***
Когда же вечер подошёл к концу, все ребята собрались уходить. Райден пыталась удержать ребят подольше, но это явно было плохой идеей, ибо вот-вот и Аякса уже вырвет от количества алкоголя. Он в компании, кажется, единственный не знает границ. Кроме Бей Доу, которая сколько бы не выпила, её организму вообще было по барабану, для неё водка — вода. В комнате стало душно, отчего все стали избавляться от верхней одежды и аксессуаров. Подойдя к выходу из бара, брюнет накинул на плечи толстовку, завязывая рукавами узел вокруг шеи. Вот бы... ах, ладно. Краем глаза парень замечает Кадзуху, стоящего в коридоре. Он мило болтает с незнакомым парнем. По телосложению парень этот довольно большой, явно тот типаж «сила есть — ума не надо». Выглядит тупоголовым. Или так только хочется думать? Скарамучча фыркает и быстро выходит на улицу, хлопая железной дверью. А на улице во всю луна светит, её лучи не доходят до улочек, но искренне пытаются пробиться сквозь густые облака. Вокруг людей почти нет, только охранники на входе стоят как статуи. Брюнет достаёт из карманов джинсов сигарету и зажигалку. После такого дня порция никотина явно нужна была. Нет, просто необходима. Сделав затяжку, темноволосый вместе с дымом выпускает «съеденные» эмоции. Отчего ж так тяжело-то? Сердцу хочется сделать что-то конченное, неподвластное логике и этике, но конкретно что, пока непонятно. Парень скидывает всё это на бушующий алкоголь в крови. Первая попытка мини-концерта в баре должна пройти на следующих выходных, и почему-то хотелось прожить эту неделю как можно дольше, выжать из неё всё, что только можно и нельзя. Оттянуть момент истины. И, господи, как же не хотелось, чтобы этот день в действительности наступал. И не зря Куникидзуши так думал. Ой, не зря.***
Стоя за аппаратурой, где-то за кулисами, темноволосый смотрит в одну точку, уходя из внешнего мира. Сил совсем не осталось ни моральных, ни физических. В последний момент хотелось сказать: «я заболел, езжайте без меня», но эта безответственность сжирала и раздражала даже самого Скарамуччу. Шторы распахнулись, и на сцену пролился свет прожекторов, отчего Куникидзуши зажмурился. Чёрные, лакированные барабаны отдавали блеск зрителям, как бы намекая на то, что сейчас будет жарко. Мона медленно поднимает вверх руки с палочками и начинает тихо стучать в такт, заставляя слушателей с замиранием сердца наблюдать за представлением. Секунда — и музыка летит, сбивая всё на своём пути, она проносится по коридору и отбивается о каждое сердце присутствующего в зале человека. Скарамучча поднимает взгляд, отрываясь от струн, и глаза тут же предательски цепляются за Кадзуху, сидящего напротив сцены, на диванчике, а рядом с ним вчерашний раздолбай. Ну что за хуйня? Субботний вечер был бы действительно прекрасным, если бы светловолосый провёл его дома, а не в этом аду. С самого начала всё шло не слишком хорошо, потому что отвоёвывать свои места около сцены было довольно проблематично, но на помощь им пришёл тот самый высокий мужчина. Каэдэхара принципиально не смотрел на него, хотя чувствовал чужой пристальный взгляд своей спиной. Бей Доу всучила ему свою сумку и сказала, что они уходят за напитками, и на секунду Кадзуха обрадовался тому, что именно он должен будет охранять вещи, однако радость длилась не долго, потому что диван прогнулся под весом чужого тела. Светловолосый перевёл измученный взгляд на мужчину, а затем на стакан с коктейлем в его руке, который он протягивал Кадзухе. — Извинение за прошлый раз, это был приказ сверху, ослушаться не мог. Меня зовут Мэттью. Каэдэхара повёл плечом и обратил внимание на сцену. Диалог продолжать не хотелось, да и не надо было. Сейчас Куникидзуши интересовал его намного больше, чем бесполезные знакомства. Их взгляды пересеклись, и Кадзуха не мог оторвать своих глаз от этого человека. Парень чувствовал музыку всем телом, и это было действительно хорошо. Скарамучча был создан для таких моментов, потому что он выглядел до боли правильно на сцене в свете прожекторов. Их гляделки длились с несколько десятков секунд, когда светловолосый всё-таки взял напиток из рук Мэтта и сделал пару глотков, сразу же морщась от дурного вкуса. В некомфортной тишине они сидели недолго, потому что мужчина без лишних слов ушёл сразу после окончания песни. Среди толпы Каэдэхара взглядом выцепил равнодушное лицо Сяо, и на душе сразу же стало спокойнее. Видимо, Бей Доу снова пытается научить его танцевать... Песня заканчивается, за ней следует другая, сольная песня Итера с акустической гитарой. Куникидзуши спускается со сцены и уверенно идёт в сторону Каэдэхары, сгорая от желания прибить парня за то, что тот общался... За что? За то, что, блять, с кем-то общался? Скарамучча аргументировал своё поведение для самого себя тем, что «ну, нельзя в клубах с незнакомцами общаться, это небезопасно, да и я просто спрошу, кто это был...» Но ему путь преграждает мать с мерзкой улыбкой на лице. — Это было потрясающе! Ты был создан для сцены, я тебя уверяю, успех нам обоим просто обеспечен. С твоим-то талантом, — женщина поглаживает по плечу сына. — Да... да... спасибо, — темноволосый пытается обойти её, но она вновь подзывает его, уводя в сторону своего кабинета. Каэдэхара со странной смесью чувств наблюдает за Скарамуччей в толпе. Хочется сейчас же развернуть его к себе, усадить рядом и высказать всё, что накипело, но Кадзуха просто не может прервать чужой диалог. Зато он точно может сказать, что чувствует лишь разочарование, наблюдая за отдаляющимся парнем. Будто бы все специально мешают им. Покрасневшая Бей Доу упала на диван рядом с ним и выхватила свою сумку из его рук, пытаясь найти салфетки. За этим было забавно наблюдать, учитывая то, что нужная вещь торчала из её кармана. Светловолосый выгнул бровь, когда из толпы вывалился явно не радостный Сяо с подносом, половина бокалов на котором уже была пуста, но никак не прокомментировал. Послевкусие этого адского месива, которое ему услужливо преподнёс Мэттью, до сих пор мерзко ощущалось на языке. Слишком горький алкоголь был ему не по душе. Вскоре к ним присоединились Итер и Мона, но Куникидзуши нигде не было. На ненавязчивые вопросы все пожимали плечами, поэтому Каэдэхара решил, что парень до сих пор со своей матерью, хотя и чувство беспокойства его не оставляло. — Присаживайся, — темноволосая указывает на стул напротив её стола в кабинете, а сама отходит к шкафчику у стены. Она открывает его и достаёт оттуда небольшой бенто-торт, на котором написано «Самому лучшему артисту! С дебютом в вечности :)». — Это что? — Куникидзуши выгнул бровь, поднимая взгляд на Райден, усаживающуюся в своём кресле. — Хотелось немного поздравить тебя и приободрить, не знала, как тебя от друзей оттащить, чтобы чисто вдвоём побыть. У меня здесь чай есть, будешь? Я настаиваю. — Боже, ладно, — вздыхает парень, понимая, что ему никуда не деться. — Чёрный или зелёный? — Зелёный.***
Воскресенье прошло максимально тухло и лениво настолько, что Куникидзуши крышу сносило от скуки. Он даже подумывал позвать гулять кого-нибудь, но, как назло, все были заняты, а на улице стояла отвратительная погода. Поэтому парниша решил посмотреть кино. Достав ноутбук, он подключил его к зарядке возле кровати и улёгся, листая каталог. Какой жанр бы посмотреть? Ужастики и комедии Скарамучча смотреть не любил, ещё и в одиночестве. Поэтому глаз сразу заприметил романтику и драму. Он включил первый попавшийся фильм с лучшими рейтингами и начал открывать чипсы, которые уверенно стащил у Чайлда из комнаты. Это месть за то, что мало внимания уделяет ему. Фильм оказался про типичных подростков и их жизнь в колледже. Были разные истории про парочек, которые по итогу объединились в одном месте. Пары были самыми разнообразными: пара лесбиянок, геев и гетеросексуалов. Куникидзуши зацепила история двух лесбиянок, которые не могли быть вместе из-за жестоких и строгих родителей одной из них. Он даже прослезился на секунду, наблюдая за событиями. Между геями была горячая сцена, которую темноволосый смотрел с покрасневшими щеками, сердце бешено забилось то ли от такого откровения, то ли от помутнения рассудка. В воспоминаниях всплыл пьяный голос Каэдэхары, зовущий его по имени. Скарамучча подумал о том, что стоны Кадзухи намного лучше, чем те, что издаёт парень в фильме. — Блять, что? — он быстро нажал пробел, внезапно останавливая фильм. Кажется, темноволосый даже немного вспотел от нахлынувших чувств, эмоции взяли верх над разумом, в ушах отдавалось биение сердца. Он сморщился, ощущая собственное возбуждение в штанах. Такое вообще бывает? Сам он мысленно далеко от эротических фантазий, ему просто в голову мысль пришла, а у тела такая безумная реакция. Вот чёрт. Парень отложил в сторону ноутбук и поднял взгляд на шторки, закрывающие почти всё окно. Он вздохнул и стянул чуть ниже штаны вместе с нижним бельём, открывая вид на собственный возбуждённый член. Брюнет обхватил его одной рукой, дрожа от того, насколько холодными были пальцы, и громко выдохнул, поджимая нижнюю губу. Думать о том, чем он сейчас занимается, не хотелось совершенно. Это было безумие. Осознание и без того потихоньку приходило в его голову, что, возможно, он всё же влюбился в Кадзуху, хоть и не хотел. Парень медленно проводит рукой вниз, оттягивая кожу, а сердце замирает. В голове плывут смазанные воспоминания о прошлой ночи, переплетающиеся с собственными фантазиями. В Кадзухе будто бы было идеально всё: его нежная, светлая кожа, красивые и длинные волосы, в которых можно было зарыться пальцами, и голос... сводящий с ума, заставляющий взвыть. Кто бы мог подумать, что этот придурок, помимо всего прочего, ещё и так классно стонет? Нельзя, просто нельзя быть таким. Всё это будто бы заставляло влюбиться в него, ну нельзя просто по-другому, просто невозможно. Куникидзуши наращивает темп, прикрывая тыльной стороной руки свои губы. Он закрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Разрядка приходит довольно быстро, отчего даже появилось небольшое разочарование. Хотелось подольше чувствовать этот оргазм с грязными фантазиями о Каэдэхаре. Темноволосый выдохнул, убирая руку в сторону. Господи, что же я наделал? Надо было перестать убегать от своих мыслей, пришёл конец всему. Он понимал, что действие, которое совершил сейчас, уже никак его не оправдает. Это точно была симпатия. Уже не дружеская любовь, совсем не дружеская. Но страх быть отвергнутым сильнее, а прийти с дружбой лишь бы быть рядом очень больно. Вот и тупик. По щеке потекла горячая слеза, Скарамучча уже просто устал от своих скитаний, скитаний в своей голове с мыслями, которыми и поделиться-то не с кем. Он уважал их дружбу с Кадзухой именно потому, что мог рассказать всё, даже то, чем с Аяксом не делился, но здесь так нельзя. Или можно? Можно, но это русская рулетка.***
Эта была действительно скучная неделя, и Кадзуха ходил в вуз через силу. Начались последние дни, в которые можно было сдать недостающие работы и пересдать неудавшиеся рисунки, поэтому каждый день сопровождался тихим завыванием со всех сторон. Он понимал все эти страдания и мучения, потому что в школе у него было тоже самое. Но здесь он приловчился и сдавал всё вовремя и практически всегда в лучшем виде, поэтому свободного времени было много. Раньше это казалось чем-то замечательным, но с недавних пор светловолосый начал замечать пустоту от этого безделья. Поэтому, когда в субботу после бессонной ночи на его пороге появились друзья, Каэдэхара вздохнул с облегчением. На этот раз клуб казался не таким уж и ужасным. Весь вечер светловолосый веселился и шутил, даже вышел потанцевать вместе с Итером и Бей Доу. В конечном итоге Мона с крайне недовольным взглядом утащила блондина к сцене, потому что выступление должно было начаться с минуты на минуту. Бей Доу откровенно флиртовала с каким-то парнем, поэтому Кадзуха решил не мешаться под ногами и тактично уйти. Но и в одиночестве ему посидеть не дали — чья-то тень на секунду загородила свет, и светловолосый с тихим вздохом признал в высокой фигуре Мэттью. Честно говоря, этот парень уже начинал пугать его своей навязчивостью, но интерес определенно был. Мужчина слегка глуповато улыбнулся, и в этот раз Каэдэхара ответил ему взаимностью. Неудивительно, что общих тем у них было мало, потому что Мэтт был старше аж на шесть лет, да и разговаривать мог только о разных машинах, когда как парня эта тема совершенно не интересовала. Скудный диалог разбавляла только музыка со сцены, поэтому когда в руке Кадзухи оказался бокал с алкоголем, то он без запинки всё выпил. На этот раз вкус оказался более сносным и разговор действительно пошёл намного лучше. Спустя некоторое время светловолосый заметил, что постепенно упускает нить чужого монолога и чувствует себя не так, как раньше. Вся активность спала на нет, хотя ранее парень чувствовал, что точно протянет ещё несколько часов. Каэдэхара махнул рукой, пытаясь привлечь внимание Мэтта, но движение вышло слабым и неловким. — Кажется, мне нехорошо. Я отойду, — произнёс тот. Ноги были ватными, но в теле чувствовалась лёгкость. Парень неловко запнулся, но Мэттью сразу же подхватил его так, будто Кадзуха совсем ничего не весил. Мужчина улыбнулся и повёл его к выходу из помещения. Казалось, что минутное наваждение спало, и светловолосый обнаружил, что ведёт яростный монолог, хотя он был уверен, что молчал. Парень чувствовал себя так, будто его выкидывало из реальности, потому что всего секунду назад они стояли на свежем воздухе, а сейчас уже следуют по длинному коридору. Последнее, что он помнил это грубые руки, которые толкали его в вип-комнату, и холодная стена, в которую его впечатали. — О да, любимая часть моей работы, — шатен подносит пальцы к подбородку Каэдэхары, что лежит на полу не в силах что-либо сделать. — Красивый очень, правда выглядит как додик, но это даже на руку. Похож на девчонку, — смеётся мужчина, грубо хватая парня за одежду и поднимая его, а после швыряет на диван. Он становится напротив раздвинутых ног светловолосого и улыбается, скрещивая руки на груди. Лёгкий свет ламп сзади не позволяет увидеть лица, но по голосу было понятно. Вчерашний доброжелательный Мэттью сейчас стоит и насмехается на Каэдэхарой. Музыка громко бьёт по ушам, заставляя жмуриться и закрывать уши, Куникидзуши в панике ищет глазами Кадзуху, но на этот раз не находит на том же месте, на котором видел ранее со сцены. Сердце бешено заколотилось от паники, Скарамучча почувствовал что-то плохое. Он подлетает к пьяной Бей Доу и чувствует отвращение, видя то, как она подкатывает к какому-то парню, пока её лучший друг неизвестно куда пропал. И брюнет мог поклясться, что прямо сейчас хотел подарить девушке смачного леща, но... Из-за собственных принципов и желания дальше общаться делать этого не стал. — Где Кадзуха? — отрезал парень с нескрываемой агрессией. — Что? Скар? О, ты как раз вовремя! Хочешь выпить? — шатенка улыбается, протягивая пустой стакан. — Я спрашиваю тебя, где Кадзуха, мать твою! — парень уже кричит, непонятно из-за громкой музыки ли или из-за собственной злости, смешанной в неприятный коктейль с паникой и страхом. — Не ори на меня, придурок, я не знаю. Вали и не порти мне вечер, — девушка будто моментально протрезвела, а взгляд её стал строгим. Злость на злость. Темноволосый быстро разворачивается в сторону коридора, где было явно тише, и нервно набирает номер Каэдэхары, выслушивая гудки. Не отвечает. Парень не теряет надежды и продолжает набирать знакомый номер, желая услышать родной голос и такой необходимый в данную секунду ответ, что всё в порядке. Прошло около семнадцати безответных звонков. На глазах появляются слёзы. Паническая атака накрывает с головой. Скарамучча спускается медленно на корточки и зажимает уши. Сердце сейчас выскочит. Вдруг он чувствует чужую ладонь на своём плече, и его вытаскивает голос, который становится, как эхо, всё чётче. — Малыш? Ты что здесь делаешь? — женщина опускается рядом и прижимает сына к себе. — Я... Кадзуха... Он... — Что? Кадзуха? Это твой знакомый? Знакомый. Дыхание учащается, темноволосый поднимает злобный взгляд на мать и встаёт на ноги, он начинает открывать все двери одну за другой. В одной из комнат он видит знакомую фигуру охранника, зависавшего с Каэдэхарой в последнее время. Тот ошарашенно разворачивается в сторону открытой двери и кричит: «Какого чёрта! Дверь закрой, придурок!» Райден от знакомого голоса вмиг приходит в себя и подбегает к сыну, останавливаясь рядом, напротив открытой вип-комнаты. Полураздетый Кадзуха лежит на диване, хватая ртом воздух. Куникидзуши остолбенел. Кажется, на секунду в его теле стало пусто. Он моментально приходит в себя и поднимает взгляд с Каэдэхары на охранника, и кричит, кричит, что есть силы, срывая голос: — Какого мать его хуя ты делаешь с ним, ублюдок! — брюнет налетает на Мэтта, отправляет тому приветственную пощёчину, от которой горит собственная рука. — Мэттью, выходи. Живо! — женщина окидывает работника суровым взглядом и делает шаг назад, намекая на то, чтобы тот вышел из комнаты. — Я позову официанта. Он принесёт воды. Сделай так, чтобы он выпил как можно больше, — с этими словами она оставляет парней наедине, закрывая за собой дверь. Комнату настигает убийственная тишина, разбавленная тяжёлым дыханием светловолосого. — Кадзу! Боже, Кадзу... — брюнет опускается вниз и тут же обнимает парня. А в голове лишь проносится: «Господи, хоть бы всё было хорошо...»