Мотивация быть ленивым

Я в утопии. Нет, забудьте, я в раю. Это выходные моей второй недели в этой школе, и я достиг нирваны, я достиг пика эйфории. Повышенное состояние бытия, когда как будто точки вселенной соединились, и спонтанно, прямо сейчас, в этот момент всё именно так, как я хочу. Что я мог делать, что заставило меня почувствовать такую эйфорию, спросите вы? Может быть, я хожу по магазинам с моим новым растущим кругом случайных друзей? Может быть, я смотрю кино, ем попкорн рядом с Кушидой, Каруизавой или даже Асахиной-семпай? А может быть, я на свидании, исследую вновь обретенные чудеса молодости? Нет, нет, это не так. Я в своей комнате и читаю последнюю версию «Я споткнулся о лозу, упал со скалы и теперь помолвлен с слизнем», лежа на кровати. Один. В тишине. Последние два дня я абсолютно ничего не делал. Кроме вчерашнего визита Эйчиро, когда мы смотрели последние серии аниме, которые пропустили до приезда сюда, и случайного телефонного звонка, я не покидал этот славный оазис, известный как моя кровать, кроме как в туалет, душ или на кухню. Что я сделал в своей жизни, чтобы заслужить этот момент абсолютного блаженства? Жизнь в старшей школе научила меня многим вещам за такой короткий промежуток времени. Я всегда думал, что знаю почти всё, что нужно знать в жизни. Всё, о чем говорилось на уроках, было для меня второсортным. Если быть откровенным, я выучил всё это в возрасте семи лет, так что в уроках не было ничего стимулирующего. У меня было фундаментальное понимание психологии, социальной динамики, было несколько друзей и сестра. Не должно было быть никаких откровений о людях и ассоциациях, но я был наивен. Теперь я понял, что женщины изматывают. Я чувствовал себя как последний рулон туалетной бумаги, за который дерутся во время пандемии. Я хотел наслаждаться нормальной школьной жизнью, быть популярным было одним из таких возможных опытов. Я мог бы быть ослом и прожить жизнь одиночкой, но это меня не привлекало. Родство с людьми, которых я считаю своей семьей, заставило меня дорожить отношениями, и я действительно хотел, чтобы вокруг меня были люди. Я просто не предполагал, насколько это будет хлопотно, когда этот круг вырастет. Теперь я понимал, что Хирата был богом среди людей. Он не был простым смертным, как я. Бедный человек. Каждый день его со всех сторон дергали разные девушки, все они хотели его внимания и ласки. Другие парни в классе смотрели на него с завистью, желая оказаться на его месте. Бедные глупцы. Он принимал всё это с болезненной улыбкой, умоляя кого-нибудь освободить его из их лап, но я трус. Я смотрю, мысленно вознося фимиам его жертве за мою свободу. Он как современный Иисус, распятый за мою трусость, когда я наблюдаю за его борьбой, не собираясь вмешиваться. За последние две недели я подвергся подобному адскому кошмару в меньшей степени. За эти две недели я побывал в большем количестве магазинов одежды, чем за все пятнадцать лет своей жизни. Я был вынужден терпеть ад, наблюдая за тем, как девушки переодеваются в бесчисленные варианты одежды, испытывая постоянные муки от того, что каждый наряд получает большой палец вверх, подвергаясь повторяющемуся кошмару необходимости придумывать новый комплимент, чтобы не показаться незаинтересованным. Конечно, были и преимущества. Мне удалось накопить изрядное количество баллов, когда меня угощали обедами, ужинами и кино с теми, кто меня приглашал. Не то чтобы их компания была неприятной, и не то чтобы они раздражали своим присутствием. Но я терпел бессмысленные сплетни о том, кто кому нравится, кто сексуальный, кто должен умереть, кто извращенец… НЕТ! Этот поток мыслей ядовит. Это должно быть моим убежищем. Я не могу позволить, чтобы это убежище было осквернено такими опасными мыслями. Я буду наслаждаться этим драгоценным моментом всеми фибрами своего существа, пока я… Раздался знакомый звук звонка в мою квартиру, и внезапно я внутренне разрыдался. Почему… ПОЧЕМУ!!!? То, что изначально было идеальными выходными, теперь было разрушено. Безмятежное окружение рушилось и умирало вокруг меня, когда снова зазвонил звонок, мой посетитель, нетерпеливый из-за отсутствия ответа. Прежде чем я успел продолжить проклинать демона, который находился за моей дверью, звонок снова быстро прозвучал дважды. Поклявшись себе уничтожить того, кто осмелился разрушить моё мирное убежище, я со стоном поднялся с кровати, намереваясь высказать кому бы то ни было всё, что думаю. Открыв дверь, я в замешательстве увидел человека, которого никогда раньше не видел. Это был, похоже, старшеклассник. Он был примерно моего роста, с черными волосами и в очках, с кожаной папкой в руках. От него исходила властная атмосфера, и язвительные слова внезапно замерли у меня в горле. Любопытство взяло верх над гневом, и прежде чем я успел что-либо сказать, меня неожиданно поприветствовали. «Аянокоджи Киётака?» — спросил парень. «Да, это я. Чем я могу вам помочь, семпай?» — растерянно спросил я. «Меня зовут Хорикита Манабу, я президент Студенческого совета. Асахина-сан сказала мне, что ты хотел встретиться со мной, мне жаль, что это заняло так много времени. У тебя есть минутка?» Я выпрямился, я ждал этого. Это заняло больше времени, чем я ожидал, и я искренне думал, что Асахина-семпай либо забыла, либо не справилась. Я уже планировал приступить к плану Б, если не получу от неё ответа о встрече к тому времени, когда наступит второй месяц. «О да, семпай. Пожалуйста, проходи, хочешь что-нибудь выпить?» «Чай, если ты не против. Надеюсь, я не помешал тебе, извини, что пришел без предупреждения, но у меня нет твоего номера» — сказал Хорикита, прежде чем переступить порог и снять обувь, закрыв за собой дверь. «Прошу прощения за то, что я пришел без предупреждения, надеюсь, я не помешал чему-то важному» — обратился он ко мне, сканируя комнату. «Нет, всё в порядке. Я уже начал думать, не нужно ли мне проследить за Асахиной-семпай. Я подумал, может, она забыла передать моё сообщение» — вежливо сказал я. Боже, я действительно трус. Закончив готовить чай, я осторожно взял обе чашки, поставила одну перед ним и сел. Он сделал осторожный глоток, затем скрестил ноги и откинулся в кресле. «Она понятия не имела, о чем ты хотел поговорить, но отзывалась о тебе очень хорошо. Я удивлен тем, что она так высоко ценит тебя, считая обычным кохаем. Когда я понял, я постарался не проболтаться ей случайно, что ты сын председателя.» Я замолчал, осознав, что он знает о моем отце. Если он знал это, есть вероятность, что он знал и всё остальное. Не было необходимости подтверждать, если он хотел сохранить эту часть в тайне, то я был благодарен за то, что он не стал говорить об этом. Если он не знал, то мне не было нужды выдавать эту информацию. Новая информация заставила меня пересмотреть свою тактику. Я был полностью готов отдать процент от баллов, которые собиралось получить приложение, но если он знал, что я приемный сын председателя, то, скорее всего, он захочет получить услугу взамен. Хотя я не являюсь поклонником семейственности, я не был полностью против её использования. «Я ценю то, что ты держишь это в секрете, я бы не хотел, чтобы кто-то использовал меня из-за моей семьи. Кстати о семье, в моем классе есть одна ученица с фамилией Хорикита, она твоя родственница?» Я внимательно наблюдал за ним и видел, как он заметно вздрогнул. «Да, к сожалению, Сузуне — моя младшая сестра. Она твоя подруга?» «К сожалению?» — спросил я, нахмурившись. «В отличие от твоей приемной сестры, моя… ничем не примечательна. Она меня очень разочаровала» — пояснил Манабу. Хмурый взгляд на моем лице стал ещё глубже, даже когда я пытался этого не делать — непроизвольная реакция на его объяснение. «Ты выглядишь недовольным.» «Я очень люблю свою сестру, даже если мы не кровные родственники, мне трудно понять, что ты чувствуешь.» «Наверное, я могу это понять, однако я уверен, что ты позвал меня не для того, чтобы обсуждать мои отношения с сестрой. Думаю, нам стоит вернуться к делу.» Я с благодарностью принял эту отсрочку. Независимо от моей точки зрения, это всё равно было не моё дело. Я не был большим поклонником Хорикиты, она была со мной просто враждебна с того самого дня, как я с ней познакомился. Я подумал, что мне стоит купить Кушиде подарок за то, что она так охотно поменялась со мной местами, я бы, наверное, зарезал себя, если бы остался на прежнем месте. Кушида действительно ангел. Я отошел за своим блокнотом, вежливо извинился, прежде чем вернуться и показать ему возможности приложения. Я тщательно объяснил всё: структуру оплаты, функции и преимущества для школы в целом. Манабу уделил мне всё своё внимание, вставляя лишь уточняющие фразы, но свободно позволяя мне говорить. У приложения было несколько ключевых преимуществ. Оно позволяло людям размещать запросы на выполнение задач, которые они хотели бы сделать, без указания категории, а также имело меню для указания сроков выполнения. Люди могли устанавливать свои собственные цены, и у них была возможность сделать встречное предложение, если они хотели поторговаться. Второе меню позволяло людям показывать статус доступности для специальных задач, которые были чувствительны ко времени и требовали срочного выполнения. Здесь были категории, в которых люди, ищущие работу, могли выбрать из предложенного меню ту работу, которую они готовы выполнить: от уборки до подбора товаров/продуктов для людей. При желании можно было ввести свои собственные категории. Третье меню представляло собой список ресторанов и предприятий-партнеров, с которыми я связался по электронной почте в самом начале процесса. Многие из них захотели принять участие в программе. Это позволило предприятиям на территории кампуса разместить список своих продуктов с указанием цен и оплатой через систему обработки приложений. Доступные студенты могли забирать товары и доставлять их. Именно здесь я мог получить большую часть дохода. Перечисленные компании были разделены по категориям, но они сами устанавливали свои расценки. Они были разделены на три различные категории по доле дохода: те, кто готов был отдать мне 15% от проданных товаров, были перечислены вверху, 10% дальше и, наконец, 5%. Несколько мест предложили платить мне ежемесячно определенное количество баллов за то, что они будут находиться в верхней части списка. В школе, где в кампусе практически нет рекламы для предприятий, это была редкая возможность для них. Когда я закончил демонстрировать ему функциональность и стабильность приложения, я терпеливо ждал, пока он заговорит. Он молчал, играя с приложением в течение часа. Он придирчиво проверял функции, задавая вопросы, внимательно читал условия и положения и задавал общие вопросы о возможных будущих функциях, прежде чем положить телефон и поправить очки. «Это… определенно не то, чего я ожидал придя сюда» — сказал Манабу, массируя виски. «Я прошу прощения, если я создал тебе проблемы, я уверен, что ты понимаешь, почему я не мог сказать Асахине-семпай ничего из этого, когда просил об одолжении.» «Это вызывает больше проблем, чем ты можешь себе представить.» «Я не понимаю почему, я думал, что это решит множество проблем, а не вызовет их» — сказал я. Какие проблемы я мог бы вызвать? Возможно, я что-то упускаю, имея ограниченный объем информации о том, как функционирует школа. «Напротив, для учеников это решит огромную проблему. Я не думаю, что здесь есть студент, который был бы достаточно искусным кодером, чтобы создать что-то подобное, поэтому такое решение никогда не было представлено» — сказал Манабу в ответ. «Тогда в чем проблема?» «Проблема в количестве баллов, которые ты будешь получать.» Он сделал паузу на мгновение, прежде чем тщательно подобрать следующие слова. «Ты делал какие-либо прогнозы относительно того, сколько баллов ты заработаешь на этом приложении?» «По моим оценкам, половина студентов будет пользоваться сервисом один раз в день. Исходя из этих прогнозов, я думаю, что буду зарабатывать примерно 48 000 баллов в день.» «А что если я скажу тебе, что ты сильно недооценил эти прогнозы?» Я замолчал, ожидая продолжения. У меня были лишь ограниченные знания о том, как функционирует школа. Не похоже, что школа или наши учителя были очень откровенны с информацией, или, по крайней мере, Чабашира-сенсей не была такой. Вполне возможно, что ограниченная информация, которой я располагал, повлияла на мои прогнозы. В конце концов, я не знал о бюджетах старшеклассников. «Ты здесь только первый месяц, поэтому, скорее всего, ты полагаешь, что 100 000 баллов в месяц — это потолок ежемесячного распределения баллов на ученика. Это не так. На самом деле, я не могу многое рассказать из-за ограничений на то, что старшеклассники могут рассказывать младшим, но это не так» — пояснил Манабу. «Я уже слишком многое раскрыл, поэтому твоя осторожность была бы весьма признательна, поскольку, я уверен, ты уже заметил, что у меня была своя цель для встречи с тобой. Тем не менее, согласие на это предложение создает значительную проблему для людей за пределами школы.» «Мой отец» — догадался я. Манабу кивнул один раз, колеблясь, прежде чем продолжить. «Возник бы предполагаемый конфликт интересов, если бы сын председателя вдруг придумал способ собирать баллы со студентов всех групп. Я уверен, что председатель не нарушил никаких правил, сообщив тебе о чем-либо заранее, и я не думаю, что это было сделано до твоего прихода в школу. Но, скорее всего, будет проведено расследование со стороны японского правительства. В конце концов, именно они финансируют школу» — закончил Манабу. Я тщательно обдумал свои варианты. Будь моя воля, я бы просто оставил всё как есть. Я не был заинтересован в богатстве, а приложение создавало значительные проблемы для меня лично. Мало того, что оно отнимало бы гораздо больше времени, чем я хотел бы посвятить чему-либо, но даже с моими скромными прогнозами я не смог бы потратить эти баллы, не привлекая к себе внимания. При моем желании держаться в тени и заводить искренние дружеские отношения, личные баллы усложняют эти задачи. Однако, если бы я хотел просто сделать что-то, чтобы заработать баллы для себя в качестве траты денег, на которую не влияют действия класса в целом, я бы выбрал что-то меньшего масштаба. Я сделал это в первую очередь для того, чтобы перевести Эйчиро в класс А, если он не сможет достичь его сам. Я понятия не имел, сколько это будет стоить, я просто был уверен, что это можно сделать. По этой причине я не мог просто оставить это без внимания и поблагодарил Хорикиту-семпая за то, что он уделил мне время. «Я могу дать личную гарантию, что у правительства не возникнет проблем, как только ты упомянешь моё имя.» «Хотя я не сомневаюсь, что ты в это веришь, пойми, что я не могу просто поверить тебе на слово, верно?» «Тогда я готов составить и подписать меморандум о принятии на себя всей ответственности в случае обращения к ним» — простодушно предложил я. «Я уверен, что ничего не случиться, не могу сказать почему, но могу тебя искренне заверить, что хотя твои опасения обоснованы, они излишни. Главный вопрос в том, что ты хочешь получить взамен.» Хорикита Манабу ухмыльнулся, зная, что я вижу, как он разыгрывает этот дымовой спектакль. Мы оба знали, что он заговорил об этом только для того, чтобы создать впечатление, будто моё предложение было трудной задачей, чтобы я почувствовал себя обязанным сделать что-то взамен для него. Он чего-то хотел, услуга за услугу, теперь всё становилось интересным. «Как ты думаешь, чего я хочу, Аянокоджи?» «Самой очевидной просьбой будет часть баллов, как я полагаю» — сказал я, пожав плечами. «Неужели ты думаешь, что меня можно купить чем-то таким обыденным, как приватные баллы?» — возразил Манабу, допивая свой чай. «Я хочу, чтобы ты работал в Студенческом совете в качестве второго вице-президента.» Я мгновенно рассмеялся над его просьбой. Он сидел спокойно, никак не реагируя на мою внезапную вспышку. Прошло некоторое время, прежде чем я наконец остановился и посмотрел на него. «Ты ведь не серьезно» — сказал я прямо. «Разве я хоть как-то намекнул тебе, что люблю шутить?» — спросил Манабу, сузив глаза. «Со всем уважением, президент Манабу. Если воспользоваться поговоркой одного из моих одноклассников, я бы предпочел тащить свои яйца по битому стеклу.» Он ничего не сказал и ждал, пока я продолжу свои объяснения. «Ты, кажется, неправильно понял мои намерения. Я сделал это не для того, чтобы помочь студентам, я не кровоточащее сердце, которое заботится об обществе в целом. Я забочусь о своих друзьях и своей семье, но больше всего я невероятно ленив, ты не получишь от меня большой пользы, в этом я тебя уверяю.» «Также, я учусь в классе D. Не думаю, что кто-то будет уважать того, кто учится в классе D со средними оценками, как ты собираешься обьяснить это остальным членам Студенческого совета, не говоря уже о студенческом сообществе.» Манабу ухмыльнулся, как чеширский кот, и я мгновенно понял, что попал в ловушку и задал именно тот вопрос, который он хотел, чтобы я задал. Невероятно редко, если не сказать немыслимо, чтобы кому-то удалось меня подловить. В этот момент я понял, что Хорикита Манабу был человеком невероятно умным и заслуживал моего уважения. «Да, 50 баллов по всем предметам. У меня были подозрения, как сын председателя, приемный или нет, оказался таким посредственным. Особенно учитывая, что его родная дочь была невероятно одаренной, гений, по общему мнению. Поэтому я достал твои вступительные экзамены, чтобы взглянуть на них.» Он потянулся к своей кожаной папке, открыл её и достал стопку бумаг, передавая их мне. Там были копии моих тестов с вступительных экзаменов. «На первый взгляд, если смотреть только на результаты, то ты, конечно, посредственный студент. Но взгляни на сами листы с ответами, и тебе откроется истина. По математике ты ответил только на все нечетные вопросы, по английскому — на все четные, по истории — на все нечетные и так далее. Это означает, что если бы ты отвечал на каждый вопрос экзамена, то вполне логично, что ты мог бы ответить правильно на все вопросы. Это подвиг, которого не смогла бы достичь даже твоя гениальная сестра, и, откровенно говоря, никогда не было достигнуто за всю историю этой школы» — триумфально заключил Манабу. «Я был удивлен, когда сам проходил тесты» — кивнул я в знак согласия. «Было странным совпадением, что я знал только эти ответы, и я подумал, что, возможно, отец специально поставил вопросы в таком порядке в шутку.» «Не нужно мне врать, вопросы для вступительных экзаменов ежегодно практически идентичны по порядку сложности, есть лишь небольшие различия в самих вопросах, а некоторые из них повторяются слово в слово из года в год. До сих пор ты был честен со мной, так что давай не будем нарушать это доверие, хорошо?» — сказал он, сузив глаза. «Тот факт, что ты уже знаешь, что означает твоё место в классе D, когда прошло лишь две недели, а класс D не покупал информацию о школьной системе, показывает, что ты в основном все понял, явный признак того, что ты способней, чем кажется на первый взгляд.» Он допил свой чай, прежде чем собраться с мыслями. «Я считаю, что твой отец поместил тебя в класс D по одной из двух причин. Первая заключается в том, что он смеется над отсутствием у тебя амбиций. Он определил тебя туда, чтобы ты мог провести свою школьную жизнь, играя на дне пищевой цепочки, где ты можешь оставаться незаметным» — предположил Манабу. «Амбиции — это для тех, у кого не хватает смелости быть ленивым» — грубо оборвал я его. «Другая причина заключается в том, что он искренне верит в тебя. Он верит в твои способности настолько глубоко, что считает, что ты достаточно способен, чтобы вывести класс D в лидеры. Он поместил к тебе твоего лучшего друга, не так ли? Я думаю, он сделал это, чтобы дать тебе цель, чтобы мотивировать тебя оправдать его ожидания, которые он возлагает на тебя.» Манабу продолжал, будучи уверенным в своей правоте. «Если это то, на что надеется мой отец, то мне жаль говорить, но он будет сильно разочарован. Я просто хочу жить как обычный старшеклассник.» Он сделал паузу на мгновение, внимательно рассматривая меня. Казалось, что он оценивает меня, пытаясь понять, оказали ли его слова какое-либо воздействие. Я просто сидел молча, стараясь, чтобы он ничего не понял по выражению моего лица или языку тела. «Аянокоджи, ты веришь, что можно понять сердце другого человека за короткое время общения?» — неожиданно спросил он. Я нахмурился на вопрос, просто потому что не знал. Прошло довольно много времени, прежде чем я позволил кому-то ослабить свою бдительность. Я всё ещё выяснял, каким человеком я хочу быть, и мысленно обсуждал его вопрос. С тех пор как я узнал, что буду учиться в этой школе, во мне постоянно боролись две стороны. Мучительная изоляция Белой комнаты заставила меня запереть часть себя, чтобы не потерять рассудок. В некоторых отношениях я добился улучшений, но в других я был безнадежен. Я ничего не хотел делать, но хотел нравиться людям. Мне было всё равно, что я попаду в класс А, но я хотел, чтобы Эйчиро преуспел. Я не хотел делать ничего хлопотного, но при этом выполнял просьбы людей из моего класса, которые мне искренне нравились. Постоянные парадоксы заставляли меня постоянно сомневаться в себе и своих мотивах. «Я не знаю, как на это ответить, президент Хорикита.» «Я верю, что можно увидеть сердце человека, иногда в тот самый момент, когда ты его встречаешь. Я верю, что мы похожие люди, что у нас схожие ценности. Ты любишь свою сестру, даже если вы не родные. Я люблю свою сестру и хочу, чтобы она добилась успеха. У нас разные методы, как мы проявляем эту любовь и как мы ведем их к успеху, но конечные результаты, на которые мы надеемся, одинаковы. Увидеть их успех.» «Ты сказал, что она ничем не примечательна и разочаровывает» — пробурчал я в отчаянии. «Что ты имел ввиду?» «Это не значит, что я не люблю её или не хочу, чтобы она преуспела. Как я уже сказал, наши методы стимуляции их роста могут отличаться, но будь уверен, нет ничего, чего бы я хотел больше. Теперь, я могу продолжить?» Я отрывисто кивнул, призывая его продолжать свой монолог. «То же самое с дружбой, ты говоришь, что делаешь это ради своего лучшего друга, Эйчиро. Я посвятил себя здешним ученикам и хочу, чтобы их школьная жизнь была приятной. Последние три года я потратил на то, чтобы создать здесь наследие и среду, в которой, по моему мнению, ученики могут процветать. Я просто хочу, чтобы ты помог мне сохранить это наследие, а взамен я хочу посмотреть, можно ли доверить моё наследство тебе.» «Если ты предоставишь мне такую возможность, я постараюсь показать тебе именно то, что я пытаюсь донести. Если я не покажу тебе этого к моменту завершения моего пребывания в этой школе, то это будет неудачей с моей стороны. Независимо от результата, я готов протолкнуть твоё приложение и гарантировать, что ты будешь иметь единоличный контроль над полученной прибылью до окончания твоего пребывания в этой школе.» «Вопрос в том, Аянокоджи Киётака, доверишься ли ты мне?» — спросил Манабу, завершая свою речь. Я должен сказать «нет». Я не хочу этого делать. Будущее Эйчиро — это его ответственность, я не лидер класса D, и он собирается выложиться по полной. У меня не будет никаких проблем даже без приложения и я смогу вмешаться, когда понадобится, чтобы посоветовать ему, как лучше поступить, если он близок к провалу. К черту Студенческий совет и всё, что с ним связано. Я не собираюсь тратить своё драгоценное свободное время на работу в каком-то дурацком совете. «Хорошо, президент Манабу. Я принимаю твоё предложение стать вторым вице-президентом Студенческого совета.» «Ну что ж, может, разобьем стекло?» — пошутил Манабу с благодарной улыбкой. «Мне казалось, ты говорил, что не шутишь» — вздохнул я в отчаянии. Я действительно трус. Почему я просто не сказал «нет»?