Camden Town witch.

      Спальня окрасилась в тёмно-синий, почти черный цвет с белыми пятнами, имитирующими ночное небо, рисующими планеты, луну, звезды. Новый чудной светильник — очередное приобретение Арвен, с которым Альфред никак не мог смириться. Он пролежал час, а то и полтора, разглядывая луну на потолке и тяжело вздыхая. Яркие детальки отвлекали и не давали заснуть. Поворочавшись, спрятав глаза в копне рыжих волос, заставлявшей нос чесаться, оставив парочку поцелуев на голом плече, Соломонс наконец заснул.              Когда прозвенел будильник, город ещё окутывала густая темнота. Арвен сонно пробурчала что-то невнятное, но глаза открыть не захотела. Альфред же приподнялся, сел на кровати, вздохнул, предвещая трудный день. Он развернулся и посмотрел на Арвен. Его в ту же секунду потянуло обратно под одеяло, но сила воли не дала и дрогнуть. Соломонс поцеловал спящую в щеку, пригладив длинные волосы. Девушка ухмыльнулась. Потерев глаза, Альфред лениво прошёл в ванную комнату. Прохладная вода за короткие мгновения прогнала остатки сладкого сна. Умывшись, Алфи вернулся в спальню, натянул джинсы и футболку. Арвен резко поднялась и откинула одеяло, садясь на матрасе.              — М-м-м, подожди, — пробормотала она, потирая глаза и выпячивая губы, — я встану и приготовлю завтрак.              Альфред обогнул кровать и присел на корточки перед девушкой, немного склоняя голову вбок. Она зевала, то и дело открывала и прикрывала глаза, проваливаясь в розовые сны. Он взял её руки в свои, потёр большими пальцами костяшки. Арвен раскрыла глаза и туманно уставилась на него.              — Спи, милая, я справлюсь и сам. Умею готовить, помнишь?              — Нет, — она тряхнула головой, провела ручкой по волосам, норовящим свалиться на лицо, — мне и самой пора вставать. Работа, помнишь?              — Хорошо, иди умойся, я приготовлю завтрак.              — Хочу спать, — простонала Арвен и закрыла глаза. Сны эхом звали обратно в свою страну, за облака к неизведанным галактикам. Альфреду всегда казалось, будто, засыпая, девушка отправлялась куда-то далеко, дух покидал тело. В руках он сжимал только кости и кожу. Частичка Арвен пряталась далеко от его квартиры, от его глаз, скрывалась в тенях, за лиственными ветками, под камнем на дне речушки, убегала, куда он не знал, потому пойти за ней не мог, несмотря на отчаянное желание.              — Хочу лежать в кровати, желательно рядом с тобой, целовать… ну сам знаешь, типичная, но интересная программа вечера, — Альфред ухмыльнулся.              Новая часть утренней рутины — кратковременные стенания девушки. Они были больше шутливыми, чем серьезными, и никогда надоедливыми. Хоть работу Арвен и любила, как и читать, выносить график с девяти до пяти не могла. Альфред не знал почему. Однажды он попытался выяснить, но и сама Арвен чёткого ответа не дала, бормотала про удручающее состояние, невозможность сидеть на месте несколько часов подряд, давящую моментами тишину.              Соломонс коснулся щек пальцами и кротко поцеловал женские губы.              — Вот тебе поцелуй, теперь вставай, красавица. — Раньше у него от подобных слов во рту бы всё пересохло от вяжущей сладости. Теперь улыбка Арвен перекрывала всё язвительное внутри.              Девушка не ответила, взяла Алфи за шею, потянула на себя и поцеловала слишком страстно для только что вставшего человека. Когда дело касалось девушки и её тела, он ослабевал и быстро сдавался, поддаваясь карусели желаний и чувств. Мужчина затянулся в поцелуй, и почти пропустил то, как Арвен шустро стала расстегивать его джинсы. Он резко отпрянул, глухо рассмеялся, опуская голову и потирая подбородок. Арвен снова попыталась расстегнуть ширинку, ловя губами его улыбку, но Соломонс схватил её руки и аккуратно завёл их за женскую спину.              — Ненасытная. Перестань, я так на работу опоздаю.              — Мы по-быстрому? — она склонилась и попыталась поймать его губы, но Алфи увернулся. — Пожалуйста, ну же, дорогой?              — Нет, — перешагнув через себя, ответил мужчина.       — Не доброе утро и тебе.              Арвен выпятила губу, цокнула и направилась в ванную. Альфред помотал головой и поспешил на кухню готовить завтрак дабы задобрить девушку, из которой порою цунами выплескивалось желание. Арвен была весьма любвеобильной особой и сего факта не стеснялась. Алфи не имел никаких претензий. Его вообще всё устраивало, не выходил бы из дома и не покидал кровать, даря девушке всё внимание без остатка, но увы — работа: сладкоежку, да и себя нужно было кормить. Частенько женская пылкость: её блестящие глаза, покусанные губы, округлые бедра, грудь, прикрытая каким-то полупрозрачным верхом, — затуманивала его разум и отвлекала от дел насущных. Вот он снова задумался и почти спалил яичницу. Ситуации не помогло то, что через пару минут Арвен с мокрыми волосами вышла из ванной, обернутая в одно полотенце. История почти повторилась с некошерным беконом.              — Скоро вернусь. Поставь воду, я буду пить чай, — бросила она и скрылась в спальне.              Альфред накрыл стол настолько красиво, насколько умел. Салфетки рядом с букетом цветов — потихоньку высыхающие кустовые розы чайного оттенка, яичница и бекон в виде смайлика, слегка поджаристые тосты, обожаемые девушкой, тарелочки с миниатюрными цветочками. Он вытер руки о джинсы и, поджав губы, оценил работу. Вернувшись, Арвен поблагодарила его и поцеловала в щеку. Она опустилась на стул и принялась уплетать завтрак с разбушевавшимся аппетитом. Алфи обрадовался, что угодил даме, и тоже стал есть.              После завтрака Соломонс решил, что пришло подходящее время для разговора.              — Милая… — мужчина тяжело выдохнул, но его перебил глухой смех Арвен. Девушка откинулась на спинку стула, хохоча в ладонь. Соломонс в недоумении моргнул.              — Что не так? — произнесла она, сделав глоток чая и уставившись на Алфи невозмутимым взглядом.              — Новый ночник. Я не могу спать. Давай уберем его?              — Хорошо, без проблем. — Она пожала плечами.              — Серьезно? — Соломонс нахмурился.              — Да. Тебе же он мешает.              — Несколько ночей пыток зря… — неслышно пробурчал он себе под нос, а затем недоверчиво покосился на девушку, — ты точно не обиделась?              — Альфред, ну что за глупости? Что важнее: ночник или твой сон?              — Красивые стенки, — он вскинул брови.              — Перестань. — Арвен поцеловала бородатую щеку. — Я переставлю его в ванную. — Альфред вздохнул. Теперь и в туалет нормально не зайдешь. Арвен снова рассмеялась. — Шучу. Заберу к себе.              — То есть рано или поздно это штука вернется.              — Альфред, ты намекаешь на переезд?              — А я намекаю? — Арвен помотала головой, наигранно морщась. Не готова. Алфи кивнул сам себе. Понял. — Значит, не намекаю.              Девичье сердце на едва уловимое мгновение остановилось. Намек на переезд неожиданностью ударил под дых. Она была бы не против жить с Альфредом, но с тем, кто помнил все, а не только последние месяцы. Ей не хотелось прятать дневники, старые подарки и материальные воспоминания от сожителя. Приходилось бы нехило заморачиваться.              — Ты надолго сегодня? — перевела девушка тему разговора, боясь свалить из обоих в яму неловкости.              — Да, один из поваров заболел. Я на целый день. Как минимум до шести, пока не придет Коллахан из вечерней смены.              — Угу, понятно.              — Ты вернешься сегодня?              — Да, конечно, — девушка положила руку на его и сжала, — поужинаем вместе, так что не ешь в пабе. Я нашла интересный рецепт.              — Что хочешь приготовить?              — Сюрприз. Придешь и узнаешь.              — Ладно, — выдохнул Альфред, сделав последний глоток кофе, и вышел из-за стола, — мне пора ехать. Тебя подвезти?              Арвен взглянула на мужчину снизу вверх и улыбнулась, грея губы краем горячей кружки.              — О, нет, не стоит, Алфи. Мне ещё надо помыть посуду, накраситься, волосы в порядок привести, переодеться… езжай, в общем.              — Увидимся вечером, — Алфи подошёл к ней и оставил поцелуй на лбу. Арвен победно улыбнулась и взяла с угла стола газету. Мужчина поспешил к выходу, заметив, что близок к опозданию.              — Буду скучать, — вслед ему прощебетала девушка.              — Не больше, чем я, ангел, — пробурчал он, — не больше, чем я.              Арвен тихонько допила свой чай наедине с новостями, вымыла посуду, и, высушив руки, поспешила в ванную, где высушила волосы, нанесла макияж. Время тянулось медленно, плавно. Ни спешки, ни стресса, за исключением выбора аутфита — непрекращающаяся дилемма. Приятная рутина, благовония, которые ругает Альфред из-за сильного запаха. Арвен перестала зажигать их при нём. Девушка переоделась в широкие брюки, свитер, нанесла парфюм с ароматом кофе, накинула верхнюю одежду и вышла из квартиры, закрывая ту на ключ, который без предупреждения появился однажды на кольце с брелоком. Арвен выбежала на солнечную улицу и прямо у входной двери поскользнулась на льду. Голубое небо с розовым осадком рассвета. Деревья покрылись инеем. Холод прицелился к щекам. Девушка оглянулась, наслаждаясь морозной свежестью, и потопала к метро.              Vie idéale. Идеальная (почти) жизнь, та, о которой Арвен мечтала долгие годы, пришла в её руки так легко, ворвалась, разложила вещи по местам, выросла цветком на могиле. Пара неожиданно быстро вошла в единый чёткий ритм, будто они уже выучили привычки друг друга, сцепились как подходящие пазлы, переплели пальцы. Всё будто было как раньше, но немного современнее и мягче: больше открытости, разговоров и чувств. Время не пощадило и былые установки Альфреда, жесткость теперь скрывалась глубоко внутри в стержне и почти не смела выбираться наружу, как часто делала десятками лет назад. Он все так же отчетливо говорил глазами-тучами, но теперь вместе с этим открывал и свой рот, произносил слова. Арвен могла спросить его о чем угодно и получить ответ, иногда уклончивый, смазанный, но то было лучше, чем ничего.              Войдя в старое здание, девушка тут же поздоровалась с новой охранницей Канешой, красивой и высокой чернокожей женщиной со стрижкой пикси. Она прошла в зал и зашла за стойку, по пути включила компьютер. Принялась стягивать с себя пальто, шапку, шарф же оставила висеть на плечах. Помещение едва ли отапливалась зимой. Нос замерзал и краснел. Руки приходилось прятать в карманах или заматывать в шарф. Термос вытащили из сумки и поставили на стол рядом с дисплеем, фоном которого было шотландское высокогорье. Арвен опустилась на стул. Так начался долгий и страшно холодный рабочий день: поиск, сбор, расстановка, записи, маленькие беседы. Снова и снова, опять и опять.              Арвен встречала посетителей с улыбкой на лице, болтала с теми, кто этого желал, молчала, если встречалась с угрюмым или усталым взглядом. Долгое сидение на плоском стуле сказывалось на побаливающей спине. Арвен, почуяв неладное, вскакивала и проходила круг по залу, выглядывая в окна, пялясь на проходящих людей без стыда и совести подобно старушке. Устав от одиночества и тишины, она вышла, зорко взглянув на парочку завсегдатаев — студентку в очках и крупных наушниках и безработного мужчину в средних годах, старательно изучающего толстую книгу по античности, и немного поболтала с Канешой о предстоящем январском сезоне награждений разных звёзд, они также подискутировали о возможных номинантах на Оскар. Легкие беседы, необременённые глубоким смыслом, были по душе Арвен, да и Канеше, кажется, тоже нравилось. Красота в простоте. Нужно было научиться ценить моменты менее изысканные, парадные. Прогулка до работы от станции метро, горячий чай в прохладное утро, небрежные поцелуи, свободное время, потраченное на книги, тепло другого тела, запах скошенной травы, аромат любимых духов, улыбка, шелест листьев в парке.              Вечером, когда Арвен уже считала минуты до окончания рабочего дня, на телефон пришло сообщение. Коллахан сильно опаздывает, я задержусь на два-три часа, обещаю вернуться к ужину, написал Альфред. Девушка поджала губы и крутанула телефон в руке. Одной дома сидеть не хотелось. Проклятый телевизор затянет её на пару ленивые часов. Она зашла в контакты и нашла номер брата, нажала кнопку «вызов». Трубку тут же взяли, из динамика донеслось вальяжное «алло?».              — Здравствуй, братец.              — Здравствуй, голубушка. — Проворковал он мягко. — Как ты? В последнее время так часто звонишь! Диву даюсь. Ты там со своим ходячим мертвецом случаем не рассталась?              — Киллиан, — строго отдернула Арвен брата. — Ну шути так. Просто у меня появилось настроение выбираться из норы. Кажется, этого ты и желал для меня?              — Всё верно, так ты звонишь, чтобы вызволить меня из моей норы?              — Да, я заканчиваю через полчаса, встретимся в Мейфэр через час? Посидим в какой-нибудь кафешке на твой вкус? Что думаешь?              — Ох, в такой-то мороз выходить?              — Киллиан, милый мой братик, прошу…              — Ну конечно, я согласен, больше тебе от меня никогда не отделаться. Есть кафе недалеко от метро на юге называется «Леди в бордовом». Встретимся там. Если придешь первой, закажи мне шоколадный маффин и двойной эспрессо. Ночь была тяжелой.              — Хорошо, увидимся.              — Побежал собираться. Au revoir.              Брат сбросил трубку и, Арвен знала, кинул телефон в чехле с черным мехом на кровать. Киллиан всегда был ярким, эпатажным, никогда не боялся «вызывающе» себя вести, он сиял и притягивал внимание. После ухода из семьи, он скинул оковы и стал блистать звездой на небосводе: надевал шубы разных оттенков, в открытую флиртовал с парнями, завивал волосы, красился, носил сапоги на каблуке. Он не пытался выглядеть более женственно, просто искал себя, свой образ, дабы наконец узнать себя самого в зеркале. Арвен гордилась братом и всегда его поддерживала, хоть в его шумной компании ей иногда бывало неловко. Привлекать внимание к себе она не любила.              Убрав стол, выключив компьютер, Арвен поспешила на выход, помахала Канеше и побежала к метро, разглядывая последние солнечные лучи за невысокими зданиями. Бежать, да даже торопиться не удавалось, асфальт прятался под тонким слоем льда. Пингвинчиком Арвен добиралась до спуска, а позже, выстояв в очереди, стала спускаться, твердо сжимая перила. В метро странно пахло. Девушка поморщилась и забежала в вагон, облегчённо выдыхая. В наушниках играла ритмичная музыка — свежие хиты. Она покачивала головой в такт и рассматривала спутников: дедушка в дубленке и карикатурных очках, читающий потрепанную книгу, два парня семнадцати или восемнадцати лет в спортивках, оглядывающих вагон с таким же живым интересом, женщина с ребенком, нюхающая его головку, парочка молодых студенток, что-то громко и со смехом обсуждающих. Арвен улыбнулась. В затхлом вагоне кипела жизнь.              Мейфэр встретил девушку элегантностью и оранжево-красными зданиями, выделяющимися на фоне темнеющего небосвода. В окошках жилых домов зажигался свет. На улице скапливались толпы людей — идущие с работы, вышедшие прогуляться перед ужином. Арвен шла по тротуару и внимательно глядела на маркизы с названиями магазинов и кафешек. «Леди в бордовом» оказалась узкой кафешкой с таким темным маркизом, что разглядеть в нем оттенок красного было почти невозможно, зато золотая надпись выделяла гордое маленькое заведение среди остальных. Внутри пахло выпечкой и, что было неожиданно, сладким вином, нет, глинтвейном. Стены темно-серые, почти черные. Черно-белые картины и фотографии великих дам: Эмили Бронте и её сестры, Одри Хепбёрн, Джоан Дидион, Эми Уайнхаус, Мэрилин Монро, Мария Каллас, Её Величество королева Елизавета II и больше полусотни других. В тонких вазах на каждом столике из красного дерева стояли три розы, концы лепестков которых неизбежно подсыхали. Обивки диванов и кресел приковывали внимание своим изысканным красновато-вишневым оттенком. Необычно, сочно, но не вульгарно. Девушка расплылась в улыбке, показывая одобрение. Брат знал толк в хороших местах. Забавный факт: если назвать Киллиану любую улицу в Лондоне, он тут же назовет недурное заведение, в котором можно осесть.               Арвен сообщила хостес, что место не бронировала, тогда приветливая блондинка уточнила у неё количество гостей и усадила за квадратный столик у стены, где уже лежали меню и винная карта. Послушавшись брата, она сразу же заказала нужные ему блюда, а пятью минутами позже заказала и себе небольшой перекус, не желая портить аппетит перед ужином. Арвен была решительно настроена приготовить новое блюдо с первой попытки. В обеденный перерыв она часто листала пинтерест, сохраняла себе всякие рецепты, книги, фотографии разных красивых мест по всей Великобритании и Ирландии, которые она была бы не прочь навестить (по остальной части Европы она вдоволь покаталась). Тем она и занялась в ожидании заказа и братика.              Киллиан ворвался в помещение вместе с несколькими снежинками и черными очками на макушке вместо шапки. Шарф, обмотав шею, спадал на черное пальто бирюзовым полотном. Он прищурился, нашел сестру глазами и поспешил к ней. Опустившись на стул, брат скинул очки и засунул их в небольшую кожаную сумку.              — Здравствуй, дива, — с улыбкой поздоровалась Арвен.              — И тебе привет, любимая сестренка, — отдышавшись после прогулки по льду, Килли привстал и поцеловал сестру в щеку.              Она поморщила носик, умиляясь. С октября месяца их отношения с Килли улучшились, точнее вернулись в прежнее русло, что было до того, как они расстались в декабре двадцать пятого. После их воссоединения общение казалось натянутым, вынужденным, Арвен не проявляла интереса, могла не звонить неделями, всячески пренебрегала братом. Теперь же она вновь открылась ему, да и миру вообще, тянулась к брату, снова искренне интересовалась его жизнью, писала просто так. Они вновь говорили о пустяках или заводили глубокие разговоры о вечности бытия. Они стали прежними. И посему Киллиан сменил гнев на милость по отношению к Альфреду Соломонсу.              — Что было ночью? Жажду подробностей.              — Вечеринка. Снова. Уже седьмая за последние две недели. Надо как-нибудь и тебя взять, да, точно, купи платье… — вкинул Киллиан и как ни в чем не бывало продолжил. — Скоро я стану вампиром и перестану появляться на публике при солнечном свете. Хотя о чем это я, я и так вампир, только кровь не пью.              — Зачем же ты ходишь, раз устаешь?              — Ох, это всё Джордж, — Килли устало улыбнулся, — не могу перед ним устоять, такой милый мальчик.              — Ну-у-у-у-у, конечно, — скептически пробурчала Арвен.              — Честное слово, он выглядит как принц Уильям, лучше, как его Сент-Эндрюсская версия. Денег у него, к сожалению, намного меньше. Ну ладно, справлюсь, мне и своих хватает, к тому же замуж я не собираюсь. — Он ухмыльнулся и подпёр рукой подбородок.              — Познакомишь?              — Дорогая моя, мы даже на свидании не были. Целовались разок по пьяне. — Он заглянул в сумку, вздохнул и расстроенно опустил плечи. — Вот почему в заведениях запретили курить? Нормально же жили. Дым, алкоголь, разговоры, смех, танцы. Ты помнишь? Ты ведь первая сходила на вечеринку.              — Будто вчера было.              — И не говори.              Ностальгировать братик прекратил только тогда, когда ему принесли двойной эспрессо и маффин. Он выпил кофе залпом под ужаснувшийся взгляд Арвен, подкрепился и взялся за рассказ историй. У Киллиана была насыщенная жизнь, он с поразительной легкостью мог бы стать известной личностью, но дар долгой жизни, чудом доставшийся ему от богинь, не позволял кружиться в свете софитов ежедневно. Потребность блистать он утолял на красных дорожках в качестве одного из друзей именитого гостя, в вип-ложах клубов, на собраниях поэтов, певцов и других творческих людей.              Через чуть больше часа кузены приняли решение разойтись. Киллиану предстояло подготовиться к вечеру в театре, собирался смотреть постановку, а Арвен нужно было забежать за продуктами к ужину. Брат любезно заплатил за их посиделки и под руку вывел девушку из заведения.              — Спасибо, что пришёл.              — Всегда с удовольствием. — Киллиан улыбнулся, и сестра кинулась на него с крепкими объятиями. Парень закрыл глаза и погладил её по спине. — Люблю тебя.              — Я тебя больше, — в ответ пролепетала Арвен.              Они разошлись в стороны, ухмыляясь сами себе.              Девушка снова оказалась в метро, надела наушники, включила довоенные песни с характерными шумами, доехала до станции Энджел, спокойно прошлась до магазинчика «У Лаванды», где у хозяйки и по совместительству фермера закупалась свежими фруктами и овощами из теплицы, а ещё зеленью, которую в принципе могла получить бесплатно, съездив к себе в квартиру. На подоконнике Арвен выращивала зелень: шпинат, рукколу, укроп. Ей нравилось возиться с землей, пачкаться и любоваться физическими плодами своего труда. Напоминало позднее детство, когда только начинаешь запоминать длинные моменты. Тогда Арвен наслаждалась жизнью, не обремененной законами, запретами. Только она, просторы, казавшиеся бесконечными и манящие неизвестностью, обучение правильной посадке семян и рассады, бабушкины морщинистые руки, вытирающие с её пухлого лица остатки варенья, мамины шикарные юбки с кружевом.              Арвен скучала по бабушке. По её нравоучениям, по указательному пальцу, грозящему ей, по полезным советам, по старческому голосу, рассказывающему о приключениях богинь и великих ведьм, по объятиям и приглушенному редкому смеху, покидающему её рот в те моменты, когда Арвен делала что-то глупое или забавное, шутила. Она умерла много-много лет назад, но рана в груди внучки не зажила. Когда Киллиан сообщил ей новость, она отправилась в свою затхлую квартирку, нет, в комнатку, в Нью-Йорке и долго-долго плакала, смотря в стенку и слушая пластинки. Иронично, бабушка считала музыку с текстами, не связанными с богинями, бесполезной тратой времени. Девушка под рассвет помолилась Мавре, выпила бокал вина за жизнь ушедшей, так было принято провожать близких в мир иной.              Собрав продукты в шоппер, Арвен попрощалась с продавщицей и потащилась к квартире Соломонса, глупо улыбаясь прохожим. Англичан описывали, как мрачных, скучных, чопорных, строгих, но это не было правдой. Многие из англичан улыбались в хорошие дни, многие из прохожих и вовсе англичанами не были. В Лондон каждый день приезжали люди со всего мира, они отдавали городу частичку своей культура, взамен забирая частичку города для обустройства своего гнезда. Так же поступила и семья Арвен, когда-то за сотни лет до её рождения перебравшись из Уэльса в Хэмпшир. Бежали от преследований. Охота на ведьм. Факелов и вил не было, зато кулаками и руганью люди не пренебрегали. Бабушка Эфа тогда ещё была малышкой, её тетю схватил за волосы местный фермер и собирался протащить по главной деревенской улицы. Он был уверен, она его приворожила. На каждую женщину семьи Идрис тогда готовы были прикрепить алую букву «В». Ведьма. А всего год тому назад их называли даром божьим и приходили за советом и лекарством. Люди, не такая уж и правдивая правда и ошибочные суждения.              В квартире Арвен проделала привычную рутину. Верхняя одежда повисла у входа. Продукты, кроме нужных, отправились по полках в холодильнике и шкафах. Она вымыла руки, переоделась в спортивные штаны и растянутую футболку Алфи, заколола волосы, поставила пластинку инди певицы, зажгла пару свеч для настроения и принялась разделывать курицу, подпевая знакомым строчкам. Она резала овощи, пританцовывая, почти порезала палец и удивилась своей неуклюжести. Каждые пять минут девушка заглядывала в телефон и сверялась с рецептом, прожигала ложку со специями, на глаз подгоняя количество перца и соли. Пересолить Арвен любила.              К восьми, раньше, чем сообщил, домой вернулся Альфред. Ещё перед тем, как открыть входную дверь, он почуял аромат курицы и поспешил зайти внутрь. Мужчина снял куртку под звуки какой-то медленной песни, тихонько подкрался к Арвен, читающей книгу и поедающей яблоко, и обнял её сзади. Она тут же вздрогнула и воскликнула, опомнившись, развернулась и хлопнула его по плечу книгой, прожигая гневным взглядом. Алфи весь холодный и красноватый, предотвращая жалобы, поцеловал её губы, и злость растворилась в запахе ужина. Арвен отложила книжку, обвила руками мужскую шею и углубила поцелуй. Пальцы зарылись в волосах. Дыхание сбилось. Ресницы трепетали.              Отпрянув Алфи, прислонился лбом к женскому.              — Чем сегодня удивишь? — хриплый голос, запах алкоголя и кухни паба.              — Запеченные курица и овощи.              — Овощи?              — Ну, знаешь, цукини, брокколи, перцы, — Альфред (не большой любитель всяких изяществ и овощных экспериментов) округлил глаза. Арвен улыбнулась. — Сначала попробуй, потом критикуй.              — Чур не обижаться.              — Постараюсь держаться стойко, — Арвен положила ладонь на грудь и кивнула пару раз. — Помой руки, через пять минут всё будет готово.              Альфред направился в ванную. Арвен забралась на столешницу, вложила закладку в книгу между страницами, номера которых запомнила. Она смотрела на закрытую дверь. Слушала шум воды, топот. Альфред был рядом, ощущался, но от глаз был сокрыт. И в душе снова зарождалось беспокойство. Во всем был виноват брат. Точнее в сомнениях, пробудившихся в ней после спокойной недели. Голос здравого смысла, кричавший в микрофон. Киллиан был рад счастью сестры, но не мог перестать думать о его шаткости, потому с завидной регулярностью высказывался.              — Что ты будешь делать, если он не вспомнит? Расстанешься? Отпустишь?              — Я люблю его и ни за что не отпущу, — сказала Арвен брату часом с половиной ранее. — Ни. За. Что. Больше не говори об этом. Прошу тебя. У меня всё хорошо, наконец-то.              Киллиан замолчал и склонил голову, скрывая в трещинках губах никуда не девшуюся тревожность.              

Декабрь 18, 2018

      

      Мне так трудно возвращаться в свою квартиру, трудно засыпать и подниматься без тебя, трудно пялиться в стенку во время завтрака и молчать. Вот до чего мы дошли. Смешно. Без тебя рядом кажется, будто я потеряла где-то частичку себя, будто в первый раз вышла на улицу без счастливого талисмана. Сердце бьется быстрее, когда вспоминаешь о пропаже, нервничаешь, переворачиваешь сумку, кусаешь губы, думаешь, перематываешь в голове утро, вспоминая, где оставила важную вещицу. Но это хорошо. Правда, хорошо. Держит меня в тонусе, заставляет помнить о ценности, которую я больше не могу упустить.              А потом я вспоминаю, что на кухне ты обещал написать, если задержишься, или, целуя в коридоре, говорил, что заедешь в магазин по пути домой. Пульс приходит в норму. Я вздыхаю и ухмыляюсь самой себе. Вспоминаю, когда я вернусь, ты будешь там, на прежнем месте.