Фаворит его величества

Гриша двигается плавно, постепенно наращивая темп. Он никуда не торопится — может даже остановиться совсем, чтобы наклониться и запечатлеть поцелуй на губах своего любовника. Берет его откинутую на подушку руку и целует раскрытую ладонь, прикусывает выгнутую шею, касается языком жадно вздымающейся груди. В общем, демонстрирует настоящие чудеса самообладания — он, кажется, остается с холодной головой даже в разгар самого жаркого секса. — Быстрее, — шепчет Артем срывающимся, хриплым голосом. — Быстрее, прошу! — Проси старательнее, — Гриша специально замедляется еще больше — ему нравится вести эту маленькую игру, нравится, что Артем изнывает, глубже насаживаясь на его член. Хныкает, просит, мечется на кровати под ним. В мгновение ока Гриша наращивает скорость, дает партнеру то, чего он так хотел, того, о чем он так молил, и Артем срывается. Он стонет громко, продолжительно, вцепляется Грише в спину, а тому остается только радоваться, что его комната находится в самом дальнем углу коридора, дальше от остальных. Иначе их шум давно всполошил бы соседей. — Теперь помедленнее, — шепчет Артем. — Я уже… Вот сейчас… Гриша знает, что тот обожает растягивать удовольствие, старается, как можно дольше не кончать, когда уже почти, а внезапный быстрый темп выбил почву у него из-под ног, несколькими точными ударами выкинул на опасные рубежи. Артем хватает ртом воздух и сжимает пальцы у него на плечах так, что Грише уже больно. Но боль не может его остановить — он продолжает двигаться быстро, руками удерживая заметавшегося под ним любовника. Тогда Артем поворачивается на бок, увлекая Гришу за собой. Будь они на широкой кровати, к которой Артем привык у себя дома, этот номер бы прокатил (он всегда прокатывал, это была их любимая смена позы), но здесь, в интернате, они еле помещались на крошечной кровати, даже учитывая, что лежали друг на друге. А при малейшем неосторожном движении, они рисковали просто-напросто свалиться на пол. — Да, сейчас, — прошептал запыхавшийся Гриша. Они останавливают на миг свою страстную игру, и они аккуратно перемещаются так, чтобы Артем оказался сидящим на нем сверху. — Да, вот так, — Артем закатывает глаза в блаженстве. — Теперь будет, как я скажу! Гриша тоже прикрывает от удовольствия глаза, с готовностью передавая инициативу в руки любовника. Теперь ему предстоит расслабиться и наслаждаться тем, как Артем будет объезжать его член, как породистую скаковую лошадь. Тот двигается медленно, параллельно лаская самого себя. Он погружен в транс, он на волоске от оглушительного оргазма, и поэтому растягивает удовольствие как может. Каждая секунда тянется густым медом, напряжение звенит в воздухе, а Гриша боится шевельнуться, чтобы ничего не сбить. Он любуется тем, как Артем двигается на нем, как замирают и снова опускаются на его тело его бедра, любуется тем, как Артем ласкает себя, не скрывая своего удовольствия. Крупная дрожь проходит по его груди, когда Артем касается ее своей горячей рукой небрежно — он и сам раскален до предела, он сам уже вот-вот. Но мужественно ждет, когда Артем будет готов, когда он скажет. — Только не сейчас, — просит Артем, замирая на секунды. — Подожди еще немножечко… Еще чуть-чуть совсем… Он чувствует, что член внутри него уже готов взорваться, но хочется протянуть это бесконечно сладкое удовольствие. Остановившись, Артем переводит дыхание, затем двигает бедрами еще несколько раз — и на этот раз спасения ни для кого нет. Они кончают почти одновременно или друг за другом, вцепившись друг в друга, сжавшись в один неразличимый, пульсирующий от страсти, комок. Только через несколько минут они, мокрые, потные, разжали объятия и смогли отлипнуть друг от друга. Артем соскользнул с его члена и упал рядом, а Гриша поднял руку привычным жестом, чтобы Артем смог положить голову к нему на плечо. Эти доведенные почти до автоматизма движения постоянных любовников — в такие мгновения они чувствуют насколько они на самом деле близки. Почти всю сознательную жизнь вместе — куда уж ближе? Они изучили друг друга вдоль и поперек и точно знают, как сделать обоюдное удовольствие максимальным. Время от времени их, конечно же, тянет на эксперименты над собой, но бывают ночи, когда хочется сделать лучшее из всего испробованного, чтобы кратчайшим путем дойти вместе до оргазма. Сегодня как раз такая ночь. Как только голова Артема оказалась у него на плече, Гриша целомудренно прикрыл их обоих до пояса простыней, как будто не было тут только что самого непристойного разврата. — Тебе не холодно? — заботливо спросил он. Артем качнул головой, пряча лицо у него на груди. — Мне хорошо. Он повозился немного, укладываясь поудобнее и заворачиваясь плотнее в одеяло, закинул ногу на Гришу, и через пару минут уснул. Гриша лежал на спине и пялился в потолок. Почти сразу после того, как схлынуло удовольствие, вернулась привычная тревога. Ему не спалось. Несмотря на физическую усталость после зала и секса, голову ему не получилось отключить. Разные мысли крутились, сбивались в стаю, не давали уснуть. Он пытался помедитировать, не думать ни о чем, думать про пустой белый лист, но если ему не помогла пахота в зале и быстрый секс, значит не поможет ничего. Он знал, что его тревоги ничем не унять, поэтому тупо ждал времени, когда начнется день и можно будет встать, жить эту жизнь, выполнять привычные, обыденные действия и ритуалы, делая вид, что ты не умираешь каждую минуту внутри. Гриша смотрел в окно, где на темном небе медленно догорали звезды, слушал тяжелое дыхание Артема, дышал прохладным воздухом, который поступал из приоткрытой форточки. Терпеливо ждал рассвет. Наконец, так лежать ему надоело — внутренний невроз требовал движений. Да и время подходило — официальный подъем у них в шесть утра, до него около двух часов. Гриша постарался вылезти аккуратно, чтобы не разбудить Артема. Осторожно переложил его голову на подушку, укрыл со всех сторон одеялом и встал с кровати. Она односпальная, довольно узкая, и Артем очень быстро раскинулся на ней, почуяв пространство. Гриша же натянул трусы, подошел к окну. Вокруг их школы простирались поля, покрытые стелющимся туманом. Чуть дальше — парк, потом лес и озеро. Здание древнее, охраняемое министерством культуры, и в морозы без центрального отопления промерзает так, что они спят в шапках. Даже сейчас, ранней осенью, в комнате пар идет изо рта. Чтобы согреться Гриша взялся за гантели. Физическая нагрузка здорово отвлекала его от всех проблем в голове. Казалось, что пока двигаешься, проблема не может тебя достать, ведь ты бежишь быстрее. Он встал напротив зеркала в полный рост, напряг мышцы, придирчиво разглядывая безупречные линии пресса. Один из лучших учеников школы, лучший спортсмен курса, староста и глава тайного клуба, он всегда был недоволен собой, ему всегда казалось, что он делает недостаточно. Может потому, что от него всегда ждали безупречного результата — как-никак, положение обязывало. Двоюродный брат наследного принца, будущего короля, член одной из самых знатных и родовитых семей страны, настоящая, неразбавленная голубая кровь, он с детства привык быть лучшим во всем. Ему просто не давали выбора. Идеал — его обычная норма. Хотя он старался двигаться почти бесшумно, через какое-то время Артем все равно заворочался в постели. Почувствовав, что Гриши рядом нет, он открыл глаза и нехотя приподнялся на локтях. — Утренняя зарядка? — скептически изрек он, понаблюдав за его упражнениями. — Стараюсь поддерживать форму, — угрюмое и сосредоточенное выражение лица Гриши сразу же сменилось улыбкой, когда он понял, что на него смотрят. — Ты же сам сегодня просил быстрее и сильнее. Артем рухнул обратно на подушки, некоторое время сонно созерцал потолок. Гриша мог притворяться перед ним сколько угодно — проблема была в том, что они знали друг друга почти всю жизнь. Они наизусть выучили все приемчики, и одному редко удавалось обмануть второго, почти никогда. — Нервничаешь? — задал Артем скорее риторический вопрос. — Немного. — Из-за того, что приезжает принц? — Нам надо многое сделать, чтобы обеспечить ему достойный прием, — начал рассуждать Гриша вместо ответа. — Устроить ему самое крутое посвящение. Ты знаешь, меня же его брат попросил ему помочь ему. Сам позвонил! Сам, понимаешь? Гриша сказал это с такой гордостью и затаенным благоговением, что Артем даже не рискнул посмеяться. Он хорошо знал, насколько щепетильно Гриша относится ко всем атрибутам аристократичной жизни, как важны для него отношения с его двоюродными братьями — наследниками короны. — Ну и что ты собираешься ему подготовить? Карты, шлюхи, наркотики? — спросил Артем, лениво потягиваясь в кровати. Сам он был из так называемой новой аристократии — это когда денег гораздо больше, чем голубой крови. Пару поколений назад его предки-богачи просто купили себе понравившийся титул. Поэтому на все эти перипетии он смотрел с иронией и немного снисходительно. На его взгляд все аристократические причуды давно устарели, но он старался не слишком часто говорить об этом Грише, чтобы тот не обижался. — Ты что? — возмутился Гриша и на этот раз. — Разве не слышал о скандале? — Нет. — Как это? — Ну, наверное, потому что я не читаю этот ваш «Монарший вестник» или как там называется газета, публикующие последние новости про жалкие обломки старинной аристократии? Гриша посмотрел на него укоризненно. — Весь интернет об этом кричит. Младшенького принца на выходе из клуба подловили папарацци. — И? Ему нельзя ходить в клуб? — Он напился. Подрался с фотографом. Разбил ему камеру. И лицо. — Фу, как не аристократично, — засмеялся Артем. — А он мне уже нравится! — Он был в стельку пьяный и, скорее всего, под наркотиками, — сообщил Гриша, всем своим видом показывая, как сильно он порицает подобное поведение. — И, по правде сказать, это фотограф ему накостылял. Принц был так пьян, что на ногах почти не держался. Поэтому папарацци его здорово отделал. Сегодня в девять утра по всем каналам покажут его покаяние перед народом, а в десять он уже будет у нас. Забавно будет посмотреть как будет скулить этот побитый щеночек. Гриша хмыкнул, продолжая медленно поднимать руки с гантелями, любуясь на то, как перекатываются под кожей мускулы. — До этого он учился в обычной школе, — продолжил он после паузы, — потому что всем на него по большому счету было наплевать. Он на скамейке запасных, второй в очереди на престол, но после скандала им решили заняться. Отправить сюда для перевоспитания. Запереть в интернате, чтобы не шлялся. — Не самое лучшее место, чтобы исправлять королевский алкоголизм, — пробормотал Артем себе под нос и добавил, уже громче: — Получается, что на твои плечи ляжет тяжелая ноша в виде задачи по перевоспитанию принца? Значит, ты теперь будешь чаще нервничать. Это даже хорошо. Так ты дольше ебешься. Бросив на него жгучий взгляд, Гриша вернулся к своим занятиям. — Меня об этом сам будущий король попросил, — напомнил он, и взгляд его затуманился от гордости — Сам позвонил. Лично. — Ну да, он же твой двоюродный братик, почему бы ему тебе не набрать? — усмехнулся Артем. Он потягивался в постели и не терял надежды на то, что Гриша вернется к нему в теплую кровать. Ему не хотелось продолжения, сексом он вполне насытился, но он был бы не против понежиться в объятиях друга до подъема. — Все равно, знаешь, приятно. Такая честь. Он, возможно, сам своего брата привезет сегодня. Сможем пообщаться, лично переговорить. Несколько минут Артем молча наблюдал за тем, как Гриша со всей тщательностью выполняет упражнения, любуясь на свое тело, на котором уже выступили капельки пота, но вскоре ему это надоело. Осознав, что он в кровать уже больше не вернется, Артем тоже решил встать. — Побудь еще немного. Останься, — попросил Гриша, заметив его сборы. — Хочу успеть до того, как по коридору начнут шастать дежурные, — Артем накинул на себя вчерашнюю мятую рубашку. — К тому же, надо привести себя в порядок к приезду дорогих гостей. — Я рад, что ты сегодня пришел, — Гриша тормознул его уже на пороге. — Приходи почаще. Ему еще многое хотелось ему сказать, может быть, даже упрекнуть в паре-тройке неприятных вещей, но ночью, когда Артем неожиданно вломился к нему в комнату, он уже не успел, а сейчас, когда Артем торопился уйти, не успевал тоже. Слишком о многом им надо было поговорить этой ночью, но они предпочли утопить все разногласия в горячем сексе. Кроме того, они и правда соскучились друг по другу, и первым делом бросились этот голод утолять. — Посмотрим, — Артем игриво улыбнулся и погладил его по груди. — Как будешь себя вести. — До встречи, — Гриша притянул его за подбородок к себе и поцеловал в губы, — через два часа. Буду скучать. Предварительно выглянув в коридор и убедившись в том, что он совершенно пуст, Артем выскользнул из комнаты, быстро и бесшумно побежал к своей двери.

***

Для Глеба время тянулось невыносимо долго и каждой минутой вгрызалось ему в горло. Он пытался ослабить галстук, который был затянут так сильно, что грозил удушьем. Наконец, ему сказали, чтобы он перестал дергаться — пора начинать. Глеб сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться и отрешиться от ситуации. Он не знал, что ему говорить, но этого и не требовалось — на экране скоро загорятся буквы телесуфлера. Его речь заранее написана, согласована и утверждена. Ему нужно только изобразить раскаяние, а вот с этим определено будут серьезные проблемы — Глеб не чувствует своей вины. Да, он разбил камеру, но ему ничего не стоит возместить материальный ущерб, а кто возместит его моральную травму от постоянного преследования? В конце концов, он всего лишь хотел выпить и чтобы его никто не дергал и не раздражал. Миссия невыполнима. Done. — Готовы? Двадцать секунд, — скомандовала девушка, руководившая съемкой. Глеб кивнул. Давно было пора перестать делать вид, что такие простые и доступные всем и каждому вещи, вроде похода в клуб, для него тоже доступны. Даже там его умудряются достать. Так стоит ли винить его в том, что он сорвался в ответ на осознанную провокацию? Его специально вывели из себя, заметив, что он выпил. Ведь так приятно задевать его, зная, что он не может отвечать. Тот несчастный грошовый фотографишко, наверное, сейчас чувствует себя героем. — Начинаем, — услышав команду, Глеб втянул в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду. На экране загорелись буквы, в лицо ему ударил невыносимо яркий свет, который призван был сделать ссадины на его лице, оставшиеся после драки, чуть менее заметными. — Хочу принести глубочайшие извинения, — ровно читает Глеб, старательно делая виноватое лицо. — Поступок, которому нет оправданий… Как смешно, наверное, со стороны смотрится это публичное покаяние, думает Глеб. Только он один не смеется. Проговаривает вслух подготовленный текст. Делает ровно то, что от него ждут, как и всю его гребанную жизнь. Свет режет глаза, галстук давит на горло все сильнее, ему жарко, душно, хочется пить и невыносимо хочется уйти. Но он привычно подавляет все желания и все чувства внутри себя, скрывая их за маской показного благодушия, мыслями улетая очень далеко. Сначала под потолок, глядя со стороны на это зрелище — грустный, худой парень в строгом костюме и комната, забитая серьезными, взрослыми людьми с до крайности озабоченными лицами. Мысленно он устремляется на улицу, просачивается через одну-единственную чуть приоткрытую форточку и улетает все дальше от дворца. Затем и от города. Позади остаются душные комнаты, он пролетает над полями и дышит, вдыхает полной грудью их свежесть. Улетает далеко-далеко.