***
Джисон не может заснуть в течение всего дня. Это невозможно. В оцепенении он не может понять, почему слышит агрессивный стук в дверь спальни и почему Чанбин кричит: — Проснись, блять, дрочила! Джисон открывает глаза, хмурит брови. Он хмыкает и потягивается. В голове рождаются мысли о том, чтобы проигнорировать своего соседа и снова заснуть… Спрятаться под своим теплым пушистым одеялом и… — Хан Джисон, я войду и вырву тебе волосы, если ты сейчас же не откроешь дверь, — предупреждает Чан, в чьих словах сквозит ярость. Ну… если бы стучался только Чанбин, Джисону было бы, конечно, плевать с высокой колокольни. Но Чан тоже ломится в дверь и угрожает войти в его комнату. У них всегда было негласное правило — никогда не входить в комнату друг друга без разрешения, чтобы не нарушать личные границы. Значит, могло произойти что-то серьезное, сонно заключает Джисон. — Черт, — бормочет он, вставая на ноги. Голова ужасно пульсирует, и он успевает надеть только боксеры и толстовку, прежде чем открыть дверь в спальню. — Из-за чего вся эта суета? — хмуро смотрит он на своих соседей по комнате. Ладно… это может быть нехорошо. Щеки Чана раскраснелись, и он не выглядит милым. Это больше похоже на румянец я-пиздецки-на-тебя-зол. Чанбин складывает руки на груди, а Чан разочарованно качает головой. — Кхм… — Джисон переминается с ноги на ногу, губы его сжаты в тонкую полоску. Нервничает. Ему не нравится этот взгляд его друзей. — Доброе утро?.. — неуверенно произносит он и пытается слегка улыбнуться. Чанбин делает глубокий вдох и говорит: — Сорян, Джисон, но с этого момента тебе запрещено приводить людей. Ты хорошо меня слышал? Больше никаких посторонних, приходящих с тобой по ночам, — говорит он твердым голосом, с упреком указывая на него пальцем. Джисон озадаченно сдвигает брови. — Что? — Мы чертовски устали от тебя и твоих похождений, — отвечает Чан, и это приводит Джисона в еще большее недоумение. Чан никогда не говорит с ним так, никогда. Они оба уходят, оставляя Джисона в недоумении нахмурившимся в дверях своей комнаты. «Что за хрень?» — думает он, не в силах осознать, что только что произошло. Он только-только проснулся! Что он сделал не так? — Что? — снова бормочет он, все еще ошеломленный и парализованный. Он трясет головой и выходит из оцепенения. — О чем вы, ребята, говорите? — спрашивает Джисон, следуя за Чаном и Чанбином на кухню. Он слышит громкий, глубокий вздох Чанбина перед тем, как тот кричит: — Здесь нет никакой туалетной бумаги, а у Чана закончились его любимые хлопья! «Да что за херня», — единственная мысль, пришедшая в голову Джисона. Он потирает ладонями лицо, расстроенный и раздраженный. Он хочет только хорошо и долго вздремнуть, а его соседи по квартире сейчас несут всякую чушь, что еще больше его раздражает и выводит из себя. — Боже мой, что вы мелете? Как отсутствие туалетной бумаги и хлопьев Чана может касаться меня и моих связей? Сейчас, блять, была не моя очередь ходить за продуктами! — рычит Джисон. Сам не зная почему, он чувствует внезапное желание разрыдаться. Он уставший и уязвимый, ему хочется забраться под одеяло и заснуть на бесчисленное количество часов. Однако он не срывается сразу же. На щеках Чана все еще горит редкий румянец, а Чанбин не перестает на него пялиться. Чан, как старший и более зрелый из них, выдыхает и начинает объяснять: — Девушка… Губы Чанбина слегка надуваются, когда он бормочет: — Эта злая рыжая девчонка. — Заткнись, — Чан бросает взгляд на Чанбина, а затем переводит его на Джисона. — Девушка, с которой ты спал прошлой ночью, украла нашу туалетную бумагу и съела то, что оставалось от моих хлопьев. Лицо Джисона болит от того, как сильно он хмурится, а черты его лица складываются в смесь неверия и веселья. Невозможно поверить в то, что Чан только что сказал, и хихиканье на секунду срывается с его губ, но тут Чанбин хватает его за руку и заставляет поплестись в ванную. О, черт. Там, где раньше лежали три рулона туалетной бумаги, теперь ничего нет. Джисон смотрит пустыми глазами на незаполненный ящик. — Видишь? Она, мать твою, спиздила ее у нас, — говорит Чанбин, и резкость в его глазах лишь возрастает. Джисон выворачивает руку из крепкой хватки, его брови снова сходятся вместе. — Ладно, вы оба правы, но она единственная, кто нас обокрал. Почему мне запрещено приводить других людей? Ты всегда приводишь Сынмина! — говорит он, указывая на Чанбина. Взгляд Со снова становится холодным. — Но мы не трахаемся, когда вы двое дома! Джисон, соблюдай приличия! Ты постоянно приводишь сюда людей, как будто живешь один. Это, блять, чужие люди, которых ты приводишь домой! — выплевывает он гнев. Затем ярость на его лице сменяется ехидной ухмылкой. — О, и я только что вспомнил, что последний парень, которого ты привел домой, украл твою гребаную зарядку, ты, идиот. Джисон хмурится. — Эй, ты не должен говорить со мной в таком тоне, — резко отвечает он. Он слышит вздох Чана, который, скорее всего, качает головой. Джисон может перевести взгляд и посмотреть на Чана, который глядит на них отеческими глазами, как папа, наблюдающий за дракой своих сыновей, но он не перестает таращиться на Чанбина. — Ладно, ребята. Давайте сделаем глубокий вдох, хорошо? — просит Чан, скрестив руки на груди. — Джисон, почему бы тебе не принять душ, и мы поговорим об этом после завтрака? От тебя воняет. Джисон закатывает глаза очень по-детски. — Не указывай мне, что делать, — отвечает он. Всем ясно, что Джисон ведет себя как ребенок, когда его кто-то окликает, и обычно он чувствует, как к нему подползает стыд, но это отвратительное чувство не мешает ему броситься в свою спальню и захлопнуть дверь. Он ругается под нос. Спальня наполнена запахом секса и пота, но он лежит неподвижно и смотрит в потолок. Стыд захлестывает его грудь и заливает щеки после осознания того, как он себя повел. На секунду он думает о том, чтобы поступить как взрослый человек и предстать перед соседями по комнате, но Джисон только хмыкает и закатывает глаза. Он нащупывает телефон и смотрит на время. Половина одиннадцатого. Цокнув, он понимает, что Чанбин и Чан скоро уйдут на свою обычную воскресную тренировку, а он воспользуется этим временем, чтобы избавиться от ребячества в своем поведении и принять душ.***
Детское поведение смывается с него после теплого душа, пары сладких пирожных и чашки кофе. Когда Чан и Чанбин возвращаются с пунцовыми щеками и в поту, он мягко и с сожалением улыбается им. Все трое смотрят друг на друга, вскидывают брови и начинают хихикать, как маленькие. — Прости, — первым произносит Чанбин. Джисон качает головой. — Нет, это я должен говорить. Извини, правда, — он опускает глаза, краснеет и играет с подолом своей рубашки. — Ты прав… насчет всего того, что ты сказал раньше. Я живу не один, поэтому не должен так себя вести. Это неуважительно — приводить людей и трахаться так, как будто здесь никого нет. Чан хихикает. — Ах, ты так вырос, Джисон-и, — говорит он, проходя мимо него и взъерошивая ему волосы по пути к холодильнику, заставляя застенчиво улыбнуться. — Я уверен, что ты не признал бы своих ошибок, когда тебе было шестнадцать, ты был таким ребенком. — Завались, — отвечает Джисон, закатывая глаза. — Кстати, я куплю тебе твои любимые хлопья. — И туалетную бумагу, — добавляет Чанбин. — Сегодня вечером придут ребята. Джисон снова закатывает глаза. — Да, и туалетную бумагу тоже, — он подавляет зевок. — Но я сначала вздремну, если вы не против. — Приятных снов, дорогуша, — Чан целует его в щеку и сматывается в ванную.***
Их квартира недостаточно просторна для семерых взрослых мужчин, но Джисон с большим удовольствием устраивается между Чаном и Феликсом. Их тела теплые и мягкие, да и к тому же они всегда готовы наполнить его кружку пивом и накормить. Если бы это были Сынмин, Чонин или Чанбин, Джисон был бы уверен, что они щипали бы его за бедра и смеялись над тем, что он все время дрыхнет. Сейчас они обсуждают его, в большинстве своем рассказывая все свои травмирующие истории о нем и его похождениях. Хенджин застал его за минетом два месяца назад. Год назад Хан трахнул двоюродного брата Чонина (в свое оправдание он тогда не знал, что они родственники). Однажды ночью он так надрался, что случайно послал Сынмину фотографию своего члена. Феликс ничего не говорит, но когда Сынмин рассказывает свою историю, уголки его губ приподнимаются в понимающей улыбке. — Ладно, ладно. Вы все закончили сплетничать обо мне? Это похоже на сеанс терапии, — говорит он, похлопывая Феликса по бедру. — Считаю, на сегодня достаточно, не думаете? — Когда речь заходит о тебе, нас всех объединяет травма, — говорит Сынмин. Хенджин смеется. — И этого никогда не бывает достаточно, когда речь заходит о том, чтобы унизить тебя. Джисон саркастически улыбается. — Вы оба такие милашки, правда? — Да, я такой, любимый, — пожимает плечами Хенджин. — Думаю, твой член не отдыхал с тех пор, как тебе исполнилось семнадцать. Все, за исключением Джисона, разразились хохотом. — Может, люди хотят переспать со мной, потому что я привлекательный? — хмурится он. — Или потому что ты слишком легкодоступный? — хмыкает Чонин, забавно приподняв одну из своих идеальных бровей. — Что? Пиздеж! — говорит Джисон, слегка улыбаясь. Ему это не нравится, но ситуация его забавляет. — О! Есть идея, — вдруг восклицает Чанбин, его глаза стекленеют, а щеки розовеют. Джисон вопросительно хмыкает: — А? Чанбин отпивает глоток, а затем говорит: — Откажись от секса на неделю. В комнате воцаряется тишина. Джисон таращится на него. Сынмин хихикает: — Не глупи, малыш, — бормочет он и гладит своего парня по волосам. — Джисон недостаточно силен, а ему нужно поддерживать репутацию. Хан сужает глаза. Слова Сынмина звучат сладко, насмешливо, и Джисон понимает, что тот бросает ему вызов — ведь он такой слабый. Он допивает остатки своего напитка. — Я откажусь от секса на месяц, — заявляет он. Сынмин смотрит на него, с неверием распахивая глаза: — На месяц? — Да, целый месяц, — бесстрастно пожимает он плечами. Феликс прочищает горло. — Хочешь поспорить? Джисон глядит на него, слегка ухмыляясь. — Это не обязательно, мне не нужно пари, чтобы не трахаться месяц. Я не такой уж слабак, знаешь ли, — его друзья хихикают, а он просто складывает руки на груди, чувствуя себя ребенком, которого дразнят (на самом деле нет, он просто драматизирует). — Заткнитесь, говнюки. — Думаешь, что ты продержишься без секса месяц? — улыбается Хенджин, забавляясь. — Я могу это сделать! Чан нежно проводит пальцами по волосам Джисона. — Ты можешь попробовать. Это ключевое слово, малыш. Джисон хмурится. — Съеби. — Чудесно, — улыбается ему Чан. Ночь живет еще совсем немного. Шутки, хихиканье, настольные игры, пиво и холодная пицца не дают им уснуть, пока Чонин не засыпает, прижавшись щекой к груди Чана. Они немного поворковали, а потом стали готовиться ко сну. Джисон делит свою постель с Феликсом. Он улыбается, когда его друг прижимается к его шее, и их конечности переплетаются под одеялом. — Я обещаю, что месяц ни с кем не буду трахаться, — бормочет Джисон. Феликс хихикает. — Какая жалость, — шепчет он, и в его словах звучит игривый тон. Джисон тихонько смеется. — Заткнись, дурак.***
Поддаться искушению легко, особенно через неделю, но Джисон не тряпка. Даже когда пара красных пухлых губ прижимается к уголку его рта, а мягкие пальцы пробегают по его волосам, он не теряет самообладания. Переполненный клуб прижимает его к телу девушки, его руки сжимают ее талию, а из его рта вырывается придыхательный стон, когда она целует его под ухом. Ладно, он немного тряпка, к тому же мокрая. Но эта девушка мастерски владеет своими губами и языком, и Джисон знает, что на его члене они будут смотреться еще красивее. Его пальцы так и тянутся к ее черным прядям. — Поедем в мою квартиру, милый? — пылко произносит она, прижимаясь поцелуем к его уху, отчего он вздрагивает, а член твердеет. Джисон смотрит на нее. Она прекрасна — длинные ресницы обрамляют зеленые глаза и отбрасывают легкую тень на веснушчатые щеки, а ее алые губы просто восхитительны. Он хотел бы почувствовать ее мягкие губы на своей обнаженной, горячей коже, но нет. Даже если она обладает той притягательной, доминирующей аурой, которая вызывает у него желание свернуться калачиком рядом с ней, Джисон не может поддаться искушению. Он снова сжимает ее талию и качает головой. — Нет, — отвечает он, слегка задыхаясь. Его щеки горят, как и все остальное тело. — Я с друзьями, извиняй. Она хмурится, недоумевая, и пожимает плечами, оставляя его посреди танцпола. Он вздыхает и протискивается сквозь толпу потных тел, чтобы добраться до кабинки, где сидят его друзья: Сынмин откровенно ржет над ним, а Чанбин отводит взгляд и тихо посмеивается. — Завалитесь, — говорит он, глядя на них. Сынмин пожимает плечами. — Ты так стараешься, что это даже мило. — Она была той еще находкой. Похоже, тебе было весело с ней на танцполе, — комментирует Чанбин. Джисон делает глоток своего фруктового коктейля и пожимает плечами. — Все равно мне было неинтересно, — врет он. Его друзья лишь фыркают. — Ага, конечно, — язвит Сынмин, поглаживая плечо Чанбина. — Мы скоро пойдем домой, не хочешь с нами? Он кивает. Оставаться бессмысленно, если он не собирается ни с кем переспать.клуб унижения джисона
Хенджин: уже неделя прошла хан джисон просрался или еще нет мне нужен мой призДжисон:
хватит на меня ставить
Сынмин: невозможно по словам моего секретаря (моего прекрасного парня) он еще не провалился Чанбин: надеюсь, он скоро провалится, и мы с моим малышом устроим хороший ужин у рикаДжисон:
есть тут те, кто думает, что я выиграю?
Чан: я! ❤Джисон:
от души, чан, я знал, что могу тебе доверять так приз это ужин у рика?
Феликс: йеп проигравший будет платить за ВСЮ едуДжисон:
ок, ты меня подловил
я участвую в этих ставках
Сынмин: ТЫ ставкаДжисон:
и я выиграю!
Чан: не забудь обо мне, приятельДжисон:
ни за что, детка!
***
Джисон любит свою специальность. Музыкальное продюсирование всегда было его мечтой, даже в детстве. Иногда в его голове всплывают воспоминания о том времени, когда отец учил его играть на гитаре, и сердце наполняется теплом. Енхен, его старший брат, в подростковом возрасте играл в группе, и Джисон проводил много вечеров, наблюдая за тем, как он поет и читает рэп, сочиняет песни и играет на бас-гитаре. Ему нравится думать, что он прирожденный музыкант — пишет песни, читает рэп, играет на инструментах и продюсирует. К счастью, в шестнадцать лет он познакомился с Чаном и Чанбином, и они втроем сблизились благодаря грустным текстам и мелодиям. Хорошо, когда тебя окружают люди, которые любят то же, что и ты, разве нет? Итак, Джисон гордится своей специальностью и любит ее, но это не значит, что ему нравятся утренние лекции. Зато вот его преподавательница, похоже, обожает просыпаться с петухами и всегда находится в хорошем настроении. Она улыбается, приветствуя студентов, и Джисон заставляет себя выдавить нечто напоминающее улыбку, его щеки слегка теплеют, когда она по-матерински сжимает его плечо, как только он входит в аудиторию. Сегодняшняя тема не вызывает у него особого энтузиазма, поэтому он просто подпирает подбородок кулаком и смотрит на преподавательницу. Он теряет нить разговора, глядя на нее. Она часто жестикулирует, на ее пухлых щеках появляются глубокие ямочки при улыбке, а мягкий звук ее голоса успокаивает. Как только он возвращается к реальности, его преподавательница говорит о другом — о совместном задании с танцевальным факультетом. — Вы будете работать в паре с кем-то из танцевального факультета, — говорит она, ее обычная светлая улыбка все еще сияет. — Я и Элеонора, преподавательница современного танца, выбрали вам партнеров. Джисон надеется, что его поставили в пару с Хенджином или Феликсом. — Мы сделали это рандомно, — продолжает она. Блять. Он недостаточно удачлив для такого. — Сегодня вечером вам на почту будет отправлено письмо, хорошо? В нем вы найдете инструкции по выполнению задания, крайний срок и имя вашего партнера, — изгиб ее губ растягивается в сладкую ухмылку. — Это прекрасная возможность учиться и знакомиться с новыми людьми! Я надеюсь, что вы найдете здесь отличных друзей и познакомитесь с различными аспектами искусства. Он вздыхает, наклоняя голову и подпирая щеку ладонью. Мысль о том, чтобы допустить кого-то к себе, чтобы человек наблюдал за его работой и комментировал его прогресс, заставляет его нервничать. Если его партнером будет не один из его друзей, то он надеется, что это будет кто-то добрый и приветливый.***
«Ли Минхо», — читает Джисон в четвертый раз. Он облизывает губы и хмурится. — Ребят, — зовет он, глядя на Чанбина и Чана. Они обсуждают текст песни, но тут же замолкают и смотрят на Джисона. — Вы знаете Ли Минхо? Чан вздергивает одну бровь. — Да, около восьми таких. Джисон закатывает глаза. — С танцевального факультета? Чанбин кивает. — На танцевальном факультете около семи Ли Минхо. Ты получил письмо? — Да, — отвечает он и устало вздыхает. — Честно говоря, я не хочу знакомиться с новыми людьми, — он выпячивает нижнюю губу. — Вот так сюрприз, — комментирует Чанбин, а Чан лишь фыркает. — Не обязательно быть лучшими друзьями со своим напарником. Мне тоже пришлось выполнять это задание на первом курсе. С тех пор как мы сдали работу, я ничего не слышал от своего напарника. А вот Чан… При мысли о сплетнях на лице Джисона появляется полуулыбка. — Что? — спрашивает он, глядя на то, как розовеют щеки Чана. — Он переспал со своим напарником, — беззастенчиво восклицает Чанбин. — Заткнись, — шлепает Чан его по плечу. — Не переставал встречаться с ней, пока у нее не появился парень, — продолжает Чанбин, и Джисон ржет как лошадь, когда Чан шлепает Со по шее. Однако шлепок не помешал Чанбину выложить все начистоту. — Наверное, она действительно хороша в постели, Чан был немного опечален, когда они перестали кувыркаться. — Боже, Чанбин. Захлопнись немедленно, — рычит Чан и снова дает ему подзатыльник. Затем его взгляд переключается на Джисона. — Я могу спросить у своих друзей, не знают ли они Ли Минхо, который работает в паре с Хан Джисоном. Тот улыбается своему соседу по комнате. — Спасибо, было бы прекрасно. Озорная улыбка дрогнула в уголках губ Чанбина. — Не делай того, что сделал Чан, Джисон. Не спи со своим партнером, — говорит он. Джисон взрывается хохотом, когда Чан щипает руку Чанбина, а тот дуется на старшего.***
— Это для тебя, дорогая. Наслаждайся своим напитком, — говорит Хенджин, растягивая губы в самую красивую улыбку в мире. Джисон понимает, что он подмигивает девушке, и алый румянец, разливающийся по ее щекам, выдает в этом Хенджина. Хан смотрит на него, сложив руки на груди. — Тебе следует прекратить флиртовать с клиентами. Хенджин хмыкает. — Мне нужно найти здесь какое-нибудь развлечение, иначе я умру от скуки. Ты хочешь моей смерти? — Джисон молчит, поджав губы, чтобы подавить хихиканье, когда Хенджин хмыкает. — Неважно. Джисон закатывает глаза и улыбается ему. — Я собираюсь протереть столы. — Такая веселуха! — с сарказмом охает Хенджин. Устроиться на работу вместе с друзьями было, пожалуй, одним из лучших событий в жизни Джисона — у них с Хенджином сложилась особая динамика: они постоянно дергают друг друга за ноги и часто ссорятся во время совместных смен. Однако Чонин немного ненавидит их, когда ему приходится подменять Юхон. Джисону это очень нравится, он чувствует себя комфортно, а дополнительные деньги идут на пользу ему и его продюсерскому оборудованию. Джисон начинает протирать свободные столы, напевая мелодию, которая заела у него в голове с того самого утра, как он проснулся. Примерно через десять минут его зовет Хенджин. — Джисон! Он смотрит на своего друга и коллегу, хмурясь. Хенджин играет бровями и ухмыляется, когда к нему подходит Хан. С ним парень, скорее всего, клиент, который просит сделать заказ. Джисон смотрит на него и из вежливости улыбается. — Что? Ты опять забыл, как пользоваться кофеваркой? — спрашивает Джисон, приподнимая одну бровь, а глаза его наполняются весельем. — Тебя кое-кто ищет, — отвечает Хенджин и переводит взгляд на парня. Джисон смотрит на него, слегка покраснев. Он очень красив, даже раздражающе красив. У него лицо, которое Джисон мог бы найти на страницах журнала: пухлые губы, выразительные скулы, идеальный нос, длинные ресницы, которые красиво завиваются, любопытные и прекрасные глаза. Парень протягивает руку, уголки его губ растягиваются в добрую улыбку. — Привет, я Ли Минхо, — говорит он. — А ты Хан Джисон, верно? Мы партнеры по совместному заданию. Джисон мягко берет руку Минхо, все еще ошарашенный. — Привет… Минхо тихо хихикает, пожимая его ладонь. — Возможно, рукопожатие было слишком формальным, — бормочет он достаточно громко, чтобы быть услышанным поверх болтовни покупателей, и в его тоне закрадываются следы смеха. Джисон посылает ему восхищенную улыбку, слишком мечтательную. Он понимает, что давно не говорил ничего путного, прочищает горло и чувствует, как по щекам ползет жар. — Кхм, ну что ж. Не против выпить кофе прямо сейчас? Я могу сделать перерыв и маленько обсудить с тобой задание, — предлагает он, улыбаясь. Глаза Минхо загораются. — Да, звучит здорово. — Просто скажи мне, что тебе нравится. Оказывается, вкусы Минхо совпадают со вкусами Джисона — он просит кофе со льдом и чизкейк. Он уже собирается оплатить свой заказ, когда Хан качает головой и мило улыбается. — Не беспокойся об этом, — говорит он, пренебрежительно махнув рукой. Минхо смущается, и Джисон видит, как по его щекам расплывается алый румянец. Они выбирают столик в тихом уголке, и атмосфера становится немного неловкой. — Странно, да? — говорит Минхо, откусывая от пирожного кусок. Джисон хмыкает, крошки чизкейка остаются в уголках его губ. — Немного странно работать с кем-то в первый раз, но ничего страшного. Мы ведь сможем что-нибудь придумать, правда? Минхо ласково улыбается. — Да, — мягко отвечает он. — Итак… — Джисон барабанит пальцами по деревянному столу. — О какой музыке ты думал? Я могу создать все, что ты захочешь, — он дерзко улыбается, надеясь произвести впечатление на Минхо. Тот наклоняет голову с коротким мычанием: — Я думал о чем-то горячем, возможно? Я бы хотел сосредоточиться на джазе, но на сексуальном джазе. Может быть, что-то мягкое и манящее. У Джисона во рту пересыхает при одном только представлении того, как Минхо нежно двигает своим телом в ритме трубы и кларнета. Да, он прекрасно представляет себе его: глаза закрыты, лицо спокойно, бедра покачиваются в такт звучанию инструментов. — Я… Я могу сделать для тебя что-то такое, — отвечает он. — Замечательно, — улыбается Минхо. — У нас есть полтора месяца, чтобы сдать задание, мы можем встречаться раз или два в неделю, чтобы был прогресс. Я не знаю, насколько ты перфекционист, но я бы хотел показать профессору безупречный проект. Он кивает, слегка опешив. — Да, ага. Согласен. — А теперь, — Минхо подставляет руки под свои щеки и улыбается, — расскажи мне о себе. Будет лучше, если мы немного узнаем друг друга, верно? Джисон ярко улыбается. — Что бы ты хотел узнать? Они завязывают разговор о том, чем похожи друг на друга, и Джисон с удивлением подмечает, что у них действительно много общего: вкусы в кино, еде, а также некоторые черты характера. Джисон замечает, что Минхо более экстравертен, чем он, но некоторые их причуды совпадают. Минхо очень веселый, он производит впечатление дерзкого человека со своими язвительными замечаниями и озорным блеском в глазах. Он показывает Джисону несколько видео с собственными хореографическими постановками, и Хан узнает, что он действительно талантлив, а еще что «твои щеки румянятся так же легко, как пирог» комплимента достаточно, чтобы Минхо превратился в хихикающего и раскрасневшегося человека. Его юмор прекрасно сочетается с юмором Джисона, Минхо отпускает шутки, которые заставляют его широко расплываться в улыбке и хохотать. К сожалению, Юхон окликает его по имени в самый разгар беседы, и Джисон поворачивает голову. Она смотрит на часы, вскинув брови и слегка улыбаясь. — А, мне уже пора, — говорит он, надувшись. — Извини. Минхо поджимает губы и качает головой, на его лице появляется мягкая улыбка. — Все в порядке, мы можем встретиться в конце недели, если ты свободен. — Да, звучит неплохо. Я постараюсь подготовить сэмпл, который пришел мне в голову, пока мы разговаривали. Минхо посылает ему сияющую ухмылку. — Хорошо, — говорит он, вставая со своего места следом. — Давай обменяемся номерами, чтобы поддерживать связь. Они делятся контактами и улыбаются друг другу. Минхо игриво приподнимает бровь, когда Джисон все еще смотрит на него, выходящего из кафе. Хан краснеет и опускает голову, чтобы скрыть улыбку от коллег. — Похоже, кто-то проигрывает свое пари, — шепчет ему на ухо Хенджин, проходя мимо него. Джисон только закатывает глаза и замечает, что его получасовой перерыв превратился в сорок пять минут. Позже он поблагодарит своих коллег.***
Минхо: привет!Джисон: привет :) как ты?
Минхо: я тут готовил ужин и подумал что бы джисон подумал о том, чтобы прийти на ужин? не перебор ли это для первой встречи?Джисон: перебор, да и соседи мои волноваться будут, вдруг ты убийца?
Минхо: о да, я и /есть/ убийца но я просто хочу пригласить тебя попробовать мои спагетти и поговорить о задании ты сказал, что покажешь мне сэмпл, ты уже работал над этим?Джисон: приятно знать, что мой напарник по заданию убийца ага, я много над этим горбатился. мне нравится, как все выходит. надеюсь, тебе тоже зайдет
Минхо: не узнаем, нравится ли мне это, если мы не встретимся так что, хочешь прийти в эту субботу около девяти вечера?Джисон: да! кинь адрес, я буду
***
Джисон думал, что Минхо милый, когда увидел его в первый раз. Хенджин сказал ему, что не поверить в то, что он хорошенький, чисто по-человечески невозможно (видимо, Хенджин решил не работать, а направлять свои локаторы в их сторону и подслушивать). Но да, Минхо хорошенький, особенно сейчас, в домашней обстановке. Комфортный и уютный. Каштановые влажные волосы беспорядочно спадают на глаза, щеки окрашены глубоким румянцем после душа, который он, кажется, принял всего несколько минут назад, капельки воды стекают по челюсти и шее — охренеть, его грудь пиздецки алая. «Неужели он всегда такой прекрасно раскрасневшийся после душа?» — думается Джисону, когда Минхо потягивается, а его рубашка задирается вверх, показывая розовато-молочный животик. Также выяснилось, что у Минхо есть коты — целых три. Джисон не может быть более потрясен, чем сейчас, потому что Минхо, как ни странно и как по волшебству, самый горячий мужчина из всех, с кем ему доводилось встречаться. — Надеюсь, тебе понравится, — говорит Минхо, ставя еду на стол. Джисон улыбается ему. — Выглядит очень аппетитно. Минхо не перестает смотреть на него, пока тот не испробует первый кусок, на его губах пляшет маленькая, лукавая улыбка, которая такая… его. Это улыбка Ли Минхо — мягкая, но полная самодовольства. Как будто ему принадлежит весь мир, и он может держать тебя на ладони, но не хочет этим пользоваться. Джисон съеживается под его пронзительным взглядом и фирменной улыбкой. — О мой бог, — прямо-таки стонет Джисон, широко раскрыв глаза и розовея от осознания своего проклятого стона. Минхо хихикает. — Вкусно, правда? — спрашивает он, не обращая на это внимания, и начинает жевать еду. — Никогда не думал, что паста может быть такой вкусной. Губы Минхо слегка приподнимаются. Его улыбка манящая и просто великолепная. — Похоже, тебе нравится, да, — гогочет он. Минхо несколько раз разражается приступами смеха, когда Джисон не перестает хвалить его кулинарные способности или стонать из-за еды. Минхо просто не может становиться все горячее и горячее — он не может так поступать с ним именно в этот момент его жизни, когда у него есть чертово пари со своими друзьями, которое он не хочет проиграть. К превеликому сожалению, Минхо действительно становится все горячее. Джисон не может понять, в чем дело (в его мягкой мужественности? В нежности рядом с его кошками? В линиях его крепких плеч и груди? В румянце его кожи?), но его пухлые щеки краснеют каждый раз, когда Минхо смотрит в его сторону, приподняв бровь и ухмыляясь. Джисон задается вопросом, чувствует ли он растущее напряжение между ними. Может быть, ему это только кажется, потому что он хочет этого с Минхо? Но Джисон уверен, что он тоже чувствует это напряжение. Когда Хан показывает ему сделанный им сэмпл, Минхо ударяется об его колено своим. Он посылает ему самодовольную улыбку и двигает головой в ритм чувственной мелодии. По окончании звучания Минхо улыбается и говорит: — Это было чертовски великолепно, — после чего мозг и рассудок Джисона плавятся. — Спасибо, — застенчиво лепечет он, пока щеки его горят. — Приятно знать, что тебе понравилось. — Понравилось? Я в восторге! — усмехается Минхо. — Я тут подумал, что в этой части… Минхо говорит ему, что есть несколько частей, в которых он хотел бы сделать мощный выпад или еще более провокационный тон. Джисон просто внимательно слушает его, удивленный и жаждущий. Его колено все еще теплое от легкого прикосновения колена Минхо, а в животе бурлит жар. Минхо опасен, Джисон это понял, поиграв с ним так глупо, с этими вот тонкими прикосновениями и соблазнительными взглядами. Минхо правда опасен.