POV: ДАЛТАС
Как бы ярко Луна не светила,
Она не способна стереть следы тьмы.
Как бы плотно тьма мир собой не покрыла,
Ей не под силу стереть следы Лунной тропы.
— Я отказываюсь играть под дудку этой семейки! — Вилтас с размаху запустила в стену моим любимым рубиновым графином. Ну вот, придётся вновь выискивать в мирах Мифисталь нечто подобное. Интересно, почему в такие моменты всегда страдают именно мои вещи? — У нас нет выбора. — кажется, что вместо слов я просто шиплю. Мне до сих пор обидно за любимый графин и вино из слёз ангела. — В смысле? Мы — сёстры Судьбы! — мысленно передразниваю истеричную сестру, но сдерживаю любое проявление эмоций. — Именно. Созданные для того, чтобы укротить эту семейку и дать направление в наше совместное будущее. — терпеть не могу объяснять прописные истины! Мы были созданы гораздо раньше Верховной Луны и должны были иметь большую власть, чем нам осталась. Мы сами виноваты. Анаджамун просто сделала то, на что остальные не решались. Смелость этой девчонки поражала тогда и восхищает до сих пор, ведь ей удалось переломить устой, выстроенный Высшими. Не без труда, но Новолуние перевернула всё с ног на голову и отстроила настолько величественное Королевство, что даже наши родные творения приняли её сторону и присягнули, дав клятву, которую не способна нарушить ни одна Сила. Думаю, когда Хоуп встал на сторону Новолуния я и признала истинность власти этой девочки. Одно из самых хрупких созданий три-мирия стала Верховной при живых Высших. — Почему ты поддерживаешь их? — Алтас аккуратно закрыла книгу Сатху, и повернулась в нашу сторону, проявив хоть какую-то заинтересованность в этом, по сути, не имеющим смысла, споре. — Потому что они такие же наши дети, как Шаманьо и Шаманяо. Мы единое целое и это никто неспособен исправить. Их Судьбы неразрывны с нашими, даже Дэстени и Хоуп пошли за ней, поддержав и вступить на путь перерождений. — Ты сошла с ума! — я могла понять Вилтас и её недовольство, ведь она была привязана к Судьбе и Надежде так сильно, что едва не лишилась разума, когда они приняли путь Сансары. Могла понять Алтас и её равнодушное восприятие всего, ведь Фэйф (Вера) оставила нас без каких-либо объяснений и исчезла сразу после Коронации Анаджамун и никто не видел её все эти тысячелетия. Они потеряли детей, а я получила разрушенных до основания сестёр, не желающих признаваться в собственных чувствах. — Нет. Я приняла правду. Это разные вещи. — и это было искренне. Мне удалось смириться со всем, что было создано и приобрело значимость. Димисар — великое творение могущественной Королевы и эта Вселенная будет защищена любой ценой, ведь там живут все наши дети. — Сестра, ты позволила им управлять нами. — Вилтас звучала дружелюбней прежнего и во мне зародилась надежда на понимание и принятие моих решений. — Я позволила им думать, что мы на их стороне. Не больше. Не меньше. Я ничего не сказала, что могло бы противоречить нашей первоначальной позиции нейтралитета. — это звучало фальшиво, хоть и являлось правдой. В глубине подсознания я понимала, что, когда придёт время, сделаю всё, что в моих силах для изменения ситуаций, требующих моего непосредственного участия. — Но зачем это тебе? Зачем это нам? — теперь Вилтас говорила медленно и казалась уставшей. Я понимала, что она уже не хочет продолжать этот спор, но гордость не позволяла сдаться открыто. — Только так мы останемся во вселенском уравнении. — Сестра, ты с ума сошла? — знакомая интонация. Усмехаюсь внутри и ликую. Сестра, наконец-то, поняла, что у Бонтеланас хоть и нет прописанной судьбы, но иного пути тоже нет. — Не сошла. А вот ты, боюсь, забыла истинную принадлежность душ Анадж и Чонгука. У нас нет ни одного варианта спастись самим, не спасая при этом семью Верховной Луны. — на самом деле, в безобидном (пока что) смертном воплощении все они напоминали скорее детей, нуждающихся в заботе и любви, чем воинов, способных повлиять на судьбу Димисар. — Далтас, я против нашего участия в их сражениях, — Вилтас приняла облик своего молодого воплощения и я, наконец, увидела давно забытую сине-коричневую радужку глаз — это никогда не было безопасным для нас. — Не думаю, что при нынешних условиях игры, у нас остаётся право выбора. — Алтас устало взялась за голову. — Мы писари сотен судеб, но мы никогда не были прописаны в судьбах наших близких, так же, как и не могли прописать собственные судьбы. Мы — рабы, пусть того и не признаём. — в этих словах было скрыто так много боли, что будь у меня бьющееся сердце, оно точно защемило бы. Мы всегда оставались вне основных судеб и событий. Пока принцы Стихий не сдружились с Хоупом, мы были в стороне, но после зарождения их связи что-то стало меняться и это вовлекло нас в судьбу Верховной Луны. — Сёстры, — я сняла маску старухи, испытав облегчение — мы всегда держались в стороне, и это привело к тому, что единственная выжившая Вселенная может быть уничтожена. Все, кого мы знаем либо давно исчезли, либо разбили себя на осколки, либо живут в Димисар. У нас нет другой реальности и нет иного дома, а потому мы обязаны помочь этим двум воссоединиться и спасти Димисар. — Ты готова принять власть Королевы Верховной Луны? Если Анадж справится с условиями этого рождения, то нам всем предстоит увидеть возрождение Королевства Верховной Луны. Принцы Стихий уже и так нашли друг друга, а Кённе, вопреки написанному в книге Сатху, смог узнать душу Анаджамун. Мы уже отчасти проиграли, позволив всему этому случиться. — интересно, почему мои сёстры отказывались замечать то, что и без усилий было различимо. — Мы не проиграли. Разве можем мы отследить судьбы тех, кто уже или ещё не вписан в книгу? — Ты думаешь, что мы настолько запутались из-за осколков души Калии и Тристаны? — Осколок второго Принца и Всадника Смерти тоже нашли своё пристанище. Слишком много осколков в достаточно узком кругу взаимодействия. — Когда сестра создала «осколки» я сразу понимала, что нам всё это аукнется многократно. Уже тогда мы должны были остановить эту тенденцию деления, но вместо этого допустили бардак. — Наши судьбы связаны с каждым осколком. Что будет с нами, когда Кённесепан добьётся желаемого и освободит душу Анаджамун от влияния осколков, найдя для них пристанище? Что станет со мной, допустившей спасение этих самых душ? — А со мной, позволившей нашему Сотворителю заключить договор с Верховной Луной о своём возрождении? — Вы напрасно боитесь того, что случиться, ведь необходимо опасаться лишь того, что этого может никогда не произойти. Я жду возрождения Хаоса и верю, что это закончит все Войны Силы, поставив точку в борьбе за значимость в иерархии Димисар. Все пророчества уже осуществились… Все, рождённые для революции, выполняют свои функции, а та, кто возродилась для уничтожения лжи и проклятия Сансары, набирается сил, чтобы исполнить своё предназначение. — Мы слишком долго стояли в стороне… Что мы можем предпринять сейчас? — Помочь… — знакомый мужской голос звучал взволнованно, и его появления я не ожидала. — Принц Времени, мы не виделись уже достаточно давно. Эта эпоха тебе подходит. — он выглядел более хрупким, но при этом излучал силу такого уровня, что становилось дискомфортно в его присутствии. — Ты родился в милом теле смертного, но уже пробудил большую часть своей истинной Души. Интересно. — Мне пока что не удалось вернуть душе прежний уровень. — Сагн возродится в тебе, не сомневайся. — Я так полагаю, вам известны необходимые для этого условия, не так ли, сёстры Судьбы? — Думаю, условия пробуждения Верховных Стихий известны и тебе самому, принц Времени. Королевство Верховной Луны стало основой иерархии Димисар, зародив Вселенную в том виде, к которому мы все привыкли. — Полагаю, мы с братьями устали от бесконечных сражений и стали забывать. В памяти всё меньше важных деталей. — Принц Времени, при перерождениях воспоминания и вовсе не должны возвращаться. В этом и суть вашего проклятья, но вы даже здесь смогли обыграть влияние Судьбы. То, что вы помните… То, что вы вспоминаете… То, к чему стремились… Те, кого так сильно любите… Вы уже на несколько шагов впереди. — Как можем мы быть впереди, если бессильны даже в обретении желаемого? Мы, как маленькие дети, стремящиеся найти утерянный комфорт родных объятий. — Позволь мне кое-что показать тебе, принц Времени, — спускаясь с пьедестала, показываю сёстрам, чтобы те оставались на месте. — Когда Королевство Верховной Луны было разрушено, мы с сёстрами сохранили некоторые элементы, долетевшие в нашу атмосферу. — этот коридор казался таким забытым, но ведь мы сами предпочитали избегать этих воспоминаний. Когда-то мы сокрыли тут все остаточные упоминания о прекрасной эпохе процветающего царства, выстроенного на силе, боли, крови и слезах родителей Вселенной Димисар. Великая семья, затерявшаяся среди собственных страхов и застрявшая в плену проклятия Сансары. — Теперь наш дом чем-то напоминает музей, посвящённый вашему правлению. — Не думал, что увижу когда-то остатки нашего дома ещё раз, — он касался картин, обломков хрустальных дверей и скульптур. Казалось, он нарочно сдерживает улыбку, опасаясь испытать давно позабытые чувства. — Не может быть… — Принц Времени застыл у короны Королевы Верховной Луны. Я видела, как на его глазах проявились слёзы. — Амун.