Эпилог.
Взгляд Джирайи блуждал по белому туману, который окружал его со всех сторон. Он чувствовал себя легким и свободным, словно тяжкий груз, что до этого тянул его плечи к земле, наконец, исчез и дал возможность вздохнуть полной грудью. Вокруг не было ни звука, ни шороха, ни какого-либо признака жизни, кроме света, который, казалось, исходил из самого пространства. Он не мог описать это свечение словами, но оно было таким мягким и притягательным, что заставляло чувствовать себя умиротворенным и безмятежным. Вдалеке показался силуэт девушки, приближавшейся медленным изящным шагом, чей образ отчетливо вырисовывался на фоне белесой дымки. Ее волосы были длинными и густыми, как ночное небо, а платье легким и воздушным, словно морская пена. — Джирайя, я вроде просила тебя не умирать так быстро, — она опустилась на колени с ним рядом и обхватила его щеки обеими руками. — Сейчас такое время, Аяме, — вздохнул он. — Шиноби мрут как мухи, а среди них полно молодых и красивых. Разве я мог оставить тебя одну среди такой конкуренции? — Старый ты извращенец, — улыбнулась Аяме и закатила глаза. — Для меня ты вне конкуренции. Отныне и навсегда...••°°°°••..
23 марта 2023 г. в 15:10
Теплая ночь окутывала все в округе, словно мягкое покрывало, даря нежные объятия, а небо радовало сверкающими звездами, что крошечными бриллиантами раскинулись на черной шелковой ткани. Ветер приятно обволакивал кожу, ласково касаясь порозовевших от выпитого саке щек, и развевал длинные волосы, отражающиеся холодным блеском в свете луны. Среди темных деревьев светились маленькие светлячки, игриво мелькающие вдалеке под стрекот цикад, а в воздухе ощущалось приятное послевкусие благовоний. Сердце билось спокойно и ровно, будто на мгновение время остановилось, позволяя насладиться таким быстротечным, идущим на убывание мгновением.
Несмотря на предстоящую миссию, Аяме пребывала в совершенном спокойствии. Однако это не было ее привычным состоянием: девушка всегда испытывала легкую тревожность накануне, что наделяло ее особой осторожностью и проницательностью. Так что любое задание протекало для куноичи успешно. Сегодня же все обстояло иначе: пугающее равнодушие не вселяло никакого чувства уверенности. Почему так? Да потому, что переживать было уже не о чем. Аяме знала, что эта миссия окажется для нее последней. Она не вернется живой. Никак и ни при каких обстоятельствах.
Когда смерть ощущается настолько близко, что ощущаешь ее дыхание на расстоянии вытянутой руки, многое в сознании человека меняется. Но не в сознании шиноби. Ведь ниндзя готовы встретиться со смертью лицом к лицу в любой момент. Хотят ли они этого? Нет. Конечно же, нет. Вопрос лишь в том, есть ли у них выбор. У Аяме выбора не было. Поэтому она смирилась и решила позволить себе в этот вечер несколько больше, чем в любой другой, что предшествовал миссии.
Деревня, в которой девушка остановилась, славилась горячими источниками. И хоть Аяме никогда не являлась ярым поклонником онсэна: ей становилось дурно от такого количества тепла и пара, что исходили от воды, ничего другого в этом скромном местечке попросту не имелось. Так что, за неимением иного выбора, Аяме и оказалась здесь.
Как и предполагалось, девушка не смогла пересилить себя. Аяме поплохело почти сразу же, как она оказалась в купальне. Но приличия ради, куноичи решила сразу не убегать и заказала саке, в надежде, что, быть может, алкоголь исправит ситуацию.
Закрыв глаза и погрузившись в мягкое тепло воды, Аяме поднесла к губам очоко, наполненный саке и, наслаждаясь его терпким ароматным вкусом, отпила глоток. Она почувствовала, как тепло источника проникает под кожу, расслабляя слегка забитые мышцы, и откинула голову на бортик, съезжая под воду. Волны пара медленно поднимались в воздух, образуя зыбкие облака, что играли в лунном свете, проникая сквозь кроны деревьев. И в такой момент спокойствия невозможно было упустить из виду очарование этого мира. Аяме никогда раньше бы и не заметила всех тех деталей, что сейчас так отчаянно бросаются в глаза. В какое-то мгновение куноичи поймала себя на не очень приятной мысли о том, что она попросту пытается объять необъятное. И она считает, это нечестно. Нечестно, что за двадцать шесть лет полнейшего безразличия к окружающему миру она сейчас умиляется какой-то бессмысленной ерунде, вроде забавно летающих мотыльков.
«Бред…» — подумала про себя Аяме. — «Какой же это все бред».
Куноичи раздраженно выдохнула и, притянув к себе бутылку, осушила ее, допивая остатки обжигающего горло саке. Имеет ли она вообще право вот так цепляться за жизнь теперь, когда многочисленные шиноби, павшие от ее руки, погибали совершенно внезапно? Перед смертью не надышишься: верно говорят.
Быть может, под действием алкоголя или же просто от принятия неизбежного Аяме пришла к выводу, что вообще не понимает, на кой черт последний вечер своей жизни она сидит в гребаном онсэне, который она терпеть не может? Какое ей вообще сейчас дело до того, что подумает хозяйка гостиницы? Разве хоть что-то теперь имеет значение? Отнюдь! Куноичи хватает еще одну бутылку саке и уверенной походкой отправляется подальше от посторонних глаз.
Напротив гостиницы, в тени деревьев располагалось небольшое озеро. Вода в нем наверняка была не для купания, поскольку водоем являлся горным, но Аяме это сейчас не волнует. Очарованная прозрачной водной гладью, она шагает к деревянному помостку, откуда, вероятней всего, местные жители набирают воду, и на ходу скидывает махровый халат. Куноичи откупоривает бутылку и отпивает еще несколько глотков из горла, прежде чем оставляет ее рядом с халатом. И с разбега прыгает в воду.
Аяме погружается с головой, чувствуя, как все мысли разом покидают ее. Ледяная прохлада обжигает кожу, покалывая мелкими иглами, но ей это даже нравится. Холод действительно помогает отвлечься и по-настоящему расслабиться, в отличие от всеми любимого онсэна. Однако вскоре мороз начинает сковывать движения, напоминая: это место не курортный пляж и задерживаться здесь не стоит. Тогда куноичи выныривает и брассом плывет обратно к мостику.
Приблизившись к берегу, Аяме цепляется руками за деревянную, слегка скользкую поверхность и подтягивает свое тело, изящно забираясь обратно. Наклоняется, чтобы подобрать валяющиеся в ногах халат и бутылку, и, когда начинает разгибаться, замерает.
Аяме была здесь не одна.
Взгляд упал на сидящего невдалеке мужчину, чей силуэт даже с такого расстояния давал понять, что тот определенно хорош собой: длинные белые волосы, широкие плечи, выраженные скулы, на которые спускаются две красные линии, приковывающие внимание. Однако Аяме сейчас не в том положении, чтобы, будучи обнаженной, разглядывать мужчину, что откровенно пялится на нее в ответ.
— Прошу прощения, — без смущения и вообще каких-либо эмоций говорит девушка, накидывая на себя халат. — Я думала, что одна здесь.
«Действительно, зачем оглядываться по сторонам, чтобы убедиться в обратном прежде, чем начнешь раздеваться? Ну хоть не столпотворение…», — подумалось ей. — «И на том спасибо».
— Я бы не сказал, что был расстроен такой картиной, — ответил мужчина. Его голос оказался низким, но мягким. А спокойный бархатный тембр заставил кожу покрыться мурашками.
Аяме едва заметно улыбнулась, вращая в пальцах бутылку, и, отсалютовав незнакомцу, сделала несколько глотков.
— Зачем останавливаться в онсэн-гостинице, если выбор все равно падает на открытый водоем? — поинтересовался он так же издалека, не предпринимая никаких попыток приблизиться.
— Раскусили. Ненавижу источники, — куноичи театрально вскинула брови, —но это единственная гостиница в округе… — Аяме сделала паузу. — Поэтому и вы, как большинство странников, тоже здесь.
— И куда держит путь такая бесстрашная девушка? — спросил мужчина.
— Уже никуда, — без уточнений ответила Аяме. — Это моя последняя локация. А куда направляетесь вы?
— В Деревню Скрытого Дождя. Знаешь о ней что-нибудь?
— Нет, — Аяме покачала головой. — Для меня это не больше, чем просто название.
Куноичи переступила с ноги на ногу и потрясла в воздухе бутылку, проверяя количество содержимого. После чего печально вздохнула, ничего там не обнаружив.
— Расстроена? — блондин кивнул, указывая на пустую бутылку.
— Да, — уверенно призналась Аяме. Она бы совершенно точно не отказалась выпить еще.
— Могу с тобой поделиться, — предложил он, вынимая из-за пазухи заветный саке. — Если, конечно, не боишься меня.
— Я шиноби, — куноичи невозмутимо пожала плечами. — С чего мне вас бояться?
— Но ведь и я могу им оказаться? — мужчина рассмеялся.
— Думается мне, если бы вы хотели как-то навредить моей персоне, вы бы говорили совсем иначе, — беззаботно тянет девушка, делая неуверенный шаг в его сторону.
Аяме не могла объяснить всепоглощающего чувства спокойствия и уверенности, что исходили от этого человека. Но его сильная аура пьянила куда больше саке. Настолько, что девушка была уверена: с ним она в безопасности, как бы это абсурдно ни звучало. Потому что о какой вообще безопасности могла идти речь, когда ты пьяна и едва ли одета, а какой-то незнакомый мужчина предлагает выпить еще?
Куноичи садится возле него: не совсем далеко, но и не вплотную. Облокачивается о широкий ствол дерева и поджимает под себя ноги. И хоть Аяме уже успела рассмотреть его, сейчас она может сделать это снова, будучи уже рядом. Ее взгляд скользит к белым изогнутым бровям, заходящим под странный протектор с рожками, символ которого девушке неизвестен. Аяме задерживается на его темных безмятежных глазах и опускается ниже, к губам, широкому подбородку и скулам, обрамленными белыми прядями густых волос.
— Как тебя зовут? — спросил мужчина, и она сразу же отвела неловкий взгляд в сторону.
— Аяме, — поджав губы, ответила девушка. — А вас?
— Джирайя, — также невозмутимо произнес он.
— Джирайя, — повторила куноичи, растягивая имя, будто пробует его на вкус, как ее тут же осенило: неужели это тот самый Джирайя, который… нет, она не собирается признаваться сейчас в том, что уже несколько лет является фанаткой подобного рода книг.
— Вот уж не думал, что мои книги читают девушки, — он расплылся в довольной улыбке, вгоняя свою, очевидно, поклонницу в краску. — Это льстит.
— Да не читала я ваши книги! — возмутилась она, краснея еще больше.
— Тогда как ты меня узнала? — рассматривая ее смущенный взгляд, спросил Джирайя. Ему показалось это странным, что девушка совсем не стеснялась своего нагого вида, но тут же замкнулась, стоило узнать в его лице автора.
— Наверное, я пойду, — скованно пробормотала Аяме.
— А как же саке? — Джирайя не собирался ее так просто отпускать, тем более теперь. Он не хотел проводить остаток вечера в одиночестве после встречи с такой забавной девицей. — Я не стану к тебе приставать, если ты, конечно, сама этого не захочешь. Не уходи.
— Обещаете? — куноичи подняла на него сомневающийся взгляд.
— Ну конечно, обещаю, — повторил Джирайя. — За кого ты меня принимаешь?
— За того, кто написал откровенную пошлятину, основываясь явно не на стороннем опыте?
— Раз ты читала эту пошлятину, — на последнем слове Отшельник приятно выдохнул, словно получил лучший комплимент в своей жизни, — то должна быть в курсе, что я никого ни к чему не принуждал.
— Так, ладно, мне нужно выпить, — сдавшись, прошептала Аяме, протягивая руку в сторону бутылки.
— За знакомство, Аяме, — Джирайя отхлебнул пару глотков и протянул саке девушке.
Они сидели некоторое время молча, периодически встречаясь взглядами и обменивались бутылкой. Все внимание Джирайи, конечно же, было устремлено к ней. А ее? Этого он определить так и не смог, потому что взгляд куноичи из неназванной деревни то и дело ускользал, растворяясь в туманной дымке хвойного леса. Но Джирайя успел разглядеть цвет ее глаз — цвет бездонного синего океана. Не того, при виде которого хочется искупаться. Вовсе нет. Это был самый что ни на есть безумный шторм, топящий корабли. И эта мощь, бесспорно, восхищала, но оказаться в эпицентре такого кошмара вряд ли бы кто пожелал. Такая же картина отражалась и в глазах Аяме: красивая, но пугающая.
— У тебя что-то случилось? — голос Джирайи звучал серьезно и искренне. Так, будто ему и вправду было не все равно.
— А? — опомнилась Аяме, будто ее вырвали из транса. — Почему вы так решили?
— Потому что я знаю, как выглядят счастливые пьяные люди, — он мягко улыбнулся. — И к этой категории не относишься.
— Интересно, — Аяме слегка воодушевилась, когда между ними образовалась нить разговора. — И к какой категории вы отнесли бы меня?
— Ну, — задумался мужчина, — поскольку ты сама сказала, что являешься шиноби, то могу лишь предположить два варианта: первый, — он загнул палец, — твоя миссия прошла не так гладко, как хотелось бы, и ты решила забыться в алкоголе, — Отшельник загнул другой палец. — И второй: твоя миссия прошла удачно, но дело не в ней.
Аями продолжала молчать, отрицая свою принадлежность к обоим вариантам, и тогда Джирайя загнул третий палец:
— Есть еще одна идея, — добавил он. — Но, девочка, я не хочу думать, что ты глупа настолько, чтобы напиваться перед предстоящим заданием.
— От моего ответа теперь зависит дальнейший вектор нашего вечера? — риторически спросила Аяме. — Выходит, я загнала себя в угол.
— Выходит, что так, Аяме, — когда Джирайя назвал ее по имени, это прозвучало так естественно и легко, что куноичи готова поклясться: его голос обладает каким-то особенным шармом. Таким, что ей на полном серьезе начинает казаться, будто они знакомы уже долгие годы.
— У меня действительно завтра состоится миссия, — вздыхает куноичи, встречаясь взглядом с Джирайей. — Но мне не нужно быть в форме, потому что я все равно с нее не вернусь.
Мужчина отвел взгляд на долю секунды, обдумывая свой ответ, и тут же вернул внимание к девушке, которая, несмотря на количество выпитого алкоголя, казалась сейчас абсолютно собранной и трезвой.
— И почему ты так считаешь? — не без разочарования спросил Отшельник.
— Потому что в этом и заключается мое задание, Джирайя-сан, — Аяме заломила пальцы на левой руке и начала поочередно хрустеть каждым из них. — Предотвращая дальнейшие вопросы, я могу вам сказать лишь то, что добровольно на это подписалась, и с этим уже ничего не поделать.
— Прямо таки ничего? — Отшельник нахмурил брови и потер подбородок, когда собеседница утвердительно кивнула.
— Я испортила вам настроение? — виновато спросила Аяме. — Нужно было ответить что-то более позитивное.
— Нет, — отмахнулся мужчина. — Я же не вчера родился. Так что даже если бы ты мне солгала, я бы все равно это понял.
Джирайя все еще не оставляет надежды узнать что-то большее, чем то, что ему предоставила Аяме. Хотя прекрасно понимает: это вообще не его дело, и куноичи могла совсем ничего не отвечать. Но теперь, когда он знает, сидеть сложа руки не так уж и просто. Потому что он искренне хочет помочь этой девушке. Но не знает как.
— Я мог бы тебе помочь, — предлагает он, понимая, что ступает на тонкий лед.
— Вы меня оскорбляете, — улыбнулась Аяме, пытаясь придать разговору хоть какую-то легкость. — Таков мой путь ниндзя, — вздыхает она. — И я принимаю его. Просто пока еще не до конца смирилась.
— Но с этим нельзя смириться, — возразил мужчина.
— Нет, — кивнула куноичи. — Но можно быть готовой. Это и отличает нас от обычных людей, не так ли?
— Сколько тебе лет? — конечно же, Джирайя знал, что вопрос о возрасте является табуированным в разговоре с прекрасным полом, но ему было интересно, обоснована эта рассудительность годами или пережитым горем.
— Немного за двадцать, — разряжая атмосферу, шутит Аяме. — Двадцать шесть, если быть точнее. А вам?
— Немного за пятьдесят, — с неохотой отвечает Отшельник.
— А точнее? — смеется девушка.
— Не играй с огнем, Аяме, — бросает он, не в силах сдержать ответной улыбки.
— Что ж, — вздыхает куноичи. — Когда так шикарно выглядишь, возраст — всего лишь цифра, не так ли?
— Сочту за комплимент, — парирует мужчина, распрямляя и без того ровные плечи.
— Это и был комплимент, — совершенно естественно отвечает Аяме.
Хоть она и не отличалась буйным или развязным поведением, будучи несколько пьяной, но должное расслабление саке все-таки оказывал. И если еще несколько часов назад куноичи отводила застенчивый взгляд, понимая, что непозволительно так откровенно рассматривать другого человека, то сейчас она без тени смущения разглядывает крепкую шею и слегка проступающие из-под кимоно ключицы, большие красивые руки и мягкие добрые глаза, в которых также отражалась и боль. От этого никуда не деться. Наверняка и у Аяме такой дефект жизни имеется. Да и вообще у всех, кто прожил достаточно, чтобы прочувствовать все прелести недолгого человеческого века.
— Вы пробовали все, что описывали в своих романах? — внезапно спросила Аяме, накручивая прядь волос вокруг пальца.
— Не все, — честно признался Джирайя с нотами разочарования в голосе. — Но многое.
— И что же могло остаться неизведанным у такого, не побоюсь этого слова, бабника, как вы?
— Любовь, как бы это абсурдно ни звучало.
— Вы никогда не любили? — удивилась Аяме, устремив к нему заинтригованный взгляд. — Потому что поверить в то, что не любили вас, — она усмехнулась. — Ну, тяжеловато будет в такое поверить, сами понимаете.
— Конечно же, я любил, — он покачал головой. — Как и меня. Но это никогда не было взаимно.
— У меня точно такая же ситуация! — поддержала его куноичи.
И хотелось бы Отшельнику ответить ей что-то наподобие: «Да какие твои годы», но он вовремя осекся.
— Скажите мне лучше вот что, — Аяме отбросила волосы через плечо и мечтательно вздохнула. — Я почему-то думаю, что вы достаточно прагматичны в этом плане, но все же… Джирайя-сан, вы верите в любовь с первого взгляда?
— Ну, — он пожал плечами, — Быть может, влюбленность…но для любви нужно время.
— А что, если времени нет? — куноичи почти перешла на шепот, а ее голос звучал надломлено. — Если я скажу, что люблю вас, — она вновь улыбнулась, понимая абсурдность сказанного. — Вы бы хотели мне подыграть?
— Мне бы не пришлось тебе подыгрывать, — так же тихо ответил Отшельник, притягивая Аяме к себе.
— Ах, вы определенно знаток того, что женщины хотят слышать в ответ на подобные речи! — воскликнула она.
Джирайя подхватил девушку за талию и усадил на колени, прижимая к себе. Одной рукой мужчина продолжал держать Аяме за талию, а другой коснулся ее выбившихся прядей волос и завел их за ухо. От Джирайи пахло свежестью, баней и табаком. И Аяме также различала его собственный, ни с чем не сравнимый запах. Отшельник едва заметно и совсем ненавязчиво огладил ее предплечье через махровую ткань халата, а куноичи уткнулась носом в его шею, снова и снова вдыхая в себя этот сводящий с ума аромат такого сильного перед ней мужчины. Джирайя не пытался поцеловать ее первым. Он довольствовался тем, что есть. Он не из тех неуверенных в себе отбросов, что давят на женщин, склоняя их к чему-то в чем они могут быть не уверены. Его цель заключалась всегда в том, чтобы в первую очередь доставить удовольствие, а не получить его самому. Однако в этом и скрывалось самое главное наслаждение.
— Я хочу попросить вас кое о чем, — прошептала куноичи, обдавая горячим дыханием его шею. — Сделайте это так, будто вы меня любите… Любите так, как не любили никого, и поцелуйте так, как никого не целовали прежде.
Джирайя коснулся ее бархатной щеки и очертил точеный овал лица, спускаясь невидимой линией к острому подбородку. Наклонился ближе и накрыл губы куноичи своими. Медленно и нежно. Он хочет быть искренним с Аяме, поэтому он действительно делает это так, как не делал прежде. Насколько его действия совпадают с мыслями? И совпадают ли вообще? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно уяснить главную суть личности Джирайи. А заключается она в том, что он безоговорочный романтик. Был, есть и будет. Поэтому он запросто может позволить себе такую глупость, как искренность. Он не против влюбиться в эту куноичи. Так, собственно, что ему мешает?
Губы Джирайи отдавали горечью сакэ, когда они осторожно соприкоснулись друг с другом. Аяме накрыла его щеку своей ладонью. Тогда мужчина закрыл глаза и вновь подался ей навстречу. Куноичи соскользнула по его слегка пересохшим губам, наслаждаясь умелым, до дрожи пробирающим поцелуем, обвивала его язык своим и рвано выдохнула. Все, чего ей сейчас хотелось — раствориться в этом шикарном мужчине и запечатлеться навсегда в текущем моменте. Сейчас, в это мгновение, Аяме забывала совершенно обо всем на свете. Она не была уже частью этого мира, она находилась где-то за гранью привычного понимания жизни.
Их поцелуи были лишены обыденной пьяной пошлости, несмотря на безумное желание друг друга. Эти касания, размеренные и нежные, время от времени переходящие в более страстные и чувственные, а потом вновь возвращающиеся к ласковому теплу, вводили в исступление. Вероятно, Джирайе было несколько сложнее сдерживать свои намерения, потому что поверх него сидела девушка в одном лишь халате, под которым ничего не было. А вскоре распахнут оказался и он, открывая прекрасный доступ к ее груди, животу и бедрам. Отшельник скользил руками по манящим изгибам, оглаживая талию и поясницу, в то время как губами продолжал ласкать упругую грудь. Аяме прижималась к нему так плотно, запуская руки в белые волосы и проникая под кимоно, что уже давно ощущала под собой твердость его возбуждения, что через ткань упиралась ей между бедер.
— Хотите меня? — прошептала Аяме, склоняясь над его ухом.
— Ты и сама знаешь ответ, — Отшельник улыбнулся, плотнее опуская девушку на себя, чтобы она еще больше вжалась в его эрекцию, и тело Аяме пробирает легкая дрожь.
Куноичи немного привстала, когда Джирайя опустил руку к своим штанам. И она, возможно, предполагала, что такой большой мужчина должен обладать приличным достоинством. Но когда она обхватывает в диаметре его член, направляя в себя, то мысленно радуется тому, что хотя бы не девственница. Аяме достаточно влажная, когда Джирайя входит, растягивая ее изнутри, и это невероятно приятно, несмотря на то, что секса у нее не было уже больше года. С ним идеально все. Отшельник оставляет ладони на округлых бедрах куноичи, помогая ей двигаться, и он постепенно лишается рассудка, ощущая вокруг себя плотные мышцы, скользящие и размазывающие по члену сочащуюся из нее смазку. Он прижимает Аяме к себе и начинает двигаться быстрее, насаживая ее на себя интенсивными толчками. Куноичи держится за его плечи и целует крепкую шею, оставляя влажную дорожку из поцелуев. И Джирайя видит, как она немного отстраняется, а на пухлых зацелованных губах вырисовывается улыбка.
— Ну что? — спрашивает Аяме. — Уже успели в меня влюбиться?
— Думаю, я к этому очень близок, — блеснув глазами, ответил мужчина и вновь вернулся к поцелую, нагло проникая в ее рот.
Дыхание Аяме вскоре сбилось, становясь рваным и поверхностным. Куноичи стонала тихо и сквозь зубы, явно сдерживая себя, потому что они все-таки находились не дома и даже не в номере. И Джирайя думает, что готов продать душу, лишь бы услышать ее ничем не скованный стон.
— Не сдерживайся, — шепчет он ей в шею. — Я хочу слышать тебя.
— Но тогда меня может услышать кто-то помимо вас, — выдыхает куноичи, опускаясь на него и снова поднимаясь.
— Наплевать, — шипит Джирайя. — Пусть слушают. Ты только моя.
Аяме убеждена: этот чертов бабник слишком хорошо знает женщин, чтобы не получить желаемое. Потому что это работает. Услышав такое, она уже не смогла бы себя сдержать, даже если бы захотела. Чувствуя приближение оргазма, Аяме уже не сдерживается в своих эмоциях: она стонет, царапает его рельефные плечи, оставляет засосы на подтянутом торсе и ключицах. И мгновением позже ощущает тепло, разливающееся по низу ее живота манящей эйфорией. В то время как Джирайя чувствует на себе сокращения ее и без того тесных мышц, и он по привычке собирается отстранить девушку, чтобы не кончить внутрь, но Аяме лишь крепче сжимает его бедрами и вновь опускается на всю длину.
— Нет смысла, — шепчет она, вытирая с его лба проступившие крупицы пота от столь интенсивной нагрузки.
Джирайя может поклясться чем угодно, что это самый сильный и самый печальный оргазм в его жизни. Он обильно разливается внутри плотных мышц куноичи, но не выпускает из объятий, прижимая ее к себе еще крепче. Отшельник ощущает громко бьющееся сердце в своей груди, и более частый ритм чувствуется под ребрами девушки, но вскоре их сердцебиения синхронизируются. Для шиноби такая связь — редкость. Но подобный феномен действительно существует. И когда ты встречаешь человека, предначертанного тебе судьбой — это естественная реакция.
— Вы тоже это чувствуете? — спросила Аяме, сверкая блестящими от слез глазами. На что мужчина молча кивнул.
Даже когда эрекция почти спала, Джирайя все равно не выходил из нее, продолжая обнимать и гладить бархатную кожу, покрытую боевыми рубцами и шрамами. А когда куноичи начинала шмыгать носом, вытирал ее слезы. И его сердце готово было разорваться на части от осознания, что Аяме уйдет. Какого черта теперь он должен ее отпускать? Прожить столько лет, чтобы обрести свое счастье лишь на крохотное мгновение?
— В душ бы, — улыбнулась Аяме, накидывая халат.
— Пойдем ко мне в номер, — предложил Джирайя.
— Я отправляюсь уже утром, — нехотя сказала Аяме, ловя на себе печальный взгляд.
— Я тоже.
Когда Аяме вышла из ванной, за окнами вовсю занимался рассвет, так что она решила переодеться сразу в свою форму джоунина. Из кармана жилета куноичи достала протектор и закрепила его на левом плече, боком поворачиваясь к небольшому зеркалу в дверце шкафа.
— Так вот откуда такая нелюбовь к жаре? — улыбнулся Джирайя, рассматривая символ Деревни Скрытого Мороза. — Ты у нас Снежная Королева, выходит?
— Не исключено, что до нашей встречи так и было, — согласилась Аяме. — Но ты растопил мое сердце.
Куноичи подошла к кровати, где ее дожидался Отшельник, не сводя с нее глаз ни на секунду, и опустилась рядом. Обвила своей рукой его крепкое плечо и уткнулась в красное, пропитанное запахами улиц и табака, хаори.
— Я точно не могу никак тебе помочь? — подавленно спросил Джирайя. — Не хочу хвастаться, но я довольно-таки сильный шиноби, так что…
— Не сомневаюсь в твоих способностях, — отрезала Аяме и накрыла его ладонь своей, наглядно убеждаясь, какая же ее рука маленькая в сравнении с рукой этого сводящего с ума мужчины. — Но помочь ты мне не сможешь.
— Я тебя понял.
— Ты сказал, что тоже отправляешься утром, — уточнила она. — Поспать не хочешь?
— Я не хочу тратить оставшееся время на сон, Аяме, — Отшельник откинулся на спину и притянул куноичи к себе, укладывая ее на грудь.
— Мне так нравится слышать свое имя твоим голосом, — призналась она. — Ты написал бы обо мне в книгах?
— Ох, — вздохнул Джирайя. — Я думаю, это настолько личное, что я не хотел бы делиться этим ни с кем.
— А ты, оказывается, собственник? — рассмеялась Аяме.
— Однозначно, — кивнул он. — Но я совсем неревнив.
— А вот я ревнивая, — протянула Аяме, поворачиваясь к нему лицом.
— Я не против, чтобы ты меня ревновала, — целуя девушку в лоб, произнес Джирайя. — Однако не думаю, что у тебя были бы для этого поводы.
— Ты идеален, — Аяме театрально закатила глаза. — Разве такое вообще возможно?
— Что, уже ищешь подвох? — наигранно возмутился Джирайя.
— Нет… — она покачала головой и бросила взгляд на часы. И Отшельник это заметил, судя по его тяжелому беспомощному вздоху.
— Пора? — выдержав небольшую паузу, спросил он, на что куноичи утвердительно кивнула.
От гостиницы и до единственной развилки лежала одна дорога, так что до нее они могли идти вместе. Однако потом их пути расходились уже навсегда.
Аяме остановилась первая.
— Я мог бы немного проводить тебя, — аккуратно предложил Джирайя, опуская ладонь на ее плечо.
— Сколько бы ты ни прошел со мной рядом, этого все равно будет недостаточно.
Молчание стало настолько глубоким, что можно было услышать их сердца, которые, казалось, снова бились в унисон. Внезапно черные и синие глаза встретились, и они приблизились друг к другу еще больше. Джирайя нежно поднял ее подбородок и склонился к ней, соприкасаясь своими губами с ее.
Их поцелуй продолжался долго, и они не хотели отпускать друг друга. Все остальное перестало существовать. Осталась лишь печальная нежность, разделенная на двоих. Когда они разорвали объятия, Джирайя посмотрел ей в глаза, словно хотел прочитать чужие мысли, и Аяме безрадостно улыбнулась, прижамая свою голову к его груди.
— Ты веришь в любовь с первого взгляда, — тяжело констатировал Отшельник. — А веришь ли ты в жизнь после смерти?
— Верю, — твердо ответила куноичи.
— Тогда мы скоро с тобой встретимся, Аяме, — Джирайя наклонился к девушке и поцеловал ее в лоб. После чего молча отстранился, развернулся и направился в противоположном направлении.
— Джирайя! — закричала Аяме, когда суть его слов болезненно отдалась в сердце, и мужчина остановился, словно лишенный собственной воли. — Не спеши умирать, слышишь?! Я буду ждать тебя там, сколько потребуется!