не юзайте дети, ни за что на свете

Арсений актёр. пытается им быть и служит в одном из театров Воронежа. денег едва хватает на то, что бы снимать небольшую однокомнатную квартиру в спальном районе. зато у него есть парень. самый лучший парень, дарящий ласку и заботу, готовый всегда прийти на помощь и подать руку в трудную минуту. точнее, был готов некоторое время назад. — да ты че, Арс! че со мной случится? мы так, побаловаться взяли, — умоляюще шепчет Антон, сидящий на своей собственной кровати в одних трусах и носках, словно застуканный за дрочкой школьник. — ага, Шаст, так все говорят, — бормочет Попов, выжигающий взглядом пакетик с белыми гранулами, — где вы только нашли эту дрянь? — Эд подогнал. ну Арс! — парень подрывается с кровати, путаясь ногами в одеяле, и подходит к молодому человеку вплотную, загораживая собой обзор на стол с кокаином, — я пару раз попробую и перепродам кому нибудь. — не очень верится после того, как ты приперся ко мне в три часа ночи объебанный, — шипит Арсений и смотрит волком, пятясь к двери. Антон пытается обнять, хватает за футболку, но брюнет лишь шмыгает носом и выбегает из квартиры, хлопнув со всей дури дверью. они не виделись пару месяцев. все это время Попов полностью игнорировал существование когда-то самого близкого человека на свете: не отвечал на сообщения, притворялся, что никого нет дома, сбрасывал звонки. Шастун каждую ночь скулил под его дверью, водил по ней вечно влажными ладонями, оставлял конфеты и даже один раз нарвал цветы с какой-то клумбы, но Арсений на контакт не шёл. в августе вечером он случайно столкнулся на лестничной клетке с Майей Олеговной — мамой Антона, свято верившей, что у парней дружная дружба. она поднималась в свою квартиру, изрядно похудевшая и бледная, как смерть. увидев Попова, женщина натянула уставшую улыбку и остановилась, поставив пакет с продуктами на лестницу. — здравствуй, Арсюша. ты чего к нам не заходишь больше? — да там… поссорились, — выдохнул парень, убирая телефон в карман, — вы не заболели случайно? — нет, просто понимаешь… — Майя тяжело вздохнула, перекрестилась и боязливо зашептала, — стресс. Антона отчислили за прогулы. он вообще стал странным, пропадает неделями с кем-то, начал свои вещи продавать. у него в комнате сейчас кровать, стул да стол. даже телефон свой навороченный продал и купил какой-то дешевый. я не знаю, что происходит. поговори с ним, прошу, — умоляюще добавила женщина, чуть ли не плача, — тебя он точно послушает. Арсений ничего не ответил. лишь кивнул и помог поднять пакет на третий этаж. спустя два месяца полного затишья он стучит в дверь квартиры Шастунов, когда Майя звонит ему на следующий день и говорит, что Антон вернулся. дверь открыло нечто, смутно напоминающее его возлюбленного: парень осунулся, похудел ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда больше, синяки под глазами доходили до середины щек, волосы заметно поредели и спутались, дешевая серая футболка висела на костлявом теле, словно на вешалке. не смотря на внешний вид, Антон улыбнулся так же, как и раньше: беззаботно и тепло, поцеловал в уголок губ и пропустил Попова внутрь, отойдя на шаг. парни прошли в комнату и Арсений обомлел: стены, некогда увешанные плакатами и их совместными фотографиями, были абсолютно голыми, нет ни шкафа, ни ковра. Майя не соврала: стул, стол и кровать. — это… — пробормотал брюнет, судорожно осматривая скудный интерьер. — да, — выдохнул Шастун и опустился на угол своей койки, — я, походу, попал. сомнений в том, что Антон реально попал, не было ни у кого. руки мелко задрожали и Арсений посмотрел парню в глаза: пустота. нечитаемый безразличный взгляд. — ещё как, Шаст. я бы сказал, что тебе пиздец, — прошептал Попов и чихнул от накопившейся пыли в комнате. — блять! — внезапно вскрикнул кудрявый, подскочил с кровати, достал из ящика в столе зип-пакетик с порошком, пластиковую карту и свернутую в трубочку пятидесятирублевую купюру, после чего всучил всё добро Арсению, — забери нахуй! забери это у меня, я больше не хочу! — заорал Антон. брюнет опешил, держа дрожащими пальцами то, что сделало его любимого человека таким. состояние граничило с нервным срывом и паническая атака рядом мило махала ручкой. — а мне это нахуя? — он изогнул брови, но послушно спрятал всё в карман джинс. — выкинь куда нибудь, пожалуйста! я умоляю тебя! — Шастун затрясся, кусая губы, а потом добавил шепотом, — и… запиши мой новый номер, хорошо? парни обменялись контактами, поцеловались на прощание и Арсений ушёл. ушёл, даже не обернувшись, что бы не видеть этот ходячий скелет. выкидывать ничего не стал, потому что будет слишком подозрительно, когда на вывозе мусора внезапно обнаружат мефедрон, кокаин или любую другую дрянь: Попов не разбирается. решил уехать за город и закопать в каком нибудь лесу на выходных. следующей ночью парень проснулся от настойчивого стука в дверь. в подъезде слышалась какая-то возня, шмыганье носом и тяжелое дыхание, переходящее в хрипы. испуганный Арсений схватил нож с кухни и бесшумно прошел в прихожую. глянув в глазок, он обомлел: там, по ту сторону, на лестничной клетке бегал высокий парень, трясся, опирался о стену и бил в дверь кулаком с завидной регулярностью. Попов, перепуганный до смерти, без раздумий отпер дверь и уставился на ошалелого Антона. — дай. отдай обратно, — прошептал Шастун, покачиваясь из стороны в сторону. Арсений потянул парня за запястье внутрь квартиры, захлопнул дверь и включил свет. лучше бы он этого не делал: юноша весь взмок, трясся, как током пораженный, и скользил диким стеклянным взглядом по мебели, выискивая, видимо, наркотики. Попов без раздумий потащил это податливое тело в душ, усадил его в ванну прямо в одежде и окатил струей ледяной воды. Антон даже не пошевелился. он рассматривал голубую побитую плитку на стенах и повторял, словно одержимый: — отдай, отдай, отдай. — я тебе сейчас по шее отдам, сука! — заорал Арсений, направляя шланг парню в лицо, — ты заебал меня! сначала умоляешь забрать, а потом обратно просишь. нет у меня ничего, я все вчера выкинул, — безбожно соврал он. Шастун тут же замолчал, поднял взгляд, полный ненависти, оперся о бортик ванной и вылез из неё, не удосужившись даже вытереться. — иди на хуй, сучара, — процедил он сквозь зубы, — тварь, как ты мог это сделать? — что…? — опешил Попов и выключил воду, — это я тварь? ты себя видел, животное? выметайся нахуй! выметайся и забудь обо мне навсегда, урод! нарик ебучий, лучше бы пил. Антон пожал плечами и вышел из квартиры, оставляя за собой мокрые следы на линолеуме. хлопнула входная дверь. сентябрь выдался жарким. желтые листья описывают в воздухе странные пируэты и медленно опускаются на влажную после дождя землю. осеннее солнце поджаривает всех собравшихся и высокий брюнет щурится от его яркости. Арсений стоит в черной рубашке и невидящим взглядом смотрит на такой же черный гроб. гроб, в котором лежит его любимый человек. жаль, что помимо Попова Антон вступил в отношения ещё и с наркотиками.