Пока дышу, надеюсь

— Не буду отнекиваться, сеньор Бустаманте, — заявил Лиам Ривва во время допроса. — Я, как вы предполагали, отмазал своего ребёнка. И не вам меня судить. Можно подумать, что вы бы поступили иначе, будь у вас дети. Именно что «иначе». Я служу закону, а не верчу его, как мне вздумается. — В любом случае, то… происшествие вас не касается, сеньор Бустаманте, — резко сказал Лиам. — Вы не итальянский коп, а аргентинский. — Но вашего сына хотели убить здесь, в Аргентине. — И вы поймали этого человека, верно? За что я вам лично благодарен. Проблема в том, что Лиам был прав. Он не единственный. По опыту оперативной работы знаю, что родственники преступников не желают сотрудничать со следствием. Большинство людей жаждет правосудия только по отношению к чужим людям, а не близким. — Вам в любом случае придётся задержаться в Аргентине, — напомнил я. — Чтобы дать показания по делу Густаво Ланьо. — Мне это несложно. Заодно и проинструктирую Мариссу. Густаво Ланьо получил всего два года с возможностью выйти по УДО. Сказалось то, что он сотрудничал со следствием. Точка в этом деле была поставлена. На сей раз окончательно. Но мне не давали покоя слова Лиама: «Можно подумать, вы бы поступили иначе…» А ведь и правда, как бы я поступил? Если смотреть глубже, то как воспитывать ребёнка с таким пороком, который есть у Джино? Ведь в такой ситуации всё, что можно сделать — это откорректировать поведение социального хищника, но не вылечить. Мне было жаль Мариссу. Такой ребёнок — горе семье. С того момента прошли месяцы. Как и хотел мэр Урибэ, у меня не было с ним проблем и сидел тихо. Я ушёл в отставку после шикарного банкета в мою честь, устроенного сослуживцами. И вот в кои-то веки я просыпаюсь не дома рано утром, спеша на работу. Впереди большая часть жизни пенсии и спокойствия. Но я не испытываю радости. Накатили какая-то тоска и чувство безысходности. Я столько лет отдал борьбе за правосудие, и что в итоге? Преступность не была искоренена, а лишь заметена под ковёр. Улицы стали чище не благодаря моим стараниям, а потому что подобные нашему мэру Мигелю Урибэ легализовались, став «честными бизнесменами». Я открыл окно и закурил. Вспомнились слова моего бывшего начальника, который был шефом столичной полиции до меня. Он как-то сказал, что свет в конце тоннеля — это даже не встречный поезд, а всего лишь дополнительное аварийное освещение всё такого же тоннеля. Сырого и мерзкого. Как же он был прав. Мои размышления прервало сообщение. На экране высветилась фраза: «Я жду тебя у подъезда, выгляни в окно.» Я выглянул, чтобы увидеть Мариссу, стоявшую рядом со своей машиной. Я спустился и вышел из подъезда. — Привет, — сухо поздоровался. — Привет. — Чем обязан? — Лиам и Джино улетели в Италию, я не стала спорить. Видимо, оно и к лучшему. По крайней мере, мой бывший — единственный, кто может держать Джино в рамках. — Соболезную, — ответил я. — Я думала над твоими словами, и я согласна. — Ты про воссоединение? — Да. Давай куда-нибудь съездим. Тут рядом есть парк, например. Я сдержал улыбку, так как вновь увидел ту самую Мариссу, с которой когда-то встречался. Уверена в себе и готова сама делать шаги в отношениях, за которыми обычно стоят мужчины. Я согласился. Мы отправились в парк аттракционов. Катались на большом колесе, я выиграл для Мариссы большого мишку в тире, а затем обедали хот-догами из маленького ларька. И я понял, насколько сильно соскучился по тем временам, что мы с Мариссой проводили вместе в юности. Старые чувства снова стали просыпаться. Этой ночью мы опять делили одно ложе. — Как ты смотришь на то, чтобы съехаться? — спросила Марисса. — Почему бы и нет? Вдруг я легонько рассмеялся. — Что смешного? — Да вот подумал: встретившись спустя много лет, мы сошлись как-то быстро. — А ты скучаешь по тем временам, когда мы изводили друг друга? — Нет. — Ну тогда перестань думать о всяких глупостях. Мы прижались друг к другу, словно защищаясь от всего мира. Когда-то разлучённые расстоянием и разными целями, снова были вместе. На сей раз, навсегда. Пожениться мы решили всего лишь через месяц. Зачем тянуть? Проводя всё свободное время вместе и за тихими беседами, мы пришли к странному, предвзятому, но удобному для нашей любви заключению: если мы в ближайшее время не станем одним целым, семьёй, то можем снова потерять друг друга. Глупо и преждевременно? Может быть, но мы не желали ничего другого для нас. На свадьбу пригласили всех, кто был нам близок. Однако кроме Сони Рэй, Мартина и моей мамы, а также нескольких сослуживцев никто не приехал. — Расстроен? — спросила Марисса, когда я поделился с ней своими мыслями. — Немного, хоть и понимаю. У всех своя жизнь со своими проблемами. Но всё же оставалась надежда, что увижу старых знакомых. Мы вернулись к празднеству. Хоть я и Марисса уже не были юными, но впереди у нас была ещё целая жизнь.