Он не поверил своим глазам...

Благодаря зимней дороге караван с Османами добрался до Киева 29 декабря 1847 года. Несмотря на принятые меры от мороза (тёплой одежде и горшков с углями, заменяемыми каждый час) все обитатели кареты были рады провести несколько дней в тепле Киевского дворца. Иван Иванович Фундуклей, ещё до приезда императора, распорядился подготовить дом князя Голицына, где останавливались Османы в свой первый визит в Киев, для приёма Махмуда Хана и его семьи. Императора ждали в Киеве в начале января, но Фундуклей зная характер Махмуда, решил перестраховаться и как только ему сообщили, что Император выехал на Киев, он приказал привести дом в порядок и топить дров не жалея. Все были уставшими от месячной дороги на Киев. Но при этом, когда Фундуклей передал Императрице приглашение на новогодний бал от госпожи Бибиковой (супруги Генерал-Губернатора Киева), Екатерина начала улыбаться. Анна, посмотрев на невестку, взглянула на сына и переведя взгляд на мужа, с улыбкой сказала: -Молодость... Как это прекрасно. -Только молодость? – спросил Махмуд жену. – Я думал, что вы, Ваше Величество, обожаете балы. -Вы правы, Ваше Величество, - с поклоном ответила Анна. – И, если Вы, пригласите меня на вальс, я не откажусь. -Всего лишь не откажетесь? А я думал, что вы получите удовольствие, - с поднятой бровью поинтересовался Махмуд. Положив руку на руку мужа и посмотрев ему в глаза, Анна сказала: -Всегда… На Анну и Махмуда смотрели Кемаледдин и Екатерина. Кемаледдин не был удивлён таким нежным отношением родителей, а Екатерина всё больше и больше удивлялась нежной привязанностью её свёкра и свекрови. Молодая женщина выросла в доме, где отношения матери и отца были очень нежными, но они никогда не позволяли себе показывать нежную привязанность на людях. А Махмуд и Анна… они очень часто не замечали, что рядом с ними есть ещё кто-то, если их глаза встречались. Они тонули в глубине карих и голубых глаз. Связь, родившаяся в лодке на Босфоре почти двадцать пять лет тому назад, оставалась такой же сильной и безграничной. И Анна, и Махмуд не могли себе даже представить жизнь без этой связи. Эта связь была им нужна как воздух, без неё они не могли жить. Через несколько мгновений Махмуд поднёс пальцы жены к своим губам и нежно их поцеловал. Анна нежно пожала его пальцы и чуть прикрыв глаза кивнула ему. Вздохнув, она вернулась в гостиную, где находилась семья и сказала: -Значит так. Завтра устраиваем банный день и отдыхаем. Катюша, надо пересмотреть твои платья. Я не думаю, что мы успеем пошить тебе новое бальное платье, но мы сможем переделать одно из моих, если у тебя ничего не найдётся, - сказала Анна. -Матушка приказала взять только одно бальное платье с собой. Я надеялась, что мои вещи привезут в Киев… - с грустными глазами ответила Екатерина. -Не волнуйся, девочка. Мы что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю, ты будешь самой красивой на новогоднем балу, - с улыбкой сказала Анна. Ещё раз вздохнув, она спросила, - Кто-то голоден? Или попьём чай и пойдём отдыхать? -Я что-нибудь бы перекусил, - ответил Кемаледдин. – И в то же время, я устал и замёрз… -Как говорил дед: «Терпи, казак, атаманом будешь», - с улыбкой сказал Махмуд. – Но ты прав, сын, я тоже устал. Аннушка, давай перекусим и пойдём отдыхать. Анна улыбнулась и отдала распоряжения об ужине и чае. После чая, все разошлись по своим спальням. Ну, а утром пока мужчины пошли париться в баню, Анна и Екатерина пересматривали её гардероб. Княгиня Разумовская, увозя дочь из Санкт-Петербурга, не думала, что девушке может понадобиться бальное платье, и поэтому приказала взять с собой только одно вечернее платье, в котором Екатерина могла сходить в театр, или выйти в свет на небольшой приём. Платье было очень красивое и пошито по последней Парижской моде, но оно было пошито для юной девушки, только что покинувшей класс и впервые вышедшей в люди. По понятиям моды середины девятнадцатого века замужняя женщина не могла одеть такое платье. Смотря на платье Екатерины, Анна вспомнила своё первое бальное платье, которое ей пошили в Санкт-Петербурге, когда ей только исполнилось шестнадцать. Дядя Коля привёз портниху и принёс изумительный нежно голубой атлас и прованские кружева. Они были редкостью даже в Санкт-Петербурге, а Николай Николаевич привёз аж двадцать локтей этих уникальных кружев. Они были сплетены из белых шёлковых и серебряных нитей. Узор был изумительный. Цветы казались настоящими и соединяющие их сплетения казались воздушной паутинкой. Анна с грустью улыбнулась своим воспоминаниям и посмотрев на невестку подумала, что этой девочке сейчас ничуть не легче чем было ей, когда она вошла во дворец Падишаха его хозяйкой. Вырванная из материнских объятий, и увезённая от всего, что она знала с детства, Екатерина казалась Анне маленьким птенчиком, выпавшим из гнезда. У неё на глаза навернулись слёзы. Она начала думать о Армаан и Хатидже оставшихся под Москвой в своих поместьях. Екатерина посмотрела на свекровь и спросила если что-то не так. -Всё так, девочка, - вздохнув ответила Анна. – Просто нахлынули воспоминания… У стариков так бывает, - добавила она с улыбкой. – Наступит день, когда ты это поймёшь. А пока давай решим, что нам делать с платьем. Ты хочешь его сохранить или мы можем его немножко перешить? -Оно очень красивое, но вы правы, его надо немного переделать, - вздохнув ответила Екатерина. – Всё-таки я замужняя дама, - добавила молодая женщина. -Да, девочка, ты замужняя дама, - с улыбкой подтвердила Анна. – И поэтому, мы добавим кружева, чтобы прикрыть грудь и удлиним рукава, - сказала Анна и подозвала калфу. Девушка, которая приехала с Армаан в Россию, после замужества госпожи очень сильно переживала, что ей откажут от места. Но Анна сказала ей, что она, по возвращению в Стамбул, будет прислуживать одной из её внучек. А когда Кемаледдин женился, Анна немедленно отдала распоряжение от том, что с этого дня молодая калфа поступает в услужение к Екатерине. Служанка Екатерины осталась с княгиней в Разумовском. Анна приказала калфе разговаривать с женой Шехзаде только по-турецки. Благо калфа знала французский и могла объясняться и понимать свою новую госпожу. Девушки не были так же дружны, как Армаан и её калфа, но Екатерина относилась с уважением к своей новой служанке. И будучи умной молодой женщиной, она задавала калфе очень много вопросов о своей новой семье. Калфа рассказывала о дворце, семье Повелителя, обо всём что происходит в гареме. А Екатерина слушала и удивлялась всем этим непонятным ей причудам и традициям. Отдав распоряжения о необходимых переделках платья, Анна решила посмотреть, что из её драгоценностей может подойти молоденькой девочке. Все украшения, которые были у Екатерины, не подходили для замужней женщины. Они подчёркивали девичью красоту, были скромны и элегантны, но рядом с мужем они смотрелись бедно. Махмуд не обращал внимание на такие мелочи, правда если они не касались Анны. Но Анна понимала, что это был первый бал, на который Екатерина шла как представитель Османской династии, и она должна была выглядеть идеально. Из всех привезённых в Россию украшений Анна выбрала серебряную брошь для волос. Она очень любила её. Это была та брошь, которую она одела в тот вечер, когда Махмуд подарил ей фортепиано. Она была подарком отца на двадцатилетие Анны, и Анна её очень любила. Отец заплатил сумасшедшие деньги за брошь, изготовленную Густавом ван Гаттеном дю Валенгштоком в Голландии. Работа по серебру была не просто тонкой, она была изумительной. Брильянты не были большими, потому что они были сделаны из осколков после огранки большого брильянта, но они были чистой воды без каких-то вкраплений, что делало стоимость броши баснословной. Анна никак не могла понять, как её отец смог оплатить брошь. Держа в руках брошь, Анна улыбнулась, вспомнив тот вечер и почти поцелуй. Через полгода после того вечера, когда Анна уже была беременна и Махмуд прохаживался с ней по саду, он сказал: «Я до сих пор ищу человека, хлопнувшего дверью.» Анна спросила у него: «О чём ты говоришь?» «О том вечере, когда я подарил тебе фортепиано,» с улыбкой ответил Махмуд. «Я не понимаю.» «Если бы дверь не хлопнула, то мы бы поцеловались,» с приподнятой бровью сказал Махмуд. Анна улыбнулась и ответила: «Слава бог… Аллаху, что дверь хлопнула. Когда Амбер меня вёл к тебе, я была готова на всё. Даже провести с тобой ночь… Я вернулась к себе и сказала Айпери, что я в тебя влюбилась.» «Ты? Ты от меня ещё три месяца бегала… Если бы мы тогда поцеловались, то я бы тебя уже не отпустил. И утром пришлось бы срочно заключать Никях (церемония заключения брака) ибо ты не могла бы больше находиться в гареме,» сказал Махмуд. «Почему?» спросила Анна. «Свободная женщина не может быть частью гарема не будучи женой. А вы, мадам, были свободной женщиной,» с кривой улыбкой ответил Махмуд. «Если бы я знал, что ты готова была провести со мной ночь, я бы тебя уже не отпустил, хлопнула дверь или нет.» «Действительно? Повелитель, а Вы можете мне объяснить зачем я Вам понадобилась в гареме? Я же могла приезжать во дворец каждый день,» смотря на мужа спросила Анна. «Ты до сих пор не поняла, что я влюбился в тебя в то мгновение, когда я посмотрел в твои глаза,» ответил Махмуд. «Да и строптивицу нужно было укротить. Уж очень девица строптива была…» смотря на жену с улыбкой, добавил Султан. Анна рассмеялась: «Ты на меня тогда обиделся.» «Нет, не обиделся. Мне было интересно, что ещё ты думаешь о султане, которого в глаза не видела.» «Я действительно думала, что ты папенькиных лет и очень грузный,» ответила Анна. «Следующим утром я пошла на пристань искать тебя.» «Зачем?» уделено спросил Махмуд. «Я же не заплатила тебе за переправу. Да и хотелось ещё раз посмотреть в твои глаза…» ответила Анна. «Я папеньке сказала, что ты на лодочника не похож. А он у меня спросил, чем ты отличался от других лодочников. Я не смогла ему ответить. Я не смогла подобрать слова чтобы тебя описать,» сказала Анна. «А сейчас сможешь меня описать?» спросила Махмуд. Анна покачала головой: «Нет. Даже сейчас я не могу тебя описать. У меня такое чувство, что я никогда не смогу тебя описать… Я знаю, что это ты. Я знаю, что это моя любовь к тебе, но описать это всё я не могу.» Закончив говорить, Анна посмотрела на мужа: «Я могу сказать только одно: я начала жить в тот день, когда я встретила тебя.» «Ты мой Шекспир…» сказал Махмуд и приподняв одним пальцем лицо Анны к своему, продолжил: «Я знаю только одно. Я тебя люблю.» После этих слов, забыв о том, что за ними идёт охрана, Махмуд нежно поцеловал Анну. Анна посмотрела в зеркало, воспоминания поволокой заволокли её глаза. Она ощущала себя двадцатипятилетней, только что вступившей в брак молодой женщиной, в плену первой и единственной любви, которая длится уже четверть века. Она улыбнулась своему отражению, и в задумчивости продолжила пересматривать драгоценности. С каждым предметом у неё возникали новые воспоминания. Первый бал, она уже жена Повелителя Османской Империи. Рождение первенцев, она уже признана всеми хозяйкой дворца. День рождения, ей тридцать; она мать семерых детей. Годовщина свадьбы, они вместе уже десять лет; годы пронеслись так быстро, что она их просто не заметила. Если бы не повзрослевшие дети, и седина в волосах Махмуда, то она бы думала, что только вчера вернулась во дворец. Ещё один день рождения, а этот подарок к свадьбе Накшидиль. «Доченька, как же ты там? Я скоро буду дома и помогу тебе,» подумала Анна. Она и не заметила, когда вернулся Махмуд из бани. Только когда она почувствовала его прикосновение и немного дёрнулась, она вышла из задумчивости. -Я испугал тебя? – спросил Махмуд. -Нет, я просто задумалась и не слышала, когда ты вошёл, - ответила Анна, смотря на мужа через зеркало. -У вас всё готово на завтра? – спросил Махмуд. Анна кивнула головой и сказала: -Да. Приедем домой, надо заказать украшения для Катюши. Все её украшения не подходят, они для девушки, а не для замужней женщины. -Как ты скажешь, - ответил Махмуд. Внимательно посмотрев на жену, он спросил, - Почему ты грустишь? Анна улыбнулась грустной улыбкой, повернулась к мужу и ответила: -Я хочу домой. Я устала от нашего путешествия. Ты не подумай, что я не рада тому, что мы посетили места моего детства и юности, но… -Но дома лучше, - с улыбкой продолжил Махмуд. Анна кивнула и улыбнувшись подтвердила: -Да, дома лучше. -Если вся дорога будет такая же лёгкая, то мы будем дома в начале-середине февраля, - сказал Махмуд. -Иншаллах!!! – ответила Анна. -Аминь, - подтвердил Махмуд. Встреча нового года была всем о чём только можно было мечтать. Бал в Мариинском дворце ничем не отличался от балов в Санкт-Петербурге и Москве. Анне даже показалось, что великолепие бала превосходило новогодний бал, который был дан в Зимнем дворце. Киевская околичная шляхта хотела не только удивить Императора и его семью, но и показать Петербургу, что в Киеве тоже умеют принимать гостей. Генерал-Губернатор Бибиков будучи немного выпившим, умудрился подойдя к Анне сказать: -Мадам, когда вы будете писать императрице, будьте так любезны и сообщите ей о том, как мы приняли вас в Киеве. Анна чуть наклонила голову и сказала: -Дорогой генерал, я обещаю вам, что в моём первом же письме, я сообщу обо всём императрице. -Буду вам очень признателен, - сказал Генерал-Губернатор и попытался поцеловать руку Императрицы. Но рука Императора перехватила руку Императрицы, и не обращая внимания на подвыпившего генерала, Махмуд пригласил Анну на очередной танец. Когда часы пробили час ночи, Император с Императрицей, в сопровождении свиты, покинули бал. В карете все смеялись над выходками подвыпивших офицеров. Екатерина, которая до этого дня ни разу не была так поздно на балу, призналась, что она очень устала и очень хочет добраться до спальни и лечь спать. Анна рассмеялась и сказала: -Такие балы редкость в Стамбуле. Всё заканчивается в десять часов вечера. -Почему? – спросила молодая женщина. -Мужчинам вечером надо идти на намаз, и вставать рано утром на утреннюю молитву, - ответила Анна. -И никто не пропускает молитву? – спросила Екатерина. Махмуд усмехнулся, и посмотрев на Анну ответил: -Иногда пропускают. Ты всё увидишь и поймёшь, девочка когда мы приедем в Стамбул. Екатерина кивнула. Когда доехали до дома князя Голицына и вышли из кареты, все очень быстро вошли в вестибюль, где были встречены дворецким. Дворецкий доложил, что из Санкт-Петербурга прибыл посыльный, ожидающий Её Высочество принцессу Екатерину с письмом и вещами, привезёнными из дома князей Разумовских. Проводив господ до дверей в гостиную, дворецкий удалился, а Султанская семья вошла в комнату. Войдя в гостиную, семья увидела седого мужчину, сидящего возле карточного стола на стуле. Его левая рука лежала на столе, голова была низко опущена, а в правой руке была наклонённая чашка, из которой на пол вылился чай. Мужчина сидя спал наклонившись вперёд. Только взглянув на мужчину, Екатерина подбежала к нему и притронувшись к чашке, вынула её из пальцев мужчину. Мужчина пошевелился и приподняв голову приоткрыл глаза. На его лице появилась тихая улыбка и он сказал: -Доченька. Катенька. Наконец-то ты приехала. -Папенька, как вы здесь? – с наворачивающимися слезами спросила Екатерина. -Посыльный привёз письмо от матушки с просьбой собрать твои вещи и привезти в Киев, - начал отвечать князь Виктор Владимирович Разумовский. – Я как услышал, что ты замуж вышла, сразу же приказал карету закладывать… Как же так? Даже не попрощались… - со слезами закончил отец. -Ну, что вы, папенька, я же вам написала… - с такими же слезами ответила Катенька. -Я знаю, доченька, - ответил князь вставая. – Чего же ты так рано замуж то собралась? Ты же ещё девочка совсем, годика два дома бы ещё побыла, - говоря это, Виктор Владимирович взял дочь за плечи и поцеловал в лов. Смотря ей в глаза, он сказал, - Я у бабушки спрашивал, она сказала, что ты и развестись можешь, у них развод разрешён… Вернись домой, маленькая моя. Рано тебе ещё замуж-то идти, - договаривая князь прижал дочь к себе и не на шутку заплакал. - Рано тебе ещё замуж, доченька, рано… На кого ты меня оставляешь? Ты же самая маленькая… Нет у меня больше маленьких девочек… Вернись домой, доченька, вернись… Я же тебе твою куклу и медвежонка привёз, и Мурзика. Мурзик в Сураже из кареты выпрыгнул, пол дня искали… насилу нашли. Я его в корзину с крышкой посадил, - причитал плачущий князь. Катюша прижалась к отцу и тоже плакала, подняв лицо к отцу. Она едва ли доставала до плеча отца. На эту картину смотрели Анна, Махмуд и Кемаледдин. Анна начала платком вытирать слёзы. Махмуд переглянулся с сыном, но не двинулся с места. Кемаледдин сделал два шага вперёд и замер. Видя, что мужчины замерли в нерешительности, Анна подошла к князю и Екатерине, улыбнулась и спросила: -Виктор Владимирович, вы когда приехали? Всхлипнув и не отпуская дочь, князь ответил: -В одиннадцать еле добрались. У кареты ось сломалась на подъезде к Киеву, пришлось ждать пока починят. Здравствуйте, Анна Петровна. -Здравствуйте, Виктор Владимирович, - с улыбкой сказала Анна. – Вы вместо посыльного приехали? -Да, - ответил князь кивнув. – С дочкой попрощаться… Когда ещё свидимся… - Всхлипнув князь опять начал причитать, - Как же это? Рано ей ещё замуж… Рано… Семнадцать годков-то всего. Ей ещё в куклы бы играть, а не мужа ублажать… -Папенька, ну что вы, - успокаиваясь начала говорить Екатерина. – У меня хороший муж. Он вам понравится, - с улыбкой сказала она, и посмотрела на мужа. – Папенька, позвольте вам его представить, это Шехзаде Кемаледдин. По нашему принц Кемаледдин, - сказала Катюша. -Я знаю, доченька, - сказал князь и сделал шаг на встречу Кемаледдину. Шехзаде подошёл к жене и её отцу, и сказал по-русски: -Мне очень приятно с вами познакомится, Виктор Владимирович. Простите меня, что я не имел возможности представиться вам до сего дня, - и протянул руку князю. Отпустив дочь, князь поклонился Шехзаде и протянув ему руку, сказал по-турецки: -Лучше поздно, чем никогда. Я рад с вами познакомится, Ваше Высочество. -Вы говорите по-турецки? – с удивлением спросил Кемаледдин. -Нет, - ответил по-русски князь. – Моя матушка говорит по-турецки, я выучил только несколько фраз. Матушка сказала, что у меня ужасный акцент, - с улыбкой добавил Виктор Владимирович. -Князь, я не ожидал вас увидеть здесь, - подходя к семье сказал Махмуд. -Ваше Величество, Вы мою малышку у меня забрали и даже попрощаться не позволили, - опустив глаза ответил князь. -Я у вас, Виктор Владимирович, дочь не забрал. Они сами, без меня, решили пожениться. Меня перед фактом поставили. Кемаледдин чуть дом не сжёг, так переживал из-за Екатерины, - с улыбкой сказал Султан. -Да неужто дом чуть не спалил? – с испугом спросил князь. -Взорвал свою лабораторию; руку, волосы и брови опалил, так о Катеньке задумался, - с улыбкой сказал Анна. – Виктор Владимирович, может откушать изволите? Князь покачал головой: -Да нет, Анна Петровна, отдохнуть бы, а то я гнал без остановки. Лошадей меняли и дальше гнали. На постоялых дворах не больше часа оставался… -Виктор Владимирович, ну отправили бы посыльного с запиской дождаться вас в Киеве. Мы бы тут остались бы на пару недель, - сказала Анна. Вздохнув, князь сказал: -Неудобно, чтобы царствующие особы меня ждали… Мне легче поспешить было. -Виктор Владимирович, утро вечера мудренее. Дети весь вечер танцевали, они очень устали, да и вы с дороги. Уже второй час за полночь. Я прикажу вам комнату приготовить, а утром поговорим, - предложила Анна. Князь кивнул: -Вы правы. Я совсем запамятовал, с новым 1848 годом вас. -И вас, князюшка. Чтобы этот год принёс нам только радости, - сказала Анна. -Иншаллах! – сказал Махмуд. -Аминь, - вторил ему сын. После того как приготовили спальню для князя Разумовского, Екатерина, проводив отца, пришла к себе в спальню. У неё на кровати сидела большая нарядно одетая кукла и старенький, немного потрёпанный, коричневый медвежонок. Екатерина улыбнулась и взяла куклу. Внимательно посмотрев на неё, она сказала: -Ну, что Светлана, мы в Стамбул с тобой едем… Тебе не страшно? – спросила она куклу. – А мне очень. Я всего боюсь… Ты только никому не рассказывай, сохрани и этот мой секрет, - дотронувшись до носа куклы, Екатерина посадила её в кресло, стоящее в углу спальни. -Виктор поседел, - тихо сказал Махмуд. Анна посмотрела на мужа: -Ты бы тоже поседел на его месте. Младшая дочь, и на тебе, вышла замуж за какого-то парня, у которого не хватило чести прийти к нему и попросить её руки. И не заехав в Петербург увозит её в другую страну. Я на тебя посмотрела бы в этой ситуации. Ты бы всю армию в погоню отправил бы и сам на коне полмира бы проехал чтобы дочь домой вернуть. Скажи спасибо, что князь на дуэль Кемаледдина не вызвал. -Но о том, что у нас разрешён развод, он узнал, - с ухмылкой сказал Махмуд. Анна усмехнулась: -А ты как думал, он же за дочерью ехал, домой вернуть если получится. -И при этом он ей сказал, что он привёз её куклу, - качая головой сказал Махмуд. -Не только куклу, но ещё мишку и её любимого кота привёз, - со смехом сказала Анна. -Надо будет Армаан отправить её любимого попугая, - вздохнув сказал Махмуд. -Я об этом тоже подумала. Только его отправлять надо будет в мае, не раньше, а то птица может замёрзнуть, - сказала Анна. -Ты права, - ответил Махмуд. – Задержимся в Киева дня на три. Пусть попрощаются по-человечески. -Ты прав, - кивнула Анна. Ещё два дня князь Разумовский провёл с новой семьёй своей младшей дочери. Решили продолжить путешествие четвёртого января. Третьего января, Кемаледдин в сопровождении отца посетил Императорский Университет Святого Владимира (ныне Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко, старейший университет Украины) открытый в 1833 году, он был кладезю высшего образования в Малороссии несмотря на все преграды, которые чинились правительством. К великому огорчению Шехзаде, в университете не было химического факультета, а философский, юридический и медицинский факультеты его не интересовали. Зато медицинский факультет очень заинтересовал Султана. Махмуду показали планы постройки анатомического театра и метеорологической обсерватории. Оба объекта будут построены и открыты в 1850 году. В то время как Султан с сыном посещали университет, Анна и Екатерина угощали чаем князя Разумовского. -Виктор Владимирович, вы от сюда сразу поедете на Санкт-Петербург? – спросила Анна. Князь улыбнулся: -Нет, Анна Петровна, я к сыну съезжу, посмотрю, как он там устроился. – Пригубив чай, князь продолжил, - И на внука посмотрю. К моему приезду уже третий месяц будет. Заберу жену и вдвоём поедем домой в Петербург, - вздохнув закончил князь. Ещё раз вздохнув, он добавил, - Детей больше в доме нет, тихо там. А я тишину не люблю… -Внуки к вам в гости будут приезжать. И Хатидже с Александром и Славиком тоже к вам приедут, - с улыбкой сказала Анна. Князь кивнул: -Жаль только Катюша далеко будет, - сказал Виктор Владимирович и посмотрел на дочь. -А они через пару лет к вам в гости приедут, - с улыбкой сказала Анна. – А если хотите, то и вы приезжайте. У Кемаледдина и Катюши большой дом, всем места хватит… -Действительно? Можно приехать? – спросил князь. -Конечно же можно. Вы же отец Катюши, сватом нам приходитесь. А мы родственникам всегда рады, - сказала Анна. -Ну, раз вы приглашаете, то может и выберемся как-нибудь, - сказал Разумовский. -Приезжайте. Дайте только Катюше немножко обжиться и милости просим, - добавила Анна. Екатерина посмотрела на свекровь с благодарственной улыбкой. -Папенька, обязательно приезжайте, - смотря на отца сказала Екатерина. – Я буду ждать вас всех. Может кто-то из моих братьев и сестёр захочет приехать, так пусть едут с вами. -Я всем передам твоё приглашение, - ответил отец смотря на дочь. – А может со мной, домой, поедешь? -Папенька… Не начинайте. Моё место с мужем в Стамбуле, - твёрдо сказала Екатерина. -Да понял я уже. Понял. Вся в бабушку, как решила так решила, - с улыбкой сказал князь. -Это хорошо. А то она с Кемаледдином намучалась бы, он же вечно в облаках летает, - покачав головой сказала Анна. – А Катюша на него хорошо влияет… Четвёртого января в вестибюле дома князя Голицына попрощался князь Разумовский с дочерью, её мужем и сватами. Проводив дочь до кареты, он ещё раз всплакнул, поцеловал её и пожелал ей лёгкой дороги. Посмотрев на зятя, князь попросил Кемаледдина беречь его дочь и если будет такая возможность, то хоть через пару лет приехать погостить у Разумовских в Санкт-Петербурге. Прощаясь с Императорской четой, он попросил их приглядывать за его маленькой девочкой и сообщить ему если что-то будет не так. Махмуд дал ему слово заботится о Екатерине так же, как и князь будет заботиться о Хатидже. Анна пообещала писать о том, как складывается жизнь его дочери в Стамбуле. Князь поблагодарил всех и поклонившись сел в свою карету. Карета князя Разумовского поехала на север в сторону Москвы. А Императорский обоз продолжил путь на юг в сторону Одессы и Чёрного моря, приближая Стамбул и конечную точку этого путешествия.