Зависимый

Смерть. Смерть близкого человека. Это ужасное выражение, которое раздирает тебя на куски изнутри. Первое время ты чувствуешь боль, адскую боль, которая выходит из тебя вместе с истерическими криками и слезами. Вскоре ты не чувствуешь ничего, и от этого становится страшно. Тебя сломали, над тобой поиздевались, предоставив человека, который стал тебе безумно дорог, а потом забрали его. Сыграли злую шутку, решили проверить, как ты справишься. После произошедшего ты чувствуешь его, человека, который недавно разговаривал с тобой по телефону или обнимал тебя при встрече. Ты ищешь его во всем, пытаешься утешить сам себя, не подпуская никого и близко. Проходит месяц, год, десять лет. Но при воспоминаниях, слезы, как в тот злополучный день, когда ты понял, что часть тебя умерла, скатываются по щекам, давя на, казалось, зажившие раны. Время лечит. Вы серьезно? Нет, вы серьезно думаете, что если кто-то причинил вам боль или убил морально, вы будете вспоминать об этом с улыбкой на лице? Даже если будете улыбаться, в груди все равно будет болеть. Обмануть окружающих – легко, но себя обмануть невозможно. Раннее утро, моя голова забита мыслями о смерти, чувствах и боли. Неприятный осадок после ночного кошмара все еще стоит поперек горла. Линда готовит завтрак, не решаясь сказать ни слова, но по ней видно, что в ее голове выстраивается диалог со мной. - Мам, ты хочешь меня о чем-то спросить? – Сделав глоток чая, который обжег мое горло, я скривился и продолжил смотреть в окно, наблюдая за соседской кошкой, которая изящно пыталась забраться на дерево. - Фрэнки, что тебе снилось? В последний раз ты так просыпался только после завязки с наркотиками, но даже тогда ты не плакал во сне. Надеюсь, ты не… ? – Женщина, боясь услышать от меня что-то типа: «да, мам, все так, как ты думаешь», посмотрела мне в глаза с опаской, и продолжила заниматься своими делами. - Нет, я не употребляю. – Усмехнувшись, я схватился за скулу, которая ныла от боли. Линда облегченно вздохнула. Я не хочу рассказывать матери о моем сне, так как вскоре об этом узнает Донна, а значит и Джерард. – Я не помню, что мне снилось. – Линда уставилась на меня, пытаясь узнать по моим глазам, лгу я ей, или же правда не помню. Я, не отводя взгляда, был полон уверенности. - Допустим. К тебе Джерард вчера приходил, но потом он так быстро ушел, буквально выбежал из комнаты… - В груди снова начало болеть, а дрожь разошлась по всему телу. Эти фразы так напоминают тот, будь он проклят, сон. – О чем вы с ним говорили? – эта женщина умеет заводить в тупик. И что мне теперь ей ответить? «Я притворился спящим, а красная шапочка целовала мое тело, мне даже понравилось»? Нет, я пока что не собираюсь записываться в ряды геев, а уж тем более, говорить об этом маме. - Спрашивал о моем самочувствии, но потом сказал, что спешит, и ушел. – Это так низко и мерзко. Лгать собственной матери, смотря в глаза и понимая, что она тебе поверит, ведь ты ее сын. Но у меня нет выбора, ведь если я скажу правду, Линда будет пытаться разобраться во всем. Хотя я сам еще не осознал, что произошло прошлым вечером. - Я рада, что вы с ним начали общаться. – Женщина светилась от счастья. - Да уж. – Усмехнувшись, я поднялся с места и направился к выходу из дома. Знала бы ты, мама, какое у нас «общение». – Я хочу выйти на улицу. – Линда удивленно уставилась на меня и уперла обе руки в бока . - Не переживай, я чувствую себя намного лучше. - Превозмогая боль, я улыбнулся во все тридцать два, от чего строгое выражение лица матери переменилось на легкую улыбку, она приняла поражение. Перед моей улыбкой мало кто может устоять, признаюсь. Хоть что-то во мне есть. Холодный, бодрящий воздух пробирается в легкие, заставляя дышать полной грудью и испытывать неимоверные ощущения. Десять часов утра, пустынные улицы покрыты снегом, который совсем не белый из-за проезжающих машин. Куда я иду? Не пройдет и часа, как я буду трястись от холода. Ноги сами волокут по тихим улочкам, а чувство растерянности и непонимания не покидает меня. Беспокойство, напряжение и страх за Джерарда, вокруг которого волшебным образом стала крутиться моя жизнь, охватили меня полностью. Мною движет желание найти его, посмотреть в темно-зеленые (или все же карие?) глаза, спросить, почему он со мной творил почти грязные вещи в моей же кровати, ведь его поцелуи были рваными, прерывистыми и неопределенными. Он метался между «да» и «нет». И, раз уж на то пошло, убедиться, что он в полном порядке. Но мне ничего не остается, кроме того, как идти в неизвестном направлении и тонуть в своих мыслях. Ох, черт возьми. Окраина парка, которая кардинально отличается от его начала: все старое, потрепанное и непригодное для использования. Но, какой пейзаж. Этот белый снег сводит меня с ума, сочетаясь с таким же туманно-белоснежным небом, отсутствие людей как никогда кстати, а огромные кроны деревьев заставляют чувствовать себя ничтожно маленьким. Мое внимание привлек парень, сидящий на чудом уцелевшей лавочке, притянув ноги к груди, и, как ребенок, обвив их руками. Я, наверное, свихнулся на Уэе, и поэтому мне везде мерещится его смазливое личико. Приближаясь все ближе к парню, я замечаю красные пряди, которые небрежно торчат из-под черной шапки. Дьявол, это и вправду он. Я, впервые последовав своим чувствам, шел, куда глаза глядят. И эти чувства привели меня к Джерарду, меня словно тянуло магнитом к этому месту. Почему не в новый парк, не на набережную, не на аллею? Именно, блять, в старый, Богом забытый парк. А ведь взять и развернуться будет глупо. Почему он сидит здесь во время школы, один? Как же его дружки и темноволосая бестия? Все это странно, и в этот раз я точно выпытаю из него ответы хотя бы на часть своих вопросов. Увидев меня, парень стал еще бледнее, а глаза почти выходили из орбит. Да, Уэй, я тоже поражен тем, как нас с тобой притягивает друг к другу. Присев на край старой лавки, которая может развалиться под моим весом уж точно, я начал сверлить парня взглядом. Джерард отсел от меня на пушечный выстрел и еще крепче прижал к груди свои тощие ноги. Вчера он старался быть намного ближе, когда я «спал». А он ведь даже не подозревает, что я все чувствовал. - Ты преследуешь меня? – Джерард зол, и это слышно по его тону, он ядовито бросается словами, а лицо опускает на колени. Мне впервые довелось увидеть его таким подавленным и разбитым. И, что за вопрос? Это кто кого еще преследует. - Я не думал, что ты будешь здесь. Мне просто хотелось побыть одному. – Я по-прежнему непонимающе наблюдал за тем, как он пытался спрятаться от меня, натягивая шапку на глаза. - Так иди, куда шел, Айеро. – Уэй делает акцент на моей фамилии, словно упрекая в чем-то ужасном. - Я все чувствовал вчера. – Молодец, Айеро, план медленного подхода к этой теме обернулся полным провалом. Уэй прекратил играть в прятки и перестал ерзать. Его голова, находясь на коленях, повернулась в мою сторону. Убрав с лица волосы, Джерард уставился на меня, рассматривая синяки на лице. Его глаза блуждали по моему лицу, глаза, которые выглядели волшебно на белоснежном фоне. На его лице нет ни капли сожаления или смущения, он просто растерян. - Я запутался. – Джерард, приняв нормальное положение, начал придвигаться ко мне, от чего я шумно сглотнул и напрягся. - В чем? – Мой тон не такой уверенный, с этим парнем гораздо легче общаться на расстоянии. - В себе. – Наши плечи соприкасаются, а Джерард без всякого стыда смотрит на мое лицо. Его взгляд скользит по моим губам, останавливаясь на колечке в губе. Ему нравится рассматривать избитых людей? - Ты все испортил, Фрэнки. – Уэй, ты, блять, нормальный? Набрав воздуха в легкие как можно больше, чтобы начать длинный монолог и высказать все, что я думаю, мне тут же пришлось заткнуться. Джерард вошел во вкус, и уже водя рукой по моим волосам, смахивая снежинки, продолжал говорить. – Зачем ты приехал? Зачем ты пришел в мой дом? Зачем ты заставляешь меня идти против собственных принципов? Почему я все время ловлю на себе твои взгляды? Фрэнки, что ты со мной делаешь? – Я наблюдаю за его внутренней борьбой. Джерард делает рывок в мою сторону, сосредоточившись на моих губах, но тут же отстраняется. В моем воспаленном мозгу что-то щелкает, и, схватив за куртку, я притягиваю парня и впиваюсь в потрескавшиеся губы, грубо покусывая и водя языком. Я не хочу церемониться и начинать нудную болтологию, вытягивать из него каждое слово. Можно ведь начать действовать, взять и проверить то, чего я так боюсь. Мои движения резкие и грубые, я стараюсь приблизиться к нему как можно ближе. Простонав что-то в поцелуй, Уэй начал отвечать, и только после того, как его язык оказался в моем рту, я начал приходить в себя. Отстранившись от Джерарда, я пытался отдышаться и наблюдал за тем, как парень вытирает губы рукавом куртки. Срываясь с места, Уэй прикрывает лицо рукой и так же быстро, как тогда из моей комнаты направляется как можно дальше от меня. Уже второй раз я смог увидеть то, как он смущается. Это всего лишь проверка. Проверка, которая подтвердила то, чего я боялся больше всего.