой, Рафаэль аккуратно сжимает член в кольцо, ловя проходящий по телу импульс. Хорошо… так уж и быть. Окончательно свыкнувшись с измененной обстановкой, он властно проводит по панцирю ладонью, цепляясь за его края, прежде чем за подбородок повернуть к себе лицо брата и вывести его на свет. Он все ему скажет! Выразит все, что накипело внутри с момента их расставания. Достаточно только одного взгляда и он поставит его на ко… Дон?! Раф резко открывает глаза. Движения замирают. И время, кажется, тоже… «О, дьявол…» Это неправильно… Совсем неправильно, черт побери! И плевать он хотел на эту ересь о братских отношениях, он давно уже свыкся с мыслью, что поступает неправильно по всем человеческим моральным принципам, но, твою мать, почему Дон?! Если это все же был бы Лео, то… все нормально… Пусть с досадой и раздражением, но он принял бы факт того, что все еще думает о старшем брате, как об объекте своего вожделения, но видеть вместо него Донателло… именно в таком свете… это ведь… странно. Может ли он подсознательно путать его с Лео?.. Или же вызванные стрессом мысли волей-неволей заставят думать об их источнике? Раф судорожно проводит свободной ладонью по лицу, стараясь привести себя в чувство и взять под контроль сознание. Он перешел уже слишком много границ, пора остановиться! Отводит взгляд в сторону. Из горы грязного белья, до которой руки ни у кого так и не добрались, выглядывает несколько старых поясов и, кто бы сомневался…  фиолетовая лента, поверх цветной наволочки. Он хотел бы сказать «Не искушай…» тому невидимому дьяволу, что играет с его чувствами, но не может и слова вымолвить, подходя ближе и вытаскивая маску из-под тканевого завала. Пару секунд неотрывно рассматривая ее, прежде чем вернуться под струи воды. Картинка в голове вновь меняется. Ледяные капли снова стекают по его коже, позади мокрый гамак, а прямо перед ним две младшие черепахи. Оба смотрят на него с легким испугом, но на этот раз лишь один сможет сбежать из этой комнаты. Рванув вперед, Микеланджело выбегает за дверь и исчезает из этого извращенного видения, но как только второй брат дергается с места, Рафаэль резко хватает Дона за плечо и припечатывает к двери в комнату. Первые возмущенные попытки вырваться из крепкой хватки прерываются заведенными наверх руками и внезапным дыханием в область шеи. Горячим, ласкающим дыханием… Пару секунд Рафаэль, не мигая, смотрит на красно-фиолетовые полоски ткани в ладони, все еще крутя в голове мысли о правильности своих желаний и последние воспоминания об относительно дружественной атмосфере в семье… О хитрой улыбке, мягком взгляде. Так близко находящейся к его губам влажной оливковой коже. «К  черту!» Он поддается искушению и впивается поцелуем в мягкие губы, ловя и наслаждаясь глубоким сбивчивым дыханием брата. Эти яркие вздохи заводят своим неровным тоном и заставляют желать большего, когда Рафаэль касается второй рукой чужих паховых щитков. Он хотел бы почувствовать не только свое возбуждение… Все тело умника вжимается в дверь, пока он ласкает его ладонью и в какой-то момент, Рафаэль все же ощущает, как напряженные мышцы перекатываются под кожей и приходят в расслабленное состояние. Его ладони больше не сжимаются в кулаки, плечи не так сильно задраны вверх в попытке спрятаться, а ноги стоят более устойчиво. Он больше не избегает его губ. Хороший знак. Восстанавливая ранее заданный темп, он протягивает руку вперед и поудобнее упирается в стену, создавая дополнительную точку опоры. Он слышит стук воды о пол, чувствует жар, что поднимается по его телу и понимает, что там, за закрытой дверью – реальный мир, а прямо сейчас, под прикрытыми веками – мир вымышленный, который на секунду кажется ему более захватывающим. Он ярко представляет образы, которые утягивают его глубже и спустя пару движений рукой, черепаха вновь погружается в темноту. Оглаживая бока, Раф играет с его языком и практически мгновенно отстраняется, отпуская его руки и всматриваясь в лицо напротив. Карие глаза, подернутые легкой поволокой, оценивающе скользят по его телу вместе с ритмичным движением пластрона от сбитого дыхания. Зеленая рука быстро очерчивает зазоры по краю панциря и Донателло медленно опускается ниже, чувствуя давление на свои плечи. Он готов, а позади фиолетового ниндзя лишь запертая дверь. Он загнал его в ловушку. Рафаэль достает свой член и, смотря на брата сверху, придвигается ближе. Внутри расплывается горячая волна удовольствия, когда он опускает ладонь на его макушку и одним взглядом дает понять, что от него требуется. Никаких слов… это приказ, которому он обязан повиноваться. И ощущая давление в затылке, Дону ничего не остается, как принять это. Он ласкает ствол у основания языком и дополняет все плавными движениями руки, стыдливо пряча глаза. Накачивает член до внутренних разрядов и обдает чувствительную плоть горячими вздохами. Нет-нет, это не то… не нужно притворяться глупым, Донни-бой. Рафаэль знал, что его брат прекрасно осведомлен об его истинных намерениях, поэтому, закусывая губу, он осторожно останавливает эти приятные движения и подставляет головку к мокрым губам, еще больше размазывая выступивший предэякулят. Вот теперь то, что нужно. Теперь Донателло это не смущает… он с готовностью берет в рот, начиная размеренно двигать головой и сминая под дрожащими пальцами кожу на бедрах брата. Разноцветные полосы путаются в его ладони, когда, стимулируя член, он ускоряется. И Раф не сказал бы, что это лучшая его идея, ведь жесткая ткань трется о чувствительную плоть слишком часто, но вызываемые при этом ощущения… пожалуй, оправданы такой мелочью. Шире расставив ноги, он толкается вперед и ускоряет темп. Дон теряет равновесие и оседает на пол от такого напора, но ладони саеносца не позволяют выпустить член изо рта, жестко фиксируя его голову в одном положении. Рафаэль больше не сдерживает себя, вбиваясь в руку размашистыми движениями и представляя, как собственный член толкается в глотку брата по самое основание. Смешанная со смазкой слюна стекает по его подбородку, непристойно хлюпает, собираясь в уголках рта. Глаза брата слезятся, кажется, что он вот-вот потеряет сознание от нехватки кислорода и такого бешеного темпа, но, черт, есть ли в мире еще что-то столь возбуждающее, чем умоляющий взгляд снизу?! Раф уверен, что есть… но куда лучше сейчас сосредоточиться на происходящем. Поэтому, игнорируя дрожащие ладони брата на своих руках, он продолжает насаживать его голову на свой член. Мокрые повязки, пропитанные смазкой и водой, доводят до кульминации практически в тот же момент, как головка проходит по небу и выплескивает семя внутрь. Глубоко и бескомпромиссно, только так, как он этого хочет. Кожа блестит от пота. Саеносец отстраняется, вытаскивая член изо рта и не позволяя Дону опустить голову, заворожено любуется хриплым кашлем и как собственная сперма перекатывается белесыми потеками на языке брата. Невероятное зрелище… Восстанавливая дыхание, Раф распрямляется и подставляет руки под струи воды. Следы спермы растекаются по всей ладони, смешиваясь с горячими каплями и, глядя, как они падают вниз, Рафаэль не может скрыть улыбку на своем лице, чувствуя в груди глубокое, желанное, но такое отчаянно-болезненное удовлетворение. «Больной ублюдок…» Это было плохо, но слишком хорошо.

***

«О, Боже…» Это… это… Дон не мог подобрать правильного слова, выражающего всю степень его изумления. … Как только он вышел из больничного отсека и вновь поссорился с братом, Дон тут же набрал Эйприл и рассказал обо всем, что произошло, не утаивая неприятные последствия очередной драки. На другом конце телефона сразу же послышалось копошение и буквально через несколько минут, не отключая трубку, запыхавшаяся девушка влетела в их дом, обеспокоенно рассматривая каждый миллиметр на теле черепахи. Словно младшая сестра, ходила вокруг него, пытаясь одним взглядом увидеть возможное ранение, прежде чем окончательно решиться крепко обнять его, уткнувшись в шею. - Я так волновалась… когда ты позвонил и сказал, что была драка, я… я… Обнимая ее в ответ, гений расстроено выдыхает. - Тише, Эйп. Сейчас с ними все хорошо… они в безопасности. - О, Дон… если бы не ты, я боюсь представить, что с ними всеми сейчас было… но, пожалуйста, на этот раз, ответь мне честно – как они? Дон старается сдержать дрожь от накатывающих эмоций, размыкая объятья и понимая, что в прошлом телефонном разговоре его раскусили. Он уже несколько месяцев не видел свою подругу, и меньше всего ему хотелось бы говорить с ней о полученных травмах. Однако ситуация была безвыходной. - Я оказал им первую помощь, но Кейси необходимо госпитализировать, как только он придет в себя. Пусть врач проведет полный осмотр… не думаю, что потребуется операция, но лучше перестраховаться. - А Майки, Раф? Как мастер Сплинтер? - У Микеланджело легкое сотрясение. Я провел томографию – повреждений кости нет, но ближайшее время я также буду держать его под наблюдением. Он не отвертится… Сенсей ушел в комнату, когда убедился, что они в порядке, сказал, что ему нужно с кем-то поговорить и обдумать все, что сегодня произошло, но не волнуйся – он не пострадал. - Ясно, хотя подожди… - снимая пальто, рыжеволосая замечает недовольный взгляд, как будто заранее осуждающий последующий вопрос.  – А Раф? Ты так и не сказал, что с ним… - Ничего! Тебе… лучше быть рядом с Кейси, когда он очнется. Если хочешь – можешь остаться, гостевая комната в твоем распоряжении. - Дон, что происходит? Что с твоим братом? - С ним все как обычно, Эйприл! Ничего нового… не забивай этим голову. О’нил очень бы хотела последовать ранее данному совету друга и увидеть любимого, но внезапно раздраженный тон умника заставил ее замереть на месте, настороженно наблюдая за тем, как он подходит к кофемашине и наполняет кружку. Ночью… После тяжелой драки… И явно не первую по счету… Повесив верхнюю одежду на спинку стула, она присаживается рядом и внимательно осматривает обстановку, на которую изначально даже не обратила внимания. По всей кухне разбросаны пустые коробки из-под пиццы, парочка центов валяется на телефонном аппарате, а пустые полки практически под завязку набиты сухим китайским фаст-фудом. Откуда столько? Отчетливо ощущается запах сырости и медицинских растворов. Им однозначно было не до наведения порядка. Что-то с парнями было не так, и теперь она ясно видела, как что-то внутри гложет Донателло. - Кофе? – уже протягивая наполненную чашку, черепашка садится за стол. – Ты ведь не отстанешь от меня, верно?.. - Ты слишком хорошо меня знаешь. Спасибо… - Эйприл не знала, с чего следует начать, но чувствовала, что если она не выслушает своего крайне раздосадованного друга, то он рискует всю неделю мучиться своими рассуждениями. Поэтому отпив немного жидкости, все же продолжила. - Когда я поняла, что ты не ранен, я вздохнула с облегчением, но мне все же стоило спросить… как ты? Я вижу, что тебе не очень хорошо. - Это слабо сказано. Я чувствую себя ужасно, Эйприл, и мне кажется, что с каждым днем становится только хуже. - Дело ведь не в драке? Или… - Нет. Точнее да, но не совсем… это сложно. Дон в который раз хлопнул себя по лбу, но на этот раз не в качестве отвлекающего маневра от плохих мыслей, а потому что, прокрутив в голове сегодняшнюю ночь и «увидев» ее со стороны, он понял, что опять напоролся на одни и те же грабли. Его острый язык и летящие вперед мысли, конечно, были его хорошими спутниками как ученого, но порой мешали ему в повседневных бытовых ситуациях. Ему было плохо морально, больно физически и единственный выход своему негативу он увидел лишь в обвинении собственного брата, хотя совсем недавно сам «читал ему лекции» за подобное поведение. Да уж… недалеко ушел. - Ты знала, что они собирались сегодня в город? - Нет… С моими перелетами, работой  и подготовкой к переезду я уже не успеваю следить за всем, что происходит. - Аналогично, и меня это жутко нервирует. Я всегда пытался быть настороже, держать себя в курсе всего, что происходит, но в последнее время я не могу и шагу ступить, не вляпавшись в очередную проблему! Сначала это лидерство, потом работа, а теперь все мои усилия сводятся в ноль только из-за того, что никому из нас не хватает выдержки разобраться во всем спокойно. - Ты разговаривал с ними об этом? Опустив руку, он неуверенно посмотрел ей в лицо. - Пытался... Мне казалось, что Майки понял меня еще с прошлой разборки, но что Кейси, что Раф считают это ничем не выдающимся случаем и продолжают искать неприятности. Перед тем как они столкнулись с драконами, мы с братом… снова поссорились. Наговорили всякого… Практически каждый разговор заканчивается взаимными обвинениями и вот во что это вылилось! - Послушай, вы через многое прошли вместе, знаете друг друга как никто другой, но каждому позволено ошибаться! Ты не робот, чтобы всегда все знать, а твои братья не пустые панцирные оболочки, чтобы не понимать, что ты чувствуешь. Не знаю, что именно между вами стряслось, но ты думаешь, он воспринял твои слова всерьез? - Не знаю, скорее всего. Я сказал ему, действительно, ужасные вещи…  Мне не стоило так говорить, я в жизни не поверю, что Раф, действительно, рад подобному! Я был зол, но это не оправдание… Да и вряд ли Кейси специально попал в засаду, решив отхватить от тех головорезов. Новый виток волнения кольнул где-то внутри, и Эйприл, невольно занервничав, покосилась на дверь в лабораторию. - Я понимаю, о чем ты говоришь. Кейси тоже отдаляется от меня, и я беспокоюсь, что его страсть к ночным приключениям может закончиться… - она не договаривает предложение до конца, боясь сказать вслух страшные слова. – Он не рассказывает мне о них, не говорит, чем занимается в такие вечера, но я прекрасно вижу, как быстро у нас кончаются анальгетики. Говорит, что мне не стоит волноваться об этом и лучше сосредоточиться на работе, что нет никаких проблем. - Трепло… - Да, у него на лице написано, когда пытается соврать, - тепло улыбнувшись, она дотронулась до зеленой руки ладонью и крепко переплетая их, сжала в поддерживающем жесте. - А знаешь, что в этом самое странное… ведь мы с тобой изначально знали, что они такие - любители подраться и восстановить справедливость. Раньше это не доставляло нам таких неудобств. А ведь и правда. Мастер бо всю свою жизнь видел это в брате – его одержимость к спасению невинных людей, желание сделать мир лучше и отстоять в этом свое право выбора. Никогда ему не нравилось быть злодеем, он не хотел причинять кому-то боль только из своего искреннего любопытства, Дон помнил это еще с юных лет. Он вспомнил, как когда-то давно Раф просил у него прощение за нечаянный удар и знал, что такие чувства как сострадание и сожаление на самом деле не были ему чужды. Главная цель во всех его поступках – защитить… даже ценой своей собственной жизни. Мурашки прошлись по телу, вспоминая о переломанных конечностях после битвы со Шредером. Он не мог контролировать это – покалеченные формы всплывали в его памяти вместе с болезненными выкриками братьев, и каждый раз Дону приходилось напоминать себе, что это прошлое, давно ушедшее воспоминание и волноваться не стоит. Однако последние дни вновь пробуждают в нем тревогу. - Тогда все было по-другому, а сейчас многое изменилось. И, видимо, мы тоже… -  Да... Но, знаешь, я все же поговорю с Кейси об этом, когда он очнется и почувствует себя лучше. Может быть, мы сможем найти решение, и все встанет на свои места? Я не могу тебе обещать, что это поможет и что все будет прекрасно, но сейчас… я буду с ним рядом. Я обещала. Встав, она еще раз приобняла Дона за плечи, после чего все же отправилась к Джонсу. Она очень хотела его видеть… и Дон, погруженный в свои мысли, не смел мешать. Ему самому хотелось одновременно попросить у брата прощение и услышать эти же слова в ответ, но вряд ли сейчас ему удастся вновь пройти через это, не натворив еще больше глупостей. Рафаэль и раньше уходил, дрался и возвращался с ранами, но это не было настолько часто! Почему же сейчас он стал делать иначе? Что заставляет его сбегать и игнорировать приказы? Или… Может ли быть…  что он сбегает из дома не ради драки, а для того, чтобы не быть с ними рядом? Уходит, потому что в логове что-то напоминает ему о том, что он хочет забыть? Дон ведь так и не разговаривал с ним о побеге с крыши и откуда он получил те ссадины на руках, но перед «ночью кино» он задавал ему весьма странные вопросы. Внутри что-то изменилось... Полная каша в голове… Вылив недопитое в раковину, он направился в душ. Эйприл была права хотя бы в том, что они знали друг друга слишком хорошо. Им всем однозначно нужно остыть и прийти в себя. Однако, решив смыть с себя весь негатив прошедшего дня горячим душем, он совсем не ожидал услышать на пороге в ванную комнату стоны старшего брата. Отпрянув в сторону, он некоторое время прислушивался ко всем звукам… может ему показалось? Кроме шума воды и легкого шлейфа пара, выходящего из-под двери, он не приметил ничего компрометирующего в поведении владельца саи, но внутренняя чуйка черепахи подсказывала ему, что это была не слуховая галлюцинация. И последующий тихий стон, подтвердил это. Его лицо обдало жаром от смущения. Да, он уже достаточно взрослая черепаха, чтобы понимать, что это за звуки и какова их причина, но это не значит, что быть свидетелем подобного в реальной жизни для него такая уж повседневная, ничего не значащая ситуация! Еще как значащая! Неловкая и смущающая! Он обернулся на приоткрытую дверь в лабораторию. Расстояние до больничного отсека приличное, вряд ли кто-то еще из домочадцев мог услышать эти стоны, но что если Эйприл все же пройдет мимо, поднимаясь в комнату? Раф, конечно, не знал, что она здесь, и имеет полное право распоряжаться своим… временем, как ему вздумается, но все же… Как долго он планирует продолжать?! Тряхнув головой, он уже собирался бросить размышления от независящих от него действий и лечь в постель грязным, но услышав щелчок, успел лишь развернуться на месте. Изнутри открытой душевой повалил густой пар. Донателло почувствовал, как он оседает на его панцире легкой испариной, когда услышал позади шаги и удивленный вздох. Спасло только то, что брат сам быстро ретировался в свою комнату, бросая резкое: «Двинься!». … И вот сейчас, стоя в еще теплой от пара ванной комнате и заметив вдалеке единственные выстиранные вручную маски недалеко от грязного белья… ему не составляет сложности сложить «два плюс два». Странная, поражающая, вдвойне неловкая и крайне, крайне смущающая ситуация…