***
Омут Памяти в библиотеке был под стать всем вещам в поместье Малфоев. Большой, искусно украшенный, но без перебора, он стоял на мраморной подставке в одном из уютных уголков, которыми изобиловала библиотека. Абраксас вынул из кармана серебристо-перламутрово переливающийся флакон и переместил воспоминание в Омут Памяти. — Ну что, — изобразил Абраксас подобие улыбки. — Давай! И Том погрузился внутрь Омута, сразу же оказавшись в какой-то грязной лачуге. Бардак там был феерический, казалось грязь не убирали со времён Основателей и мальчик недовольно поморщился. Он сам по себе был чистоплотным и тщательно следил за собой, к тому же в приюте строго смотрели за тем, чтобы дети не выглядели неряшливыми и тщательно выполняли правила личной гигиены. С чего вдруг? А с того, что так дети меньше болели, особенно желудочно-кишечными инфекциями — бичом каждого приюта. Миссис Коул рассудила, что моющие средства для воспитанников обойдутся ей гораздо дешевле, чем постоянные визиты доктора и расходы на лекарства. Во всяком случае, к порядку в приюте были приучены все. Розги и линейка по рукам — очень мощный стимул, если что. И сейчас Том подумал, что хозяину этой лачуги не помешали бы методы воспитания миссис Коул. Сам же хозяин этого помещения выглядел ещё отвратнее, чем его жилище. Невысокий и коренастый, одетый в немыслимо грязное тряпьё, этот индивидуум, казалось, с рождения не мылся, не расчёсывал волос, не стриг ногтей, а состояние его зубов могло вызвать шок и трепет у любого целителя. Тем не менее, хозяин лачуги восседал у еле дымящего век нечищеного камина в высоком кресле с облезшей позолотой, обитом когда-то дорогой, а теперь грязной, засаленной и выцветшей тканью с видом короля в изгнании. — Ну? — спросил он полуобернувшись. — Кто вы такой? — Я здесь по поручению Визенгамота, — ответил ему низким густым басом собеседник, видимо, это и был помянутый Гойл-старший. — И что от меня нужно этим старым пердунам? — язвительно спросил старик, сидевший в кресле. — Могу я удостовериться, что вы принадлежите к Роду Гонт? — поинтересовался Гойл. — Доказательства? Сшхххссссс… — прошипел в ответ старик. Том его шипение понял. «Вонючие грязнокровки!» — вот что было сказано. Но тут старик взял себя в руки и поднял правую, так что на одном из пальцев стал заметен перстень с матово-чёрным камнем. — Вот! — провозгласил он. — Это легендарный родовой перстень Гонтов! — О, — с некоторым благоговением в голосе произнёс Гойл. — Тот самый? — Да, тот самый! — рявкнул старик. — И я — Марволо* Гонт! — Последний из Рода? — уточнил Гойл. — Да! — рыкнул старик и закашлялся. — Мои дети… Мой сын в Азкабане, пожизненно… Это всё равно, что смерть… И это только за то, что он посмел показать магглам их настоящее место! А моя дочь, Меропа… Позор… Эта грязная девка спуталась с магглом, женила его на себе… Но даже маггла не смогла удержать, дура стоеросовая… Маггл сбежал от неё… А где она сейчас — не знаю, и знать не желаю, наверное, сдохла в грязной канаве, где ей самое место, раз она осмелилась смешать драгоценную кровь наследников самого Слизерина с кровью мерзкого маггла! Гойл промолчал в ответ. Похоже, он растерялся от такого напора… и от ненависти, звучавшей в голосе старика. А тот снова откашлялся и хрипло сказал: — А теперь ответьте, что понадобилось от меня этим старым пердунам из Визенгамота? — Меня просили узнать, — выдавил Гойл, — не будете ли вы подавать прошение о вспомоществовании… ввиду тяжёлых жизненных обстоятельств… — Что? — взвизгнул старик. — Чтобы Гонт что-то просил? Ашш-сххарррашшша! «Мерзкие твари!» — мысленно перевёл Том. А старик Гонт между тем распалился до предела: — Убирайтесь! Убирайтесь и больше не возвращайтесь! Мне не нужно никаких подачек! — Хорошо, мистер Гонт, хорошо… — успокоительным тоном проговорил Гойл и воспоминание завершилось. Том вынырнул из Омута Памяти с колотящимся сердцем. Так этот мерзкий, грязный старик — его дед? Бедная Меропа… Неудивительно, что она бежала от такого родственника, как от смерти и готова была женить на себе первого попавшегося маггла… Честно говоря, Том пожалел, что не владеет Авадой. Он просто сердцем почувствовал, каково приходилось в этом доме его несчастной матери. — Возьми, — Абраксас заботливо подсунул другу фиал с Успокоительным. — Прости. Но я тоже видел это, и понимаю твои чувства. Но в этом есть и положительный момент. Ты Наследник Гонтов и Слизерина. — Да ты шутишь. Как я смогу предъявить свои права? Я же бастард. — С какой стати? — хмыкнул Абраксас. — Я так понял, что твои родители всё же заключили брак. — Но даже если это и так — это был не магический брак, — возразил Том. — А с магглом бы и не вышло заключить магический брак — пояснил Абракас. — Так что когда станешь совершеннолетним — сможешь предъявить свои права на наследство. — Что там наследовать? — горько усмехнулся Том. — Эту жуткую вонючую дыру? — Не скажи, — тонко улыбнулся практичный Абраксас. — Думаю, что последние представители Рода Гонт были почти сквибами и мэнор просто закрылся от них. Видишь ли… На поступок твоей матери можно смотреть с разных точек зрения. Можно — как этот старикашка Гонт, а можно… Посмотри на себя, Том! Ты очень сильный маг, на тебе нет Родовых проклятий, ты здоров и весьма симпатичен. Думаю, что Меропа Гонт нашла себе маггла не просто так. Браком с ним она обновила кровь и спасла своего ребёнка от печати вырождения. Так что она достойна похвалы, а не осуждения. А твой так называемый дед — просто дурак, помешанный на чистокровности. — Но разве не все благородные семьи помешаны на чистокровности? — удивился Том. Абраксас хихикнул: — На словах — да. Блэки, вон даже девиз себе взяли: «Чисты навек». А на самом деле необходимость периодического обновления крови понимают все, кроме тех, у кого длительные кровосмесительные браки отбили последние мозги. Кстати, учитывая милые нравы семейки Гонтов, возможно, Меропа бежала из дома не только из желания обновить кровь, но и от кое-чего похуже. — Что? — покраснел Том, мерзкий подтекст дошёл до него не сразу. — Ты думаешь, что старый Гонт… Он мог… — Или он, или его сынок, — хмыкнул Абраксас. — Поверь, в семействе Гонтов кровосмесительные браки были делом обычным. Так что мисс Меропа проявила просто редкостную сообразительность, сбежав подальше от своей семейки. — Только вот счастья ей это не принесло… — опустил голову Том. — Она умерла. Я оказался в приюте. Маггловской родне я не был нужен, магической — тем более. — Но она боролась до конца. Она родила тебя, и ты выжил, — серьёзно сказал Абраксас. — Ты окончишь школу и сможешь претендовать на наследие Гонтов… а то и Слизеринов. Ты самый сильный маг из всех, кого я знаю, и, поверь — это не комплимент, а констатация факта. Ты ещё покажешь, чего стоишь, поверь мне. Мой отец иногда повторяет слова одного маггловского философа.** «Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее». Так вот, ты жив. И ты — сильный. — Спасибо, Аби, — вздохнул Том. — У меня никогда не было такого друга, как ты. Как ты думаешь, мне стоит сейчас посетить мою маггловскую родню? — Не знаю. — ответил Абраксас. — Мистер Гойл оставил мне ещё кое-что. С магглами он в контакт не вступал, просто понаблюдал за ними под чарами невидимости. И с этими словами он ловко забрал воспоминание из чаши и откупорил второй флакон. Том вновь погрузил голову в чашу и оказался в ухоженном саду, который окружал старинный, но отлично отреставрированный особняк. Ровные дорожки, посыпанные белым песком, беседки, клумбы и куртины с красиво подобранными цветами, ровно подстриженные деревья и кусты — всё ненавязчиво шептало о достатке хозяев этого дома. По одной из дорожек пожилой мужчина катил инвалидное кресло, в котором сидела столь же немолодая женщина, чьи ноги были укутаны мериносовым пледом. И мужчина, и женщина выглядели ухоженными, несмотря на возраст, в ушах женщины сверкали бриллианты, на руке мужчины была видна массивная золотая печатка с гравировкой. Сразу было заметно, что это супруги, состоящие в многолетнем браке и живущие в полном согласии. Том припомнил грязного старикашку Гонта и скрипнул зубами. Его маггловская родня выглядела куда представительнее. — Как хорошо, дорогой, что ты уговорил меня прогуляться, — между тем сказала женщина мужчине. — Мне кажется, я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Может быть, мне стоило взять трость и не напрягать тебя? — Ты ещё достаточно слаба, Джейн, — ответил мужчина. — А меня совсем не напрягает прогулка с тобой. К тому же тебе стоит поберечь сердце, ему ни к чему лишняя нагрузка. — Ты же знаешь, Том***, — вздохнула женщина, — что я не могу не переживать о собственном сыне. — Он оправился после своего необдуманного поступка, Джейн, — ответил мужчина. — Он давно не пьёт, не транжирит денег, занимается делами поместья вполне успешно, у него вполне приличное хобби — лётный клуб. — Всё это так, милый… — вздохнула женщина. — Но ты знаешь, о чём я. Поместью нужен наследник, а с тех пор, когда Том вернулся… после этого инцидента… Он даже смотреть не может ни на одну женщину. Так, словно эта… эта мисс Гонт и в самом деле околдовала и прокляла его. Я уже опасалась, что Том… — Стал играть за другую сторону? — вздохнув, подсказал мужчина. — Нет, дорогая. Никаких встреч с мужчинами или юношами, кроме сугубо деловых. Меня тоже беспокоил этот вопрос, и я распорядился проследить. Наш сын не педераст****. Он просто утратил интерес к любовной стороне жизни. — Но это же ненормально, милый! Он молодой, здоровый мужчина! Поверь, сейчас я даже интрижке с горничной была бы рада! Я бы даже согласилась принять бастарда от неё! Увы… — Джейн, милая, дай ему время. Наш сын справится. — Я… я кое-что слышала, Том, — грустно сказала женщина. — Думаю, что это наказание Божье. — Джейн? — мужчина удивлённо остановился. — За что? Его связь с мисс Гонт, конечно, глупость несусветная, но при чём здесь Божье наказание? — Я не говорила тебе, но недавно я узнала кое-что… одна из наших горничных, Глэдис Бигелоу… у неё тётушка держит небольшую гостиницу… из дешёвых. Так вот, Глэдис рассказала мне, что Том и Меропа одно время жили там. Потом съехали, когда с деньгами стало совсем плохо. — Том нам рассказывал об этом, — проворчал мужчина. — Не понимаю. Причём здесь свидетельство тётушки Глэдис? — Том не рассказывал нам о том, что Меропа Гонт была беременна, когда он расстался с ней! — отрезала женщина. — Не знаю. Появился ли этот ребёнок на свет. Но поступив так, наш сын оставил беременную женщину, мать своего ребёнка в незнакомом городе без средств к существованию! Это недопустимо! — Да, ему следовало рассказать нам обо всём. Я бы снял для мисс Гонт квартиру и назначил бы ей небольшое содержание. Как бы то ни было — это наш внук, Джейн. Но не сердись на мальчика. Сама помнишь, в каком состоянии он приехал из Лондона. Нам еле удалось вернуть ему интерес к жизни. — Я не сержусь, — вздохнула женщина. — Я люблю своего сына и готова простить ему всё. Но… Том… — Да, дорогая? — Разыщи этого ребёнка, если он жив. Если Том так и не оправится до конца — это будет наша единственная надежда. У тебя ведь есть связи среди детективов. — Не волнуйся, дорогая. Я так и сделаю. Только ведь этому ребёнку уже лет четырнадцать… И если он или она выросли на улице… Ты представляешь себе все последствия? — Да. Но этот ребёнок не виноват в своём положении. Мы можем попробовать, Том. Возможно, всё не так плохо. Мужчина склонился к руке женщины и поцеловал её. — Хорошо, дорогая. Я всё сделаю, лишь бы ты была спокойна. — Папа! Мама! — раздался голос, и Том увидел, как к супружеской паре подходит мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Том вздрогнул, разглядев его. Да, черты лица Тома Риддла-младшего… точнее, теперь — среднего… были схожи и с отцовскими, и с материнскими. Только вот Том подумал, что будет видеть это лицо в собственном зеркале. Лет через двадцать. Сын подошёл к отцу и матери, обнял отца, поцеловал мать в щёку, что-то спросил… но на этом воспоминание кончилось. Вынырнув из Омута Памяти, Том не сразу понял, почему перед глазами всё вдруг стало расплываться. И только ощущение ползущих по щекам капель вернуло его к реальности. Он не помнил, когда плакал в последний раз. Он вообще не плакал. — Мистер Гойл всё рассказал твоему отцу, конечно же? — спросил он Абраксаса, незаметно убрав непрошеные слёзы. Позор. Какой позор. — Нет, — ответил Абраксас. — А надо? Том покачал головой. — Ты уверен, что это так? — спросил он. — Конечно, — отозвался Абраксас. — Я попросил его. Скажем так — мистер Гойл снисходителен к некоторым моим просьбам, а я поклялся ему, что эта моя просьба не причинит вреда Роду Малфой и его вассалам. Мистер Гойл никому ничего не скажет, можешь быть уверен. И… и кроме него об этом знаем только ты и я. — Спасибо, Аби, — выдохнул Том. — Ты всё хорошо продумал. Абраксас улыбнулся: — Конечно. Я вообще такой… продуманный. Кстати, ты понял, что твои дед и бабушка намерены искать тебя? А ведь они богаты. Может, тебе стоит объявиться? Мне кажется, они тебя примут и тебе не придётся возвращаться в этот гадкий приют. Том некоторое время молчал, а потом тихо сказал: — Нет. Не сейчас. Я не хочу приходить к ним нищим просителем. Понимаешь? — Понимаю, — согласился Абраксас. — Но приют… — Переживу, — отрезал Том. — Если они найдут меня сами — так тому и быть. Но просить… Просить я не буду. Абраксас снова кивнул. Гордость. Иногда это всё, что есть. Малфои разбираются в гордости, как никто другой.***
Том отчаянно пожалеет о своём решении через год. В военном Лондоне, который всё ещё периодически бомбили немецкие люфтваффе. Четвёртый курс был самым успешным из всех. Том стал старостой факультета, второй старостой стала тихая Вальпурга Блэк, и Том сначала побаивался, что ей будет слишком тяжело справляться с мальчишками, которых на Слизерине было большинство. Но, как выяснилось, Вальпурга в полной мере обладала блэковским характером, к тому же её поддерживали её родичи, и скоро авторитет старосты стал непререкаем. Тому она нравилась, она была начитанной и очень умной, с ней было о чём поговорить и помолчать. Вдвоём они столь успешно справлялись со всеми обязанностями, что декан Слагхорн не мог на них нахвалиться. А ещё Вальпурга была настоящей красавицей — черноволосая и черноокая, с белоснежной, как у дорогой фарфоровой куклы, кожей. Том был почти влюблён в неё. Почти. Он прекрасно понимал, что гордые и буйные Блэки не примут его в качестве зятя, чтобы там ни говорил Абраксас об обновлении крови. Конечно, Том намеревался достичь многого… но вряд ли Вальпурга сможет дождаться его предложения. Невесты в знатных семьях были наперечёт, девушки обычно выходили замуж сразу после Хогвартса… к тому же Вальпурга как-то проговорилась, что родители прочат ей в мужья троюродного кузена — Ориона. — Но ведь это очень опасно, Вэл… — сказал тогда Том. — Думаешь, я не понимаю? — досадливо дёрнула плечом Вальпурга. — Будь моя воля — я бы выбрала кого-нибудь вроде тебя — полукровку с большой силой и хорошими задатками. Это гарантировало бы мне сильных и умных детей. Но не подчиниться Главе Рода я не могу. Меня просто изгонят. Лишат родовой поддержки. Я — чистокровная. Для меня нет ничего страшнее этого. — Но почему именно Орион? — спросил Том. — Неужели нельзя было подобрать тебе жениха… с менее близкой степенью родства? — Поклянись… — вздохнула Вальпурга, а когда Том поклялся, стала рассказывать. — Понимаешь, сама Кассандра Трелони предсказала Роду Блэк упадок и гибель. Не пройдёт и ста лет, сказала она, и Род наш исчезнет с лика Земли. Но этого можно избежать, если одна звезда выйдет замуж за другую и родит двух сыновей. Старший из них воочию увидит погибель Рода, но уцелеет и вернёт Блэкам былое могущество. И в этом ему поможет его крестник. — Бред какой-то… — растерянно произнёс Том. — Кассандра Трелони ни разу не ошиблась в своих предсказаниях, — покачала головой Вальпурга. — Поэтому мне придётся выйти замуж за Ориона. — Но… Она сказала про звезду… — возразил Том. — А твоё имя… оно красивое, но не звёздное. — Я Вальпурга Вероника*****, — вздохнула девушка. — Так что все условия соблюдены. — Как жаль, — вздохнул Том. — Всё будет в порядке, — улыбнулась Вальпурга. — Мы дружны с кузеном Орионом, и он уважает меня. Не всем так везёт. Том кивнул и перевёл разговор на другое. Привязанность к Вальпурге он пронесёт через долгие годы, дав её имя своей первой тайной организации. И среди его тогдашних соратников никто этому особо не удивится. *Именно Марволо. Морфин не умел разговаривать иначе как на парселтанге, а мне хотелось, чтобы его слова понял бы и Абраксас. Простите этот авторский произвол. **Фридрих Ницше. ***Полагаю, что имя Томас носили все старшие сыновья в семье Риддл. Традиция. ****Не гей, если кто не понял. *****Вальпурга имеет в виду созвездие Волосы Вероники.