Порша

È tornato! Эти два слова звучали радостно и звонко в доме Луридо в тот день. Ими встречали и провожали гостей, приветствовали звонящих по телефону и повторяли даже наедине с собой, будто не веря своему счастью. Вернулся! Добрый друг, обретенный член семьи и распрекрасный человек из далекого прошлого, вернулся! На ноги вскочили все, и даже тучный отец семейства резво бегал по дому, собирая тарелки и кухонную утварь к ужину для долгожданного гостя. — Иоанн, мы так долго тебя ждали! Почему же ты пропал? — «мама Луридо», Иоланда, обхватила руку Иоанна и настойчиво тянула его за собой. — Никогда тебя не прощу за то что ты нас так оставил, негодяй! Но слёзы в ее голосе и широкая улыбка на лице говорили о том, что в ее сердце и не было обиды. В этом доме Иоанну всегда были рады. Рады были мальчику с газетами, который приносил выпуски об успехах выдающегося зоолога, и почтальону, который приносил открытки с Кремлём. На последней из открыток была написана дата визита О’Доналла. Жаркая середина лета, когда воздух горяч и душен, а море покрывается глубокой синевой. — Мой дорогой, я так рада, что ты приехал, мы слышали все о твоих успехах. И твои научные работы, и выступления, кстати, так жаль насчет цирка… А у нас в семье все по-прежнему! Разве что открыли еще один ресторан в другом районе, набрали персонала… На нас теперь работает такая чудная девочка, Романи Белла, Порша с ней хорошо подружилась. Ой, а как наши ребята выросли, ты их помнишь? Иоланда старалась уместить десять лет новостей в одну краткую сводку, еле сдерживаясь, чтобы не удариться в детали. Иоанн взглянул на нее с улыбкой. Мама Луридо была низенькой, безобидного вида женщиной, но с очень сильными руками. На ее пухлых плечах, чуть прикрытых цветастыми рукавами платья, выступал возрастной целлюлит, а на шее складками лежали морщины. Она сильно изменилась с момента их последней встречи, но ее жизненная сила оставалась неизменной — от нее веяло уверенностью и добротой. Чудесная женщина. Только Иоланда и Иоанн пересекли порог столовой, как О’Доналлу на шею бросился крупный мужчина, чуть не сбив его с ног. Чмок, чмок, чмок! Мужчина целовал Иоанна в ухо, оглушая его своей любовью. Все произошло так стремительно, что Иоанну пришлось схватить мужчину за плечи и оттащить его от себя, чтобы взглянуть ему в лицо. Загорелый, вспотевший, круглолицый Эваристо Луридо улыбался ему во все зубы и еле сдерживал слезы. — Эваристо! — вскрикнул Иоанн и со смехом обнял мужчину снова. — Дорогой мой, как давно мы не виделись! — Эх, Иоанн, даже не смей сейчас говорить, как ты по нам скучал, мерзавец! Сам же и сбежал! — объятия Эваристо напоминали хватку огромного медведя. — Виноват! — Иоанн похлопал Эваристо по спине и отстранился. — Но теперь я рядом. Глаз Эваристо не было видно от счастливых морщинок, которые их окружили. Он схватил Иоанна за руку и провел ближе к столу, за которым сидели два высоких парня. Молодые люди вскочили с мест и принялись с энтузиазмом приветствовать Иоанна — это были старшие сыновья Луридо, Паоло и Пеппо. Пока Иоанн прошел к своему месту за столом, его лицо уже блестело от влажных поцелуев, рука немела от крепких рукопожатий, а плечи ныли от удушающих объятий. Такой радушный приём утомил его, и, выжатый как лимон, он скатился вниз по спинке стула. Дом наполнился ароматами в преддверии праздничного ужина. Иоланда занесла в столовую салаты, мастерски разложив тарелки по всей длине своих рук. Иоанн вмиг оказался рядом, чтобы помочь ей. — Ой, вот этот с мясом, а этот без… — комментировала Иоланда, пока О’Доналл расставлял блюда. — Хотя я надеюсь, что ты бросил эти свои капризы! Иоанн извиняюще улыбнулся. — Да ладно! — рявкнул усевшийся Эваристо так, что вода в графинах задрожала. — Иоанн, ты меня расстраиваешь! Неужели ты за все эти годы не положил в рот ни кусочка мяса? — Ни кусочка, — кивнул Иоанн. Иоланда со стуком поставила чайник на стол, но быстро смягчилась. Переставляя стаканы и ложки, она негодовала: — Мог бы и ради меня сделать исключение… Знаешь, как это обидно, что мой любимый Иоанн не может попробовать мои лучшие блюда! Иоанн поймал ее порхающие над столом руки и оставил на ладонях поцелуй. — Верьте мне: нет большего горя, чем невозможность отведать все ваши кулинарные шедевры. Иоланда покраснела и, хрюкая, отшутилась: — Негодник! Вот ты так зубы заговариваешь, а мог бы просто бросить свои капризы и поесть нормально! — Я осознаю, что вы не сможете меня понять, — вздохнул Иоанн. — Но моя позиция никогда не изменится. Я ни за что не смогу поставить удовольствие, любопытство или даже одобрение и поддержку родных выше жизни животного, это для меня непростительно. Поэтому я не откажусь от своих принципов. — Ну и придурок! Все обернулись на восклик и уставились на возмутившуюся — молодую, худощавую девушку, сидящую чуть поодаль Иоанна. Она жевала хлеб, и щеки ее раздувались от усилия. Она была похожа на скелет, в обтяг обернутый розовой загоревшей кожей. Нелепая, но не уродливая. Всего лишь угловатая, длинная, непропорциональная, как забавный персонаж мультфильма. Иоанн не успел разглядеть ее повнимательней; Эваристо ударил по столу, отвлекая О’Доналла. — Порша! — мужчина весь покраснел, то ли от стыда, то ли от гнева. — А ну немедленно извинись! Порша? Кажется, Иоанн уже слышал это имя сегодня. — Я же просто говорю! — возмутилась девушка, и крошки полетели у нее изо рта. — Сам же говорил: дурость все это! Ее голос был громким и пронзительным; не будь Эваристо ее отцом, он бы точно побоялся с ней спорить. — Ах, хулиганка! Если так хочешь спорить, — Эваристо, очевидно нервничая, не мог придумать достаточно суровый выговор. — То делай это в другой комнате! Выйди! Эваристо указал пальцем на дверь, дрожа от напряжения. Было очевидно по тому, как он застыл на месте и сверлил взглядом Поршу, что он готов на все, лишь бы побыстрее избавиться от раздражителей для О’Доналла. Такая преданность и боязнь расстроить. Это грело сердце Иоанну, но он желал познакомиться с нахалкой поближе. — Эваристо. Иоанн выставил ладонь вперед и понимающе прикрыл глаза. Затем он мягко улыбнулся. — Сядь. Эваристо в недоумении помедлил, а затем с шумным вздохом опустился на стул. Иоанн вновь перевел взгляд на Поршу: та же не шелохнулась под его внимательным взглядом, или же не замечала его. — Эваристо, ты погорячился. — Погорячился. — кивнул мужчина, стыдливо опустив взгляд. — У каждого есть право на мнение, и у юной сеньориты тоже. — И у нее тоже… — повторил Эваристо и хрюкнул: — Так уж и быть. Порша шутливо закатила глаза и развела руками: — Да я ж не хотела вас обидеть, ну назвала придурком, я же не вас, а так, в никуда, — недоеденный кусок хлеба в ее руке порхал над столом, пока она жестикулировала. — Я сама просто жить не могу без мяса. Хоть в Аду мне гореть за это, но я его обожаю. Если бы все на свете стали вегетарианцами, я бы съела все мясо на Земле, — она ухмыльнулась так довольно, будто бы это уже произошло. — Любое мясо? — переспросил Иоанн. — Любое! — Порша поднялась и развела руками. — Говядина, свинина, баранина и конина, рыба с птицей, бегает оно, летает или плавает. Да хоть змею подавай, изнутри она меня не ужалит! Жареное, пареное, вареное, на пицце и в супе… — Порша мечтательно промычала, представляя вкус этих блюд. — Ну вот, теперь я голодная. Иоанн улыбнулся. Какой хороший аппетит. — А мертвое? Порша фыркнула. — Мертвое есть опасно. Глаза Иоанна блеснули. — А живое? Порша недоуменно почесала голову. — В смысле? — В прямом. Ты бы съела что-нибудь заживо? Порша немного подумала, запустив пальцы в светлые короткие волосы. — Забесплатно? Иоанн разошелся хохотом. — Мне нравится этот настрой! Иоланда, что все это время хранила молчание, прокашлялась. — Ну и шуточки! Я вот что… Знаете, мальчики, кажется, главное блюдо будет немного попозже. Мальчики, почему бы вам не походить немного, нагулять аппетит? А ты, Порша, мне поможешь. Эваристо в спешке встал из-за стола и смахнул со скатерти крошки. — Да, конечно. Иоанн, пойдем, я тебе все покажу. — Чудесная идея, — Иоанн поднялся и отряхнулся. О’Доналл взглянул в глаза Порше. Та чуть нахмурила брови. Угроза, подозрение или просто лень помогать маме на кухне? Прекрасная девушка. — Чао, сеньорита! — махнул он ей рукой и развернулся к двери, следуя за Эваристо. *** Закат, как ленивая длинная гусеница, спускался розовыми лентами к морю и поедал синеву дня. Море блестело, чайки летели к невиданному человеком ночлегу. Мир. Спокойствие. Италия — место слишком хорошее, чтобы быть правдой. Может, поэтому океан пытался забрать эту сказочную страну с собой, кусочек за кусочком, сантиметр за сантиметром. Порша сидела на краю обрыва, огражденного изгородью. Она положила руки на перекладину и свесила ноги. Персиковый свет уходящего дня делал ее обгоревшую, по-поросячьему розовую кожу еще ярче. Она смотрела вдаль и ветерок уносил ее мечтательные вздохи к морю… Иоанн коснулся ее плеча. — Ай, Боже, дерьмо, черт! — Порша подпрыгнула и ударилась коленом об изгородь. — Ты с ума сошел?! Ты… Она столкнулась взглядом с Иоанном и затихла. Луридо нахмурилась — так значит, это была не простая лень. — Это вы, — сказала Порша негромко. Она вновь отвела взгляд к горизонту. — Простите, что обозвала вас придурком. — Да что ты, — Иоанн сел рядом, на зеленую траву, согнув ногу. Колышущиеся стебельки мимолетно скользили по его брюкам. — Ты же не меня, а так, в никуда. Да и я пришел не чтобы извинения требовать. Скорее, сделать… Деловое предложение. Порша повернулась и вопросительно изогнула бровь. Прозвучал знакомый хруст, и Иоанн вытянул из кармана бумажку с переливающимися водяными знаками. У Порши сразу загорелись глаза. — Это мне? — спросила она с волнением, увидев, какое число было написано на банкноте. Иоанн усмехнулся. — Да, она будет твоей. Он опустил свободную руку в карман пиджака и достал оттуда спичечный коробок. — Если ты съешь жука в этой коробочке. Порша выругалась и закрыла рот рукой. — Шутка такая? — ее лицо исказила гримаса отвращения. — Я не буду есть какого-то жука, еще подхвачу что-нибудь и умру, вот уж спасибо. Сами едите, вы же как раз вегетарианец. — Во-первых, жук — тоже живое существо, — вздохнул Иоанн. — Во-вторых, энтомологию я изучал немного, но могу тебя заверить, что это насекомое не из ядовитых. В-третьих… Не упрямься. Только докажешь, что действительно можешь съесть все, а на награду купишь что-нибудь Белле. М? Будет и смешная история о том, как ты достала деньги на подарок. — Откуда вы знаете о Белле… — Порша издала нервный смешок и задумалась. — Ну… Ладно. Он правда не ядовитый? — Я клянусь своим сыном, что нет, — казалось, Поршу это успокоило. Иоанн большим пальцем вытолкнул коробочку из-под обертки. Показались два толстых черных усика, дергающихся в разные стороны. Порша сглотнула. О’Доналл подставил ладонь, и на нее выполз большой, мясистый жук темно-зеленого цвета. Иоанн многозначительно взглянул на Поршу и протянул ей руку. Жук сидел спокойно, видимо, наслаждаясь теплотой кожи, но как только Порша взяла его двумя пальцами, он зашевелил лапками и прижатыми к бокам крылышками, будто понимая, что его ждет. Порша скривилась, осматривая жука. Она пыталась найти глаза на маленькой черной головке, взглянуть в них, извиниться. Он трепыхался в ее руках, и Порша вдруг почувствовала себя очень плохо, вспомнив слова О’Доналла за столом. Удовольствие, любопытство выше жизни животного… Что-то подсказывало Порше, что он вполне может поменять свои приоритеты. Порша с сожалением оглядела жука в последний раз и отправила его в рот. Зубы ее быстро сжимались и разжимались, пытаясь разорвать толстую кожицу. Вкус был отвратителен — как земля, мокрая, черная земля. Порша зажмурилась. Казалось, ее сейчас стошнит. Она жевала быстро, пусть даже жук уже превратился в кашицу, проглотить его было невозможно, выше ее сил. Порша на секунду открыла слезящиеся глаза и сглотнула со страху. Иоанн пристально следил за ней, не отводя светло-голубых глаз. Вокруг узких черных зрачков будто расплывались нечеткие круги, как на глади озера, когда бросаешь в него камень. В его глазах горел неподдельный интерес и в то же время был виден холод, словно он смотрел не на Поршу, а сквозь нее. Порша ощутила, как кусок скользит по горлу и исчезает, оставляя за собой горечь. Она не знала, что делать. Поэтому лишь промолчала и требовательно выставила руку вперед. Иоанн положил в нее банкноту и поднялся с места, а затем потянул за собой Луридо. — Пойдем, твоя мама приготовила ужин, — сказал он, стряхивая со штанов травинки, и мягко улыбнулся. — Перебьешь послевкусие.