Потерянная!

— Вам принести что-нибудь из напитков? Я была вырвана из своих мечтаний бойкой стюардессой. Мне потребовалась минута, чтобы привести мысли в порядок. Я пребывала в каком-то тумане и была не совсем уверена, то ли я только что проснулась, и вся прошлая неделя была сном, то ли это было действительно незабываемым воспоминанием. — Мне водки, а ей — бокал красного вина. Простите её, всю прошлую неделю она трахалась с шикарным незнакомцем и кажется, до сих пор не может прийти в себя. Адель улыбнулась потрясенной стюардессе, приятной на вид женщине лет сорока, носившей слишком много нашивок на своей униформе. Судя по её лицу, я была уверена, что стюардесса не привыкла к таким сквернословам как Адель, которые летают первым классом. Я осмотрелась и увидела, что большинство людей выглядело воспитанными и изысканными. Они были одеты скорее для вычурного теннисного матча, чем для двенадцатичасового перелета из Гонолулу в Париж. Адель бы выделялась, даже если бы её рот не был как у дальнобойщика. Адель — моя лучшая подруга с третьего класса. Мы стали родственными душами с нашего первого занятия в хоре, когда поняли, что можем петь в естественной гармонии друг с другом даже без музыки. Двадцать лет спустя, наши жизни развели нас по разным путям, но это никак не ослабило нашу связь. Кроме того, что мы были ровесницами, у нас не было ничего общего. Адель выглядела так, словно только что вышла из рок-группы: растрепанные, густые, темные кудри ниспадали на белоснежную кожу и черную обтягивающую одежду, вкупе с зашнурованными кожаными ботинками на пятидюймовой платформе. Если её пышные формы, затянутые в облегающую одежду недостаточно привлекали внимание, то сотни браслетов, доходящие ей до половины руки и мелодично позвякивающие во время движения, исправляли ситуацию. Я же, наоборот, люблю розовый цвет и всякие девчачьи вещи. Мои длинные, густые, светлые и прямые волосы стали практически белыми после недели на солнце. Они резко контрастировали с моей очень загорелой кожей и безумной женщиной, сидящей рядом. В юности я ненавидела свою оливковую кожу и яркие светлые волосы, сильно контрастирующие на её фоне. Такое сочетание было необычным, поэтому большинство людей считали, что я не натуральная, а крашеная блондинка. Мой отец когда-то сказал, что я особенная, потому что во мне смешались мамино шведское и его французское происхождение. Но, как и все подростки в определенный момент, я хотела выглядеть по-другому. Мне было около девятнадцати, когда я, наконец, прекратила бороться со своей внешностью и начала учиться ею пользоваться. Стюардесса принесла нам наши напитки, и робко улыбаясь, поспешно удалилась. Было очевидно, что она больше не хотела ничего слышать о нашем отпуске, о котором Адель непременно бы рассказала, если бы появилась такая возможность. Адель нравилось шокировать чопорных людей резкими словечками, ведь их смущение забавляло её. Адель поднесла свой бокал к моему и произнесла тост: — За лучший, черт возьми, отпуск, что у меня когда-либо был! Я рассмеялась и кивнула, затем мы чокнулись и вернулись к своим напиткам, а мой мысли вернулись к Нему.