***
Мона крутит карандаш меж пальцев и с задумчивым видом сидит над листком. Она примчалась к Скарамучче рано утром, заявив в СМС, что ей пришла в голову гениальная идея для текста, который она второпях переписывала, кажется, даже в такси. — Слушай, мне вдруг пришла идея для песни, но почему-то кажется, что исполнить должен именно ты. — Почему? — брюнет встаёт с постели, подходит к стулу, на котором расположилась девушка, и всматривается в листок, а после и вовсе берёт его в свои руки, вчитываясь в текст. — Ну видишь заглавку? — Мона встаёт рядом со Скарамуччей и указывает на название. — Любовь как огонь. Огонь у нас ты в группе. Музыка — зажигалка, а ты исходящий огонь, который фактически тащит нас за счёт своей харизмы и стиля. — Хорошо, я спою, но с одним условием, — Куникидзуши кладёт свою ладонь на плечо подруги. — Ты споёшь со мной. — Что? — Что слышала, подруга. — Но я не умею... — Мона жмётся к стулу, будто может вот-вот исчезнуть. На её щеках появляется румянец, но она хмурится, хмурится, потому что не уверена в самой себе. — Это только ты так думаешь, я тысячу раз слышал, как ты поёшь, и это действительно стоит того. Представь, какой фурор произведёт наше дуо? — брюнет улыбается. Он рад, что, наконец, впервые за долгое время сможет провести время с Моной и показать публике их разносящий дуэт в музыке. Мона действительно важна для него, и ему хочется показать это фанатам через их общее творчество. — Я не принимаю отказа, Мона, — Куникидзуши отходит в сторону и замирает. — Давай-ка я пока поразмыслю над инструменталом, а ты иди расскажи всё Чайлду, он, должно быть, на кухне. На эту песню инструментал не получился таким громким, каким привыкли его слышать фанаты, но голоса Скарамуччи и Моны действительно слились в неплохое дуо, дополняя друг друга. Куникидзуши попросил Кадзуху сделать пару фотографий для обложки, и тот с удовольствием помог ему, устроив полноценную фотосессию для них с Моной. Брюнет заранее закупил интересные костюмы. Пиджак на голом теле ощущается и вовсе не привычно, хотя это частый образ для Скарамуччи, но он всё равно нервничает и начинает волноваться ещё больше, когда сзади подходит Каэдэхара, ехидно улыбаясь. Они стоят напротив зеркала, в комнате Моны. Светловолосый сзади обнимает парня и залезает прямо под пиджак, проходясь горячими ладошками по холодной и бледной коже. Брюнет молчит, но нервно сглатывает, прикрывая глаза и выдыхая. — Ты какой-то напряжённый... — Кадзуха всё ещё улыбается, заглядывая в глаза к повернувшемуся в его сторону парню. — Не без твоей помощи. Светловолосый хихикает. — Я послушал вашу песню и могу сказать, что она ахуенная, почему вы раньше не пели? Твой вокал мне нравится даже больше Итэра. — Вот это ты скажи его десятилетнему опыту в музыкальной школе. Он тебя куда надо пошлёт. Кадзуха смеётся, и это заставляет расслабиться на секунду. В комнату вдруг заходит Мона и громко вздыхает, заставляя перевести всё внимание парней на неё. — Достали, блин, уже, я украшения принесла. Кадзу, отлипни от него хоть на секунду, — шатенка хмурится, она держит в руках серебряную цепочку и прикладывает её к бёдрам Скары, глядя в зеркало напротив. — Хм... неплохо. Она ещё какое-то время крутит украшение в руках, а после застёгивает его окончательно на бёдрах парня. — Пошлите уже, а то так скоро стемнеет. Мне ещё как-то домой возвращаться. Я на такси скоро разорюсь. Мона заранее забронировала красивую, но простую студию для фотосессии. Скарамучча не любит фотографироваться, поскольку в какой-то момент становится непонятно, как ещё можно извернуться для оригинальной картинки. Хотя Кадзуха всегда говорит, что он создан для камеры и ему делать по факту даже ничего не нужно. — Кадзуха, мы торчим тут уже час, я скоро упаду, ну что там? По-моему уже хватит материала, — вздыхает Мона, вставая с пола. Светловолосый тыкает на кнопки фотоаппарата, чтобы просмотреть получившиеся снимки. — Ну... честно сказать, мне не особо нравится, оно как-то не так... Красиво может быть, но очень обычно. Клише. Я не фанат студийных фотографий, от них веет фальшью, — парень возвращает фотоаппарат девушке. — Я люблю случайные кадры, они лучше всего передают эмоции и чувства людей. Могут быть смазанными или кривыми, но настоящими. — Честно, меня это всё уже жутко раздражает! Хватит! Сойдёт и так, давайте сходим поедим, я устала... — Мона отдаёт камеру Кадзухе и громко вздыхает, пытаясь выпустить пар. Скарамучча же пожимает плечами. Он не хочет видеть получившиеся снимки, ему не интересно. — Здесь рядом фастфуд есть, я посмотрю на картах, — брюнет уходит в сторону гримёрки, потряхивая правой стороной пиджака и позволяя блуждать прохладному воздуху по прессу. Каэдэхара вздыхает, не нравится ему чувствовать себя бесполезным. Вечер приближается незаметно для друзей, людей всё больше и больше в маке. Доедая в глухой тишине картофель фри, Мона выключает экран телефона и вздыхает: — Ладно, пошлите домой. — Тебе куда? — спрашивает Каэдэхара, вставая с места. — На метро. — А нам вот ещё на автобус. — Да-а, вы-то рядом живёте, подлецы, — бурчит девушка. Друзья покидают шумное заведение и направляются к ближайшей остановке, но обнаруживают, что нужный автобус уже ушёл, а это значит, что следующий будет только через десять минут. Мона устало стонет: — Да Господи, ну что за день?! — шатенка устало падает на ступеньку какого-то магазина, рядом тут же присаживается Скарамучча. Парень молчит, просто тихо усмехается с истерик подруги. Кадзуха разворачивается в их сторону и в глазах мелькает искра: «Вот оно!» Светловолосый достаёт камеру из футляра и делает снимок со вспышкой, Мона реагирует быстро и широко улыбается, желая не получиться плохо на внезапном снимке. — Что ты делаешь? — наконец подаёт голос Куникидзуши, вставая с места. — Вот и получилось! Глядите-ка... какие милашки... — хихикает Кадзуха, показывая получившуюся фотографию. Так и появилась обложка на альбом. Скарамучча выберет именно её из всего, что отошлёт парень. Ведь это правда именно то, что несомненно может передать настоящую дружбу. Случайный снимок, случайная встреча, а все случайности, как говорится, не случайны. Они есть судьба, уготовленная нам. По пути домой Кадзуха уводит Скарамуччу во дворы, где усаживается на детские качели и устало улыбается. Куникидзуши ничего не спрашивает, лишь молча следует за парнем и присаживается рядом, слабо покачиваясь. Двор полностью закрыт домом, что выстроен в форме кольца, и лишь чистое небо над головой словно портал в иной мир с неизведанным, но Скарамучча туда не пойдёт, он останется здесь, рядом с Кадзухой, чувствуя холодное железо в руках и слыша тихий скрип качелей. Каэдэхара, в свою очередь, не смотрит на небо, он смотрит вниз, на свои ноги, которые то и дело раскачиваются. Скарамучча опускает взгляд на Кадзуху. Его светлые волосы всё ещё такие же светлые и тёплые, несмотря на тьму вокруг. Слабый ветерок от качелей сотрясает его локоны, заставляя брюнета замереть на месте. — Кадзуха, — тихо шепчет Скарамучча, пытаясь скрыть свои потуги закричать это на весь мир. Каэдэхара оборачивается, немного подрагивая то ли от вечернего холода, то ли от внезапных слов. — Я люблю тебя, — всё также шепчет Скарамучча, он не хочет, чтобы тот его услышал. Он боится, боится сказать это, потому что не знает... врёт он или нет. Он знает лишь то, что голос у Кадзухи самый замечательный, самый красивый на свете, что его хочется слушать перед сном и засыпать под этот умиротворяющий щебет. Кадзуха не любит записывать голосовые сообщения, потому Куникидзуши всегда старается по полной насладиться прекрасным голосом светловолосого в реальности, весь мир затихает и буквально становится на -1%, когда Кадзуха начинает что-то говорить. Волосы у Кадзухи самые мягкие, они в руках ощущаются так, будто тот вот-вот испарится, сломается, словно фарфор. Стеснительная улыбка у Кадзухи самая очаровательная, и этого не хочется делить ни с кем на свете. Но он не знает, он не хочет соврать Кадзухе ни в чём. Но, кажется, врёт уже самому себе. Как же всё-таки Скарамучча боится потерять его среди этого большого мира, большого мира случайностей, неожиданностей и встреч. Глаза становятся мокрыми, но Кадзуха этого не заметит, ведь на улице горит лишь один фонарь и тот вдалеке, но когда же свет будет хоть чуточку ближе, чтобы пролить свои лучи на эту завесу сомнений? И вот песня выпущена, трек залит на все страницы, Аякс оплатил рекламу, а Куникидзуши, наконец, с чувством свободы выдыхает, укладываясь спать вместе с Кадзухой в обнимку. Поначалу с Кадзухой было очень трудно засыпать: вечные мысли о том, что лежишь рядом с этим человеком, вводили в непонятные состояния, при которых спать не хотелось совершенно. Благо это было вполне взаимно, и парни могли целую ночь просто болтать ни о чём. Но со временем Скарамучча смог уснуть и кошмары его тёмную макушку не посещали более, иногда Куникидзуши всерьёз начал задумываться о том, не ангел ли Каэдэхара и что вообще происходит с миром вокруг, когда они вдвоём. Брюнет сидит за кухонным столом, лениво потирая веки. Он устало зевает и не замечает, как на кухню врывается Чайлд, тыча в лицо Скарамуччи телефоном. — Ты долбоёб? Что тебе надо от меня, отстань, я ем. — Блять, Скарамучча! — рыжий крепко обнимает друга и смачно целует его в щёку. — Вы с Моной за эти две недели выбрались в ебучие чарты нашей страны! Это пиздец, вы на тридцатом месте, прикинь! — Ну, тридцатое это не первое, так, стоп, погоди... что? Дай сюда, — брюнет выхватывает из рук Аякса телефон и внимательно всматривается в цифры. — Сколько прослушиваний? Неделя прошла, они чё, ебанулись совсем? Не верю, ты чё-то цифры путаешь или я. Бред это всё, что-то перепутали. — Я тебе зуб даю, через месяц на первом будете, — грозно смеётся рыжеволосый. — Сегодня ужин в рестике за мой счёт! Зови Мону! Через месяц песня действительно оказалась на вершине чартов. Не на первом, но на пятом месте. Скарамучче стали приходить письма на электронную почту, парень уже подумал, что это очередной спам, сворачивая всё в корзину, но, приглядевшись, заприметил имя отправителя. Это была развлекательная компания на телевидении, которая устраивает концерты для звёзд на подборки разных песен из действующих чартов. Глаза быстро забегали по тексту, который медленно размывался каплями на экране от дождя. Скарамучча стоит на балконе, закуривая, кажется, последнюю сигарету, ведь их с Моной пригласили выступить на шоу, а это значит, что на первом месте теперь здоровье лёгких, чтобы не выдохнуться в прямом эфире.***
Адреналин в крови так и скачет, пока Мона и Скарамучча стоят за кулисами возле сцены. Эта сцена не похожа на обычную, она маленькая, но с очень яркими декорациями и самой главной отличительной чертой — камеры, которые свободно передвигаются по всей площадке. Наблюдатели у шоу есть и вживую, всего парочка мест, куда Скарамучча пробил места для друзей. Ни Кадзуху, ни друзей, кроме Чайлда и Итэра, не пустили в гримёрку, отчего Куникидзуши нервничал ещё больше. Сейчас ему очень не хватало поддержки любимых глаз. В голове всплывают ненавистные воспоминания ругани матери с отцом, сплошной шум... Порезы на руках, что до сих пор виднеются под одеждой. Головокружение настигает так же быстро, как застывающий комок в горле. Мона незаметно обнимает друга, мягко поглаживая его по спине. — Всё будет хорошо, — шепчет она, а после отстраняется и заглядывает в глаза парня, слабо улыбаясь. — Зажжём и выпьем вечером в баре, идёт? — Конечно, — усмехается Скарамучча. Нужный человек со списком гостей сегодняшнего шоу проходит в гримёрку, он кивком указывает группе на то, что скоро планируется выход. Аякс и Итэр удаляются обратно в зал, а Мона берёт Скарамуччу за руку и выводит за кулисы. Она, наверняка, переживает даже больше самого Скарамуччи, но знает, насколько это важно и для него, потому ставит себе цель быть сильной и прикрывать слабости друга. Несмотря ни на что. Она хотела нервно облизнуть губы или даже покусать их, но вспомнила о помаде и чертыхнулась в своей голове. — Ваш выход, — говорит мужчина, пока под его слова поднимается занавес и открывает всему миру сегодняшних гостей.爱如火 — lexie liu xiao gui
Зал гремит, все аплодируют. Музыка заполняет всё помещение, заставляя фанатов визжать от переполняющих эмоций. Мона и Скарамучча становятся посередине сцены, принимая определённую позу. Времени придумать хореографию у них не было, поэтому сошлись на том, чтобы не импровизировать слишком сильно, но и не стоять с микрофонами, как старые певцы, у которых уже сил бегать по сцене нет. У них есть силы, и эти силы им придаёт их общая мечта — стать любимыми. Голос Моны задрожал, и, услышав это, Куникидзуши присоединяется к её куплету, приобнимая подругу и тем самым подбадривая. Брюнет смотрит на зрителей напротив: там нет толпы, количество присутствующих ограничено, и каждый сидит на своём месте. Он находит взглядом улыбающегося Кадзуху, тот достаёт плакат из рюкзака, разворачивает и на огромном ватмане виднется коллаж из фотографий Скарамуччи и огромная надпись гуашью: «Куникидзуши, трахни меня!» Темноволосый выдавливает еле слышимый в микрофоне смешок, отчего Бэй Доу, сидящая рядом, поворачивается и внимательно читает надпись, а после быстро вырывает из рук Кадзухи плакат, пытаясь затолкать его обратно. Она явно забыла рассказать ему о правилах шоу. Ситуация умопомрачительно смешная, но отвлекаться нельзя. Мона скачет по сцене, помахивая одной рукой, и улыбается, напевая в микрофон свои куплеты. Она раскрепостилась, и ей явно даже нравится то, чем она сейчас занимается. Музыка резко стихает, но только авторы знают, что это ещё не конец. Свет на сцене резко гаснет, пара меняет позы, а музыка вновь начинает играть из колонок, заставляя публику дрожать от удивления. Скарамучча усаживается на корточки, напевая свои строчки, Мона же подходит сзади, продолжая их. Песня подходит к завершению, девушку Скара подхватывает, резко разворачивая к себе, и наклоняет, придерживая руками так, чтобы юбка подруги не задиралась нигде. Свет гаснет, а публика так и не узнает, что же сделал Скарамучча дальше. Но на самом деле ничего особенного не произошло, но фанаты явно подумают иначе. Театр тьмы — группа обычных подростков, способных доказать, что в каждом из нас есть тьма, но и она не станет препятствием к великому. Они заставили её танцевать под себя и создали тот самый «театр тьмы». У каждого из группы есть свои проблемы из прошлого или настоящего: кто-то ненавидит своих родителей, кого-то оставила мать, кто-то на всю жизнь обижен на собственную бабушку, но каждый нашёл себе пристанище здесь. Вместе они способны на всё. Вместе их сердца целые, а сами ребята сияют. Да начнётся же шоу!