Он не поверил своим глазам...

Анна сидела на кровати, её правая нога была согнута под ней, а левая согнутой стояла. Её сложенные руки лежали на колене левой ноги, и её щека лежала на руках. Рубашка сползла с её правого плеча. Её глаза были прикрыты, и она смотрела на мужа через ресницы. Махмуд, как всегда, лежал на спине, Анна говорила ему, что он спит как статуя. Только последние лет двадцать, а то и больше, статуя спала в одних шароварах и ни одного раза не одевала на себя рубашку. Махмуду доставляло удовольствие чувствовать Анину щеку у себя на груди. Анна видела его, когда-то чёрные как смоль, волосы на груди, а теперь они были пересыпаны чуть ли не наполовину сединой. Его борода и усы уже много лет напоминали ей Бендерли Селим Сирри-пашу, её первого Великого визиря, у того тоже были тёмные усы, а борода совершенно седая. Правда у Махмуда, борода ещё имела много чёрных волос, но сказать, что она была с проседью уже нельзя было. Его виски были абсолютно седые, да и волосы были наполовину седы. Только его любимый чуб, который он укладывал сам, не позволяя парикмахеру помочь ему, всё ещё был чёрным. За полгода до отъезда Махмуд заказал пятнадцать портретов, чтобы повесить их во всех министерствах. (Махмуд Хан Второй действительно заказал пятнадцать портретов, включая парадный, чтобы повесить во всех министерствах. Большинство из них были закончены после его смерти. Абдул-Меджид приказал сохранить все портреты отца, поэтому Махмуд считается самым визуально известным султаном в истории Османской Империи. (примечание автора)) Четырём художникам было поставлено одно условие, никакой седины, нигде, ни на одном из портретов. Анна очень долго над ним смеялась. А он сказал, что люди должны видеть его только молодым. Анна не знала, что одному из художников Махмуд заказал миниатюру её. Он хотел поставить портретик у себя на рабочем столе, и каждый раз любоваться ею, когда её не было рядом с ним. Он ожидал доставку миниатюры в Россию, но почему-то миниатюра всё ещё не была готова. Его это страшно раздражало. Махмуд хотел отправить письмо с требованием доставки маленького портрета, но каждый раз откладывал это надеясь на следующий день получить его с курьером. Махмуд спал. Скорее всего он делал вид, что он спит, так как его глаза дёргались и ресницы вздрагивали. -Ты ещё долго на меня будешь смотреть? – тихо спросил Махмуд. -Откуда ты знаешь, что я смотрю на тебя? – спросила Анна. -Я всегда знаю, когда ты смотришь на меня. Твой взгляд ласкает меня, - с улыбкой ответил муж и открыл глаза. – Ты почему не спишь? -Не знаю, - ответила Анна и потянулась, чем ещё больше оголила своё плечо. Махмуд не выдержал и сел, и сразу же наклонился к плечу жены и поцеловал. Анна повернула голову к нему и щекой, как кошка, потёрлась о его волосы и вдохнула его запах. -Ты опять нюхаешь меня? – со смехом спросил Махмуд. -Угу. Ты же знаешь, что я люблю как ты пахнешь, - вдыхая запах его волос ответила Анна. -Ты сумасшедшая… -Я знаю. Я влюбилась в твой запах, а не в твой титул. -О, Аллах, верни этой женщине разум, - со смехом сказал Махмуд и прижал Анну к себе. Смотря в её небесно-голубые глаза, он спросил, - Что тебя тревожит? Смотря в его карие, почти чёрные, глаза, Анна ответила: -Ничего. Просто нахлынули воспоминания… -Ты не рада, что мы приехали сюда? – спросил Махмуд. -Нет-нет, что ты. Я рада, что мы приехали на мызу. Я думала, что я ничего здесь не узнаю, а тут всё осталось так как было тридцать лет тому назад, - ответила Анна. -Я так и не понял, как ты тут оказалась тридцать лет тому назад? Ты же говорила, что не была в России с шестнадцати лет. -Мы приехали из Швейцарии всего лишь на десять дней. Отец уже имел назначение в Стамбул, и мы должны были плыть туда, но посыльный из Петербурга задерживался и отец предложил послу поехать самому и забрать документы. Посол согласился. Мы приплыли в Петербург, дядя Коля нас встретил и меня сразу же привёз сюда. Я тут была пять или шесть дней. Дядя Коля приехал, забрал меня, и мы пошли на какой-то бал… Я уже не помню, это было так давно… - рассказала Анна. -И ты больше не видела дядю Колю до Стамбула? -Нет. Ты же видел нашу встречу, - ответила Анна и поправила свои волосы. Махмуд в то же время потянулся к её волосам. Их руки встретились и, как всегда, пальцы переплелись. Как всегда, они испытали шок от прикосновения. И как всегда, Махмуд чуть наклонился вперед и прикоснулся губами к губам голубки. Говорят, что с возрастом, даже поцелуи становятся другими, но у этой пары каждый поцелуй был таким же каким был самый первый их поцелуй. Там посередине его покоев, когда, впервые в жизни, он позволил себе целовать любимую забыв о том, что он Властелин Мира. А помня только о том, что он исстрадавшийся от несбывшейся любви мужчина. Как всегда, они не помнили, как долго они целовались. И как всегда, после её губ он начал целовать её шею, плечо, грудь, медленно спускаясь всё ниже и ниже по её телу. И, как всегда, из её губ раздавалось сбивчивое: «Ма-а-а-ахму-у-у-уд… Ма-а-а-ахму-у-у-уд… Ма-а-а-ахму-у-у-уд…» И как всегда, Анна взлетела к небесам и вернулась к любимому в объятья. И, как всегда, прижавшись к нему, она задремала, а Махмуд обнимал её и нежно гладил по предплечью. -Отдыхай, голубка. Спи спокойно, я рядом… - тихонько сказал Махмуд, потихоньку проваливаясь в сладкую негу. -Угу… ты опять… меня усыпил… я хотела вставать… - через зевок ответила Анна. -Ещё очень рано, а тебе нужно отдохнуть. Ты опять плохо спала. Всю ночь ворочалась, - тихонько сказал Махмуд. -Тебе пора на намаз, - зевнув в очередной раз сказала Анна. -Не пойду, - ответил Махмуд, и ещё ближе прижал к себе Анну. Заир-ага знал, когда можно, а когда нельзя будить Повелителя. И этим утром он не позволил никому прервать сон его господина. Зная, что Повелитель проснётся в очень хорошем настроении, Заир-ага приказал готовить изысканный завтрак. Повар знал, если приказ о завтраке отдаёт Заир-ага, а не калфа госпожи, то ему надо готовить не только изысканный завтрак, но и ужин. Махмуд и Анна очень медленно шли по берегу Финского залива. У неё в руках была волшебная слеза деревьев, янтарь. Этот маленький кусочек солнечного камня действительно напоминал слезу. Он был похож на застывший мёд, и при этом светился изнутри. Когда Анна подняла эту слезу, она заглянула в неё и к её огромной радости увидела в ней маленькую мушку. Она посмотрела на Махмуда с улыбкой и показала ему своё сокровище. -Ты только посмотри, она навсегда застыла в полёте, - и протянула слезу мужу. – Как же я люблю янтарь. У мамы было колье, сделанное из янтаря, но когда мы переезжали из Швейцарии в Стамбул оно куда-то пропало… Папа так расстроился, когда не смог его найти в Стамбуле. Я ему помогала его искать, но так и не смогла его найти. Я до сих пор не знаю, куда оно делось, я же его положила в мамину шкатулку… -Ты любишь янтарь? – так же тихо спросил Махмуд. -Да. Это единственный камень, правда если не считать жемчуг, который создан живым созданием: деревом, - ответила Анна. Махмуд улыбнулся: -Ты очень странная женщина, у тебя есть самые дорогие украшения в мире. Камни, за которые любая женщина готова продать свою душу и стать рабой, а ты получаешь удовольствие от янтаря. Если бы я знал раньше, то я бы заказал тебе все украшения из янтаря… Анна с улыбкой посмотрела на мужа: -Я знаю, тебе всегда очень тяжело сделать мне подарок. Ты всегда должен ломать голову над подарками. Ты же знаешь, что я не люблю холодный блеск камней, а янтарь… он тёплый, солнечный камень, - сказав это, Анна замолчала. Они ещё прошлись в тишине. Над ними летали чайки. В дали пролетело несколько нырков и уток. Ветер начал подниматься и Махмуд поёжился. -Тебе холодно, давай вернёмся в дом, попьём чай, - беря под руку мужа, сказала Анна. -Ты точно не хочешь ещё пройтись? – спросил Махмуд. -Я отвыкла от холода в Стамбуле. У нас тёплый ветер, а тут ветер всегда холодный, пробирает до костей, - так же поёжившись сказала Анна. -Ты хочешь задержаться здесь ещё на пару дней? – спросил Махмуд. -А можно? – с надеждой спросила Анна. -Анна, мы никуда не торопимся. Мы можем уехать отсюда когда ты захочешь, - с улыбкой сказал Махмуд. Опустив глаза и ближе прижавшись к мужу, Анна сказала: -Ты всегда знаешь о чём я думаю… Как это у тебя получается? -Я смотрю в твои глаза, в них всегда и всё написано, - тихо ответил Махмуд, и повернулся идти к дому. Вечером, сидя у камина с книгой в руках, Махмуд посмотрел на Анну. Анна тихонько вышивала, к сожалению, она начала замечать, что она не очень хорошо видит узоры и стежки. Ещё когда они были в Голубовке, Анна подошла к докторам и спросила, можно ли как-то ей помочь. Доктор Захарьин порекомендовал ей обратиться к Василию Васильевичу (Теодору Генриху Вильгельму) Лерхе, лейб-окулисту. (Выдающийся русский офтальмолог немецкого происхождения, доктор медицины, основатель Петербургской глазной лечебницы. Фактически лечение глазных заболеваний в России началось с появлением в России доктора Лерхе.) Доктор Лерхе был немцем до мозга костей, но прибыв в Россию в 1815 году, он полюбил её так же, как и любил свою Саксонию. Будучи лейб-медиком, он так же был и практикующим врачом и не брезговал работать с людьми всех сословий. По прибытии в Санкт-Петербург, Анна, в тайне от Махмуда, отправила записку доктору Захарьину. Получив записку, доктор немедленно пошёл к доктору Лерхе и рассказал ему о проблемах Императрицы. Доктор Лерхе пригласил Султаншу, через доктора Захарьина, к себе в лечебницу. Будучи придворным доктором, Василий Васильевич ожидал увидеть капризную даму, молодящуюся не по годам. Он был приятно удивлён, увидев скромную женщину, ещё не преклонных лет, но уже и не средних, мило улыбающуюся, с хорошими манерами. Проверив её глаза, он убедился, что глаза здоровы и не имеют никаких бельм или деформаций. Он очень быстро подобрал необходимые стёкла и показал даме возможные варианты очков: монокль, пенсне, и лорнет. Анне было очень неудобно с лорнетом, она спросила доктора как же она сможет писать и вышивать если ей нужно будет держать лорнет. От пенсне она отказалась наотрез. -Доктор, я же женщина. Вы только посмотрите, я одела пенсне всего лишь на минуту и у меня уже красная переносица. Я так не хочу, - с грустными глазами сказала Анна. Доктор улыбнулся и сказал: -Вы можете быть Османской Султаншей, но вы Русская до мозга костей, - рассмеялся доктор. – Даже работая, вы хотите оставаться привлекательной. Хорошо, воспользуемся изобретением Эдварда Скарлетта, он добавил к пенсне дужки. Это мужские очки. Я надеюсь вы не будете возражать против них? – спросил доктор и показал Анне металлическую тонкую оправу. Анна её примерила и всплеснув руками вскрикнула: -Доктор, это то, что нужно. Вы не могли бы сделать мне две пары? -Конечно же, Ваше Величество. Очки будут вам доставлены через пару дней, - с поклоном ответил доктор. Очки доставили перед обедом, когда вся семья уже сидела в гостиной. Доктор Лерхе вошёл в гостиную и поклонился. Все, кто был в комнате, кроме Анны удивились приходу лейб-медика. Анна поздоровалась с доктором и хотела пригласить его в кабинет мужа, но Махмуд её опередил. Встав с кресла, в котором он сидел, Махмуд подошёл к доктору и спросил: -Доктор, что привело вас к нам? Поклонившись, доктор с улыбкой ответил: -Вот эти две небольшие коробочки, - и показал их Султану. -Это подарок? Мне? – с удивлением спросил Махмуд. -Нет, Ваше Величество, эти подарки не Ваши, а Вашей супруги, - смотря на Анну ответил доктор. Сложив руки за спиной, и посмотрев на Анну, Махмуд сказал, приподняв бровь: -Вот как… Анна подошла к доктору и взяла из его рук одну из коробочек. Открыв её, она увидела в ней очки. Посмотрев на доктора, Анна сказала: -Теперь все будут знать, что я ношу очки… -Ваше Величество, а как же иначе? Вы же должны в них читать, вышивать, музицировать, - с улыбкой сказал доктор. – Иначе у вас будут продолжать болеть глаза и голова от напряжения. Анна вздохнула и сказала: -Я знаю, доктор. Я превращаюсь в старушку… -Ну, что вы, Ваше Величество, вы выглядите прекрасно, - сказал доктор. – Давайте примерим очки, я хочу убедиться, что вам в них удобно. Анна достала очки из коробочки, посмотрела на них и медленно одела. Подняв на мужа глаза, она спросила: -Ну, как? Махмуд улыбнулся и сказал: -Неплохо. Но я не знал, что я женат на синем чулке! Лучше бы он промолчал. Анна глубоко вздохнула, сняла очки, вложила их в коробочку, отдала её доктору и сказала: -Доктор, спасибо, но они мне не нужны, - развернулась и вышла из комнаты. У Махмуда ушла почти неделя на то, чтобы уговорить Анну одеть очки. И сейчас сидя у камина он любовался третьей парой очков, которую он лично заказал у доктора. Оправу сделал ювелир из трёхцветного золота: белого, жёлтого и розового. Ювелир сплёл косу из трёх нитей разного цвета, и раскатал их, а потом из полученного сделал очки, а доктор Лерхе вставил в них стёкла. Анне очень понравились очки, тем более что они были подарком мужа. Анна подняла глаза на мужа и увидела, что он улыбается. Она улыбнулась ему в ответ. -Ты, что-то хотел у меня спросить? – просила Анна. -Да так, пустяки, - ответил Махмуд. -Не томи, спрашивай. Я тебя знаю, ты спать не сможешь пока не узнаешь всё, - с улыбкой сказала Анна. -Я никак не могу понять, как Николай оказался с тобой на мызе, если поместье его семьи недалеко от поместья Голубевых, - сказал Махмуд. -А-а-а… - протянула Анна. – Это просто. Дело в том, что отец Николя, Иван Герасимович, работал в министерстве иностранных дел. Когда папенька перевёлся из особой канцелярии, Иван Герасимович был его начальником и наставником. Он показывал, что и как надо делать. Они сдружились, и познакомили жён. Маменька и Татьяна Николаевна были одного года, и они подружились. В то время как маменька была на сносях, у папеньки на службе, что-то случилось. Я точно не знаю что, но скандал был очень громкий, и Иван Герасимович был вынужден уйти в отставку, - начала свой рассказ Анна. – Тут пришло время маменьке рожать, а она была очень больна, и дядя Коля забрал меня и Николя, мне для развлечений, и отвёз нас сюда. Тут был пленный янычар. Мы его в начале очень боялись. А он был добрый, то нам что-то из дерева вырежет, то леденцы сварит, то мне коленку полечит. Так я к нему и привыкла, а он по-русски не говорил, только по-турецки. Вот я и начала у него учится. Дядя Али со мной как с мальчиком разговаривал, и учил всему наравне с Николя. Но у меня пятилетней всё лучше получалось, чем у него почти семилетнего. Вот так мы и подружились. Папенька сюда приехал сообщить мне о смерти мамы и братика, - Анна вздохнула. У неё навернулись слёзы на глаза. Вытерев глаза платком, она продолжила, - Татьяна Николаевна приехала через неделю после похорон маменьки и забрала Николя. Они покинули Петербург, уехали к себе в Каменевку. А через год, мы уехали в Европу, папенька просто не мог здесь больше оставаться. Он месяц с кровати не поднимался, лежал в одну точку смотрел. -Он никогда об этом не говорил… - сказал Махмуд. -А что он мог рассказать? Дядя Коля взял все заботы на себя. Дядя Али мной занимался, а папенька никак не мог в себя прийти… - вздохнула Анна. Они ещё посидели возле камина. -Как ты думаешь, мы можем в Москве на две недели задержаться? – через какое-то время спросила Анна. -Конечно. Я же тебе сказал, что у нас нет ограничений во времени. Мы можем провести столько времени сколько захотим и где захотим, - ответил Махмуд. – Почему ты хочешь задержаться в Москве? Анна улыбнулась: -Я бы хотела ещё раз посмотреть Жизель и послушать пару опер. Когда мы ещё попадём в настоящий театр? -Ты права. Ты думаешь двух недель хватит? – спросил Махмуд. -Я не знаю. Я бы хотела попасть на «Женитьбу» Гоголя в Малом театре, и, если повезёт, то увидеть саму Репину. Я её видела девочкой в «Женитьбе Фигаро», - ответила Анна. Махмуд улыбнулся: -Ты в этом похожа с Глафирой Афанасьевной. -Ты прав, нам всегда всё одно и тоже нравилось, - ответила Анна. – Как жаль, что её не будет в Стамбуле… -А может приедут? -Нет, не приедут. Через год Армаан родит, и Глаша превратится в сумасшедшую бабушку, - со смехом сказала Анна. -Как будто бы ты не сумасшедшая бабушка, - с улыбкой сказал Махмуд. -А разве можно иначе? – спросила Анна. Махмуд просто улыбался. Они задержались в Москве на три недели. Каждый день, когда в каком-то театре давали какую-то постановку, на неё приходили Господин и Госпожа Хан. Они скромно сидели в ложе Голубевых и в Большом, и в Малом театре. Они заходили в зал, как только тушили свет, а уходили, во время овации. По окончанию трёх недель, все артисты двух театров получили по маленькой коробочке. В коробочке лежал конверт с именной печатью Хасеки-Султан и маленький кошелёк со ста золотыми червонцами. В записке, написанной красивым почерком, адресованной именно данному актёру или актрисе, была высказана благодарность за доставленное удовольствие. 4-ого Апреля 1847 года, Император Османский со свитой покинул Москву выехав в сторону Знаменского. К ним присоединились Армаан и Василий. Армаан хотела увидеть место, в котором она провела почти полгода, а Василию не терпелось посмотреть на это поместье, которое он получил как приданое его супруги. Но дорога на Знаменское не могла быть без приключений…