За левым плечом

Если бы не случайно забытый ключ, Оля и не подумала бы лезть в бабушкин сервант! У нее, конечно, были недостатки (в глубине души она это прекрасно осознавала, хоть вслух с бабушкой и спорила), но трогать без спросу чужие вещи - это уж совсем не по-пионерски. Но в тот день просто все совпало: она потеряла ключ от дома, в подъезде вылетели пробки, а темноты Оля боялась, так что к слесарю пошла бабушка. Попеняла внучке, что та уже девица взрослая, но Оля сделала просящие глаза, и бабушка, вздохнув, накинула платок и скрылась за дверью. Оставшись одна, Оля первым делом вытащила из буфета варенье (перебить чувство голода хотелось, а обедать, наливать суп, нарезать хлеб - совершенно нет), покрутилась с банкой в руках перед старым зеркалом, задумалась, чем пока заняться - почитать книжку или посвободнее переплести косы (уроки не убегут, верно же?), и тут увидела ключ. Естественно, не тот, который потеряла. Ключ торчал из дверцы низенького полированного серванта, маленький, блестящий, с узорным ушком. Только минуту назад Оля его не замечала, а тут увидела и уже не могла отвести взгляд. Сервант на ее памяти был закрыт всегда. Даже когда маленькая Оля играла во все, до чего могла дотянуться, тащила из шкафа пуговицы, из буфета кастрюли и строила из этих подручных материалов на полу целую волшебную страну, полированная дверца строго хранила запертые сокровища. Бабушка прибегала с кухни или возвращалась из похода в магазин, охала, начинала вместе с внучкой наводить порядок. И всегда проверяла сервант. Лет в семь Оля спросила: - Бабунечка, а что там? Но бабушка, хотя обычно была сама доброта и внучку избаловала, ответила непривычно строго: - Любопытной Варваре на рынке нос оторвали! А кто много знает, скоро состарится! Я в блокаду его не трогала, и сейчас не буду! Оля побежала к старинному зеркалу в прихожей, чудесному зеркалу в резной раме ("Мещанский уют!" - обычно фыркал отец), и озабоченно стала изучать свою круглую мордашку на наличие носа и отсутствие морщин. Потом ещё несколько раз она спросила у бабушки про сервант, получила отповедь и спрашивать перестала. Но не забыла. И вот теперь такое искушение! Как в сказке про Синюю бороду, которую Оля читала в детстве. Но полно, у нее же добрая хорошая бабушка, ее бабунечка, которая, может, и поругает, но потом непременно простит. Да она и не узнает! Оля только поглядит, а то потом так и будет думать, что же там такое, уроки учить не сможет, ночью не уснет, сама же бабушка прежде всего и расстроится... Ключ поворачивался туго. Оля успела ещё подумать, что внутри, может быть, лежит кусочек засохшего хлеба на память о блокаде, которую пережила бабушка с маленькой дочкой на руках... и тут дверца со щелчком раскрылась. Оля зажмурилась. Потом резко открыла глаза. На нижней и средней полке лежали отрезы тканей, неярких и потому неинтересных. А вот вверху стояла шкатулка. Довольно большая, разрисованная непонятными узорами (Оля недавно узнала слово "орнамент", и мысленно обрадовалась - вот оно и пригодилось), с круглой крышкой, украшенной тремя прозрачными стеклами. Или не стеклами, камушками, какие Оля находила на море в прошлом году. Она взяла шкатулку в руки. Та оказалась неожиданно лёгкой, и вообще, судя по всему, внутри ничего не было. Странно. Если бабушка даже документы и старые фотографии свободно держала в буфете, то зачем она прятала под замком пустую шкатулку? Пусть даже очень красивую... В прихожей послышался вздох и звон. Это совершенно точно была не бабушка, она открыла бы дверь ключом и с порога громко заявила: "А вот и я!", так что Оля высунулась из комнаты как была, со шкатулкой в руках. - Кто тут? - пискнула она неуверенно, с нарастающей паникой соображая, что это те самые воры, которыми ее частенько пугала бабушка. Шорох и звон шли не от двери, а от зеркала, где и спрятаться было негде - не в тумбочке же. Оля решила сначала, что это соседи за стенкой двигают мебель, как вдруг увидела в стекле голубоватое свечение. Оно разгоралось все ярче. По гладкой поверхности бежали волны. Ох, как это было красиво - просто завораживающе красиво, иначе Оля уже помчалась бы на шестой этаж к соседу Алексею Иванычу, их участковому. - Кто здесь? - повторила она. Ей ответил голос. Нет, не так - Голос. Он звучал, будто говорило не одно существо, а несколько, и их реплики звучали абсолютно синхронно. Оля в прошлом году ходила на кружок хорового пения и сразу вспомнила это слово . - Как же она глупа и опрометчива, - звенящие голоса сливались в один. - Люди берут вещи, но совсем не знают, зачем они это делают. Ведь ее каждый день просят слушаться старших. А она лезет в чужой сервант и в чужую тайну! Если бы Оля была хоть годом постарше, она бы уже звонила в квартиру участкового. Но она училась только в седьмом классе и прежде всего обиделась: - Бабушка меня простит, и вообще, почему чужой сервант? Мы же семья, у нас все общее. И вовсе я не глупая. Мне Инга Петровна, наша классная, так и сказала: ты, Платонова, умная девочка, просто учиться не хочешь. - Я знаю. - Откуда? - удивилась Оля. - Я зеркало. Волшебное зеркало. Подойди, не бойся. Тебе же нравится смотреться в зеркало и любоваться собой? - Ну... да, - согласилась Оля, но подходить не спешила. Зеркало? Говорящее? В сказки только самые маленькие верят, а Оля если на кого и согласится, так на гостей с Марса, например. Почему бы им не нанести визит, особенно сейчас, когда Гагарин слетал в космос? - Я люблю смотреться в зеркало, - сказала Оля, собравшись с мыслями. - Но я не верю в волшебство, уж извините. - Ах, как она самонадеянно, как глупа, - звенели голоса, не отставая друг от друга ни на секунду. - Да знает ли она, что в ее руках волшебная шкатулка? Самая могущественная волшебная шкатулка! Она может изменить прошлое и будущее! - Простите? - переспросила Оля. - Прошлое изменить - ну уж нет, это невозможно. Она сама не заметила, как сделала несколько шагов к зеркалу. В мерцании голубых огней отразилась испуганная белокурая девочка в школьной форме, со старинной шкатулкой в руках. Бабушка прятала эту штуковину, а ведь что-то о ней знала... да она тогда могла просто взять ее и сказать, чтобы не было той страшной блокады. И вообще войны. - Она не верит, она не верит! - возмутился хор. - И не захочет чудес и подвигов, а ведь шкатулка может все. Но она не захочет, так и будет жить серой неинтересной жизнью... Оля нахмурилась, и ее отражение тоже сердито сдвинуло брови. Насчёт серой неинтересной жизни зеркало прямо в точку попало. Как раз на географии Оля мечтала о путешествиях: одна ее одноклассница ездила на Камчатку, другая на Байкал, а сама Оля только один раз была на юге, и ей там не понравилось. Грязно, шумно, многолюдно, даже море не порадовало. Мальчишки, мелкие сопли помладше ее самой, вытащили на берег и разорвали красивую фиолетовую медузу, а когда Оля погналась за ними, удрали. И медузу было не спасти, и родители ее отругали, не разобравшись... - Ты хочешь защищать слабых, - обрадовался хор. - Ты хочешь защищать слабых, ты можешь стать сильной! Можешь, можешь! Но не захочешь, не осмелишься, испугаешься... - Не побоюсь! - Оля вскинула подбородок и увидела решимость в глазах своего отражения. - Тогда вперёд! - во всем хоре прозвучал один голос, жёсткий и низкий. - Иди, если осмелишься! Голубые волны появляются редко, пропустишь - и никогда не узнаешь, какие чудеса ждут по ту сторону! Оля, все ещё сжимая шкатулку, шагнула вперёд, легко поднялась на тумбочку и провалилась в пустоту. Она шлёпнулась на пол почти сразу. За спиной было обычное зеркало и та же тумбочка. Оля решила уже, что ей все показалось, но ведь зеркало было сзади, а не спереди, а она не пятилась... И дверь в квартиру слева, а не справа! И календарь на стене с зеркальным отражением букв! И все, все в прихожей поменяло левую и правую стороны! Оля кинулась в свою комнату. Та тоже преобразилась зеркально, и лампа на письменном столе стояла слева. Надписи на учебниках превратились в свое отражение. Оля протянула руку к занавеске - ну-ка, как выглядит зеркальная улица? Но улицы не было. Ни темноты, ни туч, ни фонарей или светящихся окон дома напротив... Кучи снега на тротуаре, поток машин, спешащие домой прохожие - все это осталось по ту сторону. За стеклом не было даже черноты. Стекла стали серыми. А ещё в доме было очень тихо. Обычный шум большого города, всегда слышный в городских квартирах, исчез. Только часы тикали. - Ой, мама, - прошептала Оля и попятились назад. Занавеска скользнула на место, скрывая заоконное ничто. Зеркало в прихожей отражало лампочку, свисавшую с потолка на шнуре. Так в коридоре было светлее. Оля коснулась стекла рукой. Оно было холодным и мертвым. Никакого голубого свечения. А там, так близко и так далеко, ее родной дом! Там и надписи правильные, и за окном милый добрый Ленинград! Оля всхлипнула, хотя в седьмом классе плакать было стыдно... но не стыднее, чем бояться темноты и отправлять за ключом бабушку. Вот придет бабушка, откроет дверь, а дома Оли нет. Потому что она в зеркале. И там, по правильную сторону, никого нет. Даже отражения... Оля серьезно задумалась, куда делось ее отражение. Ведь, по-хорошему, они должны были встретиться или поменяться местами? И сейчас из зеркала на нее бы глядела такая же девочка, только с родинкой на левой щеке, а не на правой. Оля схватилась за свой школьный передник - пионерский значок на нем был прицеплен слева, как и положено. Под тремя язычками пламени и профилем Ленина блестели металлические буквы: "Всегда готов!". Оля перевела дух. По крайней мере, что-то здесь настоящее, не отраженное. А ещё она сообразила, что так и держит в руках шкатулку. Вот сейчас придет бабушка, заглянет в зеркало и увидит там внучку, а в гостиной - открытый сервант... Ой! Так если в настоящую прихожую войдёт настоящая бабушка, здесь окажется ее отражение? Оля покосилась на дверь, вспомнала ничто за окном и высовываться в подъезд побоялась. Но что-то же надо было делать! Она постучала костяшками пальцев по зеркалу - слегка. Что-то подсказывало, что если разбить стекло, это добром не кончится. - Эй! Послушай! Послушайте! Выпустите меня назад! Я не буду больше любопытной! Нету тут никаких подвигов, не надо так шутить! Зеркало молчало. Голубого мерцания будто никогда не было. - Ах, так! - Оля отступила назад, перехватила шкатулку обеими руками, потрясла. Пустая. Лёгкая, но ее веса хватит, чтобы разбить стекло. Оля замахнулась... и опустила руки. Нет, это самый последний вариант, когда других не останется. А стоит ли сейчас в сервант копия шкатулки? Вдруг стоит? Дверца все ещё была открыта, Оля сразу увидела пустую полку. А если поставить шкатулку на место? Что-нибудь изменится здесь или в том, настоящем мире за стеклом? Оля зажмурилась, протягивая руки вперёд. Шкатулка с лёгким стуком стала на полку. И ничего не изменилось, ничего... - Барышня! - голос неожиданно ворвался в ее уши, старческий, дребезжащий, он был абсолютно не похож на голос Зеркала. - Да, вы! Не стойте у меня на пути!