Зеркало моей души.

Ом: Сердце колотится как сумасшедшее, гулкий стук которого эхом отдаётся в голове. Руки вспотели и меня не хило потряхивает. Да, что, блять, со мной происходит?! Ощущение чужой и горячей, да ещё и мужской восставшей плоти между моих ног до сих пор обжигает изнутри, выливаясь холодным потом по моему лбу. — Ты, блять, больной извращенец, Корапат! Мой голос какой-то чужой, хриплый... Что за? Его глаза смеются. Почему он постоянно смотрит на меня с ухмылкой?! Взгляд вниз, уверенный и дерзкий, я проследил за ним и в ужасе понял куда он уставился! Я был возбуждён не меньше его самого! — Куда вылупился, мудак?! В ответ он лишь вздёрнул бровь и нагло слизнул остатки моей крови со своей губы. — Я извращенец говоришь? Он произносит это гордо, даже напыщенно. Демонстративно проводит пальцами по своей белоснежной рубашке, недавно мною разодранной, безрезультатно пытаясь привести её в порядок. Потирает свою красную шею с отпечатками моих пальцев на ней. Громко хрустит суставами, вертя головой. Ещё раз тяжело на меня смотрит и молча выходит, хлопнув дверью. А я так и остаюсь стоять посреди зеркального кафеля туалетной комнаты, со стояком в штанах, хватая от злости ртом воздух. — Блядство! В моей голове сейчас варилась густая каша из полученной информации и до боли идиотской ситуации. Каша, приправленная едким привкусом горечи во рту от собственной солёной крови... Губа ссаднила и припухла. Хорошо, что впереди ещё два выходных, иначе как бы я снимался... Пару раз плеснув себе в лицо холодной водой, я привожу себя как могу в порядок и выхожу в зал. Громкая музыка снова противно резанула по ушам. Корапат бесцеремонно восседает всё на том же месте и лихо опрокидывает в себя очередную рюмку. Я неуверенно шагаю вперёд, пытаясь взять себя в руки, которые всё так же чешутся, прося разукрасить это нахальное лицо. Тело пошатывает от выпитого алкоголя и я с облегчением плюхаюсь на стул. Корапат салютирует мне новой рюмкой текилы и мигом её осушает. Морщась от кислоты, он облизывает дольку лайма, медленно проводит языком по губам, тем самым языком, который только что был у меня во рту! Откусывает немного мякоти, обнажая свои белоснежные и острые зубы, те самые зубы, остроту которых уже проверила моя надкусанная губа! Берёт салфетку и... — Слюну вытри с подбородка! – в одно мгновение эти самые губы уже смеются мне в ухо, от чего я сразу же прихожу в себя. — Сначала сперму со своих штанов смахни, – так же едко рычу я в ответ. Корапат продолжает тупо ржать, театрально вытирая "слёзы" с лица, его аж трясёт от смеха. Он кивает мне в сторону стойки с текилой, подпирает рукой подбородок и выжидающе сверлит меня взглядом. Ещё по пять рюмок... Мне казалось, что меня сейчас вырвет, но я пил, пока не осушил всё. Над головой раздаётся громкое хлопанье в ладоши. Весело, блять, тебе! Мудак... Перед глазами плывёт. Последнее, что я помню, как мягкая ладонь предотвращает удар моей головы о барную стойку... *** — Чувак, эй, Ом! Ты живой? Голос в моей голове пробивается через тысячи вонзающихся в неё острых ножей. Я резко сел и взвыл от боли. Фокусирую взгляд на говорившем. Лицо прояснилось – Дрейк. — Мы где? — У меня дома. Тебя вчера вырубило, мы вызвали такси и все поехали ко мне, – говорит он. — Где этот ублюдок? — Кто? Корапат? — Вчера из нас четверых был лишь один ублюдок, – зло шиплю я. — Он уже уехал домой. Кстати, бро, он всю ночь просидел возле тебя, обтирая холодным полотенцем. — Мне плевать... Голова раскалывается, губа болит и щиплет. Я неосознанно дотрагиваюсь до неё пальцем и морщусь от боли. — Вы что подрались вчера? Его глаза внимательно меня изучают, я не выдерживаю взгляд и отворачиваюсь. — М-м-м. — Вы когда-нибудь убьёте друг друга, – Дрейк качает головой и протягивает мне воду. Я жадно присасываюсь к бутылке, а в голове всё крутятся эти слова: "Он всю ночь просидел возле тебя..." Почему мне не даёт это покоя? Как же раздражает! *** — Мальчики, сегодня сцена поцелуя на крыше! Репетируем реплики, отрабатываем движения, будем снимать её до тех пор, пока я не разревусь от эмоций! Всё понятно? – пи'Аоф сегодня крайне перевозбуждён, для него эта сцена является одной из самых важных моментов в лакорне, он хотел её идеального исполнения. – Читсаванди! Я аж вздрагиваю от этого крика и немного втягиваю голову в плечи, ну так, на всякий случай. — Японский бог, что у тебя с губой?! И тут я почти присел. И вот что говорить? Как выкручиваться? Все дружно обернулись на меня и пристально уставились. Я по инерции зыркаю на Корапата, тот стоит как ни в чём не бывало и ехидно на меня посматривает, приподняв уголки губ, мол, ну давай, отвечай. Отвечу, что упал. Нет, курам на смех. Скажу, что кот поцарапал. Ни хрена себе кот, думаю я и ещё раз невольно оборачиваюсь на напарника. Что же придумать?! Мозг лихорадочно соображает, пи'Аоф напряжённо ждёт, и тут я тихо ляпаю: — Я ел мороженое... Нанон не выдерживает и громко ржёт. Мудак! — Мороженое?! – режиссёр, казалось, сейчас тоже прыснет от смеха, но видимо ему было не смешно. – Как поедание мороженого повредило твою губу, Ом?! Я насупился, поглядывая на режиссёра исподлобья. Нервно шкрябая ногтями собственные ладони, сомкнутые в кулак, я уже составлял план по расчленению тела своего напарника на куски. — Я ел его и прикусил губу. Корапат сгибается пополам и просто заливается смехом. Пи'Аоф медленно, всей ладонью проводит по своему лицу сверху вниз и громко вздыхает. — Приведите его губу в порядок! Просто уму не постижимо!Мороженое... Гримёры шустро суетятся и ведут меня к зеркалу наводить красоту. Ну, Кирдпан, я тебя прибью! Вскоре вся съёмочная группа поднимается на крышу, уже совсем стемнело. Пока операторы приводят в порядок оборудование, я подхожу к парапету и устало на него облокачиваюсь. Все выходные я тщательно рылся в своей голове, пытаясь понять, что же всё таки произошло между нами в этом ебучем клубе, и не находил ответа. Я понимал лишь одно – меня безумно раздражает этот парень и его постоянно хочется избить! Но тогда почему я так возбудился? Много алкоголя? Его губы... Чёрт бы тебя побрал, Корапат Кирдпан! Ещё не хватало мне этих проблем! Хоть в Таиланде и более-менее спокойно воспринимают нетрадиционную ориентацию, но я не собираюсь вступать в ряды этих педиков! И в лакорне этом снимаюсь чисто ради пиара. Мне просто нужно снять какую-нибудь тёлку и разрядиться! Вот так и сделаю... Вот только он всю ночь был рядом, когда мне было херово... А когда я вышел на улицу, то был сбит с толку окончательно, он подогнал мою машину от клуба прямо к дому... Но сегодня он делает вид, будто ничего не произошло... Я попытался заговорить с ним, но он просто проигнорировал меня. Бесит! — О чём задумался? Я испуганно дёргаюсь, не ожидая никого рядом. — Напугал, блять! Сбросить бы тебя сейчас с крыши, да лакорн ещё не сняли! — Ты проиграл мне тогда, Читсаванди. Как будешь отдавать должок? – ехидно говорит Корапат, пропуская мимо ушей мои слова. Да, я облажался перед ним, я это признаю, а он ещё и носился со мной как курица с яйцом. Поэтому я абсолютно ровным тоном спрашиваю: — И что ты хочешь? Его глаза усмехаются, сверкают каким-то безумием что-ли... — Можешь мне отсосать и забудем обо всём. Я чуть дара речи не лишился! — Ты совсем рехнулся, Кирдпан? Вообще бессмертный?! – мои кулаки сжимаются до боли в суставах от злости. — Перепить меня не можешь... Драться не умеешь... Вот я и подумал, что это всё, на что ты способен, – максимально искренне комментирует Корапат, невинно хлопая глазами. На нас были направлены десятки камер, а единственное, что я хотел сейчас сделать– это убить человека! Я медленно двигаюсь к нему ближе, широко улыбаюсь, закидываю руку ему на плечо, приобнимая, и совершенно не рассчитывая силу заряжаю ему кулаком в солнечное сплетение. И он сгибается пополам, опираясь на преграждение. О-о-о-о-о да! Тело пронзает толикой облегчения с нотками кайфа от долгожданного возмездия. Вот бы ещё разок вмазать, да боюсь совсем поломается. Я зажимаю его шею изгибом руки, наклоняюсь ближе к изменившемуся в лице напарнику и злобно шепчу: — Слишком много камер, Корапат, мы же лакорн снимаем, а не порно. Так что зови "отсосать" в следующий раз в более укромном месте, а то боюсь ты будешь слишком громко стонать от переломанных мною рёбер! Но вдруг он подозрительно притих. Я нервничаю и невольно ослабляю хватку. — Эй, Нон, ты в порядке? – голос предательски дрогнул и я мысленно чертыхнулся! Этого ещё не хватало! Он пару раз глубоко вдыхает и разворачивается ко мне лицом. Эти глаза, такие глубокие, чёрные как ночной океан, они смотрят словно насквозь, пронизывающе, смотрят так, что у меня холодеет затылок от его взгляда. — Ты что, переживаешь за меня? Его глаза сузились, уголки губ дёрнулись и на его лице вновь появилась эта дразнящая улыбка. И этот его голос с хрипотцой: — Чувствуешь себя виноватым?Чувствуешь себя неловко со мной? А, Пават? — Ты ненормальный... — Мальчики, готовимся к съёмке! – слышится голос режиссёра и мы резко отстраняемся друг от друга. И мы начинаем играть. Легко снимаем первые эпизоды и доходим до финального момента. Нам поправляют макияж, укладку. Я всё это время наблюдаю за ним, непрерывно, возмущаюсь сам на себя за такое поведение, но не могу остановиться... В ушах до сих пор звенит от этой его шутки, а кулаки сами гневно сжимаются. Но почему тогда я уже битый час представляю себе ЭТО? Это так пошло и так... возбуждающе... Губы в миг пересохли, я машинально их облизываю и закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Всё как в тумане. Ещё эта атмосфера окунает с головой. Соберись, Ом Пават! Ты актёр! Сейчас ты встанешь и сыграешь как следует! И вот мы снова у парапета. Глаза в глаза. — То, что у нас есть сейчас, как нам это называть? Ресницы на его глазах дёргаются, он трогательно поджимает губы, кадык подрагивает, из последних сил сдерживая порыв. Это слишком реально, Корапат... Вдруг я ощущаю влагу на своей щеке. Вздрагиваю, но продолжаю говорить заученные слова... — Если мы с тобой не враги, то можем ли мы стать друзьями? Эти слёзы... Как ты умеешь так плакать, Корапат? Его губы дрожат, глаза постоянно убегают от зрительного контакта. По моему телу проносится волна жара и я почти задыхаюсь. Мы, блять, играем роли или играем в свои чувства? Я запутался... Нанон! И я уже не понимаю, читаю сценарий или говорю то, что в голове. Его взгляд... Так близко... Подбородок трясётся... Не смотри на меня так, я не могу оторвать от тебя глаз... Это пугает... — А что? Ты хочешь, чтобы мы стали друзьями? Я вижу лишь его губы... Такие пленительные, нервно поджатые, такие желанные. — Нет. Голос переходит на шёпот. Я не хочу больше ничего, кроме... И я прильнул к этим губам. Такие мягкие. Совсем не грубые как в прошлый раз. Податливые. Его губы. Это ракурс, Пават, всего лишь игра камер, это не поцелуй... Просто играй свою роль. Голос в моей голове звучит всё настойчивее, прокручивая машинально сценарий... Просто ракурс... Я Пат, он Пран... Поцелуй прерывается, и я разочарованно замираю. А его шёпот окончательно притормаживает все мало-мальски здравые потуги моего мозга. – Ты готов? Вопрос "к чему?" застревает в горле, и в эту же секунду я вновь ощущаю на себе его губы. Но сейчас они настойчиво открывают мой рот, проталкивая языком, пока я не поддаюсь. Мягкие руки обвивают мою шею, касаясь щеки, уверенно, но так нежно. Наваждение... Это ракурс, Пават, должен был быть просто ракурс... Но меня уже полностью поглощает тьма. Я больше себя не контролирую, я больше себе не принадлежу... Лишь его губы и тихие вздохи, я больше не могу ни о чём думать. Я прикосаюсь к его щеке, она такая влажная. Настоящие слёзы. И они смешиваются с нашими слюнями в этом поцелуе, от чего он становится слегка солоноватым. Слёзы такие реальные и это возбуждает. Сводит с ума. Мне нравится как он плачет. Поцелуй углубляется, и я всё крепче прижимаюсь к нему своим телом. Невозможно остановиться... Сердце просто выпрыгивает из груди от ощущения таких же громких ударов с противоположной стороны. И вдруг этот жар на губах пропадает, и от меня отстраняются. Я глупо улыбаюсь, осознавая что этого не было в сценарии, но не могу себя сдерживать. Мне нравится. Всё нравится. Но Корапат просто уходит. И я наконец-то начинаю приходить в себя. Вот и всё. Лакорн снимут и он так же уйдёт... Просто уйдёт, оставив после себя эти искусственные слёзы. Или всё же настоящие? После третьего раза, как пи'Аоф кричит "Снято!", я окончательно возвращаюсь в реальность. Задыхаясь от нахлынувших эмоций, я порывисто бросаюсь за ним следом. Не уходи, Нон... Ты не смеешь от меня уходить! Чёрт! Меня перехватывают, что-то говорят, но я вижу лишь удаляющуюся всё дальше от себя его спину. Нет! В этот момент я ощущаю злость. Противную, туманящую сознание. Злость из-за непонимания происходящего, злость из-за собственного бессилия. И с каждой секундой она растёт, обволакивает меня словно цепкими грязными щупальцами, заставляя тело лихорадочно трястись. — Я просто в восторге!!!! С первого дубля!!! Вас ждёт оскар, мальчики, клянусь.Этот поцелуй порвёт все экраны! Как вы смогли так сымпровизировать? Просто изумительно! Режиссёр ещё что-то восторженно говорит, а мой взгляд прикован к двери, которая сейчас закрывается за спиной Корапата. От напряжения начинает болеть спина, я дико хочу лишь пойти вслед за ним, но меня продолжают удерживать и что-то спрашивать. Всеобщий гул людских голосов в моей голове становится похож на пчелиный рой с противным жужжанием. Моё раздражение подошло к пику. — Мне нужно выйти, – глухо говорю я и дёргаюсь за ним. Не смей от меня уходить!