***
— И как тебе ощущения? Не было больно? — поинтересовался Альберих, заворожённо рассматривая татуировку под заживляющей плёнкой. Он не мог оторвать взгляда от контраста чернил и фарфоровой кожи. Теперь левую руку его парня украшали перо, но во сполохах пламени — перо феникса. — Ничем от уколов обычной иголки не отличалось. Порой даже щекотно было. Сложнее было сидеть столько времени и не дёргать рукой, — Дилюк с лёгкой улыбкой смотрел на Альбериха, который искрился детским восторгом, словно это он только сделал тату. В салоне они просидели и правда долго. Пришли к обеду, а сейчас солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая улицу и здания вокруг в алые и оранжевые оттенки, а вместе с тем на город опускались сумерки. — Но почему и ты выбрал перо? — поинтересовался гонщик. Они не обсуждали эскиз, когда Дилюк попросил записать его к тату-мастеру. Да и сама просьба стала огромной неожиданностью для Альбериха, но всё же он её выполнил. — Ну, мне нравится эстетика феникса, его значение и… Ну… — Рагнвиндр замялся, потому что произносить такое вслух смущало и казалось глупостью, но выжидающий взгляд васильковых глаз не оставлял выбора. — Я подумал, что было бы здорово, будь у нас что-то вроде парных татуировок… — Архонты, искорка, ты очарователен, — Кэйа уставился влюблённым взглядом на аловолосого и вокруг него едва ли сердечки не летали, как вокруг анимешнего героя. Представленная картина вырвала из Дилюка тихий смешок, но ему больше нравилось видеть Кэйю весёлым и расслабленным, нежели удручённым и загруженным, смотрящим печальным взглядом на каток. — Будешь прятать её от отца? — поинтересовался гонщик, обняв своего парня за талию. — Намеренно не буду. Заметит — хорошо, не заметит — потом обязательно увидит, — Рагнвиндр пожал плечами. — В конце концов, я уже взрослый, совершеннолетний и сам могу принимать решения. Захотел — сделал. — Ты ж мой маленький бунтарь, — проворковал Альберих и поискал надувшегося Дилюка за щёку. — Ты прелесть. — Прекращай меня так слащаво звать, — Рагнвиндр несильно пихнул локтем парня, ведь он попросту не мог вывозить всю эту романтическую ваниль. Но должного эффекта тычок не произвёл. Гонщик тихо рассмеялся и чмокнул его в висок, а с губ Дилюка сорвался тяжёлый вздох. — Ты невыносим. — Иногда бываю, да. Пойдём поедим сладкой ваты, — улыбнулся Альберих и потянул своего парня за собой в парк, мимо которого они проходили. Дилюк молча покачал головой. Пусть он и не говорил это вслух, но ему нравилось, когда Кэйа вёл себя так беззаботно, забывая о том, что его беспокоило. А с приближающимся соревнованием градус волнения лишь возрастал. Молодой Рагнвиндр даже точно предположить не может, насколько Кэйе тяжело вставать на коньки. Боится ли он или же наоборот безмерно рад. Но ему точно не легко, а прошлое оставило на душе гонщика большой шрам, который никогда полностью не исчезнет. Именно поэтому он нуждается в таких моментах, чтобы отвлечься. И пусть сам Дилюк с удовольствием посидел бы дома, но ради дорогого человека готов отложить чтение новых томиков манги на потом. Лишь бы эта яркая улыбка, согревающая его сердце, не угасала, а взгляд продолжал искриться, словно на морской глади отражаются солнечные блики. — Запомнил правила ухода за татуировкой? Всё купил там? — взглядом Кэйа искал продавца ватой. Идея съесть её напополам с Дилюком не уходила из его головы и казалась крайне романтичной. А учитывая, как Дилюк смущается и пытается прятать это за напускным недовольством, осуществить эту затею хотелось вдвойне! — Я купил всё ещё в день записи. Вечером в магазин сходил, — Рагнвиндр пожал плечами и посеменил за парнем, когда тот нашёл искомое и теперь они ждали своё угощение, а Кэйа ещё и пританцовывал на месте, мурлыкая себе по нос какую-то мелодию. Дилюк каждый раз поражался, как его парень ни с того ни с сего начинал танцевать или напевать что-то, пытаясь при этом ещё и самого Дилюка утянуть за собой, чему тот с переменным успехом сопротивлялся. Но Рагнвиндру нравилось, как Кэйа двигается, на это он мог смотреть вечно. Как и сейчас не мог оторвать глаз от плавных, изящных движений коим любая девушка может позавидовать. Продавщица косилась на них, как и стоящие в очереди люди, но Дилюку было слишком всё равно на их мнение, а Кэйа даже пару раз подмигнул, после чего растягивал губы в широкой улыбке, но утянул своего парня сразу же, как получил лакомство. Оторвав кусочек от основной массы, Альберих поднёс их к губам Дилюка, с удовольствием наблюдая, как бледные щёки вспыхнули румянцем, но всё же он съел сладость, довольно жмурясь. — Какой же ты сластёна, — ухмыльнулся гонщик, чмокнув сладкие губы Рагнвиндра. — Можно я тебя покормлю? — У меня есть руки, — проворчал Дилюк и хотел оторвать ещё кусок, на Кэйа отвёл руку назад. — Зачем спрашивать, если всё равно собирался сделать по-своему? — Я надеялся на положительный ответ, вредная сова, — Кэйа прыснул со смеху с хмурого выражения лица своего парня. — Или ты боишься, что за тобой бегают журналисты, желая сделать парочку фото для статьи в какой-нибудь жёлтой газетёнке? — Боялся бы — не стал бы даже начинать отношения с тобой, — Рагнвиндр фыркнул и несильно укусил своего гонщика за нос, наблюдая за растерянным выражением лица. — Но даже так не особо хочется оказаться на первой полосе. — К чёрту их, искорка, пусть пишут, что хотят, — с этими словами Кэйа скормил ещё один кусочек ваты Рагнвиндру, а после открыл рот, ожидая ответного действия. И оно последовало, хоть перед этим Дилюк показушно закатил глаза. — Это Альберих! Вон там! — внезапно раздался громкий крик, за которым последовали торопливые шаги в их сторону. — Кэйа Альберих, не смей сваливать! — Искорка, нам пора! — Кэйа мельком глянул на трёх парней, признав в них тех, кто постоянно соревнуется с ним и всегда проигрывает. Естественно такое положение их не устраивало, а прошлый раз и вовсе окончился тем, что один из них въехал в мусорный бак, чем повредил мотоцикл. — Кто это? — Дилюку ничего не оставалось, кроме как побежать за своим парнем, совершенно не понимая ситуации. Сахарная вата благополучно была брошена на землю. Убегать от кого-то входило в не очень хорошую привычку: то от охраны на гонках, то от полиции, теперь от этих. Но сейчас это волновало в самую последнюю очередь, особенно когда эти непонятные парни продолжали гнаться за ними и выкрикивать проклятия в сторону Альбериха. Прохожие шарахались в стороны и от них также слышались то ругательства, то замечания. А из-за того, что рабочий день много уже у кого закончился, то людей на улицах становилось лишь больше, что порядком замедляло не только преследователей, но и самих парней. Дилюк не успевал извиняться, когда в очередной раз врезался в кого-то или наступал на чью-то ногу. Впрочем, главным сейчас было убежать. — Один из этих думает, что я виновен в поломке его байка, хотя сам в мусорку въехал, — Кэйа свернул в переулок между домами, вызвав этим шок у остановившегося Дилюка, ведь заканчивался он тупиком! Но гонщик не обратил на это внимания и резво забрался на сложенные возле стены, разделяющую две улицы, коробки и протянул Дилюку руку. — Давай же! — Вот они! Альберих, а ну стой! — все трое забежали следом, что подстегнуло Рагнвиндра забраться следом и перемахнуть через стену быстрее самого Альбериха. — Сначала водить научись, а потом обвиняй кого-то, — Кэйа уселся на стену и пнул коробки из-за чего те рухнули на землю. Это должно было замедлить преследователей и не позволить им бежать за ними дальше. Ну или выиграть немного времени. — Встретимся на трассе, лузер! С этими словами синеволосый оскалился и спрыгнул на землю с другой стороны. Он помог Дилюку подняться на ноги, взял его за руку и вновь утянул за собой.***
В комнате горел лишь ночник возле кровати. Его свет было недостаточно, чтобы разогнать темноту, но достаточно, чтобы разглядывать рисунок на руке, который уже с полчаса гипнотизировал хозяина комнаты. Дилюк никак не мог отвести глаз от татуировки, подавляя желание касаться узоров под плёнкой. День и вечер выдались насыщенными, а вернулся домой он с час назад, когда стрелки часов клонились к полуночи, и снова тихо, словно вор, пробрался в собственную комнату, чтобы ненароком не разбудить отца. Лишние вопросы выслушивать не хотелось, как и объяснять, где и с кем был. Мысли были далеки от дома, где-то там, в одной из квартир из города, где сейчас также не спит один синеглазый гонщик, который, возможно, тоже думает о нём. Дилюк перевернулся на другой бок, сгрёб лежащего возле подушки кота и несильно сжал того в объятиях, получив в ответ недовольное шипение. Губы сами растянулись в улыбке, а сердце билось так быстро, будто он марафон пробежал. В последнее время Кэйа занимал собой все мысли, вытесняя всё остальное. Дилюк чувствовал себя влюблённым подростком. И хоть он не далеко ушёл по возрасту, но ещё ни с кем себя не чувствовал так хорошо и комфортно. Пусть они с Альберихом абсолютные противоположности, но как же отлично сходятся. И всё происходящее кажется чем-то не настоящим, ведь какова вероятность, что такое действительно может происходить в реальности, а не в фильмах или книгах и комиксах? Но нет, это всё взаправду и как же приятно осознавать этот факт. — Феня, он реальный и мой, — счастливо проворковал младший Рагнвиндр, тиская недовольного кота, чей покой он столь наглым образом нарушил. Но питомец терпел и не вырывался, ожидая момента, когда хозяин сам отстанет от него и даст спать дальше. Тихий стук в дверь стал неожиданностью. Студент тут же встрепенулся, приняв сидячее положение. А когда в комнату вошла его няня, то вздохнул с облегчением. В руках женщины был небольшой поднос с парой стаканов и вазочкой с печеньем. С любимым печеньем Дилюка: с кусочками шоколада и лесными орехами. Аделинда всегда сама пекла его для воспитанника, желая побаловать. Блондинка поставила поднос на столик и присела на кровать. В стаканах обнаружилось тёплое молоко с мёдом. И один из них юноша тут же взял, делая небольшой глоток. — Снова гулял со своим молодым человеком? — негромко поинтересовалась женщина, также взяв стакан, с улыбкой отмечая, как Дилюк замер от её слов. В его глазах считался немой вопрос. — Твой отец ещё не догадался, думая, что у тебя просто новый друг, но меня ты не проведёшь, негодник. — И что меня выдало? — Рагнвиндр не стал отпираться, ведь это уже бесполезно. — Взгляд и в целом изменившееся поведение. Ты постоянно ждёшь его сообщений, бежишь со всех ног, когда он заезжает за тобой перед учёбой, намного чаще куда-то выбираешься из дома, хотя даже Аякс не мог тебя настолько часто вытаскивать, либо же ты выставлял его из комнаты. Ну и твои поздние возвращения, как сегодня, например, — усмехнулась главная горничная, с наслаждением глядя на алые щёки юноши. — Твоему отцу я ничего не говорила. — Не будешь меня отчитываться, что я поздно возвращаюсь? — поинтересовался Дилюк, взяв печенье. — Все мы когда-то так делали, так зачем ругать? Я хочу, чтобы ты наслаждался этим мгновения, пусть даже ты сбегаешь из дома и возвращаешься поздно, — Аделинда потрепала воспитанника, который уже набил щёки лакомством, по алым волосам. — Люк, любовь — это прекрасно, но я попрошу лишь о том, чтобы ты был осторожен и всегда думал головой. К тому же, ты совершеннолетний. — Я тебя понял, — Рагнвиндр кивнул, прожевав печенье и спрятал улыбку за чашкой. — Я скоро вас обязательно познакомлю, обещаю. — Как скажешь. И будьте потише, когда твой мотоциклист снова навестит тебя через окно, — Аделинда несильно ущипнула юношу за щёку, хихикая с его смущённого выражения лица. — Ладно, допивай молоко и ложись отдыхать. Тебе завтра ещё с отцом на званый вечер идти, ты помнишь? — Что?.. Он уже завтра? — Дилюк страдальчески застонал после согласного кивка. Идти туда не было никакого желания, ведь снова придётся надевать нелюбимую маску примерного наследника винной индустрии отца, улыбаться всем тем лицемерам, которые были бы рады посмотреть на падение их бизнеса, но каждый раз приходят и говорят все эти лживые вещи, так ещё порой и Дилюка поучают. — Милый, я знаю, что это тебе не по душе, но ты нужен своему отцу, — женщина с сочувствие приулыбнулась, забрала поднос с пустыми стаканами и тихо покинула комнату, оставляя Рагнвиндра наедине со своими мыслями.***
Тяжёлый вздох против воли срывается с губ Дилюка, пока они с отцом подходят к очередным важным гостям поздороваться и обменяться формальными любезностями. Хотя тут все гости «важные» и они уже с час ходят по залу, ведь каждому необходимо уделить внимание. Чёртовы негласные правила. Приём только начался, а Дилюк уже чувствовал себя выжатым, как лимон. Хотелось скорее уехать отсюда и очутиться в родной комнате, обняв одну из множества подушек или же прижать к себе недовольный пушистый комок, уткнувшись в рыжую шёрстку и забыв обо всём, что тут происходило. Но он ещё не скоро сможет осуществить это. А ведь была возможность уехать с Тартальей на очередную сходку гонщиков, которые решили зависнуть где-нибудь за городом, где нет недовольных жителей спальных районов и полиции, которая могла бы оштрафовать их за нарушение чужого покоя. Вроде они даже планировали устроить что-то вроде барбекю или даже остаться там на всю ночь, рассказывая разные истории. Дилюк с огромным удовольствием присоединился бы лучше к ним, жаря на костре не только сочное мясо, но и зефирки, прижимаясь при этом к своему парню. Да он даже готов был терпеть всевозможные подколы Чайльда на тему того, что он прилип к Кэйе, а ведь по началу не хотел с ним встречаться, чем наблюдать эти надменные лица. Но нет, он должен быть тут. Среди всех этих чопорных людей, большинство из которых ничего из себя не представляют, обсуждающих совершенно не интересующие молодого человека вещи. Сейчас, задумываясь обо всём, Дилюк вообще поражался как мог раньше спокойно посещать подобные вечера с отцом и не кривить лицо. Он ведь даже старался как-то вникать в разговоры, убеждая себя тем, что в дальнейшем ему придётся заниматься этим вместо отца, так что лучше сразу привыкать. Но сейчас это становилось пыткой. Кэйа явно менял в нём довольно многое и остановить, а тем более обратить вспять, эти изменения попросту уже невозможно. Да и сам Дилюк не хочет ничего прекращать. Ему нравилось чувствовать себя живым и делать то, на что он бы один не решился. Нравилось, что в нём видят именно Дилюка, а не наследника винной индустрии своего отца. Потому что все эти люди, что собрались здесь, не видят в нём обычного человека, а лишь будущие инвестиции. И это удручает настолько, что Дилюк уже порой замечает, как отец косился на него, когда очередной тихий вздох срывается с губ, а глаза едва не закатываются. Даже возможность отходить ко столу с закусками и проходящие мимо официанты с подносами, на которых стоят бокалы с шампанским и вином, никак не спасает ситуацию. Давит сама эта помпезная обстановка, этот идеально выглаженный костюм, а галстук и вовсе душит. Разговоры кажутся слишком громкими и чужие голоса раздражали, заставляя брови едва заметно сходиться на переносице. Дилюк ещё старался контролировать эмоции, ведь к ним подошёл очередной партнёр отца. И снова этот круг из обмена дежурными любезностями, нахваливание продукции с их винодельни и эти притворные восхищения тем, как сам Дилюк подрос, хотя виделись они с полгода назад на таком же вечере. Младший Рагнвиндр едва не хмыкнул, в его возрасте рост уже останавливается, а внешне он не менялся. — Кстати, мастер Крепус, а вы слышали слухи? — внезапно начал мужчина, сменив тему, что удивило и отца, и сына. — Какие слухи, мистер Томпсон? — поинтересовался старший Рагнвиндр, слегка нахмурившись от того, каким взглядом этот человек окинул его сына. И совсем нельзя сказать, что ему это понравилось, ведь в нём столько осуждения, а повода для этого не было. — О вашем сыне, Дилюке. Я даже статью в газете прочитал, что он был замечен в компании стритрейсеров, — мужчина хмыкнул и покачал головой, словно не мог принять этот факт. — Куда ж это годится, чтобы наследник столь уважаемой семьи спутался с какими-то оборванцами. — У каждого из этих оборванцев свой мотоцикл, а они стоят не малых денег, если вы не знали этого, — с напускным спокойствием протянул Дилюк, стараясь сильно не вестись на откровенную провокацию, хоть тема обсуждения и застала его врасплох. Он даже и не подозревал, что кто-то из папарацци умудрился его заметить. — К тому же, верить жёлтой прессе не стоит. Им лишь бы опорочить чьё-то имя. — Я бы не заговорил об этом с мистером Рагнвиндром, будь это пустой слух, — мистер Томпсон подозвал своего помощника, и тот протянул газету, которую Крепус взял. Дилюк распахнул глаза, глянув на своё фото на первой странице. Это был день, когда они убегали о полиции… Да, здесь тяжело не распознать его лицо особенно для родного отца, ведь именно тогда он был без шлема. Закусив губу почти до крови, Дилюк уже приготовился с тому, что его отчитают не просто за неподобающее поведение, а за то, что он ещё чуть в полицейский участок не загремел, нарушив несколько законов. Угораздило же так попасться… Но, к удивлению, не только юноши, Крепус лишь хмыкнул, смял газету и вернул её помощнику под три пары шокированных глаз, не показывая ни своего удивления увиденным и услышанным. — Ну да, у моего сына есть друг-мотоциклист и что в этом такого? — холодно поинтересовался старший Рагнвиндр. Пусть Дилюк и утаил от него последние события своей жизни, но это касается лишь их двоих и все обсуждения подождут до дома. — Мы не в средние века живём, чтобы делить людей на сословия и запрещать детям общаться с кем-то. — Но ваш сын явно не просто катается с этим мотоциклистом! Это же порочит репутацию! — мужчина никак не хотел униматься. Игнорируя помрачневшее лицо винодела, он взял у своего помощника какой-то конверт, откуда достал пару фото со вчерашнего дня: на одном они оба стоят спиной к камере и Кэйа обнимает его за талию, на второй уже сам Дилюк целует Альбериха, когда они ели вату. Крепус взглянул на фото лишь мельком и также смял их. — Мистер Томпсон, ориентация моего сына вас никак волновать не должна. Как и его отношения любого характера с этим гонщиком. Это их дело, а не ваше и даже не моё. Впредь прошу не лезть в дела моей семьи, — стальной голос Рагнвиндра заставил собеседника замолчать, а следом чуть не задохнуться от возмущения, ведь тот попросту увёл своего сына к другим. Дилюк не просто удивился поведению отца, он пребывал в шоке и всё ещё не верил, что тот не только не стал отчитывать его за выходку, но и так пренебрежительно повёл себя с коллегой. Это совершенно не было похоже на Крепуса, ведь со всеми он всегда вёл себя вежливо, что бы не происходило. Но юноше было приятно, что отец встал на его сторону. Пусть на них теперь и косо смотрят, особенно на Дилюка, ведь Томпсон говорил пусть и не громко, но кто-то слышал разговор и теперь пересказывали особенно заинтересованным. — Ха-а, слухов не избежать, — совсем тихо выдохнул Дилюк. — Мистер Рагнвиндр, как вы можете быть настолько спокойны? Дилюк — ваш наследник! Какое же о нём сложится мнение после подобного скандала! — мужчина никак не хотел униматься и вновь оказался рядом, что заставило Крепуса загородить сына собой, хмурясь сильнее, чем до этого. — Кто захочет с ним работать? — А я думал, смотрят прежде всего на профессионализм, а не на то, чем человек занимается в свободное от работы время, — неподалёку раздался знакомый насмешливый голос, на который Дилюк среагировал мгновенно, обернувшись и открыв рот от удивления. Все взгляды были прикованы к вошедшему в зал Альбериху, который был сам на себя не похож, но по-прежнему прекрасен: чёрный приталенный пиджак с блестящими лацканами отлично сочетался с такого же цвета зауженными брюками и тёмно-синей рубашкой, у которой две пуговки были провокационно расстёгнуты. Цокот невысоких каблуков мужских классических туфель эхом разносился по молчавшему залу. Гонщика провожал взглядом каждый: кто-то с непониманием, кто-то с восторгом, узнавая молодого фигуриста, а кто-то просто гадал, что этот человек тут забыл. Как ни посмотри, а к данному мероприятию он не имеет никакого отношения. Однако Кэйе было абсолютно всё равно на остальных, он остановился лишь когда оказался напротив Дилюка, даря тому уверенную, беззаботную улыбку, будто не он только что пришёл на званый вечер без приглашения. У младшего Рагнвиндра мелькнул вопрос о том, как его парень умудрился войти внутрь, но также быстро переключил внимание на волосы гонщика. — Сам заплёл косу? — негромко поинтересовался Дилюк, любуясь аккуратно-переплетёнными прядями. Он уже и забыл про приставшего к нему партнёра отца, который сейчас хватал ртом воздух от возмущения. — Нравится? — ухмыльнулся гонщик, после чего перевёл взгляд на аловолосого мужчину в классическом костюме-тройке. — Здравствуйте, господин Рагнвиндр. Рад с вами познакомиться, Дилюк много про вас рассказывал. Моё имя Кэйа Альберих.