Песнь невинности

В комнате тихо и немного прохладно — Мика, возбужденный, едва ли контролирует собственную силу, но это нисколько не мешает ему отчаянно краснеть и продолжать с жаром вылизывать член Кэйи. Зрелище просто невероятное. Кэйа не может от него отвернуться, и то, как его член, темный на фоне бледной кожи Мики, скрывается в его рту, как его обхватывают припухшие от поцелуев губы, как влажно поблескивает слюна, заводит только сильнее. Он сосет неумело, иногда задевает зубами, но это нисколько не делает хуже. Кэйе кажется, что он вообще не чувствует ничего, кроме всеобъемлющего удовольствия, от которого даже в глазах темнеет. Сдерживаться сложно. Мика так старается, прикладывает столько усилий, что Кэйе стоит всей своей выдержки не вплести пальцы в его волосы и не толкнуться глубже. Не вжать Мику в себя, не почувствовать, как он уткнется носом в лобок, шумно выдохнув, не узнать, как сжимается его горло, пытаясь вместить член. Кэйа жмурится на секунду, сжимает в пальцах простынь — а жаль, что не волосы Мики, — и блаженное тепло пропадает. — Вам не нравится? Глупый. Кэйа тянется к нему и гладит по щеке. Кожа у Мики горячая, словно она горит под пальцами, и сейчас по его страсти, по его горящим глазам никто бы никогда не подумал, что он принадлежит самой холодной стихии. И Кэйа сгорает в нем. — С чего ты взял? — Вы глаза закрыли. Архонты, дайте сил не кончить прямо сейчас. — Все хорошо. Мне очень нравится. Мика кивает, убирает непослушными пальцами челку с лица и с прежним, или даже большим энтузиазмом обхватывает губами член. Кэйа знает, что его самого надолго не хватит. Яйца уже почти звенят, кончить хочется так сильно, что все условности и весь мир перестает иметь значение, но он не может так поступить с Микой. Нужно хотя бы спросить, хотя бы предупредить, если уж слова подводят. И, когда Мика старательно пропускает глубже — все еще не так глубоко, как хочется, но Кэйе и этого хватает, потому что Мика пытается ради него, — Кэйа сдавленно выдыхает, крепче сжимая простынь в пальцах: — Мика... Тот поднимает на него дрожащий взгляд, произносит тихое «угум», которое тут же расползается приятнейшей вибрацией по члену, и Кэйа ничего не успевает делать. Бедра сжимаются сами собой, касаясь раскаленной кожи щек. Мика удивленно отстраняется, но недалеко, на пару сантиметров. И без того чувствительная головка проезжается по губам — и Кэйа кончает, не отводя от Мики взгляд. Сперма поблескивает на его щеках — жемчужный перламутр на алой коже, — капелькой скользит ниже, к подбородку, а Мика смотрит на него, смотрит, не пытаясь отвернуться, и от этого, честное слово, только от этого Кэйа уже почти чувствует, как у него встает снова. Он вновь тянется к Мике, собственными пальцами стирает сперму с его лица, и Мика — архонты, Кэйа умрет сегодня, точно умрет, — застенчиво прикрывает глаза и кончиком языка скользит по пальцам. К утру, когда Мика сонно ворочается под боком, уткнувшись носом куда-то в плечо, Кэйе кажется, что он его не заслуживает. Через пару мгновений, когда Мика во сне закидывает на него ногу и обнимает, прижимаясь под одеялом ближе, Кэйа думает, что все в порядке.