Любить нельзя ненавидеть

      Открыв дверь, Паша замер, воспоминания были еще слишком свежи. Но в секунду опомнившись, резко захлопнул дверь и защелкнул на все замки. Как будто разум приказал никогда не открывать этому человеку. На этот громкий звук прибежала Аня, почувствовав, что что-то не так.       — Паша, что такое? Кто там пришел?       У Вершинина пропал дар речи, а глаза были настолько большими, словно он увидел призрака, хотя всю жизнь отрицал их существование. Аня испугалась и замерла в нерешительности.       В дверь снова постучали. Потом еще раз и еще. Стук продолжался, но не казался угрожающе настойчивым. По ощущению, пролетели часы, хотя на самом деле прошло не больше минуты.       — Ребят, открывайте, это же я. Хватит шутить. Нам нужно поговорить. Я знаю, что с вами произошло. Впустите, и я все объясню.       Аня не знала, кто стоит за дверью, но этот голос показался ей таким знакомым, таким…родным. Она думала лишь доли секунды, а потом ринулась к двери, открыла, и ее поглотило всеощущение необъятной радости. За дверью стоял никто иной как Костенко. Как всегда одетый с иголочки, с улыбкой на лице, одним словом — живой. Почти такой, каким Аня его и запомнила в последний раз.       Не отдавая отчета в своих действиях, она прыгнула на него и заключила в объятия, снова ощущая соленые ручейки, хлынувшие из глаз. Костенко, немного удивленный такой реакцией, помедлив, все же обнял девушку. И чем больше он ощущал влагу на своем пиджаке, тем крепче становились его объятия. Быть может, в этот момент откололся маленький кусочек льда, сковавшего его каменное сердце.       После этой трогательной сцены, ребята все же позволили ему войти в квартиру. Костенко чувствовал негласное напряжение, оно никуда не делось, а лишь незаметно повисло в воздухе. И если от Ани чувствовалась теплота и расположенность к разговору, то от Паши исходил лишь холод и недоверие.       — Я знаю, что вы ждете объяснений. Я обязательно их дам, но давайте сначала дождемся ваших друзей. И тогда я вам всё расскажу и, насколько это будет возможно, объясню. Договор?       — Да, — пробурчал Паша и громко выдохнул.       Ане было тяжело находиться между двух огней. Ей хотелось расспросить Костенко о многом: о том, как он выжил, о его жизни, занятиях, но она не могла себе этого позволить в сложившейся ситуации, расстраивать Пашу не хотелось. Она почти осязала его тяжелые мысли и, как верная боевая подруга, поддерживала любимого в непростой ситуации. Но быть негостеприимной хозяйкой Аня позволить себе не могла.       — Сварить вам кофе, Сергей Александрович? — улыбаясь, спросила Аня.       — Да, пожалуй, не откажусь.       Паша снова громко выдохнул и зарылся руками в волосы.       — Без сахара, как обычно?       Костенко удивился, что она знает о его предпочтении горького кофе. Это была не закрытая информация, не тайна, просто такая мелочь запоминается по долгу службы, например, секретаршей, но никак не другими окружающими людьми. Почему об этом помнила Аня? Ответа на этот вопрос у него не было, да и важно ли это было сейчас? Вслух он лишь произнес:       -Да, спасибо.       Прошло еще около получаса, и в дверь, наконец, позвонили. Это были друзья. Зайдя в гостиную, они испытали такой же спектр эмоций, какой ранее Паша испытал у двери. Видеть перед собой Костенко, которого каждый из них еще вчера, пройдя по улице, даже бы не заметил, но при этом знать, кто он, знать, сколько всего они пережили вместе, было в высшей степени странно, а точнее сказать — абсурдно.       Когда шоковое состояние было позади, Костенко поднялся со своего места, поставил кружку с недопитым кофе на стол и хлопнув в ладоши (что можно было счесть за призыв к вниманию), повернувшись к ребятам, сказал:       — Сейчас я вам расскажу всё, что знаю и помню. Попрошу меня не перебивать, все вопросы оставить на конец моего рассказа, иначе наш с вами диалог продлится очень и очень долго. Договорились?       Приняв молчание, как и полагается, за знак согласия, он начал свой рассказ.       — Наверное, я начну свое повествование со дня, когда мы с вами виделись в последний раз. Да, как вы догадались, это было в другом мире. Скорая помощь забрала меня в Центральную клиническую больницу, состояние моё было тяжёлым, я был в коме около двух недель, шансов выжить было не много, но я использовал каждый. За выходом из комы началось долгое и тяжелое восстановление: срастание множественных переломов, операции, стационар — всё то, что я терпеть не мог с самых ранних лет. Конечно же, ещё будучи в больнице, я начал пробивать информацию о вас, но вы как в воду канули. Многочисленные поиски не дали никакого результата. Ни местоположения, ни последних звонков и сообщений выявить не удалось. Спустя два месяца, меня все же выпустили из больницы, и я продолжил поиски по своим каналам. Когда никаких сведений не находилось, на грани отчаяния, когда любая гипотеза казалась логичной, я рискнул предположить, что ваши пути с учёным Рябовым все же не разошлись. Тогда я отправился к его дому, и, не найдя никаких зацепок, почти было бросил эту гипотезу, если бы не одно НО — следы от машины. Прошло много времени, но ямы от долгого простоя машины на одном месте все еще были чётко видны. Это была настоящая удача. Мне легко удалось пробить по базе, какая именно машина зарегистрирована на имя Виктора Рябова, это оказалась белая «Волга». И дальше дело сдвинулось с мертвой точки. Подняв все архивы, я установил, что эта машина была замечена на русско-украинской границе. Поехал бы один ученый, который за всю свою жизнь не уезжал дальше Ленинграда, в другую страну без цели? Ответ более чем очевиден — вряд ли. Сомнений не оставалось. Все дороги вели в Припять. Вы поехали спасать Пашу.       — Как-то у вас все так гладко складывается, что аж даже неестественно, — с вызовом сказал Лёша.       Верно, о том, сколько за время поиска хоть каких-либо зацепок, было получено неврозов, выпито успокоительного в виде алкоголя, разбито костяшек, Костенко тактично умолчал. Не за чем ребятам было об этом знать. К делу это никак не относилось.       — Кажется, я просил меня не перебивать? — холодные, как сталь, глаза впились в Лёшу. — И мы, к твоему особому вниманию, даже договорились об этом. Поэтому будь добр просто слушать, когда я говорю. Большего от тебя не требуется.       Аня бросила укоризненный взгляд на Лёшу, тем временем рассказ продолжился.       — Я поехал в Припять, не знаю, что я ожидал там найти. Я практические уверовал в то, что вас уже нет в живых, и все же хотелось получить хотя бы подтверждение этого. Приехав в зону, я поехал сразу к четвертому энергоблоку. Около огороженной территории стояла белая «Волга». Я боялся нарваться на охранников, но на территории не оказалось ни одной живой души. Зато трупов — хоть отбавляй. Да я думаю, вы об этом и сами в курсе. Все они были в ужаснейшем состоянии, стоял невыносимый смрад. Осматривая территорию, я нашел тело Рябова. Сомнений в вашей смерти становилось все меньше. Я зашел внутрь купола, осмотрел всё там, зашел даже в реактор, благо там были защитные костюмы. Но и там я вас не нашёл, зато мое внимание привлек один прибор, как позже выяснилось, он был создан для подавления электромагнитных частиц. Не найдя ваших трупов, не совру, если скажу, что в моей душе появилась надежда на то, что вы живы. После того дня, я совершил еще несколько поездок в Припять, изучил каждый миллиметр пространства. Я приезжал с командой ученых-исследователей, физиков и др. Мне удалось выяснить некоторые моменты, которые помогли мне понять, что, вероятнее всего, вас переместило в другой мир. Алгоритм перемещения мне удалось вытащить из ваших разговоров, записанных там на камеру наблюдения.       — Так, стоп, хватит. Мне надоело слушать этот бред! Вы несете полную чушь! — выкрикнул Паша.       — Чушь? Послушай меня сюда, парень, послушайте все сейчас, — начал уже раздраженным голосом говорить Костенко, — можете мне не верить, вы не обязаны это делать, но говорить, что я несу чушь — прекратите! Верить или нет, это сугубо ваш выбор, я рассказываю просто факты — не более, ни капли не приукрашивая. Я лишь хочу донести, что все вы сейчас в опасности, хотя еще не отдаете себе в этом отчета.       Не побоявшись прервать эту тираду слов, Аня негромко спросила:       — Сергей Александрович, извините, я просто хочу уточнить. Нам Виталий Сорокин сказал, что машина времени была создана для перемещения сознания. Но почему мы тогда ничего не помнили до этого дня? И как переместились вы?       Костенко благодарно посмотрел на нее, всё-таки был среди этих ребят хоть один внимательный слушатель. Он начал свой ответ:       — Ребята, я знаю, в это трудно верится. Под большой секретностью в лаборатории ФСБ был создан реактор такой же по мощности, как тот, что перенес вас. Благодаря, опять-таки, записям с камер и твоим рассказам, Паша, я знал, как выглядит мир, в который мне нужно попасть. Далее были лишь технические моменты.       — Но зачем вы отправились в наш мир? — вступила в разговор Настя.       — Чтобы уберечь вас от опасности. Как вы уже отметили, полностью прошлая память вернулась к вам сегодня. При моем перемещении, она была со мной всегда. Почему так? Ответ не такой сложный. При перемещении у вас были помехи в качестве сознания Сорокина или, проще говоря, Зоны. И вы глупцы, если считаете, что переместило только вас. Зона тоже здесь, она среди людей. До сегодняшнего дня все было относительно спокойно лишь потому, что Зона не находила вещественной оболочки. Сегодня же она вселилась в тело человека, поэтому и ваше сознание вернулось.       — Так, это вроде понятно, — заключил Гоша — Но когда переместились вы, Сергей Александрович?       — Около полугода назад. И признаюсь, все это время следил за каждым из вас. Пусть в этом мире я не генерал пока что (тут он сделал значительную паузу), а полковник, но моих связей было достаточно, чтобы узнать, где вы живете, а также регулярно прослушивать ваши телефоны.       Лёша вскочил и начал возмущаться:       — Нет, ну это совсем хрень какая-то! В смысле вы прослушивали телефоны? А ничего, что я, может быть, сексом по телефону занимаюсь? Нормально такое слушать? Извращенец что ли?       От того, как нервно Лёша начал передвигаться по комнате, Костенко, да и друзья рассмеялись.       — Успокойся, у меня стояла запись разговоров на определенные ключевые слова, так что твои бурные разговоры я, явно, пропустил. Но в следующий раз обязательно послушаю.       Смех стал еще громче, и обстановка, в некоторой степени, стала непринужденной. Когда эмоциональный всплеск поутих, Костенко продолжил:       — Я хочу, чтобы вы понимали, что опасность существует. В сознании Зоны вы — враги. И она сделает всё, чтобы вас уничтожить. Рано или поздно она попытается это сделать. Моя задача — не допустить этого. Вы для меня не чужие люди, мы многое пережили вместе, а еще большее вы пережили без меня, без моей поддержки. Я просто хочу, чтобы у вас был шанс на нормальную жизнь. Это, в принципе, всё, что я хотел бы сейчас сказать.       Немного подумав, Аня спросила:       — То есть вы переместились в этот мир для того, чтобы защитить нас. Но будет ли у вас возможность вернуться обратно, в свой?       Костенко, еще не догадываясь об истинной причине своей реакции, был задет этими словами.       — Нет, не думаю. Для меня того мира больше не существует, как и для вас. Вернуться дважды в один мир невозможно. Теперь мой мир здесь.       После еще полуторачасового разговора было принято решение закончить сегодняшнюю встречу. Костенко оставил свой адрес, а также номера мобильного, домашнего и рабочего телефонов и покинул ребят, ему нужно было отправляться на работу.