***
Геля, кстати, объявилась, но молчаливая слишком. Сказала, что ночью с Дашей сидела. Красились, видео снимали. Но что-то с ней было не так…***
Телефон лежал в сантиметре от меня, маня разблокировать и набрать давно выученный номер. Спросить как дела, кушала ли она сегодня, навестит ли меня. Нет, не буду. Не позволю. Пусть бабочки в моем животе проедали плоть, видя ослепительную улыбку вожатой, я все ещё оставалась в сознании. Помутнённом, но сознании. Я осознавала, что так нельзя. Что нельзя давать играться собой, будто я ебучая игрушка. Я всегда любила себя. Уважала. Даже сейчас, когда все внутри гнётся и рвётся, будто пластилин, я оставалась лежать и выплакивать всю свою боль. А боли было ещё столько, что до конца смены не выреву. Вечером в лагере была какая-то квест-игра, куда съебались обе мои соседки, оставляя меня догнивать в этих четырёх стенах. Оранжевый оттенок обоев уже начал выжигать мне глаза, будто ослепительное солнце. Я решилась. Решила, что нельзя больше губить и затаптывать себя ещё глубже. Надо жить дальше. Встав с кровати, которая проводила каждое мое действие противным скрипом, я прошла до ванной. Надо освежиться. Вымыть каждую частичку вожатой из моего тела. Пусть из головы не вымою, но руки Киры, которые уже успели коснуться меня везде, мне хотелось стереть с моей кожи. Содрать даже, нежели просто стереть. Горячие капли упали на мои волосы, стекая вниз до ключиц. Облегчение пришло не сразу, оно приходило постепенно, пока я натирала себя, травмирую кожу до царапин. Где-то даже промелькнули капельки крови. Душ освежал. Облегчал. Успокаивал. Мысли приходили в порядок, будто вода расставляла их по полочкам.***
Выйдя из места, которое стало моим раем на несколько минут, я принялась собираться. Настроения наряжаться и выбирать наряды совсем не было. Настроения не было даже волосы укладывать, что уж говорить о одежде? Лишь высушив свою капну на голове, я принялась напяливать свои привычные джинсы и толстовку. Казалось, я скоро разношу эти джинсы до дыр, ведь последние дни я из них не вылезала. Впервые уголки моих губ приподнялись, представив эту смешную картину в голове. Что ж, я улыбаюсь. Это уже хорошо. Осталось найти толпу лагерских отрядов, ориентируясь на громкие возгласы и шум. Выйдя из комнаты, я подключила наушники к телефону. Выбор пал на Скриптонита. Да, грустные песни о любви, которые добьют мое сердце. Это именно то, чего мне сейчас так не хватало. «Еще одной тёмной ночью каждый твой вдох, И каждый твой выдох кричит об одном. Еще одним холодным утром - руки без слов, Кричат об одном - это любовь.» Не любовь. Как оказалось. Сдерживая слезы из последних сил, я уже успела выбраться из моего корпуса. … Я даже не представляла, что я так быстро увижу ее. Нет, это ещё комичнее. Я врезалась вожатой прямо в грудь, смотря куда-то в пол. — Бля…, - еле слышно прошептала я, поднимая взгляд и осознавая весь пиздец. Вот она. Вот моя любовь стоит передо мной. Довольная, счастливая. От неё пахло опять миндалем и сигаретами. Сигаретами пахло сильнее, нежели сладким миндалём. Курила она много последнее время. Что же мне делать? Стоять и смотреть, будто я пиздец соскучилась или пройти мимо, будто я похуистическая сука? — Ты живая и уже хорошо, - Медведева подала голос первая. Блять, это все? Кира, серьезно? Это все, что ты мне скажешь? Агрессия внутри меня взлетела до небес, будто сейчас уже окажется в космосе. — Да пошла ты, - мне хотелось уйти, но что-то держало меня, не позволяя убрать взгляд. Глаза в глаза. — Прости меня, - сказала Кира, надеясь на мою лояльность. Не дождёшься, Кирюх. — Нет, - твёрдо и ясно. Я не ебучая марионетка, — я хочу уехать из лагеря. Я сама не ожидала, что произнесу это. Но вы не поверите, как же я устала… Устала терпеть. — Ты не можешь, - вожатая из довольной улыбки превратилась в мрачную тучу, — только тут ты найдёшь правду. — Мне она уже нахуй не нужна, - я говорила, продолжая просверливать Киру своим взглядом. — Сможешь ли ты уехать от меня? Она задавала мне уже этот вопрос, когда я ночевала у неё. Как же было все хорошо в тот момент. Я знала, что… Нет. Даже сейчас мой ответ не изменился. Ничего не ответив, я первая прервала взгляд и уже собиралась отойти от Медведевой, чтоб пройти к отряду. Меня схватила мощная рука блондинки. — Сунешь свой нос не в своё дело - я уже не помощник тебе, Вилка. Какой же холод. Невероятный. Сердце жмётся, вырываясь из груди. — Блять, почему ударила меня ты, а виноватой осталась я? — Я не была нариком. Это конечная. Сердце разовралось. — Мерзость, - прошептала я, отдаляясь от туши вожатой и сплёвывая сгусток слюны. Нужна сигарета. Нужна Кристина. Быстро найдя свой отряд, я принялась выискивать хвостик. — Курить. Быстро, - шёпот на ухо Крис.***
Отойдя за корпус, около которого проходил этот ебучий квест, мы принялись за поглощение убивающего наши лёгкие яда. Захарова достала две сигареты. — Что случилось, Ви? — Эта сука высказала мне все. — Чего? Кира? Когда? Как? Я улыбнулась любознательности моей подруги. — Прямо сейчас, - первая затяжка, — я столкнулась с ней у входа. Она была такая счастливая, понимаешь, Крис? Ей похуй на меня, - вторая затяжка, — она сказала, что я ебучий нарик. — Ви…, - минутное молчание, —Она не права, каждый имеет право на второй шанс. — Я ненавижу ее сейчас, будто она ядовитая змея, а не девушка, влюбившая меня в себя, - третья затяжка. — Это нормально, дай своим эмоциям выйти, - тяжелая рука Захаровой уже поглаживала мое плечо, в знак заботы и успокоения, — выпьем? Геля и Даша пронесли алкоголь. — Спрашиваешь? Вечер набирает обороты.***
Первая бутылка пива уже была опустошена. В голову ничего не дало, но жар, схожий с прикосновениями вожатой к моему телу, уже успел обжечь мою кожу. Щеки покраснели, приобретая розоватый румянец. Мы сидели в компании Даши, Гели, Лизы и Крис. — Посекретничаем? - пьяный голос Ангелины, — рассказывайте, кто кому нравится. — Никто. Я сама по себе, - симпатичная длинноволосая блондинка ответила самая первая. Другие в компании молчали, прекрасно понимая, что в сердцах у каждого кто-то засел. Тот, чьи имена лучше не называть. Вторая бутылка уже подошла к концу, принося немного алкоголя в мой мозг, который всё-таки решился на самоотверженный шаг. — Наша вожатая, - хоровод взглядов на меня. Блять, а зачем? Не знаю, похуй. — Ахуууеть, Ви, а мы догадывались! - Геля и Даша дали «пять» друг другу, явно подозревая о нашем романе. Я лишь улыбнулась, отвечая этим на догадки девчонок. — А вы, девочки? - взгляд на Крис и Лизу. Не успела Захарова открыть рот, как дверь с грохотом распахнулась. Взгляды пали на человека, кто с такой силой влетел в комнату. — Каплан и Андрющенко, по комнатам! Время видели? - разъярённая Медведева. Девочки напугались, начиная подниматься со своих мест. Киру боялись. Но не я. — А то что? - война началась, Кирюх. — Плохо будет всем. — А если мне и так плохо? - цирк. Я уже успела встать с кровати, направляясь к злющей вожатой. — Малышенко, может, мне и тебя на исправительные работы отправить? Исправительные работы, как я слышала, это работа на участке лагеря. — Посмеешь? — Посмею. Я уже стояла напротив Киры. — Выйдешь? На разговор, - вожатая стала спокойнее, приглашая меня выйти за дверь. Я послушалась. — Чего тебе? — Ты войну собралась мне устраивать? Она не разучилась читать мои мысли, по всей видимости. Читала, будто я раскрытая книга. — Может. А тебе разве не похуй? Не успела я договорить, как тяжелая рука вожатой прижала меня к стене, закрывая собой всевозможные выходы. — Мне не будет похуй до тех пор, пока я не разлюблю тебя, - она ещё любила меня. — А мне кажется, что уже давно стало похуй, раз ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло, - я стояла на своём. — Ошибаешься, мелкая, ты застряла у меня в голове, - признание. Мелкая… Как же я соскучилась по этому прозвищу из этих уст. — Я устала, - признание в ответ. — Это не повод выбрасывать все говно на меня и так набухиваться, - по всей видимости, от меня нормально так пасло алкоголем. — Мне так легче, - я была честна с ней. — Зато мне нет, - она убрала прядь моих волос, как любила делать раньше, — сама отрезветь сможешь? — Не надо мне тут мамочку включать, - я слегка толкнула вожатую, чтоб выбраться из ее хватки, — и без твоей помощи выкарабкаюсь. — Мне кажется, без меня ты уже не всплывешь. Она была права, к сожалению.