Ад у порога

      В проёме появляется взъерошенный и всё ещё не до конца проснувшийся Гвейн. Его рука с зажатым в ней мечом медленно опускается, когда он видит открывшуюся перед собой картину. Артур крепко прижимает к себе Мерлина, сжимает его в какой-то отчаянной хватке. А брюнет… в первую секунду кажется, что он задыхается. Или что его пытают, потому что среди беспорядочных вздохов с губ срывается сдавленный крик. Гвейн запоздало понимает, что происходит, но теперь ещё больше не понимает, что именно ему делать.              Мерлин рыдает так, как плачут маленькие дети, так отчаянно, кажется, могут реветь только они. Захлёбываясь воздухом от подступающей истерики, ещё не научившиеся разбираться с собственными эмоциями, когда сломанная игрушка кажется самой настоящей трагедией.              Сломанная игрушка сейчас сам Мерлин. Он захлёбывается собственными слезами, когда чужая ладонь цепляется за его затылок. Он напуган. Он в ужасе. Ему так до одури больно.              Сколько лет он держался так? Сколько он не позволял себя оплакивать близких людей, которые только погибали и погибали и погибали и погибнут и…              — Мерлин. Мерлин, всё хорошо. Мерлин, тише. Тише, боже... – Артур пытается, правда пытается, когда у самого внутри всё стынет. Когда он пытается не сжать Мерлина сильнее, помня о его ранах, когда тот дрожит в его руках, трясётся, даже не слыша его. Пендрагон только сейчас замечает Гвейна. – Я не знаю, что делать. – одними губами шепчет он, а в его глазах столько отчаяния, что у рыцаря мурашки по коже бегут. – Господи, я не знаю, что…              —А-арт.. – внезапно сипит парень, заставляя обоих мужчин вздрогнуть. — Артур. Артур…              — Я здесь. Мерлин. Я здесь.              — Артур…              Мерлин слышит ответную реплику только на десятый раз, предположительно слышит, потому что его руки с такой силой сжимаются вокруг Артура, что тому на какое-то мгновение не хватает воздуха. Парень с силой стискивает зубы, упираясь в плечо Пендрагону, сжимает его трясущимися ладонями, морщится от оставшейся боли, но силы не уменьшает. Её в принципе сейчас не много, так что боли он Артуру причинить не может.               — Мерлин. Всё хорошо. Я здесь. Я...               — мн-не т-так жаль... — шепчет сбивчиво Мерлин, и это единственное, что он может выдавить.              Ладонь скользит по волосам, так мягко, словно он пытается коснуться облака. Одно лишнее касание, и он рассыпется, хотя, казалось бы, куда больше. Его и так надо собирать по частям.              Артур запоздало понимает, что Гвейн вернулся, куда бы он не отходил, он смотрит на них несколько секунд. Пендрагон, кажется, никогда не видел рыцаря таким серьёзным. Таким взволнованным, напряжённым.              Он опустился на кровать рядом, ладонь аккуратно легла на спину Мерлина, пытаясь привлечь внимание.               — Мерлин. Мерлин, хэй. Мерлин.              Тот реагирует не сразу, только на автомате поднимая голову, и Гвейн протягивает ему стакан.               — Что это? — вполголоса спрашивает Артур.              Мерлин молча приподнимает руку, цепляя дрожащими пальцами стакан. Гвейн не выпускает его, протягивая ближе, поясняет тихо, пока парень абсолютно доверчиво пьёт из его рук.               — Я смешал травы, которые могут помочь. У них успокаивающий эффект.              Артур может только кивнуть коротко, опуская взгляд на все ещё хватающего воздух парня. Пока он почти перепугано цеплялся за Мерлина, не зная, что делать, Гвейн нашёл способ, чтобы ему помочь. Иногда Пендрагон всё же был слишком беспомощен.              Очевидно, это не сработало мгновенно. Но, кажется, Мерлин вернул себе частицы способности контролировать собственные эмоции. Его плач больше не напоминал отчаянный крик, он не отпускал рубашку Артура, уперевшись лбом в его плечо.              — Что случилось? — тихо спрашивает Гвейн, отводя взгляд от подрагивающей спины.               — Я не уверен. Ему снился кошмар.              В комнате повисает тишина, она разрывается только тихими сдавленными всхлипами парня. Но через какое-то время стихают и они, Мерлин выдыхает тихо, медленно отстраняясь. Он не поднимает ни голову, ни глаз, потирая виски. Выдыхает сдавленно, опуская подрагивающие ладони на колени.              Рука с плеча не пропадает, мягко удерживая, от этого боль душит чуть меньше. Парень проводит ладонью по лицу, стирая остатки слёз, и Артур, кажется, никогда не видел такой изможденности на его лице.               — прости. — тихо, шелестящим отзвуком своего голоса произносит Мерлин, он потирает лоб виновато, прежде чем повторить. — прости за это.               — Прекрати. Как ты? — в голосе Артура не скрытая тревога, он смотрит взволнованно, но Мерлин только пожимает плечами. Понимает, что дрожит, только тогда, когда плеч касается покрывало.              Он оборачивается. Гвейн мягко ободряюще улыбается, заботливым движением поправляя ткань на его плечах. Мерлин тянет её ближе на себя, кутаясь. Подтягивает колени ближе, ставя на них подбородок.              Повисшая тревога и недосказанность давит одновременно на всех, как и страх, который очевидно всё ещё сковывает тело Мерлина.               — Я, честно говоря, проголодался, парни. — внезапно выпаливает Гвейн, заставляя Артура недоумённо вскинуть на него взгляд. — Надеюсь в этой лачуге найдётся хоть что-то съедобное.              Губы Мерлина дрогают в слабой попытке улыбки, когда рыцарь стягивает Пендрагона за собой с кровати.               — Тебе серьёзно так приспичило жрать? — почти шипит Артур, выдёргивая рукав из чужих пальцев.               — Не тупи, король. — бормочет Гвейн, сворачивая какой-то короб на землю. Он медлит несколько секунд, прежде чем наконец выкрикнуть. — Мерлин! Мы без тебя не справимся.               — Зачем ты? Ему отдохнуть надо. — раздражённо цепляет за локоть рыцаря, а тот выдыхает шумно, с трудом сдерживая собственное раздражение.               — Ему не отдохнуть, а отвлечься надо. — шипит мужчина, понижая голос. — Ты хочешь, чтобы он там сидел один и варился в том, что довело его до такого состояния? Его надо выдернуть оттуда, а не оставлять...              Он резко обрывается, отшатываясь от Артура и вновь начиная рыться в чужих вещах. Блондин оборачивается, замечая застывшего на несколько секунд парня на пороге.              Мерлин всё ещё держит на плечах покрывало, медленно подходя к ним. Артур не может не видеть, как тот морщится от боли. Мази Гаюса, конечно, обладают сильным эффектом, но они не всесильны. У Пендрагона из головы не выходит его кричащий образ.              Артур отворачивается.              Гвейн уже нашёл какие-то овощи, и сейчас смотрел задумчиво на них, потирая затылок.               — Ты думаешь слишком громко. — отозвался Мерлин, подходя ближе. Непонятно к кому именно это относилось. Но вторая фраза точно была обращена к Гвейну. — Что ты нашёл?              Тот указывает рукой, перечисляя, и именно Артур, кажется, думает слишком много. Потому что через несколько секунд возвращается зудящая боль в висках.               Сколько всего скрывает Мерлин? Что именно довело его до такого состояния? Да Артур только единично видел, что Мерлин был на грани слёз или плакал. Но всё это время он просто казался ему очень впечатлительным, эмоциональным. И в этом ничего плохого, нет, конечно.              Только то, с какой силой Мерлин сжимал пальцы на его одежде, цепляясь так, словно сам дьявол пытался его утащить.              Артур внезапно почувствовал импульсивное желание обнять младшего. Обхватить и не отпускать, никогда. Защитить от всего того, что произойдёт, раз уж не смог от того, что уже произошло. Но он только пошатнулся, когда в него прилетела картошка и отскочила, покатившись по полу.              Гвейн с ожиданием смотрел на него, вопросительно вскинув брови. Мерлин сидел на столе неподалёку, легко побалтывая ногой.               — ...что? — наконец спросил Артур.               — Помогай давай. Застыл как статуя, принцесса.              Следующий час (или сколько вообще прошло времени, по ощущениям Пендрагона это заняло почти вечность) они готовили. Ну как готовили, пытались. Артур чистил картошку, что удавалось ему с натяжкой. Из-за этого он получил от Гвейна несколько реплик о том, что он совсем не умеет пользоваться лезвием. На третий раз, когда Артур уже был готов вскинуть меч, чтобы доказать ему в чём тот неправ, тихо шикнул Мерлин, и с рыцарей слетела спесь.              Мерлин не порывался помочь, только раз в несколько минут перебивая их активность, чтобы сказать, что следует делать дальше. Они и не собирались его просить, нет.              Хоть парень и оставался слугой короля, Мерлин, в первую очередь, был их другом. А ещё колдуном. И на его теле столько шрамов. Сколько раз Артур не смог защитить его? Сколько раз тот спасал его жизнь, без раздумий ставя Пендрагона выше себя? Сколько он страдал на самом деле, сколько он потерял ради того, чтобы на следующий день его продолжал шпынять дышащий король? На сколько он виноват перед Мерлином…?              — Артур.              Пендрагон коротко вздрагивает, чуть не выпуская ложку из почему-то подрагивающей хватки. Тонкие пальцы аккуратно поддерживают его запястье, поднимая выше от кипящей воды.              — Думаю в этот раз мы обойдёмся без мясного бульона.              Артур только сейчас замечает, что действительно чуть не окунул руку в готовящуюся еду. Он коротко хмыкает, переводя глаза на замершего рядом Мерлина. Тот кидает короткий взгляд в воду, прежде чем запоздало отпустить чужую руку. Пендрагон оборачивается, прежде чем вновь взглянуть на парня.              — Гвейн вышел за водой. – даже не услышав вопроса, поясняет брюнет, прежде чем отойти. Артур приоткрывает рот, чтобы спросить, но в голове слишком много вопросов. Их такое огромное количество, что он закрывает его обратно. – Ты можешь спросить. – тихо предлагает Мерлин.              Пендрагон видит, как вздрагивает перед его глазами покрытая тканью напряжённая спина парня. Варианты вопросов кружатся в голове спутанным роем, Артур задаёт только один.              — Через сколько оно будет готово? – произносит он, через несколько секунд тут же разрывая тишину почти жалобным тоном. – У меня серьёзно отвалится рука, если я продолжу мешать это ещё минут десять.              Мерлин фыркает так сильно, что пошатывается на ногах, чуть не падая. Артур оказывается рядом через мгновение, одним движением подталкивая его к стулу.              — Как нога?              — Норм…              Прежде чем он успевает ответить, Артур опускается на корточки, аккуратно перехватывая ладонями ногу. Ведёт взглядом, проверяя целостность повязки. Повезло, что во время кошмара Мерлин не сместил её. Опускает её обратно, выпрямляясь.              — Твоя шея. Я гляну на случай, если… я гляну?              На случай, если во время того, как ты в агонии раздирал горло криком, невольно разошлись и швы.              Парень кивает коротко, прежде чем приподнять голову. Из-под ткани виднеется шрам, пересекающий ключицу. Тот самый клочок выжженной кожи. Сколько всего он ещё не видит? Мерлин дёрганным движением захлёстывает на себе покрывало, заставляя Артура вскинуть взгляд на него. Они не говорят ничего.              Артур аккуратно касается бинта на шее. На нём нет ни красного следа, ничего. Но он всё равно медленно разматывает, пытаясь не причинить боли.              — Он действительно хорош в этом. – тихо бормочет Пендрагон, невесомым касанием обводя шов на коже младшего. Под его пальцами дрогает кадык. Артур возвращает бинт на место, аккуратно фиксируя. Цветной платок смотрелся куда лучше, чем белая повязка. Блондин даже не может вспомнить в какой именно момент, шейный платок Мерлина затерялся в лесу. Ему не хочется этого делать.              — Мне жаль, что тебе пришлось… — тихо произносит Мерлин, сминая в пальцах покрывало.              Поставить весь Камелот в обмен на твою жизнь?              Артур пожимает плечами, у него не было особого выбора. Хоть вера в Мерлина и пошатнулась, когда он осознал, что тот не просто слуга. Друг, который врал годами. Который оказался колдуном.              Пендрагон задумчиво делает шаг из стороны в сторону. Потирает шею, на несколько секунд вскидывая голову вверх.              — Нам надо как можно быстрее вернуться в Камелот.              — Что? – Мерлин вскидывает голову реще, чем ему следует.              — Я даже не хочу представлять, что именно там творится. Мы должны остановить это.              — Но…              — Ты не согласен? – Артур непонимающе вскидывает бровь, а Мерлин качает головой поспешно.              — Нет, конечно, согласен. Только… только без моей магии у нас нет ни шанса.              — Мерлин. Мы как-то справлялись без твоей магии до этого. И сейчас…              — Они сильны, Артур. Их не побороть мечами. Они будут абсолютно бесполезны.              — Мы что-нибудь придумаем.              — Мы должны вернуть мне магию. – тихо перебивает его Мерлин, а Артур раздражённо цокает, кажется, громче, чем сам того хотел.              — Да что всё магия, магия. Мы сейчас отлично видим, к чему это всё привело, так? Магия вредит.              — Это делают люди. – голос Мерлина повышается, когда он резко поднимается на ноги. – Магия ни в чём не виновата. Она столько раз помогала спасать твою жизнь и…              — И сейчас она угрожает всем жителям Камелота. Хочет разрушить всё то, что построил мой отец и я. – Артур также подаётся ближе, чувствуя, как начинает закипать. – Они все в опасности, и я как король должен их защитить.              — Если бы не моя магия, ты бы был уже давно мёртв. – тихо произносит парень, и Пендрагон замирает, чувствуя, как колотящееся сердце стучит где-то в горле.              — Если бы не магия, этого ничего бы не произошло.              — Люди используют её неправильно. Она может быть полезна, Артур. Она не несёт…              — Тогда почему все, кто меня окружал, использовал её во вред?              — Не все.              — Почему ею только убивали и уничтожали?              — Не все пользуются ей так. Ты ошибаешься. – Артур не видит в его глазах отчаяния.              — Ты? Неужели ты ни разу не воспользовался ей в своих целях? Не причинил другим боль, используя свои силы? – Артур почти не чувствует, как его собственные пальцы сжимаются на покрывале у подбородка Мерлина. – Магия – это зло, Мерлин. И я рад, что…              Слова застревают в глотке, словно кость. Пендрагон резко замолкает, в последнюю секунду понимая, что именно хотел сказать.              — Рад, что? – ровно спрашивает Мерлин через несколько мгновений повисшего полотна тишины. У Артура язык не поворачивается продолжить, и он хмурится, разжимая пальцы на одеяле. – Я столько лет слышал от тебя, что маги – монстры и убийцы. Что люди, владеющие магией, должны гореть в аду. — кадык младшего дёргается, словно и он борется с накопившимися словами. – Почему же ты не продолжишь сейчас?              Почему Артур раньше не видел этой силы в Мерлине? Не видел застывшей в глазах мощи, которую сейчас не уменьшала сверкающая боль и отсутствие магии? Видел лишь неумелого слугу и трусливого друга. Мерлин сейчас смотрел прямо на него, заставляя беспомощно пытаться собрать слова. И то, что было в тёмных глазах давило волю, а ещё у Артура в горле безбожно сохло.              Они играют в гляделки ещё несколько минут, пока Пендрагон наконец взгляд не отводит, отворачиваясь к кипящей кастрюле. Тяжелый вздох за спиной оседает ноющей болью и раздражением где-то под сердцем, и Артур оборачивается. Мерлин стоит боком, стискивая пальцами висящее на опущенных плечах одеяло; он, кажется, ссутулился ещё сильнее, чем раньше. Словно как если бы вся тяжесть опустилась на его плечи в одно мгновение, как если бы вся сила исчезла в ту секунду, когда Пендрагон отвернулся.              Король кидает взгляд на кастрюлю, прежде чем со стуком откинуть ложку, в которую, как оказалось, опять вцепился. Он старается не видеть, как Мерлин вздрагивает от этого движения.              — Хорошо. Послушай. – коротко выдыхает, упираясь взглядом в чужой профиль. – Послушай, Мерлин. Отец с детства вбивал мне, что магия – это зло. Что люди, владеющие ею, только и хотят, что причинить зло и боль. И я не видел других примеров. Всё так…складывалось, что… Неважно. Просто я… до сих пор не могу поверить, что ты маг. Что ты маг, и скрывал это, Мерлин. – Мерлин молчит, уставившись в пустоту перед собой взглядом. – Ты был просто… — слугой? человеком? другом? – Мерлином. А сейчас ты…              — Я не изменился. – тихо отзывается младший, а Пендрагон только взмахивает ладонью.              — Я знаю, конечно, знаю. Господи, это всегда была так очевидно, да. Я и не хочу, чтобы ты менялся. Просто…чёрт. – он трёт ладонью затылок. – Я привык орудовать мечом, а не—              — Много он тебе сейчас помог бы. – бормочет Мерлин, а Артур только кивает, соглашаясь. Желания пустить чем-то в младшего даже не возникает.              — Но я готов поверить. – выдавливает из себя на одном выдохе, а парень голову в его сторону наконец поворачивает. – Что магия может быть… хорошей и полезной. Я готов тебе довериться.              Мерлина взгляда не сводит, прежде чем позволить губам дёрнуться в кратком подобие улыбки.              — У тебя есть идея? – разбивает момент, не сводя взгляда от тьмы за окном. Младший лишь качает головой. – Значит… если без магии мы не справимся. – бормочет Артур, покачиваясь с пятки на носок. – Её надо вернуть тебе как-то.              Мерлин голову вскидывает, вопросительно распахивая глаза.              — Вернуть?              — Не говори, что ты не думал об этом. Это же можно сделать? Ну на каком-нибудь источнике, месте силы, не знаю там…              — На… — в глазах Мерлина надежда разгорается такая яркая, но также мгновенно и тухнет, скрываясь за веками. – Я не знаю. Может её никак не вернуть.              — Послушай. – делает шаг вперед, чтобы легко коснуться ладонью плеча младшего, тот всё равно, чёрт бы его побрал, вздрагивает, едва заметно. – Если мы можем как-то вернуть тебе магию, мы это сделаем. А если нет, то найдём другой способ победить. Хорошо?              — Ну наконец здравые слова, Пендрагон. – лёгкая усмешка выскальзывает с чужих губ с легкой хрипотцой. И до этого не отводивший взгляд от глаз Мерлина Артур, отшатывается, словно его застали за чем-то непристойным. Отшатывается, а потом выступает вперед, почти полностью перекрывая собой Мерлина.              — Что ты слышал?              — Я знал о его магии. – коротко кидает Гвейн, пожимая плечами, и с тяжелым вздохом ставит ведро на пол. Видит, как по лицу короля расползается оскорбленность, и, веселясь, добавляет. – Я догадался, это было не так сложно. Особенно со стороны.              — И ты…? – осторожно спрашивает Мерлин, а рыцарь почти обиженно взмахивает ладонями.              — Да за кого вы меня принимаете. У нас при королевстве были маги. Да и я не настолько болван, чтобы менять своё отношение к кому-то из-за этого фактора. А тебя, Мерлин, я просто обожаю.              Улыбается, поддерживающе, прежде чем скользнуть ближе, заглядывая в кастрюлю.              — Ну наконец-то. Если мы и умрём, то точно не от голода.              Мерлин коротко хмыкает, а отзеркаливший смешок Пендрагон сам не замечает, как начинает смеяться. С души словно груда камней ссыпается.              — Дураки. – тихо бормочет себе под нос Гвейн. – Какой план? – продолжает, когда тарелка перед ним уже пуста. – Долго здесь оставаться мы не сможем, как и вернуться в Камелот.              — Нам нужен Гаюс. – произносит Мерлин, а Артур неодобряюще хмурится.              — Мы не сможем встретиться с ним, не попав в Камелот. – отвечает рыцарь, крутя ложку в пальцах. – Моргана установила за ним охрану, и я с трудом смог добыть хотя бы эти травы.              — Что ты ещё узнал?              — Тогда ещё ничего не было ясно. Боюсь только Мордред решил…              — Что? – ложка из тонких пальцев выскальзывает, а сам Мерлин выпрямляется неестественно ровно, кажется, игнорируя пронзившую тело боль. – Мордред что?              — Он пытался напроситься со мной, я сказал ему остаться там. Но не уверен, что он правда послушал.              — Мерлин?              В самый неподходящий момент. Когда Мерлин без магии и никак не сможет остановить юного друида. Который, как того велела судьба придёт по чужую душу.              — Мерлин, что ты знаешь?              Младший пальцы сжимает, шумно втягивая воздух, прежде чем поднять взгляд.              — Ничего.              — Мерлин.              — Всё в порядке.              Им троим очевидно, что Мерлин врёт. Они двое вопросов на задают, переглядываясь. Мерлина одного изнутри сжирает бьющаяся тревога.              — Утро вечера мудреннее. – заявляет Гвейн, кидая взгляд на всё ещё непроглядную тьму за окном.              Артуру, как и Мерлину, однако, спать не хочется. Только рыцарь младшего за руку тянет, и Пендрагону ничего не остаётся, кроме как пойти следом. Мерлин в ту явно более удобную кровать не спешит, застывая на пороге комнат, и Гвейн просто взмахивает ладонью, сдвигаясь к краю их с Артуром сымпровизированного лежака. Младший неловкий взгляд кидает на Пендрагона, а тот только головой дёргает, чуть сдвигаясь в сторону. Пока он спит на правой стороне, остальное его тревожить не может.              Может, оказывается, понимает Пендрагон, когда с рванным вздохом брюнет укладывается между ними. Он завидует рыцарю, который спустя несколько минут начинает тихо сопеть, поворачиваясь спиной. У самого в голове вертится чёртова дюжина мыслей. В первую очередь, Мерлин – маг, был. Да, его самого раздражает, что мог бы уже и привыкнуть. Но Мерлин? Мерлин. Излишние описания касались излишними. Мерлин, который сейчас чуть слышно вдыхал и выдыхал воздух, несмотря на до сих пор жгущую боль.              А ещё мысли не покидает до этого снившийся кошмар. И изломанная фигура Мерлина. И боль, которая впиталась в существо младшего. Которая сейчас спирала воздух в лёгких короля, тупо уставившегося в потолок. Ему кажется, что и сейчас, обернись и увидишь лишь бездыханное измученное тело. Мог бы Артур когда-то предположить, что… «ради слуги»?              Пендрагон шумно вдыхает, перебарывая себя и поворачивает голову, желая наконец развеять застывший перед глазами образ. Голубые глаза, кажущиеся куда глубже в полутьме, смотрят не отрываясь, и Артур невольно вопросительно вскидывает брови, замирая где-то на середине вдоха.              У Мерлина над глазом ссадина, а под - синяки, словно он не спал последнюю неделю. Его тёмные взъерошенные волосы чуть ли не в воронье гнездо превратились, и давно не видели зубчиков гребня. Мерлин перед его глазами живой, абсолютно точно, он дышит и кровью не истекает; у него потрескавшиеся искусанные губы. А ещё Артур, кажется, смотрит слишком долго.              — Люди в Камелоте сильные. – внезапно произносит Пендрагон шёпотом, переводя взгляд на потолок.              — Мне жаль. – тихо, виновато, и Артур морщится.              — Мне нет. – и глаза вновь на Мерлина опускает, чей взгляд застрял где-то на уровне его подбородка. – Я не жалею о том, что выбрал.              — Мы вернём всё на круги своя.              — Боюсь, что бы мы ни сделали, всё как прежде уже не станет.              — Вернём Камелот легендарному Королю былого и грядущего.              — Придурок. – фыркает Артур, легко толкая того в бедро.              — Болван. – почти на автомате отзывается Мерлин, и впервые за сегодняшний день Пендрагон видит на его лице искреннюю улыбку.              Они так и засыпают, приткнувшись к боку друг друга, и кошмары, по крайней мере в эту ночь, больше не снятся никому.              Мерлин морщится, чувствуя наступление утра; чувствует, как прямо под веки пробираются лучи яркого света. Шумно выдыхает, сдвигаясь, когда тело мгновенно отзывается ноющей болью. Спина болит от обрушенных вчера ударов, и парню совсем не хочется об этом вспоминать. Нехотя он открывает глаза, и жалеет в то же мгновение. Привыкший спать на боку, он оказался лицом к Королю, более точно говоря лицом к лицу. И если это было бы главной проблемой, Мерлин не был бы Мерлином. Артур, который обычно распластывался на собственном ложе, в это раз повёл себя также, разметавшись не только по лежанке, но и, как по итогу, самому Мерлину. Перекинув одну руку через друга, словно через любимую подушку, Пендрагон спал, чуть нахмурив брови.              Мерлину совсем не хотелось нарушать сон Артура. Он кинул взгляд через спину, где спал Гвейн; понимая, что волей привычки, проснулся раньше. Рыцарь спал на спине, видимо только чудом не угодив ладонью в лицо младшему, и Мерлин перевел взгляд обратно. Он сам хотел бы продолжить сон, однако нависшая над их головами опасность и тревога не позволяла воцариться спокойствию в чужой душе.              Однако подняться ему было не суждено. Артур, обхвативший его поперёк грудной клетки, отпускать не собирался. И, придавив, набитой годами тренировок и боев рукой парня, даже не пошевельнулся, когда Мерлин попытался выбраться.              Подумав несколько мгновений, Мерлин вновь заворочался, пытаясь выскребсти себя из чужой хватки. Артур пробормотал что-то отдалённо похожее на раздраженное "Мерлин", но с места не сдвинулся.              К счастью Мерлина, в это же мгновение сзади заворошился Гвейн, и парень обернулся, морщась от тянущей боли в шее, уставился на проснувшегося рыцаря.              — Доброе утро.              — Доброе. — Гвейн сонно и солнечно поплыл, а потом присмотревшись к странной позе парня, вопросительно вскинул брови.              — Я застрял.              Рыцарь смешок успешно подавил, приподнимаясь на локте, чтобы взглянуть на открывшуюся картину. Потёр подбородок, а потом откинулся обратно на лежанку, хмыкая: — А ты точно хочешь выбраться?              — Гвейн. – шикнул Мерлин, а рыцарь только плечами пожал, плавным движением поднимаясь на ноги.              — Да ладно, Мерлин. Когда ещё случится побыть мягкой игрушкой самого Короля? – Гвейн откровенно издевался, потягиваясь, но после очередного хмурого «Гвейн», всё же развернулся, смотря на них сверху. – Просто разбуди его. – махнул рукой, а Мерлин поморщился.              Находясь в такой близости? Чтобы король, дёрнувшись на рефлексах, вмазал локтём в глаз?              Гвейн словно мысли его прочитал, взмахивая головой. Подошёл ближе и просто потянул Артура за руку, Мерлин при желании бы не успел среагировать и остановить его, а вот Пендрагон успел. Взмахнул рукой, на долю секунды поднимая её с младшего, а затем закинул её обратно, и дёрнул его на себя.              Как бы Гвейн не старался, не заржать он не смог. У него жгла щека от недо-удара Артура; а лёгкие жёг приступ смеха, который он пытался сдерживать, зажимая рот ладонью. Рыцаря согнуло вполовину, он бесконтрольно трясся, почти всхлипывая.              Мерлину тоже захотелось всхлипнуть (правда он сам не знал от облегчения или расстройства), потому что притянувший его ещё ближе, прижавший к себе Артур всё ещё спал. Его ладонь с силой сжимала бок, прожигая площадью касания кожу, и Мерлину было абсолютно плевать, что это тревожит раны. Он почти не дышал, словно любое мановение ветра с лёгкостью разбудило бы его уставшего Короля, зато чувствовал дыхание Артура на собственных губах, и сердце грохотом колотилось где-то в ушах. Во сне светлые ресницы едва подрагивали, гоняя под веками картинки, и Мерлину внезапно пришлось бороться с желанием коснуться их. Коснуться растрепанных волос. Коснуться недовольной морщинки между бровей. Коснуться.              Гвейн где-то в стороне умирал от смеха.              Артур распахнул глаза, втягивая воздух.              Мерлин предпочёл бы зажмуриться. Но словно кролик смотрел в безотрывно следящие за ним голубые глаза. В голове за несколько мгновений развернулся уже тысяча вариаций того, что могло произойти. Артур резко отталкивает его, подскакивая, и крича что-то о вторжении в личное пространство. Артур молча поднимается, и они забывают об этом на всю жизнь. Артур как-то переводит это в шутку. Артур целу… Артур молчал. Скользил взглядом по лицу замершего младшего, чуть сщурившись, а потом поднял руку, до этого зажатую под щекой, заставив Мерлина непроизвольно зажмуриться. А потом тут же ошарашенно распахнуть глаза. Под всё нестихающий ржач Гвейна, палец аккуратно касается царапины над бровью, скользит по коже, убирая со лба прядь. На чужой руке след от лежания, а пальцы едва задевают губу младшего, заставляя Пендрагона нахмуриться.              — Ты должен быть осторожнее. – резюмирует Артур, а потом лёгким движением взъерошивает волосы на голове младшего, поднимаясь на ноги. – Столько смеяться неприлично даже для тебя. – констатирует факт, а потом коротко кивает. – Я к воде.              Всё ещё хихикающий Гвейн кидает взгляд на замершего Мерлина, вопросительно вскидывая брови.              — Он, хах, сказал что-то?              Парень запоздало взмахивает отрицательно головой, а потом резко садится, утыкаясь взглядом перед собой. Гвейн, посмеиваясь, занимается чем-то, а Мерлин тупо смотрит в окно перед собой, пытаясь восстановить дыхание. Сердце внутри колотится словно бешенное, а касания на коже жгутся, оставляя невидимый след. Он неосознанно тянет руку вверх, смазано касаясь брови и убранной пряди волос.              Мерлин не знает от чего более страшно. От того, что собственное сердце готово выскочить из груди от простого касания, взгляда глаза в глаза и короткой близости. Или от того, что за все эти годы он не видел Артура мягче и нежнее, чем мгновение назад.              Никто не видит, как у идущего к речке Артура подрагивают ладони; не слышит, как сердце молотом отдаёт в ушах; не знает, как ощущение мягкой кожи всё ещё теплится на кончиках его пальцев.