***
- Рохелио, эти дриксы живут у тебя без охраны, как гости? - Они не опасны. Если ты не веришь их слову, поверь моему. - Околдовал он тебя, что ли? Они враги, а у нас война, если ты не заметил! - Этих врагов мы уже победили. Ты же не будешь опасаться раненого, который и вставать-то может с трудом, и преданного ему мальчишки, который не отходит от его постели? - Разрубленный Змей! Ты влюбился. В дрикса. - Не в дрикса, а в Ледяного. Он же легенда, я столько лет мечтал с ним встретиться в бою. Между прочим, он сразу назвал своё имя, а я его так хорошо не узнал! - Встретился, и он тебя почти утопил. Ты уже согнал к нему всех лекарей. Если он встаёт и ему лучше, давай я заберу его в тюрьму? Или ты рассчитываешь на взаимность? - Какая взаимность, Мончи. Поставить пленника в положение, где он почувствует себя обязанным? - Действительно, ты будешь страдать молча. Пока он сам не проявит инициативу. - Он не проявит, - Ротгер картинно вздохнул. - Мое сердце будет разбито. - Да, он не ты. Преследовал старшего по званию, пока не добился своего, - Альмейда рассмеялся, - а потом переключился на красотку, встреченную на балу. - Не злись, Мончи. Мы чудесно проводили время втроём. - Вальдес мечтательно запрокинул голову. - А у Кальдмеера рана плеча, мигрени и поражение. Остаётся грустить и страдать, - он подбросил кольцо и поймал.***
- Мончи, а где мой любимый враг? Я принёс мазь для плеча. - В тюрьме. Я обещал ему, что его не будут беспокоить до обмена пленными. - Когда обещал? Утром? Почему? Что мы не так сделали? Рамон, что с ним? - Да не тряси ты меня, все с ним хорошо. Обещал я вчера. - Погоди… Ты хочешь сказать… - Бить-то зачем? Успокоился? - Это подлость, Рамон.***
- Кого ты привёз? - Ледяного. - Опять?! - Он жив, Мончи. Его не казнили, наш дорогой родич кесаря его спас. Он жив! - Так… - А ты мне пообещаешь, что не только пальцем к нему не притронешься, но и не увидишься с ним. - Ротгер… - Пообещай, Рамон. - Кошки с тобой, Бешеный. Обещаю, что без твоего разрешения не притронусь и не буду искать встреч.***
- Что не так, Рохелио? - Что может быть не так? - Мне не лги. Что случилось? Твой дрикс? - Ему плохо, Мончи, и я не знаю, как помочь. - Ты и не знаешь? Девочки будут разочарованы. - Издеваешься? Ему на меня смотреть тошно. Он уткнулся в Эсператию, и даже своего адъютанта гнал. Пока тот не захотел уехать. - Из-за той ночи? Не может быть. - Из-за Бермессера. Я… я спрашивал девочек. Каждый раз, глядя на меня, он вспоминает Морской Суд и чувствует себя виноватым. Перед всеми - Бермессером, что дал казнить талигойцу. Руппи, что вовлёк в измену кесарии. Моряками, потому что привёл их на смерть. Мной, потому что я его спас, а ему на меня тошно смотреть! - Не кричи. Что ты будешь делать? - Знаешь? Наверное, уеду. На море сейчас тихо, а на суше жарко. Может, ему без напоминаний легче станет? - Оставишь одного? Переживать поражение? - Мончи, ты за ним не присмотришь? Ты ж дриксов не казнил. - Я тебе обещал не подходить к нему, помнишь? - Считай, что у тебя есть мое разрешение. Вытащи его, я тебя знаю, ты мертвого приведешь в ярость. - Что бы мне ни потребовалось сделать? - Да лишь бы он снова начал жить, а не это… бдение. - Ты сказал.