Об экспериментах, прошлом, и, конечно же, соли.

Двери особняка хлопали, поддаваясь холодному осеннему ветру. Горничные сновали вокруг, спеша выполнить все хозяйские поручения. Обогнав беседующих меж собой женщин, юноша поправил костюм и сунул руку в карман, проверяя наличие там клочка бумаги. Удостоверившись в том, что список находился на месте, парень нервно пригладил торчавшие волосы, лишь слегка усмирив ураган на голове, и поспешил к выходу из здания. — Доброе утро, Джекил! — послышалось сзади. Альбинос обернулся к подошедшей ближе горничной. — Куда это ты? Завтрак ведь совсем скоро! — С добрым утром, Салли! Мне нужно отнести записку в лавку к аптекарю. Не волнуйтесь, я постараюсь вернуться как можно скорее! — и прежде чем леди успела сказать ещё что либо, подмастерье поклонился и поспешил убежать прочь, случайно хлопая дверью, заставляя спавшую на окне кошку встрепенуться и упасть в гору листьев. — Прости, Молли! — воскликнул юноша, даже не оборачиваясь назад. Гонимый ветрами юности, свободы и скорой зимы, он летел по улицам, обгоняя зазевавшихся прохожих, и сдерживая желание прыгнуть в лужу со всей дури. Вот он — Генри Джекил, во всей своей красе. Такой тихий и послушный котенок в обществе, и такой буйный, неугомонный в одиночестве, словно жеребенок. Впрочем, от лошади у него было не только бесподобное ржание, но и высокий рост. В свои двадцать в лишним, он уже был выше некоторых констеблей, а уже привыкшее к тяжёлым грузам и долгим пробежкам тело, стало предметом для зависти многих юношей Лондона. И часто, ни минуты он не мог просидеть без того, чтобы товарищи не позвали парня с собой в клуб, или паб. А в каком восторге от Джекила были дамы… Но это так, лирические отступления. Добежав до Кавендиш Сквер, Генри сбавил шаг, и до глухого переулка шёл уже спокойно оглядываясь по сторонам. Мимо ехали экипажи, важно вышагивали дамы, всюду кричали зазывали и летели листовки. Ещё один чудесный день. Заметив в далеке знакомую фигуру, юноша помахал рукой. — Здравствуйте, инспектор! Ньюкомен обернулся и, хоть и старался придать себе грозный вид, не смог сдержать улыбки. — Снова ты, чёртов сын! Опять что-то украл? Или же снова устроил драку? — парень засмеялся и покачал головой. — О, и как Вернёшься домой, будь добр, передай своей ведьме, чтобы она перестала приходить в участок и рассказывать истории из молодости. А то меня не только коллеги, даже новички уважать перестали! Джекил, моментально отвернувшись, поспешил ретироваться, молясь чтобы констебль не заметил красное от хохота лицо. Действительно, иной раз, доктор может позволить себе лишнего. … — Доброе утро, мистер Браун! У меня тут для вас записка. — Аллан обернулся и, отложив метлу, подошёл ближе. — Здравствуй, здравствуй, Генри! Давненько что-то ты ко мне не заходил! Все в работе, да? Понимаю, сам в твои годы трудился день и ночь. — владелец лавки вытерся о фартук и взял в руки клочек бумаги. — Так, значит, найрий, хлорид… Как обычно, получается. Ты как раз вовремя, сегодня ожидается новая поставка. Уже после обеда, я, пожалуй, закончу с расфасовкой. Но, по старой дружбе, естественно, первым делом займусь твоим заказом. Джекил кивнул, совершенно не стараясь вникнуть в бубнеж Брауна, с интересом рассматривая припараты и порошки. — Ладно, если на этом все, то я тебя отпускаю. Ох, кстати, держи. Совсем, небось, в работе о еде забыл. — Аллан протянул юноше яблоко и похлопал того по спине. — Передавай всем приветы! — кричал аптекарь вдогонку убегающему подростку. … Домой альбинос шёл в серьёзной думе. Съесть аппетитное яблоко сейчас, или же дождаться завтрака и отведать пирогов мисс Такер? От размышлений его оторвал голос со стороны. — Генри, доброе утро! — через секунду, к нему подбежал радостный юноша. — Лэньон! Давно не виделись! Вижу, ты все ещё изучаешь анатомию? — Джекил покосился на толстую книжку в руке у товарища и убрал яблоко в карман. — Как видишь! Пойти с тобой до Болтон-стрит? Мне как раз по пути! — дальше же, все размышления отошли на второй план, и парни пошли вместе, громко обсуждая самые разные пустяки, начиная от усов, не поддающихся бритве, и заканчивая пирогами с бараниной. Когда им ещё удастся поговорить о такой бессмыслице, как не сейчас, пока есть время и энергия? На минуту, их диалог прервался, и оба молча проводили взглядом серьёзных мужчин в форме, грозно державших молотки в руках. — Я слышал, что молотки им нужны только для того чтобы выглядеть грозно. — не удержался от комментария Генри. — Но все равно, представь, как страшно переидти им дорогу… — Как, наверное, интересно было бы с ними работать! — Ты чего? — Хэсти недоверчиво покосился на приятеля. — Они же преступники! Не слышал разве как недавно они на площади в Сохо избавлялись от предателей? — Да ладно, это просто раздутые индюки! Если судить по рассказам доктора — сейчас они не опесне чем дети, нашедние газовую горелку. А раньше… — Нет, нет! Не желаю даже случать об этом бреде! — Да ты только представь: криминальный авторитет… Это ведь так здорово! — Генри, клянусь своей честью, если ты продолжишь их так возносить — я тебя ударю! … В особняк Джекил вернулся со смешанным эмоциями. Слегка успокоившись, он уже было хотел направится в столовую, но, увидев явно уже таявших от голода и безделья слуг, понял, что хозяин дома до сих пор не завтракал. А значит — слугам пока тоже ничего не перепадет. Вздохнув, Альбинос развернулся и пошёл в лабораторию. … — Здравствуйте, доктор Кейт. — никто не ответил. Зайдя в комнату, парень застал доктора за рабочим столом. Она нагнулась на один уровень со штативом, и, сжимая записную книжку и перо, казалось, застыла в одном положении. Подойдя чуть ближе Генри снова позвал женщину по имени. Но то-ли уже возраст берет свое, то-ли эксперимент настолько увлекателен, но та даже не подавала признаки жизни. И только тогда, когда Джекил слегка толкнул Холлидей в бок, та вздрогнула и повернулась к нему. — Генри. Ах, Генри, мои извинения. Кажется, я слишком увлеклась наблюдая за выпадением осадка. Что сказать, пускай я уже леди в возрасте, но этой лаборатории я, словно вновь молодею и забываю обо всем. — Кейт поставила блокнот на стол и стала поправлять фартук и перчатки. — Ну, а как у тебя успехи? — Я уже отнёс записку в аптеку, господин Аллан сказал, что уже после обеда все будет готово. И мы все ждём вас на застрак, доктор. Кейт кивала головой, повторяя, как же все славно. Расставив письменные принадлежности по местам, доктор вновь повернулась к парню. Но тут же её руки скрестились на груди. — Генри Джекил, ну сколько раз мне повторять, чтобы ты застегивал рубашку на все пуговицы, и поправлял воротник. — альбинос вздохнул и опустил голову. — И это что, след от ботинка? С кем ты подрался? Только не говори мне, что вы снова что-то не поделили с Лэньоном? — юноше не оставалось ничего, кроме как бормотать извинение и кивать головой. — Ох, Генри, Генри… Клянусь, один раз ты меня доведешь, и получишь пощёчину. Я прекрасно понимаю — возраст, гормоны. Сама в свое время поставила весь Лондон с ног на голову. Кажется: «когда ещё можно будет буйствовать? Сейчас я почти всесилен!» Но поверь, родной мой, это не так. — лекция могла продолжаться ещё дольше, если бы Кейт не вспомнила, что на столе стынет завтрак. Попросив подмастерье привести себя в порядок, доктор удалилась из лаборатории. Вздохнув, наш герой принялся разворачиваться и тереть штанину, стараясь избавиться от грязного следа. Но после тщетных попыток, он понял, что таким образом разворачивать шею — не лучший выход. Его внимание привлекло ростовое зеркало в углу. Сколько Джекил себя помнил, оно было накрыто такнью, и в его присутствии никогда не открывалось. Траур объявлен не был, да и доктор не являлась особо северным человеком, но у кого бы парень не спросил — все отказывались отвечать. Даже болтушка Салли лишь вздыхала что-то об ушедшем навеки рыцаре и уходила прочь. Подойдя ближе, подмастерье дернул плотную завесу из ткани. Но вместо яркой глади зеркала перед ним предстала лишь хаотично завешана бумагами и записями, содержавшими формулы, поверхность. На полу же, все это время пылясь под тканью, лежал дневник, явно принадлежавший когда-то доктору Кейт. Забыв и про штанину, и про ссору с Лэньоном, и даже про завтрак, Генри поднял записную книжку в руки, и, кое как вернув ткань на место, поспешил скрыться у себя в коморке и начать читать. Доктор же не будет против, если он посмотрит? Ведь так?