Игра наваждений

- 1 -

Городовые Еременко и Булыжин смотрели в окно в немом изумлении. Что-что, а удивлять начальник сыска умел. Утром его превосходительство наезжали для разговору. После того разговора до того красны лицом были, вот-вот удар хватит. А начальник вышел белый, как стенка. Вечером глядь – возвращается кум королю, с самим генералом в пролетке. Сияет, как ясно солнышко. И супруга с ним. Чудеса! Глядя через стекло, ошибиться в выражении лица нетрудно. Алешка же, бывший неподалеку, видел, что начальник только что не лягается от нетерпения. Никак не дождется отъезда генерала. Как назло, его высокопревосходительство прощался долго и обстоятельно. Анне Викторовне комплиментов наговорил, Якову Платонычу что-то на ухо шепнул. Потом откинулся в пролетку, сделал ручкой и отчалил, наконец. Даже Бриг шумно вздохнул от облегчения – чужое напряжение он чуял за версту. Не обращая внимания на Алешку, Штольман повернулся к жене. - Выкладывайте, Анна Викторовна. У нее смешно вытянулось лицо от удивления. Яков Платоныч усмехнулся с прищуром: - В больнице вы не усидели на месте. Верю, что причина была веская. И наверняка вам есть, чем поделиться, иначе бы вы не бежали мне навстречу. Видать, угадал – Анна Викторовна зарделась. Алешка невольно засмотрелся. И взрослая же дама, а вот так посмотришь – девчонка, и все тут. И хороша! - Все-то вы видите! – нос задрала, точно гимназистка, «я что-то знаю, но вам не скажу». - Откуда бы. Даже предположить не могу, - ухмыляется. Догадывается, наверное! - Яков Платоныч, дело серьезное! - Какие уж тут шутки. Так что у вас там? - Они обе говорили со мной! Чего? Но Штольман и бровью не повел. Наверное, все же ждал чего-то подобного. - Степанида упоминала про исповедь, помните? Она меня обманула! Не с батюшкой она говорила. Она мне показала исповедальню! Яков Платоныч смотрел выжидающе. - Значит, она была в католической часовне! - Да понял я, понял. Что сказала вторая? Анна Викторовна помрачнела. - Я видела палатку. Мертвое лицо светловолосой девушки. Плачущего младенца, завернутого в тряпки. Чего?! Она все это видела? Где, как?! Услышанное захотелось вытряхнуть из ушей и вообще из головы. Внезапно Штольман обернулся к Алешке и сказал строго: - Закройте рот. Во всех смыслах. Щекам стало горячо. Отвисшая челюсть прихлопнулась сама собой. Как легко, оказывается, забыть о том, что «не обращать внимания» и «не видеть» - разные вещи. - Передайте Николаю Ефремовичу, что я жду его в пролетке. Мы едем на католическое кладбище. Вы с Бригом следом, возьмете вторую пролетку. Алешка кинулся исполнять приказание. - А как же девушка? - Анна, нам нужно попытаться найти желанника. Остальное позже. Впрочем… вы можете поехать с нами. Вдруг кладбище имеет отношение к тому, что вы видели? Анна выразила готовность ехать немедленно. Она уселась в пролетку. Штольман устроился рядом и спросил урядника, сидящего на козлах: - Далеко ли до католического кладбища? Тот почесал в затылке. - Не так чтоб далеко. Быстро доедем. На Всесвятском, значить. Но с южной стороны. На крыльце показался Бойцов. Как только он вскочил на подножку, Штольман скомандовал: - Трогай! Урядник подхлестнул лошадей, и пролетка понеслась по вечерним улицам к Александровскому бульвару.