***
— Денис, зайди ко мне, — Карпов бросает жёстко, уверенно, таким тоном, которому отказать просто невозможно. Не став ждать ответа, он сбрасывает вызов, коротким броском уместив телефон на столешнице. Антошин появляется в его кабинете раньше, чем через две минуты. — Что, Стас? — прикрыв за собой дверь, он уверенно подходит к рабочему столу своего начальника. Подполковник молчит и просто изучающе смотрит на него. — Стас?.. — Денис повторяет его имя, на секунду обнажив верхний ряд белоснежных зубов. Между ними метров пять, но Карпов подмечает всё и даже то, как неловко только что дёрнулись ровные губы, произносящие его имя. После этого он решает объясниться: — Выезд на улицу Ленина, дом 43, квартира 81, — точно рапорт отскакивает от его зубов, едва он сам поднимается с места и распрямляет плечи. — Облава на героине, три клиента на семь лет за хранение и два трупа. Конфискация товара и денег. Начальник СКМ видит, как Денис непонимающе прищуривается, явно пытаясь понять, к чему это он ведёт. Стас достаёт из внутреннего кармана пиджака конверт, а затем швыряет его на стол в сторону Антошина: — Твоя доля. — Я не возьму, — даже не посмотрев, что внутри — рубли или доллары, старлей равнодушно отрезает, теперь принявшись искать любой повод, лишь бы уйти отсюда как можно скорее. — Меня с вами даже не было. — Возьмёшь, — грубо и чётко говорит подполковник. — Такие правила, Денис. — Стас… По позвоночнику пробегает слишком явная дрожь. Ноги слабо подкашиваются от его взгляда. Оба ненавидят друг друга. Карпов ненавидит его открыто, не боясь выражать свои эмоции, не пытаясь сдерживать себя ни в чём. Прямо и чётко он высказывает Антошину всё, что думает о нём. Денис же ненавидит его молча, пронзительно смотря в побелевшие от злости глаза. Вдруг Стас с вопросом-угрозой «Ты понял меня?» подходит ближе. Близко, максимально близко — так, что становятся различимы тоненькие волоски на его короткой бородке. Ещё секунда, и Карпов начинает всматриваться в огромные, как ему кажется, зелёные глаза Антошина, будто хочет найти в них разумный ответ или же, кто знает, хочет их просто вырезать, достав тактический нож из верхнего ящика. Вырезать, наслаждаясь стонами и криками от боли, и лишь для того, чтобы они больше никогда не смотрели на него столь уверенно и даже укоризненно, так, словно глядели в самую его чёрную и едва существующую душу. Денис продолжает молчать. А затем едва заметно вдруг кривит губы в неосознанной попытке ухмыльнуться, и это, конечно же, дико бесит Карпова. Кажется, ещё мгновение, и подполковник даже будет готов поставить Антошину какой-либо ультиматум, лишь бы прекратилось всё это… Но нет, скорее всего, нет, да и всяческие «ультиматумы» — далеко не в духе Стаса. Только вот заставить Дениса взять эти бабки надо. Такова система, которой живут все оперы и даже сам начальник в Криминальной Службе. Перед озверевшими глазами только лицо Антошина — нежное, смазливое личико, по которому так и чешутся руки хорошенько садануть приоткрытой ладонью, чтобы его обладатель больше никогда не выёбывался. Но что-то останавливает подполковника. Взгляд. Точно, взгляд. Этот, на удивление, уверенный и ясный взгляд огромных глаз, в которых так и читается эта никому не нужная в рядах карповских оперативников честность и правильность. Взгляд, который тихим шёпотом произносит: «Это — грязные деньги. Я их не возьму…». А что же тогда «чистые деньги», Антошин?.. Те пятнадцать тысяч, которые нам выдают ежемесячно, гордо называя это «зарплатой»? В каком ты мире живёшь, Денис?.. — Возьми эти чёртовы деньги и вали отсюда, — сквозь плотно сжатые зубы цедит Карпов, всё ещё всматриваясь в его зелёную радужку так пристально, будто точно уверен, что где-то рядом кроется объяснение всей этой его порядком глупой и бессмысленной дерзости. Угроза будто пролетает мимо ушей, и Денис лишь только продолжает безмолвно смотреть на него. — Стас, тебе не кажется, что это слишком близко? — хватает смелости сказать лейтенанту. Губы Карпова немного приоткрываются, и к нему возвращается его привычный полоумный взгляд, после чего он сам чуть наклоняет голову. — Нет, — очевидно произносит подполковник, теперь смотря только на его губы. Тонкие, ровные, дрожащие. — Стас… — Антошин намеревается сделать шаг назад, как вдруг оказывается перехвачен за запястья чужими руками. Ещё секунду Карпов медлит, а затем резко оказывается сбоку и, заломив руки старлея за спину, с силой роняет его на столешницу так, что его щека чётко впечатывается в злосчастный белый конверт. Денис только и успевает издать короткий полувскрик-полустон, как, сам того не понимая, оказывается в этом положении. Двусмысленность их позы — Антошин с заломанными руками лежит на столе лицом вниз, а Стас, вроде как его начальник, находится сзади него, слишком близко, максимально, стоя так, что ноги упираются в его ноги, бедра упираются в его бедра, локти упираются в поясницу, а сильные пальцы крепко держат запястья на его скрещенных на спине руках — должна напрягать, вот только не Карпова. Шумно вздохнув, Стас нагибается к самому уху Дениса и начинает медленно и даже жутко говорить: — Ты забыл, где ты работаешь?! — щекой он вжимается в его затылок. — Давай я тебе напомню: здесь тебе не твоё ДПС, где махнул своей нежной ручкой и получил небольшую сумму на ужин-другой за просроченную страховку и грязные номера, здесь нет твоего дружка Глухарёва, который всегда спасает твою тощую задницу, — тазом Карпов чувствует его зад и, хорошо-хорошо, про тощую он только что наврал. — Здесь есть и всегда буду только я и остальные опера, которые живут по установленным нами же правилам и порядкам. Живут как семья, понимаешь?.. — ухмыляется, бесшумно вдыхая аромат его коротких волос так медленно и с наслаждением, будто затягивается сигаретой. — У нас всё общее, и мы, каждый из нас, готовы телом и жизнями постоять друг за друга. У нас всё поровну, вплоть до денег и даже еды, — подполковник заметил, как Денис, даже не пытаясь вырваться или ещё как-то иначе сопротивляться, прикрыл глаза, внимательно вслушиваясь в его голос. — Понять это несложно. Подчиниться — ещё проще, — Стас отошёл назад, поднимая лейтенанта на ноги, и, схватив его за грудки, заставил того вновь посмотреть на себя. — Теперь ты меня понял, Антошин?.. — Да, — не имея права на иной ответ, уверенно отвечает Денис, зачем-то обхватив его запястья своими пальцами. На рефлексах, вероятно. Ещё секунд пять они стоят в таком положении. Злость и ненависть на лице подполковника пропадают, но сумасшедший взгляд, когда он ещё на пару миллиметров наклоняется вперёд, остаётся. Антошину становится чуть проще переносить это, однако он до сих пор в странных попытках старается найти любой способ, чтобы просто уйти. Оттолкнуть его, убежать, выхватить пистолет на крайний случай… Едва бы ему удалось уйти от Карпова без его воли. Их носы и губы слишком, катастрофически близко. В потемневших глазах Стаса Денис видит опасность и будто бы хищника, решающего, что делать с пойманной жертвой. Сердце бьётся ужасно быстро, ведь Антошин не знает, что ему делать, и не знает, что сейчас будет. Подполковник кривит губы, всё ещё рассматривая своего старлея, но теперь уже немного иначе: вместо глаз он изучающе смотрит на его подбородок, вместо зелёной радужки он видит крепко стиснутые губы. Кровь приливает к собственным щекам. Чёрт, нельзя показывать свою слабость. Впрочем, никак и нельзя показать то, чего нет. Не выдержав, Карпов кивает и отпускает его. Взглядом указывает на конверт, который Антошин незамедлительно забирает. Деваться некуда. — Вон пошёл, — отвернувшись, грубо бросает Стас, подходя к окну и больше не смотря в сторону Дениса. Дверь с тихим звоном закрывается. Антошину, наверное, ещё много над чем предстоит подумать после произошедшего. А Карпов… Карпов рад. Внешне, конечно, не сказать, но он явно доволен тем, что только что произошло. Пополнение в их большой семье, что же, теперь Денис узнал на одну истину больше, и, как итог, в очередной раз подтвердилось одно из главных жизненных правил подполковника: «Все проблемы решает только насилие, таков закон людей». Превратив старые устои в новые правила для так называемого новобранца, Стас в душе торжествует: ему это удалось.***
Затем, задолго после этого, он улыбнётся ещё раз, окончательно превратив Антошина в безжалостного ублюдка, убивающего без разбора во благо своей земли. Превратив Антошина в того, кто не побрезгует ни чем ради уважения сослуживцев и неофициальных денег. Превратив Антошина в себя.