Семейная жизнь с привидением

Посреди ночи мирно спавшего в хижине Ферранте разбудил дикий вопль. Выскочив наружу со шпагой в руке, он столкнулся с перепуганной Малинке, едва не сбившей его с ног. - Т-там! – заикаясь тыкала пальцем индианка куда-то в сторону непроглядной темноты, других хижин и моря. – Она п-пришла за нами, аыыыыыы, - стучала зубами возлюбленная Злого Рока. - Что случилось? – он отстранил вцепившуюся в него и сковывавшую тем самым движения девушку, и пару раз встряхнул. - Онннаааа, Лллиииввияаааааа, - подвывала испуганно Малинке. В призраков Ферранте не очень-то верил – за всю жизнь так ни одного увидеть и не довелось. Малинке, должно быть, померещилось. Женщины все-таки слабее и пугливее мужчин, а ночью любая тень и силуэт не те, чем кажутся. Если, конечно, в деревню не пробрался чужак. - Ну-ну, все в порядке, - он аккуратно привлек девушку к себе, так чтобы она не мешала на этот раз держать шпагу – на всякий случай. Погладил по волосам, поцеловал в макушку. Малинке так и трясло, никогда раньше он её такой не видел. - Нет, не в порядке, - убежденно помотала головой она. – Я видела её, там, - она кивнула в сторону моря, откуда доносился едва слышный шум накатывавших на берег волн. Ферранте невольно проследил за направлением кивка, но ничего не увидел. Только темнота и шум прибоя. Из ближайших хижин начали высовываться люди, кое-кто с оружием. Зажгли факелы. - Давай-ка ты мне все расскажешь. Вон сколько народу перебудила, надо же разобраться, что случилось. Вокруг них успела сгрудиться изрядная толпа, и свой рассказ Малинке пришлось вести под пристальными – и испуганными ! – взглядами соплеменников. - Я вышла из хижины по малой нужде, и когда посмотрела в сторону берега, увидела там её, Ливию, будь она проклята, - девушка уже немного успокоилась, и ненависть к сопернице взяла в ней верх над испугом, теперь она говорила много тверже и уверенней. А вот по рядам индейцев при её словах пронесся испуганный ропот. Куда более суеверные, чем европейцы, они жили в мире духов, и явление неупокоенного призрака их сильно встревожило. - И что же она делала там, на берегу? – задал вопрос Ферранте. Он, сказать по правде, и сам не знал, что ожидал услышать. - Просто стояла. Смотрела куда-то в сторону, а потом вдруг повернула голову и посмотрела прямо на меня. Тут-то я её и узнала по шраму. Закричала и побежала к тебе, - нехотя докончила Малинке. Ей, кажется, неприятно было признавать, что ненавистная соперница, пусть и в призрачном виде, смогла так её напугать. - И все? - Все. Тебе мало? - вскинулась индианка. Жители деревни энергично закивали головами: мол, призрак дело серьезное. Вперед выступил мужчина средних лет, бывший у них за главного. - Шамана больше нет, защитить нас от злых духов некому. Мы благодарны тебе за все, что ты для нас сделал, но возможно, лучше тебе покинуть нас, чтобы не навлекать на тех, кто и так бедствует, и ежеминутно опасается нападения алчных испанцев, лишние беды. От неожиданности Ферранте аж рот раскрыл. - Да что за глупости! Что вы как маленькие, такой ерунды испугались? Ночью может померещиться что угодно! – воскликнул он, а по спине тем временем пополз холодок. И вовсе он не боится призраков, просто неприятно – только решил, что можно вздохнуть с облегчением, что с врагами покончено и с прошлым тоже – и вот, на тебе. – Глупости все это! Шли бы вы все лучше спать. - Сегодня ночью вряд ли уже кто заснет, - покачал головой главный. – Будем бдить с факелами и окуривать деревню травами, чтобы зло не вползло к нам, подобно ядовитой змее. И очень просим тебя прислушаться к нашей просьбе. Ты принес с собой своих призраков, а это не сулит ничего хорошего нашей деревне. Индейцы дружно закивали. «Ну, никакой благодарности!» - подумал Ферранте. Малинке тем временем молчала, и уже одно это удивляло. Обычно она всегда была на его стороне, но ту враз примолкла, и, прижавшись к нему, казалось, рассматривала песок под ногами, покусывая губы. Рассказ Малинке, сказать по правде, не произвел на него впечатления – воспитанный на страшных сказках, он в душе считал, что привидения появляются громко завывая и проклиная тех, кому желали зла, в волочащемся за ними погребальном саване, и всячески демонстрируя свое несчастное положение. Молчаливые сдержанные призраки, которые шума не производят, и даже смотреть на человека изволят не сразу, у него в голове как-то не укладывались. « А может Ливия и не умерла вовсе» - промелькнула неприятная мыслишка у Ферранте в голове, но он спешно погнал её прочь. Бывшая невеста гораздо больше нравилась ему мертвой, и верить в её – очередное! – воскрешение не хотелось. «Это в конце концов, будет несправедливо – сколько неприятностей из-за неё, пора бы уже и упокоиться с миром, не мешать людям жить». Сколько ни гнал от себя Ферранте предположение, что Ливия каким-то невероятным образом – впрочем, почему невероятным? тела так и не нашли, да и не искали особо, сказать по правде, никому это не было надо – взяла и воскресла, вернее, и не умирала вовсе, мысль эта чем дальше, тем больше занимала его ум. Пытаясь заснуть, покуда за стенами хижины бродили с факелами бормотавшие себе под нос заговоры индейцы, он и так и этак обмозговывал это, и чем дальше, тем больше ему становилось неуютно. «Вот же напасть, испугался какой-то бабы, к тому же мертвой!» - Нам и впрямь лучшей уйти отсюда, - огорошила его назавтра Малинке. – Может, если мы уйдем подальше, то и призраки отстанут. Ферранте только возвел очи горе. «Уйти подальше» означало передвигаться пешком или в индейской пироге – Хвост обещал вернуться за ним, но до этого было еще далеко, со времен схватки с испанцами прошла всего-то одна ночь. Знал бы он, что она выйдет такой беспокойной – уплыл бы с Хвостом, никакие покой и отдых его бы остаться не приманили. Но увидев, что индейцы и дальше собираются дежурить по ночам с факелами и песнопениями, согласился с Малинке, что да, пожалуй, лучше им уйти. Не еще же одну бессонную ночь им тут ночевать. Идти через джунгли пешком оказалось малоприятно. Привыкший командовать, здесь Ферранте был вынужден слушаться Малинке – она куда лучше него знала и эти края, и повадки зверей и птиц, и ядовитые растения. Расположившись на ночлег возле костра, Ферранте сам не заметил, как заснул – сказалась и прошлая ночь, наполовину бессонная, и усталость от непривычного пешего путешествия. Малинке прикорнула рядом, положив голову ему на грудь, одной рукой Ферранте обнимал её, другая лежала на рукояти пистолета. Снились ему бывшая невеста, брат, уплывший за море, которого он бог весть когда теперь увидит, и «Ливия» без парусов, дрейфующая по черным волнам. Сон его, как и в прошлый раз прервал жуткий вопль. - Аааа!!! Это она!! – тыкала пальцем Малинке куда-то в темноту. Ферранте спросонок ничего толком не видел – да попробуй угляди в такой темнотище-то! – но на всякий случай разрядил в ту сторону пистолет. - Она пришлаааааа!! – завывала Малинке совершенно не свойственным ей образом. От этих воплей посреди джунглей Ферранте и сам ощутил дрожь. Подкинул веток в затухающий костер, осмотрел оружие. Малинке глядела на его приготовления испуганная и притихшая. - Прости меня, - прошептала она. В мечущемся в темноте свете костра смуглая кожа индианки казалось приобрела сероватый оттенок. – Это я предложила уйти из деревни. Здесь нас ничто не защитит. - Вот еще, глупости, - Ферранте подбадривал скорее себя, чем её – поддаться страху было несложно, один шаг – и ему тоже начнут везде мерещиться призраки. Остаток ночи они провели без сна, прижавшись друг к другу и не сводя глаз со стены джунглей. Никто не появился, да и с чего бы? Наутро они заспорили, идти ли им дальше или возвращаться назад. Малинке настаивала на возвращении. Она верила в силу заговоров, в то, что в деревне им будет безопаснее. Ферранте, уставший и не выспавшийся, упорствовал. Раз уж вышли – пойдем дальше. Возвращаться к трясущимся от страха при слове «призрак» индейцам совершенно не хотелось. Уже к полудню он пожалел, что настоял на своем решении. Пот катился градом, глаза слипались, сейчас бы завалиться на лежанку, и спать, спать, пока день и можно не бояться призраков. Но говорить, что передумал – глупо, что он, девица, у которой семь пятниц на неделе? Когда во время очередного ночлега Малинке в очередной раз разбудила его громкими воплями, он только перевернулся на другой бок, пробормотал «Пистолет заряжен» - и тут же снова провалился в сон. - Гад! Мерзавец! Скотина! – сощурившись от яркого солнца Ферранте разглядел стоявшую над ним Малинке. Уперев руки в боки, индианка отвесила ему ощутимый пинок под ребра. - Ч-что? Уже утро? – щурясь пуще прежнего, пробормотал он. Спать хотелось нестерпимо, но солнце и боль в ребрах не позволяли снова растянуться на земле и погрузиться в сладостный сон. - Мерзавец! Негодяй! – продолжала неистовствовать его супруга. – Всю ночь дрых, как ни в чем ни бывало, покуда я тряслась от страха и охраняла тебя от этой….- тут Малинке разразилась отборной индейской бранью. Ферранте разглядел в волосах у неё широкую седую прядь, отчетливо выделявшуюся на черном фоне. - Малинке, что случилось? – он сел, потирая виски. - Случилось то, что ты негодяй! – огласила снова индианка джунгли громки воплем. С европейской брани она перешла на язык своего народа, и далее он не понимал ни слова. Покуда Ферранте пытался стряхнуть с себя сонливость, Малинке развернулась и, прихватив узелок со своими вещами, двинулась прочь от него в сторону деревни. Такой была первая ссора Злого Рока с супругой. Ошалевший от удивления капитан торгового брига «Святая Катерина» все никак не мог заставить себя не пялиться на внезапно свалившуюся ему на голову пассажирку, которую его люди подобрали на берегу, когда ездили пополнять запасы пресной воды и поохотиться. Мало того, что носит мужскую одежду, так еще шрам этот, а уж манеры… Едва ступив на борт эта девица командирским тоном потребовала, чтобы её доставили в Сен-Пьер, и все это с таким видом, будто подчинение ей – вещь само собой разумеющаяся. - У меня важные сведения о том, где скрывается известный пират Злой Рок, - сообщила она и удалилась помыться и переодеться в его, капитанскую каюту.