Ожидания и реальность

Изумрудно-зелёная трава щекотала Феличиано лодыжки. Он ступал по прохладной земле, как по углям, осторожно размещая каждый шаг. Его бедные ноги отвыкли от подобных мест. Когда-то нежные, бегающие в блестящих туфельках по берегу моря и пинающие мяч, они покрылись ранами и мозолями. Теперь на них водрузилось крепкое мужское тело, а неровный асфальт переполненного города стёр ступни до крови. Им нужен был хороший отдых. — Ты можешь снять ботинки, — заметил Чезаре. Феличиано кивнул и стянул обувь. Разомнувшись, он продолжил путь с ботинками в руках. Грудь вздымалась куполом от глубоких вдохов. Для него чистый воздух в новинку, сам шутил, что привык видеть, чем дышит. Свежесть дула ему в лицо потоком ветра, подбрасывая чёлку. Феличиано улыбнулся. Чезаре остановился, неуклюже убрал локоны с его лица и умилился смеху от щекотки, звонкому и чистому. Братья шли вверх по склону, приближаясь к синим небесам, что окружили их чудной панорамой. Оставалось ещё немного. У Чезаре возникла детская идея. — Кто первый, тот… Не успел Чезаре договорить, как Феличиано сорвался с места, оставив его далеко позади. Данте бросился в погоню. По пути потерялись сандалии, но Чезаре был решителен, хоть и сразу стало ясно, что эту гонку ему не выиграть. Он видел только спину Феличиано да его сверкающие пятки, не способный даже поравняться с ним. Как же стало хорошо на душе от того, что он здоров и силен!.. Феличиано остановился только на верхушке и издал громкий победный крик, который, Чезаре был уверен, услышали даже дома. Он прыгал на месте и тыкал в Данте пальцем как обезьянка. — Ага! Я победил! — он рассмеялся. — Не устраивай гонки, в которых не можешь прийти первым! Чезаре громко и хрипло выдохнул, схватившись за колени. — Я не… договорил, — сказал он прерывисто, глотая воздух. — Кто первый… Тот дурак. Феличиано снова закричал, но уже возмущенно. На Чезаре с хохотом напали.Толчок опрокинул Чезаре на землю, он прокатился, как бочка, и упал на спину. Грудь приятно ныла от смеха и усталости, и Чезаре закрыл глаза, пытаясь перевести дыхание. Феличиано плюхнулся рядом, шумно выдыхая через нос. Шелест травы ласкал уши. Чезаре так любил слушать эту тихую песнь гор. Она напоминала ему о дне, когда любовь всей его жизни наконец вернулась к нему, о первом дне переезда в Швецию, а теперь будет и символом торжества, которое Чезаре устроил в честь возвращения любимого брата. — Так хорошо… — прошептал Феличиано, и Чезаре вопросительно промычал. — Так хорошо, что мы вместе. Чезаре просиял и сел: — Ты не представляешь, как я этому рад… Феличиано, я даже не смел надеяться, что встречу тебя снова… Что познакомлю тебя с моей семьей, приведу в новый дом… Я так счастлив, мой дорогой. — И я… — Феличиано тоже поднялся и перевел взгляд на далекий горизонт. На его губах играла легкая улыбка. Облака гигантскими кусками ваты плыли по небу, огибая холм, как пушистые воздушные киты. Хотелось протянуть руку и зачерпнуть с облака розовой пены, съесть кусочек и ощутить на языке сахар. Пробил час заката, и небосвод покраснел будто от волнения, прощаясь с возлюбленным солнцем. Чезаре разделял его беспокойство. — Я хочу знать, — Чезаре придвинулся ближе. — Как тебе мои родные? Под каким ты впечатлением? Чезаре распирало от желания, чтобы его любимые люди поладили. К счастью, Феличиано не собирался его разочаровывать. — Так-так-так, давай я сформулирую, — он постучал по коленкам и пошло ухмыльнулся. — Ну, ты знаешь, что я думаю о Мише. Чезаре шутливо закатил глаза. — Ну да. Только я совсем забыл, что он отлично знает итальянский. Феличиано присвистнул. — …Так что если бы он не согласился с твоими словами, у нас с тобой сейчас были бы проблемы. — А-а, вот шалун! — Феличиано рассмеялся. — Да, этот красавец мне определённо нравится! А его сын… — Олег, — кивнул Чезаре. — Да. Его бойфренд! — воскликнул Феличиано. — Такой забавный. Стесняется вечно чего-то, а потом как выдаст что-то просто гениальное. Он, оказывается, детектив… Я всегда хотел быть детективом! А сам Олег… Не особо разговорчивый, да? Не любит болтунов? — Просто очень сдержанный, — улыбнулся Чезаре. — Если хочешь поболтать, подойди к Жене, вы с ней точно поладите. — А-а, с ней я пообщался! Славная-я! — хлопнул в ладоши Феличе. — Вообще друг друга не поняли, но диалог вышел чудесный! А эта девочка, которая всегда рядом с ней, это её сестренка? — Что ты, нет! Это её девушка. — О-о-о… Такая юная, а уже покоряет сердца! Этим она вся в тебя, а? Братья посмеялись и залюбовались горизонтом вместе. Розовый жар заката потускнел, переходя в сиреневый. Повеяло холодом. Облака сжались в комок, спеша улететь, сахар таял во рту, оставляя приторное послевкусие. Наступила тишина. Первым её мягко прервал Феличе: — У тебя чудесная семья. Я рад, что рядом с тобой такие любящие люди… Но, если честно… В глазах Чезаре возник немой вопрос. Феличиано махнул рукой. — Феличиано, — серьезно сказал Чезаре, взяв его за руку. — Я всю жизнь верил в ложь о том, что ты мёртв и похоронен. Прошу, будь со мной честен, о чем бы не собирался сказать. Феличиано отвел взгляд и поджал губы. — Я просто представлял твою семью… Другой. — Какой же? Феличиано грустно улыбнулся: — Несчастной. В груди у Чезаре защемило. Он приобнял брата за плечо. — Почему? Феличиано собрался с духом, прежде чем начать говорить. Его дыхание дрожало, и он зажмурился, прислонившись к брату. — Когда я попал в Китай… Мне пришлось забыть о вас с сестрами и нашими родителями. Мне так стыдно… Но это правда. Вы были в моём сердце, но не в голове. Я должен был тренироваться днями напролет, чтобы доказать, что достоин жить. Если бы я хоть на секунду вспомнил о вас, то упал бы и зарыдал как ребёнок. Не смог бы больше сражаться… Поэтому мне пришлось отложить все мысли о доме в самый далекий ящик. Я заглядывал туда лишь иногда. По ночам. Я так сильно хотел обратно. Но я думал, что мне не сбежать. Поэтому я представлял, как там живешь… Ты. Феличиано моргал медленно. Старая привычка — не позволять себе плакать, не показывать слабость, не допускать момента уязвимости. Чезаре погладил его по плечу. Феличиано закрыл глаза. — Я представлял, как ты нашел себе жену и нарожал много-много наследников, один краше другого. Как ты стал самым влиятельным в городе, самым мощным, самым страшным. Я представлял, как ты богатеешь, как покупаешь родным всё, что нужно, как оберегаешь их. Но я понимал, что ты никогда не забудешь о нашей семье. Тебе, в отличие от меня, не в чем будет забыться. Да и никакие изнурительные тренировки не избавят тебя от скорби. Я думал, ты станешь жесток… С женой и детьми… Совсем не такой, как наш папа. И мне… Становилось так горько… Я хотел вернуться к тебе, сказать, что жив, чтобы ты не страдал так сильно, чтобы мы могли горевать вместе. Наверное, я… Так сильно мучаясь там… Он закрыл лицо руками. — Наверное, я даже подумать не мог, что ты будешь… Так счастлив… Феличиано заплакал. Содрогаясь и бесконтрольно всхлипывая, он спрятал лицо в коленях. Он весь дрожал, словно со слезами его покидали все волнения, что пытали душу долгие, долгие годы. Чезаре заставил его взглянуть на себя. Феличиано не мог разлепить глаз от слёз. Из носа текло, глаза покраснели, с уголков опухших губ брызгала слюна, такой ужас! Чезаре был бесконечно благодарен Богу, что мог видеть это смешное лицо перед собой. — Чего же ты плачешь, будто это что-то плохое? — усмехнулся Чезаре, шмыгая. — Нет, нет, — яро помотал головой Феличиано. — Я, наоборот, я просто так рад, что у тебя всё хорошо… Чезаре крепко прижал брата к себе и положил руку ему на затылок. Феличиано сжал его в объятиях, рыдая. — Ты вернулся, — со слезами в голосе произнес Чезаре. Они с Феличиано покачивались, как две травинки, сплетённые между собой. — Теперь мы все — одна семья. Всё будет хорошо. Солнце садилось за горизонт, а ветер улетал куда-то вдаль, к хвойным деревьям и высоким зарослям. Многое прошло. Но столько всего ждало впереди, в новом утре, в светлом «завтра», в обретенной вновь семье.