Милосердие короля

Я тряслась в седле уже целую вечность. Меня мутило. Гномам пришлось разгрузить одну из грузовых пони, чтобы на ней смогла поехать я. Поклажу они распределили между собой — из-за этого их темп замедлился, но никто не роптал, ведь таков был приказ Торина. Это мне рассказали уже потом, а сейчас мне было все равно. Все равно, куда мы едем и с кем, все равно, нравлюсь я им или нет, все равно, как я выгляжу после бессонной ночи. Я на автомате поднялась по первому же приказу и машинально засунула пальто в тканую суму, непонятно откуда взявшуюся у моей постели. Только сейчас я осознала, что сумочка со всеми моими вещами так и осталась у той витрины. Черт с ней. Обойдусь без помады и телефона. Какой здесь от них толк? Так же на автомате я накинула плащ, на котором спала, поверх своей земной одежды и вместе со всеми направилась к стоянке пони. Отрешенно поблагодарила темноволосого молодого гнома, когда он подсадил меня в седло. Он жутко смущался. Про себя я отметила, что он удивительно симпатичный для гнома. Мы тронулись, а я даже не сообразила, как мне удалось заставить своего пони поехать — все происходило само. Я ехала, не обращая внимания на взгляды то и дело оборачивающихся на меня гномов. Тупо пялилась на рыжую гриву и потертые поводья в своих руках, даже не смотрела по сторонам. Плевать. Я впервые испытала такой шок. Как только я отвлекалась на что-либо, мои мысли тут же возвращались к тому, что произошло. Это походило на пощечину — каждый раз мысленно возвращаться к тому, что я могла не останавливаться у витрины, не трогать ее своими руками, пройти мимо. А затем следовало осознание того, что в моем мире меня нет. Да, я верила в то, что меня каким-то образом смогут вернуть, но вот что мне придется пережить до этого? Эти мысли беспрестанно прокручивались в голове как сломанная пластинка, и мне хотелось сброситься с пони и удариться головой об землю, только чтобы не думать об этом. Жаль, что это бы не помогло. Гномы меня не трогали. Молча смотрели на мою внутреннюю драму и только иногда покачивали головами, но не приставали. Тогда я не могла оценить это, но сейчас чувствую благодарность. Наконец, я начала уставать. Наш отряд двигался медленно, но бесконечное сидение в седле уже походило на пытку. Мои руки устали держать поводья, ноги, висящие в стременах, начали затекать и ныть, поясницу ломило, а внутреннюю часть бедер натирало в тех местах, где они соприкасались с краями седла. Еще и становилось жутко от мысли, что так придется проводить каждый день. Именно в тот момент, когда мне казалось, что я больше не выдержу ни секунды, и я готова была взвыть с просьбой остановиться, мы сделали привал. Молчание гномов продолжалось. Они переговаривались между собой, но со мной были немногословны. Молча помогли спешиться, молча указали на место у костра, молча вручили похлебку с чечевицей — моя первая еда в новом мире. И я поняла, что, возможно, лучшее, на что они сейчас способны, — это их безусловная мужская солидарность к неизвестному существу, чувства которого они не до конца могли понять. Поэтому они сделали самое великодушное, что могли, — не тревожили почем зря и не лезли в душу. Мне стало стыдно. Они испугались, но поддержали. Гномы могли бы бросить меня в лесу или что похуже, но взяли с собой, да еще и обеспечили всем необходимым — только сейчас я поняла, как мне, оказывается, повезло встретить именно их. Похлебка была густой, острой и ароматной. Она немного вернула меня к жизни. После обеда голова начала немного работать, и я стала размышлять трезво. Итак, я в новом мире. В волшебном новом мире. Предположим, что это действительно так, и я не сошла с ума. Но пока только предположим. Представим, что меня просто занесло в незнакомую страну, как бы я поступила? Конечно, искала бы помощь. Помощь нашлась. Теперь надо думать, как поступать дальше. Нужно было выяснить, какие у меня, вообще, были варианты. Самое время насесть на странного старика Гэндальфа — он вызывает доверие. Старик задумчиво курил трубку. Увидев меня, он радушно пригласил присесть рядом. — Скажите, Гэндальф, — я решила спросить сразу в лоб, — я смогу вернуться домой? — Я маг, девочка, а не прорицатель, — кажется, после этих слов моя челюсть красноречиво брякнулась на землю. Хотя в своей остроконечной шляпе и с хрестоматийной седой бородой именно волшебника он и напоминал, — Я рассчитываю, что эльфы смогут нам помочь в этом. В этом странном месте я успела провести меньше суток, но уже успела услышать, что знакомые по детским книжкам сказочные существа — эльфы, гномы, волшебники, здесь не просто существуют, но еще и, судя по всему, в порядке вещей. Это было абсурдно — как попасть в мир, где существование, например, Санта Клауса или зубной феи было доказано, и никто бы этому не удивлялся. Я тоже твердо решила больше ничему не удивляться. Принимать текущие обстоятельства вместе с магией и магическими существами и решать проблемы по мере их поступления. Если буду пытаться все осознать и обдумать — точно сойду с ума. Но я все равно недоверчиво спросила: — Вы же не шутите? Маги, эльфы — это правда? Там, откуда я, единственный разумный вид — это люди. А магия есть только в книжках, — я подняла глаза на Гэндальфа и увидела, что он смотрит с неподдельным интересом. Он медлил с ответом, но затем задумчиво проговорил: — Правда, конечно, правда… Не знаю, что бы стало с нашим миром, останься в нем только люди. — Могу вам поведать, что бы с ним стало, — усмехнулась я и со вздохом добавила, — Расскажите мне, как здесь все устроено, — не знаю, надолго ли я в этом мире, но должна хотя бы понимать, где вообще нахожусь. Далее последовала историческая справка про создание Арды. Я не до конца понимала, стоит ли мне относиться к этому как к мифологии или воспринимать слова Гэндальфа всерьез. Но такие мыслишки меня и на Земле нередко посещали — кризисы веры бывают с каждым, кто хочет во что-то верить. По крайней мере, рассказ волшебника был интересным. После рассказа об эльфах, людях, гномах и хоббитах и их происхождении Гэндальф вскользь и как-то неохотно сказал: — Увы, в нашем мире есть и темные силы. Злобные и коварные существа. Орки… Гоблины… Эти слова мне были уже незнакомы. Но это было лишь еще одним подтверждением того, что это Средиземье — волшебное место. Если верить магу, то все было предельно просто: эльфы, гномы, хоббиты — хорошие, а эти, как их там, орки — плохие. А так бывает только в выдуманных мирах. — Как у вас все удобно, — протянула я, забыв о том, что он говорит всерьез. После долгого рассказа Гэндальфа в моей голове роилось огромное количество мыслей. Я снова была близка к тому, чтобы решить, что я сошла с ума или галлюцинирую. Мир, в который я попала, был без сомнения волшебным. Хоть и не очевидно-волшебным — на первый взгляд можно было подумать, что я где-то на Земле. Природа выглядела привычно — не так, как в моих родных местах, но, во всяком случае, ничего волшебного в ней не было. Правда, все было будто бы больше (или это я стала меньше?) Мой пони по размеру походил скорее на коня, деревья высились исполинами, даже комары казались крупнее, чем обычные земные. Рядом с Гэндальфом я была настоящей коротышкой, хотя в хоббита я, судя по всему, не обратилась вместе с перемещением — мои ноги остались прежними, а волшебник уже успел рассказать мне об этой удивительной хоббичьей особенности. Все это было абсурдно, но я не питала иллюзий. «Такая обыкновенная девочка попала в такую необыкновенную историю» — это был не тот случай. Будь я главной героиней сказки, у меня была бы важная миссия, я бы сразу освоилась в новых обстоятельствах и ринулась спасать мир. Меня же просто бесцеремонно швырнули в иную реальность. К тому же, героиням сказок не приходится справлять нужду под кустом, надеясь на то, что никто не услышит — у них вообще не возникает таких проблем. Да, сегодня я уже столкнулась с этим неприятным, но неизбежным аспектом походного быта. Итак, надо было решать, что делать. Насчет моего возвращения волшебник отвечал размыто. Я не сразу привыкла к тому, что он любит говорить загадками, а мне в тот момент больше всего хотелось конкретики. Однако, мне удалось понять только то, что мы будем проездом у эльфов и, если все сложится и хозяин будет благосклонен, можно будет поинтересоваться насчет возможности отправить меня в мой мир. «Есть те, кто на такое способен», — вот все, чего я добилась от мага. А если…не получится? «Думаю, ты сможешь найти свое место среди людей. Если повезет — какое-то время сможешь пожить в Ривенделле». Перспектива неутешительная. Жить у каких-то людей, которые меня не ждут, или у эльфов, которые будут меня терпеть (и то не слишком долго). Пока единственными, кого я знала и кто мог спасти меня от ощущения ледяного одиночества в новом мире, были гномы отряда. Из благодарности за мое спасение я решила — раз уж пользы от меня все равно никакой, я буду стараться доставлять им минимум неудобств. В моем мире уместность, удобность и обезоруживающая вежливость срабатывали почти всегда. Но помимо этого меня посетила наивная мысль сблизиться и попытаться подружиться с моими спасителями. Все-таки, неизвестно, надолго ли я тут застряла. Я неуверенно подошла к обедающим гномам, спросила, не против ли они, если я посижу с ними у костра, и с наслаждением вытянула ноги к огню. На меня все еще глядели как на диковинку. Лысый гном воинственного вида по имени Двалин с ухмылкой отметил, что я «оклемалась наконец». Начало было положено. Я принялась более внимательно рассматривать сидящую компанию. Теперь я не понимала, как могла вчера сомневаться, что мои спутники были гномами! Они действительно очень отличались от людей — гораздо сильнее и крупнее меня, плотные, коренастые, с широкими плечами и здоровенными кулаками и ступнями. Глядя на них, я могла легко представить, как они машут громадными молотами, ворочают валуны и строят подземные царства. Их одежда, прически, оружие, украшения все еще напоминали мне что-то из прошлого — было странно, что это не реквизит, не карнавальные костюмы, а их повседневная одежда. Из чего напрашивался вывод, что я, условно говоря, попала во время до технологического прогресса. Без средств связи, без транспорта, без вакцин и лекарств, без, без, без… Как, вообще, можно к этому адаптироваться? Как нибудь, главное — не умереть. Когда я пришла к этой мысли, то обрадовалась — теперь у меня хотя бы появилась цель. Так мое путешествие началось.

***

Первое время меня сковывал ужас — я чувствовала себя беспомощной. Я вздрагивала по утрам, когда просыпалась и понимала, что Средиземье не растаяло как наваждение. Но еще хуже чем просыпаться было засыпать — никто не предупреждал о том, какой холодной бывает земля даже летом, и как жестко и неудобно на ней спать. Я внушала себе, что на Земле люди тоже (сознательно, даже по собственному выбору!) ходят в походы и справляются со всеми неудобствами, но я ощущала себя рыбой, выброшенной на сушу. Я в раз лишилась всей привычной жизни. Спасибо, что хоть гномы были дружелюбны ко мне. Они были очень сплочены и воодушевлены началом своего похода. Когда я спросила, куда они направляются, мне мечтательно ответили, что возвращаются домой. «Домом» было гномье королевство с красивым названием Эребор. Зачем им в пути понадобились хоббит и волшебник, не уточняли, а те тоже отвечали про цель похода весьма размыто. Надо сказать, мои спутники как-то легко восприняли тот факт, что я буквально пришелец из иного мира. Пожалуй, думала я, в мире, где существует магия и эльфы соседствуют с гномами, легче поверить в существование других миров. Поэтому относились ко мне максимум как к чужестранке из дальних краев. Держали дистанцию, но были обходительны. Я же уже в первые дни сломала голову, пытаясь найти хоть какое-то объяснение тому, что произошло. Что стало причиной — мои неосторожные мысли, которые сбылись словно злое пророчество? Или я просто оказалась не в том месте и не в то время? Стала жертвой беспощадной случайности? И как, черт возьми, я провалилась в другой мир — шагнула в какой-то магический портал или же «разделилась» надвое, и сейчас моя ни о чем не подозревающая вторая половинка ходит по Земле как ни в чем не бывало? Кроме того, ко мне регулярно закрадывалась мысль, что я лежу в глубокой коме, а происходящее — мой лихорадочный сон, но все мои физические ощущения были слишком реалистичными для такого. За такими размышлениями неизбежно следовали волнения — на Земле у меня оставались немолодые родители. Если я резко исчезла, то они непременно подняли тревогу. Не случилось бы чего… Мысли походили на порочный круг — один вопрос порождал другой, в голове витал целый рой различных «как», «почему» и «зачем». Вопросов было миллион, но, казалось, они совершенно не волновали гномов — ну упала девка и упала. Теперь главное разбираться с последствиями. С гномами же у меня выстраивались постепенно. Я побаивалась их, а они сторонились меня. Первым проявил интерес Бофур. Он, вообще, был рубаха-парень и мог разговорить даже скалу. Его пони сразу же оказалась рядом с моей, а истории и байки посыпались как из рога изобилия. В начале своего путешествия я была очень внушаемой и легковерной, но россказни Бофура даже я делила на два. Хотя, стоит признать, поездку это скрашивало. И к тому же, я много узнавала про Средиземье, местные порядки, нравы и юмор. Как оказалось, гном был еще и крайне любопытен: — Так значит, ты человек? Простодушный вопрос Бофура меня обескуражил. — Всегда им была. — Но ты маленькая, — придирчиво оглядел меня гном с ног до головы. — Может еще вырасту, я не такая старая. — Ну уж если ты будешь так есть, как сегодня, то точно не вырастешь. Хорошо Бомбур не видел, что ты оставила половину похлебки! — Зато тебе досталась другая половина. Легкая придурковатость делает человека практически неуязвимым. И гнома тоже. Это будет моим новым лозунгом. К цели «выжить» добавилась цель «не рехнуться». Следующий, с кем я нашла общий язык, был, как ни странно, хоббит Бильбо Бэггинс. Бильбо казался забавной персоной — можно было запросто подумать, что гномы и Гэндальф силком тащат его с собой в поход. В своих бриджах, сюртуке и жилете он сильно выделялся среди гномов, а его манеры и привычки тоже разительно отличались от гномьих. Что-то во всей этой неуместности очень меня располагало к нему — я чувствовала наше отдаленное сходство. Поначалу он больше всех меня шугался. Хоббит, ехавший в хвосте рядом со мной, никак не решался заговорить, косился и только нервно прочищал горло. Но когда на его очередное «Ээ, добрейшего, хм, вам утра» я с досадой протянула, что оно было бы добрее, проснись я в теплой постели на чистых простынях, сердце Бильбо было растоплено. Мы сошлись на нашей тоске по домашнему комфорту. — …а особенно холодными ночами я топлю камин, завариваю себе чашку чая и засыпаю прямо в кресле, вытянув ноги к огню, — с того момента хоббит не переставал рассказывать про свой Бэг-энд и только травил душу почем зря. Комфорта и правда отчаянно не хватало. Мы ели досыта, но не разнообразно. Я успокаивала себя тем, что это хотя бы полезней, чем земная еда. Большой проблемой стало отсутствие привычного ухода за собой. Гигиена у гномов была в почете, хоть и за едой они могли вести себя абсолютно по-свински. Однако после устроенного беспредела бороды тщательно вычесывались, ногти чистились, а лица умывались. Я смирялась с тем, что со мной нет привычной зубной пасты — только какие-то отвары и полоскания, нет косметики, нет маникюрных ножниц и пилки, нет ничего, что в моем мире помогало мне чувствовать себя ухоженной. О том, как выглядят мои волосы, спустя несколько дней без мытья, я старалась даже не думать. Надо признать, гномы выручали меня чем могли. В моей суме постепенно оказывались то чье-то ненужное зеркальце, то запасной гребешок. На третий день Гэндальф вернулся из своей вылазки с темно-синей тканой рубахой, которая была мне почти до колен. Сказал, что так я буду меньше привлекать внимание. Мой вязаный свитер, одно из напоминаний о Земле, пришлось убрать до лучших времен. Первые серьезные неудобства начались, когда возникла необходимость помыться. Оказалось, для гномов мытье раз в неделю было непозволительной роскошью, в то время, как мы с хоббитом изнывали от того, какими грязными себя ощущали. Здесь возникло следующее препятствие — мылись гномы все вместе в попутных водоемах. На банные процедуры порой уходило все утро — они плескались, помогали друг другу расплести сложные прически, а потом дружно сохли у костра и приводили себя в порядок. Мне оставалось сидеть на берегу и ждать своей очереди. Я вспоминала чистенькую ванну в своей квартире и тосковала. В один из первых вечеров на общем совете гномы подняли вопрос о том, что одинокая девушка, купающаяся в реке голышом, может стать легкой жертвой для недоброжелательного человека или кого похуже. Я краснела и хотела провалиться под землю. Гномы же решили, что будут кидать жребий, кто будет ходить и охранять меня во время водных процедур. И хоть смотреть на меня приказом самого Торина категорически возбранялось, я никогда не видела большего оживления на лицах Фили и Кили, чем во время жеребьевки. Я смущенно отнекивалась, по старой привычке говорила, что мне очень льстит их забота, но гномы по-мушкетерски отвечали, что защищать женщину, попавшую в беду, это их долг. Гномы тянули жребий, а Фили и Кили хихикали в кулак и толкали друг друга локтями. Жребий выпал Торину. Гномы пожали плечами и разошлись, а я осталась в смешанных чувствах. С предводителем похода в первые дни мы почти не общались после того, как он заступился за меня в первый вечер. Обычно он ехал во главе колонны и предпочитал чинно переговариваться с Балином и Двалином и спорить с Гэндальфом насчёт дальнейшего пути. Мы обменивались вежливыми приветствиями и пожеланиями доброй ночи. Иногда я замечала долгий взгляд Торина на себе, но принимала его за то же любопытство, которое одолевало остальных гномов. Вот с его племянниками было гораздо проще. Весельчаки Фили и Кили стали виться вокруг меня в тот момент, когда поняли, что я не кусаюсь и умею разговаривать, а не только плакать. Молодые гномы были баловнями и повесами, а еще мне было странно от того, что существа другой расы могут казаться мне привлекательными (а может, мне так казалось, потому что они больше всех походили на людей). Кили вообще был в прямом смысле смазливым. Интересно, здесь это нормально для гномов? Братьев страшно забавляло то, как мое новое и пока такое непривычное мне имя было похоже на их имена. Целыми днями я только и слышала «Лили то, Лили это». Меня же поначалу передергивало — я хотела откреститься от чужого имени и вспомнить свое собственное, но мне никак это не удавалось. Никакими ухищрениями и играми в ассоциации я не могла заставить свой мозг вспомнить это, казалось бы, простейшее слово. — Лили, а Лили! — медовым голосом пропел Кили как-то утром, — А в вашем мире все человеческие девушки такие красивые? — Только те, которые терпеть не могут гномов. Поняв, что я, в отличие от застенчивого хоббита, могу отвечать колкостью на колкость, парни просто таяли. Конечно же, неприспособленное к походной жизни инопланетное существо, да еще и женского пола, их будоражило и веселило. Как-то раз братья в шутку принялись спорить, кому из них я больше подошла бы в качестве жены. Ничего не зная о нравах гномов, я смеялась и подыгрывала. — Я совсем не умею стирать, Фили, а ты воняешь, как стадо троллей, — тролли часто упоминались в ругательствах, и я быстро это подхватила. Кили покатился со смеху. — А ты, брат, видимо благоухаешь розами как девица! — съязвил светловолосый гном, — Видишь, наша Лили благородная барышня и полагается мне по праву первородства! Внезапно братьев окликнул Торин. Он мрачно зыркнул на них. Мне было непонятно, что означает этот взгляд. То ли «Не общайтесь с этой чужачкой», то ли…что-то еще. Непонятный он был, этот гном. А завтра мне придется впервые мыться в реке под его чутким надзором. Я поежилась. Утром Торин невозмутимо подошел ко мне и коротко сказал «Идем» и вручил пузырь с щелочной жижей, которой гномы мыли волосы и бороды. — А зачем тебе секира? — Это боевой топор. Предводитель отряда придирчиво осмотрел место купания, встал спиной к реке и отвернулся. Я неуверенно разделась, отмечая про себя, что и одежду не мешало бы постирать. Стоило только коснуться ледяной воды, дыхание перехватило. — Что с тобой? — вздохнул гном. — Н…ничего, просто непривычно, — я сглотнула, — никогда раньше не купалась в реке. — Чтоо? — Торин чуть было не оглянулся, но вовремя опомнился, — Где же ты жила в своем мире? — В большом…- с трудом говорила я, заходя глубже, — и пыльном…городе. Торин усмехнулся. А мне вдруг стало не по себе от того, что я стою совершенно голая, и ему достаточно всего лишь повернуть голову, чтобы рассмотреть меня. Странное чувство, будто щекочущее изнутри. А если заставить его обернуться? Как будто случайно…? — Лили, ты уснула? — голос гнома вывел меня из оцепенения. Я наскоро помылась, стуча зубами, натянула одежду прямо на мокрое тело и отправилась к костру. — Мы задержались. Наша Лили никогда прежде не купалась в реке, — сказал Торин слегка издевательски. — Смотри-ка! — бесцеремонно встрял Бофур, — В реке не мылась, верхом не ездила — совсем не приспособлена ты к жизни, девочка. Вместо того, чтобы оправдываться, я с неким вызовом в вольной интерпретации пересказала «принцессу на горошине». Мне захотелось окончательно сломить лед. Сытые и чистые гномы с удовольствием слушали незнакомую сказку. Дослушав, они усмехались, мол, сразу видно, что сказка написана людьми. — Так а в чём смысл-то? — наседал неугомонный Бофур. — А смысл в том, дорогой Бофур, что настолько избалованной и изнеженной может быть только настоящая принцесса. — Так что ж ты, — хохотнул Фили и игриво прищурился, — взаправду из благородных? — У нас как…у кого больше денег, тот и благороден. Послышались смешки: «Люди во всех мирах одинаковы». — Ну а у тебя много было, значит? — Фили покрутил ус — ну вылитый кот. Я оглядела компанию у костра. Дома у меня была керамическая ванна. Ванна с горячей водой… А ещё было мыла сколько пожелаю, красивая одежда и туфли на любой случай. По сравнению с гномами, месяцами спящими на земле, я была настоящая принцесса. — Весьма много, — серьезно ответила я. В глазах Фили плескался мальчишеский восторг. А я подумала, что попадание в другой мир — прекрасный шанс, чтобы стать кем-то, кем ты не являешься на самом деле. Или хотя бы притвориться.