***
Я сжимала в руках пакет со своим платьем, когда шла по улице к дому Драгмар. Вечером в городе будет вечеринка в стиле Дикого Запада и я хотела её посетить. Но у меня не было подходящего наряда, а Драгмар умеет шить и обещала мне с этим подсобить. Я предполагала, что если пойду на мероприятие и отвлекусь, это поможет мне избавиться от мыслей. О нём. Они роем кружились в моей голове, смешиваясь в густой клубок. И среди них тоненьким ножом скоблили в сердце обида и разочарование. И я всё больше погружалась в это грязное болото огорчения, с момента, когда он разорвал наше объятие, скинул мои руки и ударил меня словами. Но он же меня обнимал! Сам. Я же чувствовала, как он сжал меня за талию, приподнял, как вдохнул меня… Он спас меня от Чудища, подарил бесценные книги, охранял мой сон, шептал слова... Девочка моя… малыш… родная… Моё сердце уже принадлежало ему. Без надежды на взаимность… Даже больше — я бы и не посмела на что-то надеяться. Но плыла к нему как мотылёк, до бесчувствия, пока не сгорю. Сегодня утром взяла в руки том русского классика Льва Толстого «Анна Каренина». Захотелось перечитать. Открыла на случайной странице и прочитала: «Моя любовь всё делается страстнее и себялюбивее, а его всё гаснет и гаснет, и вот отчего мы расходимся. И помочь этому нельзя. У меня всё в нём одном, и я требую, чтоб он весь больше и больше отдавался мне. А он всё больше и больше хочет уйти от меня. Мы именно шли навстречу до связи, а потом неудержимо расходимся в разные стороны. И изменить этого нельзя». И точно. Мы расходимся с Джоэлом, так и не сойдясь. И изменить этого нельзя. Но есть одна проблема. Я поняла, что люблю его. Безумно, до сумасшествия его люблю. Потом эти чувства будут мутировать до самой чёрной люти, которую и любовью назвать нельзя. Через дорогу, вдоль магазинчиков царственно шла Кэтти со своей свитой подружек. Чёрные локоны развеваются на тёплом ветру. Красивая! Рядом с ней сама Венера Милосская показалась бы жалкой замухрышкой. На её руке висела какая-то шаль с красными пёрышками, которые отлично подходили к её помаде. Наверное, это часть её наряда. Во всяком случае, очень похоже. Образ дивы из салуна Дикого Запада ей очень пойдет. Без сомнения она будет великолепна. Когда она заметила меня, то обвела взглядом с головы до пят. Пренебрежительным взглядом. Она усмехнулась, вздернула голову и пошла дальше. Оставшийся путь до дома Драгмар я бежала сломя голову, полная решимости. — Драгмар! Открой! — я колотила в её дверь. Она распахнула её глядя на меня изумлёнными глазами: — Что случилось? — смотрит на моё запыхавшееся лицо. — Я хочу иметь самый красивый наряд! Хочу шикарной выглядеть! Чтоб я была не хуже Кэтти, чтоб ОН обалдел! — говорю через сбившееся дыхание. — Перешла в наступление? — приподняв бровь, спросила она улыбаясь. Я не рассказывала Драгмар прямым текстом про мои чувства. Это было и не нужно. Она всё понимала и без объяснений. — Да.***
— Не шевелись, а то уколю иголкой, — Драгмар делала последний стежок. Она пришила к моему шёлковому платью нежные, белые рукава из кружева. И платье заиграло по-новому, придавая мне изящный, грациозный вид. Сейчас я кажусь себе прелестной. На шее красуется ожерелье из жемчужинок в три ряда. Она назвала его чокером. Его выдали Драгмар в магазине, сразу, без обмена, когда та сказала, что это для меня. — Готово! — она сделала узелок и отрезала нитку ножницами. — Я похожа на девушку из салуна? — я с довольным видом поправила белый цветок в волосах. Драгмар мне сделала высокую причёску с выправленными локонами у лица. — На проститутку, ты имеешь в виду? Нет, конечно. Ты похожа на дочку местного шерифа, в которую влюблён страшный бандит, держащий в кулаке весь Дикий Запад. Аллегория мне была понятна, хотя она была очень не точной. — Ему понравится? — Ты вся ему нравишься, чтобы ты не надела, — не глядя на меня сказала она, а потом все же ободряюще улыбнулась мне через зеркало. Я горячо обняла Драгмар, благодарила за помощь. — Ты уже уходишь? Давай чай попьем. Успеешь. — Спасибо тебе большое, но я всё же пойду… — А, поджидать его собралась? Не терпится показаться? Ну давай, — она игриво мне улыбнулась, но затем поджала губы. — Пешком пойдешь? — она обвела меня многозначительным взглядом. — Красть тебя в этом городе некому. Никто не посмеет. Но зачем идти пешком, если можно доехать? — Доехать? — переспросила, а потом сразу поняла, о чём идёт речь. — О нет-нет… — Пользуйся всеми благами и не дури. Она вела меня до чёрного джипа за руку. На ногах у меня были легкие туфли на маленьком каблучке. Мне было в них непривычно, но в целом комфортно. Прислонившись к машине, стояли Зик и Викинг. Одетые во всё черное. Тонкая портупея накрест пересекает широкую грудь Зика. У Викинга в открытую на поясе висит нож в кобуре и пистолет. Под взглядами мужчин мне стало не по себе. — Эй, мальчики! Подвезите Селену до дома. Только рты прикройте. Хозяину не понравится. Без промедления Зик открыл мне заднюю дверь и я, как можно быстрее села. Ехать в машине — это и правда удобно. Но очень неловко. Из-за них. Я уже знала, что Джоэл был редким гостем на городских праздниках. И я слабо представляла его зажигающим под кантри в ковбойской шляпе в толпе танцующих горожан. Рассчитывать на его появление не стоит. Но я хотела, чтобы он увидел меня в таком красивом наряде. Не зря же Драгмар наряжала меня два часа! Вот дождусь его, покажусь перед ним, увижу, как упадёт его челюсть и пойду веселиться. Нет, я победно пойду тусить! Я сразу почувствовала, что Джоэл дома. Всеми клеточками меня потянуло на второй этаж. Я поднялась наверх, но забежала в свою комнату, чтобы по-быстрому накрасить губы красной помадой, которую мне подарила Кэтти. Вот теперь можно показаться! Прошла по коридору и остановилась около кабинета. Я никогда не видела, чтобы он там работал. Обычно кабинет пустовал. Приблизилась к двери. За ней послышались едва уловимые звуки шуршания бумаги. Он точно здесь! Я вдохнула воздух во все легкие и постучала. — Войди. Голос Джоэла послышался из-за двери. Он был как всегда бархатно-низким. Иногда мне казалось, что этот голос создан для того, чтобы сводить меня с ума. Я распахнула дверь и вошла. Джоэл сидит в своем кресле. На столе перед ним кипа бумаг и открыт ноутбук (а Падение вообще было?!), на столе дымится чашка с черным кофе, и его аромат разносится по всему кабинету. В пепельнице тлеет сигара. — Прости, что отвлекаю, — с отчаянием, пытаясь поймать его взгляд. Он положил папку на стол и повернул голову ко мне. Быстрый взгляд идёт по туфлям, задерживается на щиколотках, поднимается по платью, по груди, волосам и останавливается на лице. Он слегка приподнял бровь. — Я просто хотела сказать, что ухожу сейчас на мероприятие, — я намеренно не использовала слово «вечеринка». Молчит, равнодушно опустил взгляд на монитор. Чуть не вскрикнула от разочарования, когда он словно забыв о моём присутствии, начал что-то писать, постукивая длинными пальцами по клавиатуре. Нет эмоций. Он похож на камень. На холодную и бездушную статую. — Будь дома к семи. На час меньше дозволенного. Он сказал это холодно, не глядя на меня. — Но уже через пол часа будет семь! Я приду позже… после одиннадцати ночи где-то… Резкий взгляд на меня, и я буквально приросла к полу. Чёрные глаза сверкнули, и брови сошлись на переносице. — Ты ставишь меня перед фактом? Кажется, что я его раздражаю. И от этого понимания мне адски больно внутри. — После концерта и танцев будут показывать фильм на проекторе и … Поднял руку, запрещая мне говорить, и я осеклась на полуслове. — Я всё сказал. В эту секунду вернулось понимание, осознание собственной ничтожности и жалкости. Я пулей направилась обратно к двери. — Стоять! Когда обернулась, он уже был рядом со мной. Глаза похожи на чёрный лед, губы поджаты. Он близко, но между нами стена, и он сам стал огромным, величественным и возвысился надо мной словно скала. — Это что? — прожигает взглядом мои губы. — Помада… — Сотри. Мне не нравится. Прозвучало, как пощечина. Едко и хлёстко. — А мне нравится! Дрогнула, когда он взял меня за подбородок, яростно глядя мне в глаза. Опустил взгляд на мои губы. Сцепил челюсти, желваки играют на скулах. Дышит глубоко через нос. Опаляет меня своим жаром. Резко очерченные ноздри, слегка трепещут. Я замерла от этой близости. Властные пальцы на моём подбородке, давят на скулы. Прожигает взглядом мои губы. Боже… Как я люблю его, как я его хочу его! Потянулась к нему за поцелуем, а он провёл большим пальцем по моим губам, смазывая помаду по подбородку. Я почувствовала, как задыхаюсь от разочарования и злости, как слезы наворачиваются на глаза, жгут мне горло. Как будто он ударил меня по лицу или плюнул в него. Выскочила за дверь и побежала прочь, утирая остатки помады. От неудовлетворённого желания сводит скулы, и мне физически больно. Ненавижу! Какой же он сволочь! А я дура! Пора перестать питать иллюзии. Я просто возомнила себя той, которой для него не являюсь. Не видит он во мне женщину. Не желанна я для него. Только я не брошусь под поезд как Анна Каренина. Не дождётся! Я буду веселиться как Скарлетт О’Хара.***
— Пунш будешь? Парня зовут Майк. Он протягивает мне стакан, улыбаясь. — Он алкогольный? — Да, немного. Ну почему бы и нет. Взяла в руки бокал и отпила. Музыканты на невысокой эстраде посреди просторной поляны наигрывали кантри, деревья мерцали огоньками гирлянд. Людей очень много, кажется, сюда пришёл весь город. Некоторым не хотелось двигаться под музыку, они стояли в стороне, слушали и подпевали, но большая часть людей танцевала до упаду. Звёзды перемигивались в вышине, будто отвечали музыке в такт. Пунш ударил в голову и стало приятно покалывать пальцы. Мне нравилось, что Майк сглаз с меня не спускал, и казалось, готов сожрать меня взглядом. — Пойдем танцевать? — спросил. И отличие от Джоэла я ему нравлюсь. Я сама взяла его за руку и утянула за собой в толпу танцующих людей. Тело расслабленное и я приятно плыву под музыку. Он пританцовывал рядом, приближаясь всё ближе. Мне нравилось танцевать и громко смеяться. — Я отойду ненадолго, — пытаясь перекричать музыку, сказала Майку, коснувшись его плеча. — Хорошо! Прошла сквозь людей. Большинство из них были одеты в свою привычную одежду — рубашки, потертые джинсы, сапоги. Людям в Джексонвилле не нужно было наряжаться, чтобы выглядеть в стиле кантри. А для придания антуража Дикого Запада было достаточно просто надеть шляпы, что многие и сделали. С нарядом заморочилась только я и… Кэтти. Зря я сравнила себя со Скарлетт О’Хара, потому что на неё была похожа именно Кэтти. Она стояла около столов в бархатном алом платье, в окружении подруг. Платье слишком открытое, слишком роскошное, почти неуместное для этого праздника. С низким вырезом на груди; обтягивающая живот юбка лежала пышными складками, и на них красовался большой букет бархатных чёрных роз, яркие пёрышки поигрывали на шали. Помимо ошеломляющего эффекта, наряд имел и другую цель — подчеркнуть её статус, отличный от других, кричащий: «КОРОЛЕВА, ЕГО ЖЕНЩИНА». Отошла подальше, к краю поляны. Вечерний ветер приятно охлаждал голову. И вместе с тем принёс звуки разговора за зелёной оградой: — Лори, ну чо ты жмёшься? Давай по-быстренькому…иди ко мне… — Я тебе в тысячный раз говорю — мы расстались! Так что отвали! Выглянула на них. Лори прижимал к себе коренастый парень с красными щеками. Она пыталась его оттолкнуть от себя, но он вцепился в неё своими шаловливыми граблями. — Из-за хера того блондинистого? Он тебя трахнул уже? Говори! — Отстань от неё! — я вышла на свет и он отвлёкся от Лори. Девушка отряхнулась, бросила презрительный взгляд на Краснощёкого и скрылась за зелёной оградой. — Опа…а тут кто у нас? — отпил из бутылки какую-то белую жидкость. Я уже могла предположить, что это было. Водка или самогон. Вспомнила его лицо. Он иногда приходил в бар. — Да ты вообще такая… — Какая? Вопрос буквально вырвался из меня. Пьяных людей провоцировать нельзя, но…но у меня перед глазами до сих пор стоял Джоэл и его равнодушный взгляд. А у Краснощёкого глаза горят огнём. — Ахриненная. Вот какая! Но иди сюда, разгляжу получше, крошка, — встал на ноги и отпил из бутылки, глядя на меня сальными глазками. Если бы здесь был Джоэл и видел меня, чтобы он сделал? Он бы меня ревновал? Ему бы не понравилось, что другие мужчины видят меня красивой? Я этого не узнаю. Поэтому пора уходить обратно. — Куда пошла? Не успела я уйти, как он набросился на меня и тут же разорвал подол платья. Я хотела закричать, но он закрыл рот ладонью, а потом сдавили горло так сильно, что я захрипела. Я не успела моргнуть, как Зик оторвал Краснощёкого от меня и повалил его на землю, нанёс удар в лицо. Викинг с размаху ударил его ногой в живот и тот согнулся, извергая маты. Воцарилась гробовая тишина. И вдруг я увидела Джоэла. Он стоял в нескольких метрах. Смотрит на меня. Не смогла отвести от него взгляд, потому что задохнулась от этой бездны мрака в чёрных глазах. Жуткий взгляд, полный… похоти? И в то же время презрения. Ко мне. — Да я эту шлюшку даже пальцем не тронул! — завопил Краснощёкий, держась за живот и пытаясь встать на ноги. Из разбитого носа течёт кровь. — Она сама на меня налетела, юбку задрала. Я её послал, а она вцепилась как ошалелая! Взгляд Джоэла потемнел, и мне стало жутко. Я почувствовала приближение смерти, только не понятно чей. Краснощекого или моей… Он опустил взгляд на мои ноги, которые я прикрывала разорванным подолом. — Отрезать яйца, нос, уши. Вырезать глаза. Тело в реку, — бросил через плечо своим людям. Краснощёкого скрутили и начали уводить. Вдруг на поляну выбежал мужчина, заслоняет собой Краснощёкого. — Нет! Джоэл, это мой брат! Не надо! — Фриз, отойди! — выкрикнул взявшийся из ниоткуда РедСокс. — Мне плевать чей он брат. — Он дебил малолетний. Бес попутал. С кем не бывает? Пьяный он! Отпусти его! — Он ЕЁ тронул, шлюхой назвал. С кем не бывает? Я вздрогнула не только от его голоса, который сейчас звучал ниже обычного, а от того, как он красив. Самая жуткая красота из всего, что я видела в своей жизни. Смертельная, дьявольская. И этот черный цвет его рубашки, только подчеркивающий неестественную чернь его глаз. — Это мой младший брат! Я за него в ответе! Я! — Значит, отвечать будешь ты. Прогремел выстрел. Тело Фриза упало на траву, орошая её кровью. Раздался истошный вопль где-то из толпы. И я закрыла уши, дрожа всем телом. Встретилась со взглядом Джоэла. Моё сердце сжалось, как в предсмертной судороге. Все это время мы смотрели друг на друга — я, с трудом выдерживая тяжелый взгляд дяди, и он, пронизывая меня им насквозь. В его чёрных, сужающихся зрачках живёт сама смерть. Зверь. Жуткий и вероломный. Хладнокровно отдавший приказ убить человека, предварительно его изуродовав. А после этого застрелил второго. Без сантиментов. И почему я решила, что не боюсь его? Чудовищная, глупая самоуверенность. Джоэл сделал шаг ко мне и, схватив больно за локоть, приблизил к себе. Нависает надо мной. Моё лицо в миллиметре от его лица. Милостив со мной он не будет. Я вижу его взгляд. В этом взгляде не осталось ничего человеческого. — Пойдем поговорим, Птенчик. И я ощутила, как все мое тело обдало ледяным холодом мрака и ужаса. Перекинул меня через плечо, подняв одной рукой. Когда он закинул меня в машину, в проход между сидениями, я больно ударилась коленями. В висках пульсировало, адреналин гнал кровь по венам. Мне страшно до такой степени, что в глазах потемнело. У меня все сильнее стучит в висках и, кажется, вся я превратилась в сжатый и вибрирующий комок нервов. Он гонит с такой скоростью, что колеса вот-вот протрут дно машины. — Джоэл…я… Только я что-то прохрипела, как он резко затормозил и открыл дверь. Вытащил меня за волосы и вновь перекинул через плечо. Верчу головой и сквозь панику и пелену слез, замечаю обстановку дома. Нашего дома. Его пальцы разжались, он отшвырнул меня, как тряпичную куклу, и я, оцарапавшись скулой о стену, рухнула на пол, задыхаясь и отползая назад, подальше от взбесившегося зверя. Напротив света вся его фигура кажется огромной тенью. Сейчас в нем словно собралась вся тьма вселенной и загустилась, растекаясь вязкой патокой по его венам. — Т-ты не имел права, — чувствую, что сейчас сердце вылетит из груди. Я почти что задыхаюсь. Тяжело смотрит на мои голые коленки. — Я имею полное право делать с тобой, что захочу. Дышит глубоко. Мышцы под черной рубашкой бугрятся, вздымается широкая грудь. Прожигает взглядом мои ноги. И словно в замедленной съёмке вижу, как его сильные руки берутся за ремень, пальцы тянут пояс, и как выскальзывает игла из дырки. Поднял взгляд на меня из-под свисающей на лоб челки. В глазах такая беспросветная тьма и злость, что казалось, я умру раньше, чем последует наказание… а оно последует.КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ