Страна гроз
Мирно гуляющие в этот полдень горожане тайком оглядывались на них. Многие помнили громкое противостояние детектива Сиканоина и беглеца Каэдэхара, а теперь они спокойно шли по улице, негромко обсуждая насущные дела. Кадзуха поймал взгляд Хейдзо. Он ухмыльнулся, должно быть, думая о том же. День был удивительно спокойный для Инадзумы: ясное небо, спокойное море, в порту громко смеются моряки, чей корабль недавно пришвартовался, случайные прохожие обсуждают моду на синие кимоно, а дальше по улице слышна знакомая мелодия. Кадзуха остановился. Он уже слышал эту песню однажды, далеко-далеко отсюда. — Кадзуха? — Хейдзо коснулся его руки. — В чём дело? Молча поведя плечом, Кадзуха потянул Хейдзо туда, где кто-то играл на лире и напевал песню. Кто-то — догадывался Кадзуха — невысокого роста, одетый в зелёное и любящий выпить. Хейдзо больше ничего не спрашивал, просто шёл следом, огибая идущих навстречу инадзумцев. Пользуясь тёплым безветренным днём, чайный дом «Коморе» выставил несколько столиков на улицу. За одним из таких и сидели двое иностранцев: один перебирал струны лиры, другой безмолвно пил чай, наблюдая за случайными прохожими. Кадзуха улыбнулся, издали признав в них барда из Мондштадта и консультанта похоронного бюро из Ли Юэ. — Венти! Чжун Ли! — поприветствовал Кадзуха, подходя. — Какими ветрами вас занесло в Инадзуму? Лира, загудев, замолчала, а Венти весело махнул рукой: — Попутными, конечно! Здравствуй, Кадзуха! Чжун Ли кивнул: — Здравствуй. Рады видеть тебя и твоего… друга в добром здравии. Кадзуха обернулся на Хейдзо, который, стоя чуть поодаль, внимательно изучал приветливых иностранцев. Его взгляд задерживался то на одном, то на другом, рассматривая одежду, анализируя движения. — Хейдзо, — позвал Кадзуха тихо, — всё хорошо. Это мои старые знакомые. С Чжун Ли я познакомился во время странствий по Ли Юэ, а с Венти — когда был в Мондштадте. А это, — сказал он уже для сидящих за столом, — Хейдзо. Он мой… И замолчал на полуслове, не зная, как лучше представить Хейдзо. Назвать его другом было бы не совсем честно, а говорить правду… Кадзуха не уверен, что готов к ней прямо сейчас. Хейдзо положил руку на его плечо и, шагнув вперёд, представился сам: — Детектив Сиканоин Хейдзо, очень приятно. Венти, отложивший в сторону свою лиру, поставил локти на стол, подпёр руками голову и протянул, окинув Хейдзо нечитаемым взглядом: — Нам тоже очень приятно, господин детектив. Правда ведь, господин Чжун Ли? Золотые глаза Чжун Ли холодно изучали Хейдзо. Кадзуха, если бы этот пробирающий до костей взгляд был направлен на него, наверное, на месте рассыпался бы пеплом. Но Хейдзо стоял ровно, чуть приподняв голову, только ладонь на плече Кадзухи напряглась. Искры в его глазах могли бы вызвать пожар и выжечь дотла весь остров. Поблуждав взглядом от Хейдзо к Кадзухе и обратно, Венти пробормотал что-то себе под нос, толкнул Чжун Ли локтем, сказав: — Оставь. Ты же сам всё видишь. Что бы он ни имел в виду, Чжун Ли мрачно уставился на него. Похоже, в чём-то они были несогласны. Венти добавил: — Если всё время бояться упасть, летать не научишься. Он взял в руки лиру и начал наигрывать какой-то приятный мотив. Более торжественный, чем ту песню, которую играл ранее. Чжун Ли немного расслабился и сказал, вздохнув: — У тебя ветер в голове. Венти хихикнул: — Ну конечно! Ладонь Хейдзо соскользнула с плеча Кадзухи, а затем он взял его за руку. — Что это за мелодия? — спросил Хейдзо. Вместо Венти ответил Чжун Ли, и в голосе его был намёк на веселье: — Церемониальная свадебная песня собора Барбатоса. Кадзуха отдёрнул руку от Хейдзо, чувствуя, что краснеет. Венти посмотрел на него, прищурившись. Его глаза смеялись. Очень-очень громко. Хейдзо фыркнул и произнёс, глядя в небо и будто бы ни к кому не обращаясь: — Можно ли считать это благословением Анемо Архонта?.. Если до этого Венти просто веселился, то теперь он несдержанно расхохотался, стуча ладонью по столу. — Более чем, — сказал Чжун Ли, всё-таки улыбнувшись. Больше всего Кадзухе хотелось, чтобы прямо сейчас под ним разверзлась земля и он рухнул вниз. Ну или чтобы он воспламенился и обратился в кучку пепла. Тем более, что лицо у него уже пылало.***
Когда Кадзуха пережил внутренний кризис, а Венти успокоился, Чжун Ли предложил всем выпить чаю и поговорить. Хейдзо сел как можно ближе к Кадзухе и как можно дальше от Чжун Ли. — Так что вы оба делаете в Инадзуме? — спросил Кадзуха, сделав глоток тёплого чая с лепестками цветка-сахарка. — Нас пригласил один старый знакомый, — уклончиво ответил Чжун Ли. — Но не настолько старый, как один консультант из Ли Юэ, — добавил Венти. Он был таким весёлым, что Кадзуха гадал, не пьёт ли бард вино из чайной чашки. Хейдзо молчал и прислушивался, касаясь своим плечом плеча Кадзухи. Возможно, они сидели немного слишком близко… Поймав смущённый взгляд Кадзухи, Венти тихо промычал мотив свадебной песни. Кадзуха подавился чаем. — Бар…д, — с заминкой произнёс Чжун Ли, — хватит. Венти со вздохом прижал ладонь к груди: — На чьей ты стороне?! Но Чжун Ли поднёс чашку к губам, решив не отвечать на этот выпад. Постепенно Кадзуха почувствовал, что напряжение рассеивается. Хейдзо тоже немного успокоился и больше не анализировал каждое слово и движение гостей, а просто слушал их перебранку, иногда насмешливо фыркая в свою чашку. Когда село солнце и стало смеркаться, Кадзуха и Хейдзо попрощались. Чжун Ли и Венти сказали, что останутся дожидаться своего «старого знакомого», который почему-то опаздывал. «Он ужасно занятой человек», — объяснил Венти, странно выделяя слова. Хейдзо проводил его до дома. Они никуда не спешили, так что дорога затянулась до вспыхнувших звёзд. Кадзуха счастливо улыбался, поймав себя на мысли, что он будто наивный подросток, которому нравится держаться за руки, гулять тихими вечерами и чувствовать чью-то заботу. Но, может, это было не так уж и далеко от истины. — Доброй ночи, — прошептал Хейдзо. Над его головой мерцали звёзды и выплывал из-за облаков лунный серп. Кадзуха взял его ладони в свои и порывисто поцеловал. Должно быть, на него так подействовали глупые шутки Венти, но… сегодня он ужасно не хотел, чтобы Хейдзо уходил. Отзывчивый, внимательный Хейдзо казался грёзой наяву, и этой ночью Кадзуха хотел потеряться в своих мечтах. — Останься, — попросил он, отстранившись. И Хейдзо остался.Страна грёз
Близится осень. Единенье сердец в каморке на четыре татами…
Неверный лунный свет делает всё таинственным и зыбким. Ненастоящим. «Не закрывай глаза, — говорит себе Кадзуха, — вдруг всё окажется сном». Но это так тяжело — держать глаза открытыми, когда Хейдзо его касается своими волшебными руками. В ночном прохладном воздухе его прикосновения кажутся обжигающими, вспыхивающими пожаром на коже. Каждая мысль в голове Кадзухи шепчет-кричит-напевает его имя. В его руках Кадзуха словно посреди нежной настойчивой бури. Хейдзо — молния, вспыхивающая всполохом в голове и ударяющая разрядом Электро. Этого практически слишком много, это по самой верхней границе возможного. Кадзуха будто всё время находится в предпоследней секунде падения вниз. Он знает, что будет потом, в следующую секунду, и от этого всё в нем дрожит от ужаса и желания. Кадзуха хочет разбиться. Кадзуха одновременно хочет рухнуть на самое дно Бездны и вознестись до Селестии. Губы Хейдзо мажут по ключице, его руки — под мягкой тканью кимоно, соскользнувшего с плеча Кадзухи. Воздух кажется наэлектризованным, потрескивающим от скопившегося напряжения. Кадзуха запрокидывает голову, дышит рвано, через раз. Каждый вдох как последний. Когда Хейдзо целует его шею, у Кадзухи перед глазами вспыхивает фейерверк. Он опрокидывает Хейдзо на спину и заполошно целует губы-щёки-веки-лоб. Ему мало, так катастрофически мало всего! Хейдзо смеётся, подставляясь под поцелуи, и это лучший звук, какой Кадзуха когда-либо слышал. Хейдзо замолкает, давится вдохом, когда Кадзуха касается его сквозь ткань. Глазами, затянутыми поволокой, Хейдзо скользит по бледной коже, по открытым плечам, по вздымающейся груди, по животу и ниже. Кадзуха забирается к нему на колени. Ближе. Ещё. Мог бы, забрался бы под кожу. Кадзуха тянется к Хейдзо, опирается на вытянутые руки, нависает сверху. Хейдзо запускает руку в его волосы, стягивает шнурок и, положив ладонь на затылок Кадзухи, снова целует, как тогда, кажется, невообразимо давно. — Я же обещал, что вернусь, — шепчет Кадзуха на ухо. — Забирай. Хейдзо держит его лицо в ладонях, любуется, будто ничего красивее в жизни не видел. Улыбается. — Всё? Кадзуха кладёт свои ладони поверх его. Руки Хейдзо горячие, Кадзуха под ними плавится, как свечной воск под пламенем. — Всё, чт… — Кадзухе не хватает дыхания, он сбивается, — что хочешь забирай. Искристая зелень делает глаза магически яркими, а Кадзуху эта яркость делает безвольным. Хейдзо кладёт ладонь на грудь Кадзухи, ровно там, где заполошно бьётся сердце. — Я хочу это. — Оно уже твоё.***
Потом, под блеском далёких звёзд и бледным светом луны, Кадзуха будет засыпать, чувствуя рядом тепло, слыша медленное, спокойное дыхание. Ему больше не нужно будет падать в сонное марево, чтобы найти покой. Он будет спокоен здесь и сейчас, с тем, кто когда-то был бесконечно далёк, а теперь невероятно близок.