Скерцо

      Агенты в гнетущей тишине пошли дальше, оставляя еще теплое тело Джессики позади. С каждой секундой лишь укреплялось ощущение, что та груда тел была специально свалена кем-то в узком коридоре напоказ. Ведь они больше не наткнулись ни на один труп. Спандам резко останавливается и разглядывает покосившуюся грязную табличку на двери. «Командир Джонатан» — гласят потускневшие позолоченные буквы. В целом, дверь им и не нужна, ведь рядом кто-то любезно проделал огромную дыру в стене.       Внутри все разгромлено, сваленные в углу сейфы раскурочены и пусты. Из-за отсутствующих стекол окон в помещение врывается ветер. Он загуливает под костюмы агентов, обжигая резким холодом. Похоже, скоро начнется гроза, хотя, когда они прибыли, небо было идеально чистым.       — Ищите уцелевшие документы, складывайте сюда. — Спандам смахивает небольшие кусочки каменных обломков со стола Командира Джонатана. Самого командира они так и не обнаружили. Луччи думает, что если порыться в куче трупов, то он непременно найдется, даже если и по частям.       Калифа уходит в противоположную от входа сторону, начиная разгребать завалы у стены. Спандам тем временем принимается рыться в ящиках стола. Совсем скоро у него образовывается небольшая стопка папок с документами. Луччи, перебирая их, мельком разглядывает фотографии отчетов. Они не казались формальными, на многих дозорные корчили рожицы, баловались. В толпе чересчур радостных поваров он узнает ту самую Джессику с поварешкой наперевес и яркими голубыми глазами. Когда она плакала, от нее пахло железом.       — Шеф, посмотрите… — Калифа кладет перед ним файлы, датированные неделей ранее. Перелистывая, они доходят до недавних записей, обсуждая их не очень-то и тихо, но до острого слуха Луччи это не доходит. Что-то странное на улице привлекло его внимание, вытесняя приказ шефа из головы.       Он выглядывает на разрушенный балкон, сжимая в руках несколько файлов. Одна из ведущих наружу дверей оторвана и лежит на сыром камне, а другая висит на единственной дряхлой петле, расцарапанная и замызганная кровавыми разводами.       Это чувство возникает неожиданно. Он просто разглядывает темное от надвигающихся массивных туч небо, когда вдруг видит ее. Нет, их. Мир вокруг стремительно чернеет, пока не превращается в сплошное нечеткое месиво, и лишь вдалеке ярким контуром остаются видны белые фигуры. Они все приближаются и приближаются. Будто он смотрит в подзорную трубу, хотя чувствует, как все еще стоит на балконе, сминая бесполезные бумажки. Под ногами хрустят щепки, когда он пятится назад вслепую. Фигуры начинают движение к обрыву скалы, которая по кругу окружала остров Навароне.       — Вы это видите?! — кричит Луччи подрагивающим то ли от холода, то ли от шока, голосом. Бумажки вырывает из рук порыв ветра, унося их далеко вниз, а он лишь продолжает вглядываться в силуэты широко распахнутыми глазами, чувствуя себя непривычно беспомощным. Тело перестает слушаться, одеревенев. Он никак не может контролировать происходящее, отчего лишь еще больше злится.       — Что случилось? — на плечо опускается ладонь Спандама без перчатки. Прикосновение было приятным, но не необходимым. С другой стороны слышится негромкий стук туфель Калифы, она пинает небольшой камешек и подходит поближе, чтобы осмотреться вокруг. Негромко хмыкает, когда ничего особо опасного не обнаруживает.       — Там… Там кто-то есть! — Луччи вскидывает руку, слепо тыкая пальцем туда, где виднеются ауры. Еще мгновение, еще миллиметр ближе, и все кончается так же быстро, как началось, и мир снова возвращает свои очертания и краски, ударяя по глазам, отчего Роб резко жмурится. Когда он снова открывает их, все вертится и кружится, а картинка беспорядочно двоится. Белые точки пляшут перед ним, а голова звенит, будто по ней вдарили с размаху.       — Луччи! — Калифа взволнованно мельтешит рядом, подсовывая ему белый платок с инициалами под нос. Луччи сначала не понимает, но как только по пальцам бежит что-то теплое, он осознает, что у него из носа идет кровь. Спандам отходит, под его ногами несколько камушков осыпаются и падают вниз. Они молчат, лишь шеф периодически шумно вздыхает и Калифа переминается с ноги на ногу, постукивая каблучками.       — Это они, — Луччи слышит в его голосе искреннюю радость, которая кажется чересчур неподходящей сейчас.       — О чем вы говорите, шеф? — Калифа продолжает вглядываться в кусок суши напротив, но ничего подозрительного не замечает. Она недовольно цыкнула. Спандам временит с ответом, будто бы выдерживая театральную паузу.       — Пираты Соломенной Шляпы здесь.       Калифа открывает рот, чтобы ответить, но Спандам проносится мимо, резко утягивая ее за руку к выходу с балкона. Не успевают они переступить порог, как мощный взрыв сотрясает здание. С потолка сыпется штукатурка.       Но Луччи интересно одно, как там сейчас остальные?.. И почему, когда ему меньше всего надо об этом думать, в голову лезут ненужные воспоминания. Тренировки девятого Сайфер Пола еще полгода назад можно было назвать лишь посмешищем. Тонкая вереница смешков пробегала в толпе, когда подразделение со своим «шефом-неудачником», которому должность досталась по наследству, появлялись в столовой. Да и не только в ней. Коридоры, общие душевные, уборные и даже ближайший порт Мирового правительства — везде над девятым Сайфер Полом хихикали за спинами, но вот слух-то у них отменный. Во всяком случае у Луччи точно.       И он бы с радостью показал всем этим недоумкам, на что способен, но ведь главным в работе агента было совсем не это. Их кооперация — залог успеха, и чем слаженнее действия, тем быстрее обратный путь до базы.       Всё изменилось после первой крупной победы. Не то чтобы их зауважали, но по крайней мере поняли, что они на что-то да годны. Спандам сиял, когда отец хвалил его за хорошо проделанную работу. Луччи же не понимал, чем таким выделился их шеф, так ни разу и не вышедший на поле битвы в тот день.       Ветер выдувает остатки тепла из-под полов пиджака и Луччи наконец отмирает, чтобы вернуться в кабинет. Внутри, непонятно почему, осталась только Калифа, и до того, как он спрашивает, она уже готова ответить.       — Шеф сказал, что ему нужно привести сюда остальную часть группы, — она проводит ладонью по бумажке на столе, разглаживая, — кабинет командира Джонатана один из самых защищенных на базе. Мы переждем здесь бурю и отплывем вслед за пиратами Мугивары.       Здание снова сотрясают удары молний. Луччи давно не чувствовал усталости всем своим существом. Не только нытье мышц и скрежет костей, но и гундящую опустошенную голову. Будто все в нем просит отдыха от происходящего. Казалось бы, они вполне достаточно отдохнули на субмарине Трафальгара Ло, но после странного происшествия на балконе силы кончились. Единственный целый в кабинете стул был заляпан мелкими красными капельками, но Луччи это не волнует. Он грузно опускается на мягкое сидение, закинув ногу на ногу и устроив руки на подлокотниках. Красный бархат под пальцами мягко ласкает пальцы, несколько кровавых пятнышек смазываются на подушечках, втираясь в кожу.       Калифа отворачивается.       — Эй, Калифа, — ее голова дергается, но сама агент продолжает копошиться в бумагах. Луччи становится тошно от собственного утомленного голоса, — чего хотят Мугивары…       Слышится негромкий фырк.       — Того же, что и все пираты. Человеческих жертв и побольше золота. Но и…       — Ван Пис? — глаза болят. Он ощущает гундеж ног и жар в голове, как если бы бодрствовал уже более недели.       — Да. Их капитан необычный человек. Сам видишь, как много вокруг него тайн. Шеф, Хирург Смерти… Они знают что-то, что делает Мугивару особенным.       Луччи неприятно колит это слово. Особенным. Что такого «особенного» может быть в пирате чуть выше среднего, что даже шеф проявляет к нему повышенный интерес. Он закатил глаза. Приходится с большим трудом перебарывать слабость, чтобы не оставить их закрытыми.       — Понятно. — как можно более небрежно все-таки отвечает Луччи.       Калифа замирает. Потом оборачивается вполоборота. Она, черт побери, улыбается.       — Ты ревнуешь.       Луччи напрягся. Складка между бровей стала еще карикатурнее.       — Не неси ерунды. В этом нет никакого смысла. — отросшие вьющиеся волосы спадают несколькими прядками вперед и совсем немного не достают до лопаток сзади. Луччи откидывается на спинку кресла. — я просто устал. Эта странная штука будто высосала из меня все силы.       Калифа не выглядит убежденной.       — Я, скорее всего, знаю, что это может быть. Но мы проверим, когда вернемся на базу…       Дальше Луччи перестает ее слушать. Он вспоминает времена, когда они тренировались в Гуанхао. Это было так давно. Но ощущение, будто бы и вчера. Тогда место на его плече занимал другой голубь, но все такой же белый. Голубое небо казалось настолько высоким, что Луччи каждый день мечтал о том, чтобы стать взрослым, сильным и самостоятельно дотянуться до звезд. Но детские годы ушли, вместе с ними пришлось менять голубей и забывать о своих желаниях.       Из коридора слышится приглушенный гам, который становится все громче и громче, и в конце концов в кабинет возвращается Спандам со снайперской винтовкой наперевес, а вместе с ним Бруно и Джабура.       Джабура начинает говорить первым.       — Я без понятия, куда остальные делись! Пропали в толпе и все, — он кидает взгляд на Луччи в кресле и многозначительно замолкает, вздернув подбородок.       Спандам же снова уходит на балкон, Калифа убегает за ним. Оттуда хорошо слышно их диалог на повышенных тонах, из-за которого мозг у Луччи кипит в стократ сильнее.       — Шеф, невозможно попасть с такого расстояния и при штормовой погоде!       — Нет ничего невозможного для агента Сайфер Пол, Калифа!       Джабура и Бруно одновременно фыркают. А потом все снова замолкают, слышится лишь шорох ткани, ревущий ветер и грохочущие за много километров молнии.       Гремит выстрел. Молчание продолжает затягиваться — мимо. Еще несколько молний вгрызаются в остатки крыши базы, отчего металлический скрежет становится только громче. Луччи прикрывает глаза, прислушиваясь к тонкому высокому звону в голове. Второй выстрел, и все продолжают молчать. Виски болят, отдавая неприятной пульсацией. Кажется, у него поднимается температура. По телу пробегает дрожь, силуэты Джабуры и Бруно сливаются в мыльную картинку, и Луччи, наконец, впадает в беспокойную и пустую дрему.       Третий выстрел.       Когда он приходит в сознание, вокруг все рушится. Обломки стен с грохотом заваливают здание. Под ногами нет пола, а руки крепко обхватывают чью-то шею. Ему лишь интересно…       — Очнулся! — визгливый голос Джабуры вызывает лишь раздражение и совсем немного отвращение. Луччи брыкается, и вскоре оказывается на полу, спешно восстанавливая равновесие после отключки.       — Давай же, не тормози! — Джабура дергает его за руку и вскоре Луччи уже чувствует себя куда увереннее на ногах. Удивительно, что Джабура не выглядит и не звучит язвительно или грубо, а скорее взволнованно.       — Где шеф?! — Луччи быстро продолжает, — и остальные?       Джабура мямлит что-то неразборчивое.       — Что?! — Луччи пытается перекричать звуки разрушающегося здания.       — Не знаю я! — рычит он в ответ.       Роб непонимающе моргает, но Джабура продолжает молчать. Несколько раз он принимает форму Зоана, чтобы проскочить в особенно неудобных заваленных местах или вовремя откинуть отваливающийся кусок стены.       Они сбегают по полуразрушенной лестнице вниз, пробираясь к месту, где и осталась субмарина Трафальгара. Наконец они выбегают к складским докам, также медленно, но верно разваливающимся по кусочкам. Ветер, который был наверху, здесь уже не завывал, хотя доки постоянно оставались открытыми для входа и выхода судов. Вокруг тут и там видятся тела агентов. Кто-то еле-еле живой, дергается в последней надежде, но тащить его уже нет возможности, а кого-то и нет никакого смысла вытаскивать.       — Вон она! — кричит Джабура, тыкая пальцем намного левее. Луччи приглядывается и действительно замечает в конце дока Полярный Тан.       Они уже собирались приспустить на всех парах, чтобы как можно быстрее оказаться в безопасности, но их внимание привлек тонкий высокий голосок.       — Кто-нибудь! Помогите!       Джабура резко тормозит, прислушивается.       — Это Каку!       Он напряжен, хмуро разглядывает обломки в надежде увидеть там напарника. Луччи хмурится.       — Нам надо идти, — в каждую секунду здание может сложиться как карточный домик, стоит не той балке пойти трещинами. — лучше выживем мы вдвоем, чем никто!       Джабура взрывается мгновенно.       — Ты, сволочь! Я вообще не спрашивал твоего поганого мнения, гнида! Хочешь бросить своего?! Пожалуйста! — Джабура презрительно кривится. — только потом не удивляйся, что никто не приходит на твой зов о помощи.       — Мне не нужна ваша помощь. Я в силах справиться сам. — Луччи горделиво вскидывает голову.       — Не после того, как я носил тебя на руках, принцесска!       — Я не просил тебя об этом!       Джабура смеется.       — Конечно, нет! Шеф приказал. Не думай, что я по своей инициативе стал бы тебе помогать.       Джабура разворачивается, чтобы закончить собачиться и начать поиски Каку, голос которого все еще периодически слышится где-то в руинах.       — Джабура, — окликает Луччи.       Тот чуть поворачивает голову, но не смотрит глаза в глаза. Роб молчит. Он не может теперь даже открыть рот. Вынужденная благодарность остается неозвученной.       — Мерзость, — бубнит Джабура и убегает в другую от субмарины сторону. Луччи смотрит ему в спину уставшими красными глазами, апатично моргая. Как только он остановился — тяжесть вернулась. Поэтому, недолго думая, он продолжает путь к субмарине, перепрыгивая через редкие тела агентов и груды каменных глыб с торчащими из них арматурами.       Подойдя уже совсем близко, он слышит оклик.       — Эй, агент!       Повернув голову на звук, Луччи видит измотанного Трафальгара с покореженным битвой мечом. Одна нога тащится за ним, то ли подвернутая то ли сломанная. Покрасневшие глаза сверкают нездоровым озлобленным блеском.       — Если хочешь плыть на этой субмарине, помоги моей подчиненной вернуться на борт!       Луччи хочется скривиться, но он лишь кивает и Ло говорит дальше.       — Она за углом рядом с красными ящиками. Поторопись. — и Трафальгар продолжает путь к собственному кораблю.       Луччи быстро пробегает до конца дока, периодически используя сору, чтобы не попасться под обломки, летящие с потолка прямиком ему на голову. Когда он забегает за угол, то действительно находит молодую девушку. Она, тяжело вздыхая, прижимает к себе насквозь пропитанный кровью рукав рубашки. Луччи с трудом пытается вспомнить, как ее зовут. Пышные каштановые волосы, карие недовольные глаза, сейчас полностью красные из-за лопнувших капилляров. Он бы, возможно, вспомнил, будь рядом с ним Калифа. Ее, кажется, больше интересуют чужие имена.       Луччи протягивает руки и, нагнувшись, поднимает раненную, а затем выныривает из закоулка обратно в доки. Добираются они без особых проблем. Раненная не ноет, не скулит, будто бы вообще не дышит. Лишь пробегающая по ноге судорога напоминает, что она все еще жива.       Неожиданно он услышал странный звук, и вокруг быстро начала разрастаться голубая сфера.       — Операционная! Кавардак!       И вот он уже не бежит по обломкам, а оказывается рядом с люком субмарины. Трафальгар стоит рядом, опираясь на одно колено.       — Быстрее внутрь.       Лишних вопросов Луччи не задает. Он было пускает вперед раненную, но та выворачивается из его хватки.       — У меня руки нет, идиот. Куда я тебе полезу… — девушка кидает испуганный взгляд на Ло, но тот лишь улыбается настолько менее криво, насколько умеет. А умеет не очень.       — Не волнуйся, Иккаку, мы тебя залатаем.       Луччи почти корежит от несвойственного Ло поведения. Спустя несколько секунд из люка появляется морда медведя и он забирает раненную вниз.       — Агень.       Ло сразу же принимает свой обычный надменный вид и смотрит свысока холодными глазами. Луччи остается равнодушен к попытке Трафальгара выглядеть грозным.       — Не лазайте по чужим вещам. Сегодня я спас тебя и Икакку от снайпера Мугивар. Но завтра я могу быть не так благосклонен.       — Снайпера?.. — Луччи удивленно смотрит в ответ. Ло тыкает пальцем на щеку и Роб подносит пальцы к своему лицу. По ним пробегает маленькая кровавая дорожка, когда Луччи касается длинной царапины от лишь едва задевшей его пули.