Он не поверил своим глазам...

Двадцать седьмое декабря утро началось с праздничного завтрака семьи. Хатидже не ожидала, что ей устроят день рождение, все молчали и прятали приготовления от неё. А она, проводя по полдня с матушкой скорее забыла, чем помнила о том, что у неё скоро день рождения. Махмуд, как всегда, удивил всех достав очередной шедевр печатного производства. Хатидже получила в подарок ноты Александра Сергеевича Даргомыжского. Он только вернулся из-за границы и под впечатлением всего увиденного, начал использовать Русские мотивы и народные мелодии в своих произведениях. Его первые три песни-романсы были только напечатаны, и даря их, любящий дядюшка сказал: -Моя дорогая Хатидже, я надеюсь услышать эти три песни в твоём исполнении. Я думаю, что «Душечка-девица», «Лихорадушка» и «Мельник», как раз подойдут к исполнению на очередном семейном концерте после того, как твоя матушка вернётся во дворец. Хатидже подбежала к дяде и обхватив его за шею крепко поцеловала в щёку. Махмуд не ожидал такой реакции от племянницы, но всю свою жизнь живя с женщинами, он очень быстро пришёл в себя и поцеловав её в лоб, сказал: -Я тебя тоже очень сильно люблю, моя маленькая девочка. Армаан подарила Хатидже свой рисунок углём. По памяти она нарисовала Хатидже сидящую за роялем и Александра, стоящего перед ним. Ей удалось передать то, как они смотрели друг на друга. По рисунку можно было увидеть, что это влюблённая пара музицирует у рояля. Взглянув на рисунок, Намык-паша посмотрел на Махмуда и поднял бровь. Махмуд чуть кивнул головой в знак согласия. Анна подошла к Махмуду и тихонько стукнула его по плечу. Глянув на двух мужчин, она сказала: -Вспомните себя в этом возрасте. Намык-паша рассмеялся и сказал: -Не хочу. Вереницы поклонниц утомляют. Лучше одна единственная, и навсегда, - и он нежно взглянул на жену. Гюльфидан внимательно смотрела на рисунок и казалось, что она ничего не слышит. Но вечером, она, в шутливой форме, напомнила мужу о «вереницах поклонниц», он очень долго хохотал, а потом целовал жену. Гюльфидан и Намык за день до этого ездили на базар. Намыку-паше очень хотелось посмотреть на русский базар, а Гюльфидан было скучно зимой в Санкт-Петербурге, поэтому они поехали вдвоём. На базаре они купили детские игрушки: курочек, клюющих зёрнышки; мужиков, пилящих дрова, да мужика и медведя рубящих колоду. Игрушки были раскрашены и покрыты лаком. Скупив чуть ли не весь ларь, на подарки внукам и племянникам, они решили подарить один набор Хатидже, для смеха. Хатидже так понравились игрушки, что она как маленькая часами сидела с ними и показывала их маме. А Анна подарила Хатидже палехскую шкатулку с русскими красными бусами. Подарок не был дорогим, но с намёком. Хатидже ещё не знала, что за намёк был в подарке, а Анна, улыбаясь понимала, что перед ней стоит уже не просто девушка, а невеста, за которой очень скоро придут сваты. К полудню и царская семья поздравила девушку. Николай Павлович преподнёс Хатидже колье из самоцветов и такие же серёжки. Александра Фёдоровна накинула на плечи девушки красный Павло-Посадский платок и с улыбкой сказала: -Его и на голову надеть можно и под подбородком закрепить, тогда сразу на русскую барыню станете похожи. Все подарки были приняты с огромной радостью и небольшими слезами. К пяти часам начали собираться к Разумовским. Царя и царицу тоже пригласили, но они отказались, сославшись на то, что дни рождения — это семейные праздники. Дом Разумовский был освещён так же, как в дни самых больших приёмов и балов. Все дорожки и подъезды к дому были расчищены. У дверей стояли ливрейные слуги. Императорскую семью встречал сам князь Разумовский. Подойдя к Императору, поклонившись оному, он сказал: -Ваше Величество, я прошу Вас простить мою супругу, она прям всё чересчур перемудрила. Дорвалась лиса до курятника. Махмуд посмотрел на князя и ответил: -Я надеюсь, что коронации сегодня не будет? Разумовский рассмеялся: -Нет не будет, но она пригласила несколько наших родственников, и конечно же Голубевых. -Мне не привыкать к родственникам, - с улыбкой ответил Махмуд. Так как Ольга Филипповна пригласила отпраздновать день рождения Хатидже, весь клан Розумовских «без младших детей», то гостиную перенесли в бальный зал разделив его на две части: гостиную—музыкальную—карточную, с одной стороны, а со второй танцевальную. Ольга Филипповна пригласила квинтет из Эрмитажного театра. Они должны были играть тихую музыку, а когда молодежь решит потанцевать, они должны были играть вальсы, мазурки, полонезы, котильоны, польки и вообще всё, что придёт молодёжи в голову. Когда Александра Викторовна здоровалась с Анной, она начала перед ней извиняться за невестку и её неуёмную энергию в делах семейных. Анна рассмеялась и сказала, что ей пришлось устраивать вечеринку перед свадьбой Абдул-Меджида, и ей всё прекрасно понятно. Гюльфидан и Намык только качали головами и посмеивались. Эсму-султан перенесли в «гостиную» и устроили возле камина на кушетке. К кушетке поставили несколько стульев и маленький столик, чтобы все могли подходить к ней, и она не чувствовала себя одиноко. Увидев клан Разумовских, Эсма не на шутку, испугалась. Подозвав Анну, она спросила: -Что происходит? -Ваша будущая сватья решила познакомить вас со всей семьёй, - с улыбкой ответила Анна. -Анна, это не смешно, - с возмущением сказала Эсма. -Эсма, я не шучу. Ольга решила женить Александра на Хатидже. Они об этом ещё не знают, но они нравятся друг другу. Если бы вы видели их пару дней тому назад, у вас не возникло бы вопросов, - ответила Анна. Эсма вздохнула, подняв глаза на Анну, она сказала: -Я не в состоянии ни помолвку, ни свадьбу устраивать. Поможешь, если что? -Эсма, даже не надо спрашивать. Махмуд отправил гонца в Стамбул, с одним письмом, за приданным для Армаан и Хатидже, - сказала Анна. Эсма покачала головой и со вздохом сказала: -Мне, наверное, надо тоже отдать распоряжения, но у меня нет никаких сил этим сейчас заниматься… -Эсма поправляйтесь. Хатидже будет легче, если вы будете здоровы. А потом будем разбираться с приданым и всем остальным, - пожав руку Эсмы сказала Анна. Анна и Эсма не только говорили тихо, они говорили по-турецки так же, как и дома. Анна обратила внимание, что Ольга Филипповна пыталась услышать о чём они говорят. Поэтому Анна чуть громче, по-турецки, сказала: -У Русских везде есть уши. Махмуд и Намык-паша, которые стояли неподалёку рассмеялись, и Махмуд сказал громко, по-турецки: -Кто-кто, а ты должна об этом знать. После этой фразы даже Эсма-султан рассмеялась, правда потом у неё начался кашель и ей пришлось извиняться, но все были довольны. Когда Ольга Филипповна получила сигнал от мажордома о том, что обед накрыт, она была готова пригласить всех к столу, но тут произошло событие, которое не ожидал никто. Двери в «гостиную» распахнулись и вошла очень красивая дама средних лет, одетая как молодая девушка в платье с открытыми плечами. За ней шёл пожилой генерал, одетый в парадную форму со всеми медалями и регалиями. И они очень громко разговаривали, не обращая никакого внимания ни на кого из присутствующих в зале. -Оставьте меня, граф. Вы получили то, что вы хотели, сына. Я получила ваш титул и деньги. Мы в расчёте. Что ещё вам от меня нужно? – очень громко и жеманно спросила женщина. -Вы моя жена, графиня. Вы обязаны мне подчиняться. И если я сказал, что вы должны быть готовы к пяти часам, то вы должны быть готовы к пяти часам! – вскрикнул генерал. -И куда мы опоздали? – спросила графиня. – Здравствуйте, Ольга. Обед ещё не подавали? – целуя хозяйку дома спросила дама. -Нет, Татьяна, я только получила разрешение приглашать гостей к столу, - ответила Ольга Филипповна, держа руку Татьяны. -Вот видите, генерал, мы никуда не опоздали. А ваши все придирки, мне просто докучают, - сказала жена мужу. -Татьяна Андреевна, я ваш муж и вы обязаны мне подчиняться. Вы у турок спросите, как должны себя вести жёны. Тут их полон зал, - сказал генерал. -Дядюшка, я прошу вас говорите по тише! – сказала Ольга Филипповна. -Я у себя в стране! А не в Турции. Мы били, бьём и будем бить турок пока Русь-матушка стоит. А если им не нравится, то они могут убираться восвояси, - произнёс громко генерал Талич. -Генерал, Его Величество с семьёй находится в моём доме и под моей защитой, - громко произнёс князь Разумовский, подходя к дяде своей жены. - Если вы не успокоитесь, то я укажу вам на дверь, - так же жёстко продолжил он. -Князь… Я… - опешив начал мямлить генерал. -Мы все знаем ваши заслуги на поле брани и уважаем вас, но я прошу вас помнить, что здесь всего лишь праздник в кругу семьи и политика здесь неуместна, - пояснил князь генералу. -Татьяна идёмте я представлю вас Его Величеству, - сказала княгиня и под руку повела графиню к Императору. Подойдя к Махмуду и Намыку-паше, Татьяна вскрикнула: -О, господи, Намык! Откуда вы здесь? – и взглянув на Султана, она продолжила, - И Вы здесь. Как Вы могли не уберечь Сергея? Он же Вам приехал помочь. Как вы могли, он же был вашим другом, Намык. Вы же клялись его всегда поддержать! -Татьяна, но он умер от запущенной язвы. Я сам провёл расследование, - сказал Намык-паша. -Он, умер от отравления толчёным стеклом. Французский монстр признался под пытками, что он приказал убить Сергея! – чуть ли не в истерике, кричала Татьяна. -Татьяна… я не знал. Я лично всё проверил, - оправдывался Намык-паша. Посмотрев на Султана, он сказал, - Теперь понятно, почему он не обращался к лекарю. У него начались боли, а он не знал отчего… -Да, Намык. Как же это мы не доглядели? Надо было к нему приставить охрану, а мы не подумали… - ответил Султан. Посмотрев на Татьяну, Махмуд добавил, - Татьяна, я не думаю, что вам от этого станет легче, но я четвертовал монстра, который убил вашего брата. -Вы? – с удивлением сказала графиня. – Мне сказали, что он на каторге. -Нет. Его привезли ко мне. Он полгода издевался над моей женой и чуть её не убил. Я не знал, что он был причастен к убийству вашего брата. Я его четвертовал, - спокойно сказал Султан. -Спасибо, Вам, Ваше Величество. Я до конца своих дней вам обязана. Просите от меня чего Вам угодно, - со слезами на глазах сказала Татьяна. -Мне угодно, чтобы вы успокоились и начали улыбаться, - с улыбкой сказал Махмуд. -Всё, что угодно, - через слёзы в глазах и улыбку на губах ответила Татьяна. На эту картину смотрела Анна и качала головой. Присев в реверансе, Татьяна отступила на шаг и глянув в сторону увидела Анну. -Анна! Вы здесь? – вскрикнула графиня. -Да, Татьяна Андреевна, я здесь, - с улыбкой ответила Анна. -Только не говорите, что вы так и остались учительницей при детях Повелителя, - по-русски спросила Татьяна. -И учительницей тоже. Мать имеет много ипостасей, - с улыбкой ответила Анна. -Я не понимаю, - смотря на Анну удивлёнными глазами сказала Татьяна. -Повелитель взял меня в жёны, - спокойно ответила Анна. -Ну, я же вам говорила, что ревность нужна, чтобы понять, что любишь. Вы же до безумия любили Султана, вы поэтому меня к нему так ревновали, а мне было так смешно на вас смотреть. Особенно после того, как я поняла, что я абсолютно безразлична Его Величеству, а он заигрывает со мной только для того, чтобы подразнить вас, - с абсолютной радостью произнесла графиня. -Вы не могли этого понять?! Я делал всё, чтобы вам было со мной интересно! – подойдя к дамам, по-русски, сказал Махмуд. -Ваше Величество, Вы говорите по-русски? Я не знала, - смущаясь сказала Татьяна. -Говорю, жена научила, - ответил Махмуд. -Я так рада за вас. Анна, так я была права? – спросила графиня Султаншу. -Увы, но да. Мне очень стыдно признаться, но я действительно ужасно ревновала вас к Повелителю, - с улыбкой ответила Анна. И в эту минуту, Ольга Филипповна объявила, что обед подан. Анна и Гюльфидан подошли к Эсме-султан и помогли ей подняться. Махмуд предложил сестре руку, и она опёрлась на брата и невестку. Они медленно её повели в обеденный зал. За ними шли все гости парами. Обед был на славу. Подали лебедей и гусей, зажаренного на вертеле телёнка и барашка. Вина текли рекой. А из сладостей и фруктов можно было выложить целую сахарную гору. К чаю и кофе подали сушёные финики, фиги и изюм с орехами, привезёнными из Турции. Анна и Эсма переглядывались, простой день рожденья превратился в изысканный пир. После обеда все вернулись в «гостиную» и молодых людей попросили помузицировать. Были и квартеты, и дуэты, и игра в четыре руки, и только в две. К Армаан, Василию, Хатидже и Александру, присоединились ещё две кузины Александра. Графиня Граббе-Никитина, которой только исполнилось семнадцать лет, исполнила балладу о рыцаре с бесстрашным сердцем. А пятнадцатилетняя графиня Штембек, которая только начала выезжать в свет, исполнила эпилог из оперы Глинки «Жизнь за Царя» «Славься», чем вызвала овацию всего семейства и гостей. Подали второй чай и фрукты. Музыканты готовились сыграть несколько танцев. Девушки окружили рояль и разговаривали возле него. Глафира Афанасьевна и Ольга Филипповна оказались в соседних креслах. Так как за обедом поднимали бокалы за ново-помолвленную пару, то Ольга Филипповна решила разузнать у Глафиры Афанасьевны насчёт свадьбы. -Глафира Афанасьевна, вы уже о свадьбе думали? – спросила княгиня. -Ольга Филипповна, я о ней думаю с Голубовки, третий месяц, - ответила Глафира Афанасьевна. -И что вы надумали? -Ничего. Мы будем следовать законам обеих стран. Венчаться они будут в церкви, а свадьба будет Османская. Невеста всё-таки принцесса, уважение надо показать её родителям и дому, из которого она вышла, - объяснила Глафира Афанасьевна. Ольга Филипповна задумалась, кивнула, и сказала: -Я вас поняла, Глафира Афанасьевна. А может давайте две свадьбы вместе сделаем? -Ольга Филипповна, ваш же сын ещё даже предложение Хатидже не сделал, а вы уже о свадьбе говорите. Не ставьте телегу перед лошадью. Всё со свадьбой будет хорошо. Пусть только девушка предложение примет, - сказала статс-дама. Княгиня вздохнула: -Быстрей бы… -Ну, что вы горячку порите. Они семь дней как знакомы. У неё мать тяжело больна, дайте детям спокойно пообщаться. В городе и так уже разговоров полно о том, что вы приступом берёте невесту, - с поджатыми губами сказала Глафира Афанасьевна. -Неужто уже говорят? – испугано спросила княгиня. -Да. Я вчера с княгиней Долгоруковой говорила, так она у меня спрашивала, что происходит, и почему все говорят, что Султан привёз двух старых дев замуж в России выдать. Я от неё насилу отбилась. Пришлось сказать, что девушки сами решили приехать в Россию не предупредив Султана, - рассказала госпожа Голубева. -Да, вы что? – всплеснула руками княгиня. – Ой, прощение надо попросить у Султана. А то мало ли что… -Не надо, Анна всё с ним сама уладит. А вы перестаньте за девушкой гоняться. По Хатидже и так видно, что Александр ей нравится, - с улыбкой сказала Глафира Афанасьевна. Пока не начались танцы, Александр на несколько минут вышел из «гостиной», а когда вернулся то увидел, что Эсма-султан полулежит на кушетке и никого рядом с ней нет. Александр напрямую направился к Султанше. Подойдя к кушетке, Александр поклонился и спросил разрешение поговорить с Эсмой-султан. Она показала на стул, стоящий напротив неё, и предложила юноше присесть. -О чём вы хотели со мной поговорить, князь? – спросила Султанша. -Госпожа, вы, наверное, уже догадались, о чём я хочу с вами поговорить, - смущаясь ответил юноша. Эсма улыбнулась и сказала: -Даже если я догадываюсь, извольте произнести вслух то, о чём вы хотели со мной поговорить. -Эсма-султан, я знаю вашу дочь всего лишь неделю. Я не уверен в том, что это любовь, но мне очень нравится ваша дочь. Мне приятно проводить с ней время, и если я не ошибаюсь, то ей приятно проводить время со мной. У нас одинаковые интересы. Нам нравится одинаковая музыка, стихи, картины. Я не знаю достаточно ли этого для счастливой семейной жизни, но я был бы несравненно счастлив, если бы вы выдали вашу дочь за меня, - смотря в глаза Султанше, сказал Александр. Чуть замявшись, он добавил, - К сожалению, я могу ей предоставить только титул и жалование гусара. Я третий сын, я не получу семейные деньги. Все деньги, которые будут у моей семьи, это всё, что я получу за свою службу. Эсма внимательно смотрела на этого мальчика и вспоминала Намыка, у него тоже не было денег, когда её выдавали замуж за пашу, он ещё учился в школе Эндерун. Его будущее было впереди, и деньги, и должности, и заграница. И у неё перед глазами пронеслось лицо её матери, говорящей её, четырнадцатилетней девочке, что она выйдет замуж за мужчину, которому уже было сорок семь лет. Как она плакала в тот день, и как она просила Намыка спасти её от того брака, а он пятнадцатилетний мальчишка не знал, что ему делать. У кого просить помощи, к кому бежать, когда у него никого не было. В глазах Эсмы появились слёзы, она дотронулась до руки юноши и сказала: -Деньги и титулы, это не главное. Главное, чтобы вы оба любили друг друга. Я разрешу вам пожениться только если Хатидже сама решит выйти за вас замуж. По-другому этого брака не будет. Александр встал, поклонился Султанше и улыбнувшись пошёл к девушкам. Ему предстоял разговор с Хатидже. И он надеялся, что она согласиться стать его женой. Намык-паша стоял невдалеке от кушетки и слышал этот разговор, он дал себе слово, что он поговорит с Александром, даже не имея никаких прав на это. Вечером в Зимнем, перед сном, Хатидже и Армаан сидели в одной кровати и обнимая друг друга плакали от счастья. Они знали, что они уже не вернуться домой в Стамбул, а на всегда останутся в этой далёкой, холодной и странной стране, под названием Россия. Где люди говорят на странном языке, который они слышали с детства и который должен будет стать для них и их детей родным. И даже веру своих родителей они сменят на веру этой страны. А Эсма-султан вспоминала свою юность и все те ошибки, которые она допустила. И в эту ночь ей с большей силой, чем всегда, не хватало Намыка рядом с ней. Она понимала, что это она убила их будущее, и что это она своими руками уничтожила то, что могло быть. Намык долго не мог заснуть. В эту ночь он переживал так же, как и в ночь перед свадьбой Безмиалем, его маленькой принцессы. Он даже не понимал, почему он так нервничает, ведь Хатидже была ему никем. Но она была дочерью Эсмы, и его фантазия не давала ему покоя, представляя Хатидже его дочерью, рождённой в тайне от всех, хотя он знал, что этого не могло быть никогда. Анна в очередной раз спросила у Махмуда, что его гложет, и в очередной раз он ответил, что ничего. Но в глубине души, он знал, что Николя снова воскреснет, и ему придётся жить с ним до конца его дней.