Рыцарь нашего времени

      Когда к нему пришëл Кавински с определëнным заказом Эрнест не был против поэкспериментировать и написать то, что выходило из рамок его привычных сюжетов и идей.       Однако же первые представленные черновики наблюдателю совершенно не понравились.       «О Терра, да ты хоть раз видел сельскую жизнь?! » — воскликнул тогда блондин с упрëком.       Возразить писателю, конечно, было нечем, однако же его гордость была задета. Пусть он и писал за бóльшим числом сказки, он был уверен, что в новом жанре и стиле он справился не так плохо. Определëнно не для первых черновиков! Не мог же этот грубиян всерьëз ждать идеально отточенное и готовое произведение?!       Наблюдатель же послушав спич оскарблëнного писателя неожиданно для него предложил с усмешкой:       «Раз так, почему бы тебе не погостить в одном аграрном поселении? Есть у меня один знакомый комиссар. Он точно не откажет мне в одолжении. И с удовольствием познакомит со всеми прелестями «крестьянской жизни».»       Эрнест же, уже загорелся идеей, превзойти самого себя. И прежде всего доказать, что его работа достойна похвалы! А не ругани, определенно далëкого от искусства, какого-то механика! И недолго думая согласился.       И стал распевать Соловьёв о том какой же шедевр он напишет! Такой, что никакой «Кавински» не останется недоволен! И, ю что следующий его черновик наблюдатель точно оценит по всем его достоинствам.       Пылающий энтузиазмом Эрнест уже на полпути к поселению настраивал себя. Необходимо определëнное настроение! «Дикая» природа! Просторные поля! Тяжëлый сельский труд на пашне! Далекие блага большого города! Ранние подъемы с первыми петухами на самой заре! И простые, беззаботные люди единые с миром!       Он был далëким от приземлëнных вещей и работы, в роде земледелия. Или плотничества. Даже строительство и то никак не шло ему! А погружаться в «среду» не возникало необходимости. Он де сказочник! Ему бы свободные крылья, да попутный порыв ветра! И вот — сказочка готова! Эрнест был совершенно домашним и привыкшим к благам современного мира человеком. И конечно, плохо представлял себе быт в аграрном поселении. А тут такая необходимость знать и понимать…       И он, живший на всëм готовом не подумал, что его могли… Не встретить. Просто взять и не встретить на автобусной остановке. Скучающий рабочий на заправке даже не глянул на него! Комиссара и видео не было.       Складывалось отвратительное впечатление, что его здесь и не ждали вовсе! Хотя Кавински сам сказал, что комиссар с радостью примет его, как дорого гостя! И где же он?! Этот комиссар должен был ждать его на остановке когда он ещё не подъезжал даже! Почему вынужден ждать он?!       Раздражëнный и взвинченный, Эрнест сам после к видневшимся вдалеке домикам поселения. И растерял бы всякое настроение, не попали ему на глаза строителя! Рослый мужчина должен со стороны пролеска по вытоптанной тропинке. Без формы империи! О его профессии Эрнесту рассказали только его каска и показавшиеся на поясе инструменты. Первоочередное удивление сбило часть раздражения писателя. Оставшееся же он не постеснявшись вложил в тон и голос с которым окликнул строителя:       — Эй! У вас, что же, не знают как принимать гостей?! Я стою здесь уже больше полутора часа и никто так и не соизволил прийти!       Лионель не придавший значения застрявшему на остановке человеку оказался сбит с толку. В секунды промедления он смог вспомнить разосланное комиссаром сообщение. Там точно было об скором визите важного гостя! Но это было буквально вчера!       — Простите нас за такую оплошность, но… Мы и не ждали Вас так скоро. — ошарашенный обвинением Лионель быстро сообразил, как ответить. Бегло глянув на форму гостя неслышно выдохнул — действительно писатель. И без какого-либо предупреждения чего-то ждавший на остановке.       Это же понял и сам Эрнест. Он признавал, что в голове даже не мелькнула мысль узнать хотя бы номер комиссара к которому он поедет. Кавински весь маршрут ему написал. Номер там конечно был, но…он не удосужился его запомнить. И тут действительно стоило потрудиться и оповестить хотя бы уже перед выездом.       На деле же, он буквально вчера принял «вызов» и загорелся идеей доказать, что напишет лучше всех. И за приготовлениями к поездке он и не подумал, что его могут не ждать уже на следующий день. Закономерно, его и не встретили.       Стушевавшийся от своей же оплошности, извинений он не решился принести. Но сменил гнев на милость, постаравшись скрыть свою заминку.       — На этот раз прощаю. Всё таки приехал я очень скоро. Но надеюсь, сейчас то меня встретят и пригласят, наконец, в поселение? — наблюдая попытку скрыть свою же ошибку за высокомерием, Лионель мысленно выразил сожаление их комиссару. Такая личность, должно быть будет той ещё занозой.       — Да-да, конечно, господин писатель. — быстро согласился строитель и пригласил последовать за ним в поселение. На встречу с комиссаром.       Эрнест решивший, что необходимо вернуть себе настрой в полной его мере. И обратил внимание на окружающую его местность. Равнина, на которой, в отдалении от строения поселения, растелился лес. И которую делил овраг с неглубокой рекой на его дне. Свежий и чистый воздух. Вдыхая поглубже, чудилось, что дышалось здесь легче, свободней. Стоило только отойти от проложенной асфальтной дороги, заправки рядом с остановкой.       Местные, суетливыми труженниками, сновали по вытоптанным тропинкам и дорожкам. Где-то облагороженным, где-то не совсем.       Откровенно, домики из добротного дерева, кирпича и даже камня не вызывали у писателя восторга. Всегда живший в комфорте города, ему не была близка атмосфера села с такими старомодными строениями. Непривычно, когда всю жизнь жил там, где зелень только в облагороженным клумбочках и домашних цветочных горшках.       Не вызывали восторга и трудяги вернувшиеся с поля в грязи и пыли, мило беседующие о чём-то. Как и визжащие дети носящиеся по и так не широким дорожкам с палками. Чумазые и неопрятные, так и наровящие сбить с ног.       Оставаться на долго здесь не хотелось, а настрой потихоньку утекал сквозь пальцы. И не сильно большие старания это остановить, конечно, не помогали.       Эрнест встряхнулся. Он должен написать как никогда хорошо и ему нужен этот настрой! Чем раньше он прочувствует атмосферу и напишет черновики, тем раньше он вернëтся в город. И уже в комфорте своего рабочего кабинета напишет сногсшибательный детектив!       Вот сейчас он встретится с комиссаром. Пообщается с знающим в своей сфере человеком. И точно сможет проникнуться атмосферой нелегкого труда в поле на благо Империи!       Взявший себя в руки и по старавшийся выглядеть дружелюбным, он уже заметил определяющую форму.       Комиссар нашëлся чем-то занятый со своим петт-асистентом и Лионель не хотел бы его отвлекать. Но и гостя не он должен познакомить с их поселением. Да и алгоритма никто не отменял. У него ещё много не законченных построек и проектов порученных строителям.       А потому он довольно быстро ушел оставив писателя с комиссаром.       И Эрнест не в полне был готов к на столько холодному приёму…       Комиссар был высоким мужчиной и казался непробиваемым айсбергом. Чëрные стëкла солнцезащитных очков не давали увидеть его глаза, но писателю казалось он видел слабый свет красных огоньков за чёрным стеклом. Отрешëнное выражение лица, никаких эмоций или реакции.       Комиссар Дейв, как его позвал строитель, даже слова не сказал — за него говорила петт.       Но в экскурсии он не отказал. Хотя скорее, не отказала петт-асистент. Она же и рассказывала об поселении паря рядом со своим хозяином, которой только вëл по тропинкам.       Впечатления от него были не лучшие. Дейву словно бы совершенно наплевать было, что к нему приехал знаменитый писатель. Да ему вообще плевать было на гостя, по ощущениям!       Эрнест конечно пытался не терять настроя и довольно много говорил. И в частности, старался демонстрировать восхищение, проделанной комиссаром и его подчинëнными, работе. Но это конечно не вызвало никакой реакции со стороны мужчины. Всё что он делал это — долго смотрел. И это было жутко.       Писатель, как краткая экскурсия была закончена, не знал как бы ему дальше поступить. И пока комиссар отвлëкся у него вдруг родилась идея — лучше всего проникнуться всей атмосферой выйдет только за работой. В том же самом поле например!       Немедля поделившийся этой идеей Эрнест был встречен стеной из скепсиса. А заметный оценивающий взгляд снизу-вверх от комиссара вовсе стал оскорбительным для него. И Эрнест потребовал дать ему лопату! Что может потребоваться в такой простой, не требующей интеллектуального труда, работе?!       Так решил писатель. И совершенно не задумавшись и не помедлив взял в руки, оказавшуюся тяжелее ожидаемого, лопату. Держать её было совершенно неудобно. Ухватившись за черенок, как за шест, Эрнест нацелился на асфальт под ногами. Больше сосредоточенный на неудобной лопате, чем на том, что собирается копать, он со всего своего маху ударил об асфальт. Лопата ударилась. Отскочила. Выскочила из хлипких ручонок. А он оглушенный, собственным ударом, не удержал черенка и уронил лопату себе же на ногу.       Под ошарашенным взглядом комиссара лопата была выброшена и упала на траву с обиженным бряцанием об бордюра дороги.       И ещё больше был удивлëн нападением обиженного писателя на себя. Шокированный слушал отповедь о том, как у него тут плохо, нецевелизовано, и просто ужасно.       Эрнест выплескивающий всë накопленное за сутки не понимал какой реакции ожидал от такого человека. Но этот Дэйв даже бровью не повëл! Однако атмосфера словно бы сгустилась, когда он пошëл по личностям. Почудилось, словно бы стало холоднее.       Веселье комиссара от ситуации быстро растаяло, стоило глупым и необоснованным претензиям и критике перейти в оскорбления всех кто был. Оскорблений в сторону Райи и Лионеля комиссар терпеть не был намерен.       Но подруга не дала ему места слова вставить, забрала внимание раздражителя на себя. И увела от Дейва, пообещав писателю хорошее обслуживание и отдых в их госпитале, бесстрастно выслушивая Эрнеста. Которому пусть и стало полегче, стоило уйти от холодного комиссара, но и запал расстаял в компании бездушного пэтта.       Разочарованный и обиженный писатель огрызался на всех подряд. И поуспокоившийся, лег спать на выделенной койке. Возиться с ним никто не хотел, так что быстро обследовали, перевязали и ушли. На последок порекомендовав отлежаться и отоспаться.       Проходил следующий день очень скучно. Комиссар, занятый круговоротом дел, совсем уже и забыл и об инциденте с писателем. И о самом этом писателе. А оставленный сам себе Эрнест смог уйти из-под надзора врачей уже к обеду. И успел сварганить себе настроение постичь атмосферу поселения снова. Конечно отбросив идею постигать еë через тяжëлый труд.       Сопровождение ему не была нужно, поселение он в целом уже знал. И решил, что может и сам найти себе вдохновение. Просто понаблюдать работу сельчан, игры детей. Понаблюдает за такой приземлëнной жизнью в дали от шумного и большого города.       Незаметно прихрамывая на одну ногу, писатель ушëл из госпиталя провожаемый прищуром врача, что-то записавшей в тетрадь.       Поселение никак не изменилось. Многим людям было совершенно не до него, как и детям. Многие носившие поверх формы алотерры иную, подходящую для работы, одежду никак не смущались присутствием писателя. Эрнест же сделал себе пометку, что в поселениях, видимо, дозволено сменить одежду на алгоритме. Но определить род деятельности всё ещё можно было.       Ходивший по тропинкам у обширных полей, он недолго смотрел как сгорбив спины трудились люди и о чëм-то переговариваясь.       Мало он был заинтересован ими и пошëл дальше. Уже теперь наблюдая стройку нового здания. Стук молотков и шум дрели быстро стал давить ему на уши. И он снова ушëл.       В столовую он зашëл посмотреть на повариху. Но ничего нового на деле не увидел, исключая непривычно маленькую кухоньку. Зато, перекусив понаблюдал за атмосферой в столовой в целом. В прочем, ничего интересного и вдохновляющего так и не нашли в этом.       Он обошёл поселение и все здания. И понаблюдал за всеми, кто был при работе, даже за детьми. Но в конечном итоге Эрнест был разочарован. В поселении было невозможно скучно и пресно. Ничего его не цепляло. Всë было обыденно и серо, протекало мимо, своим собственным потоком. Ну а комиссара он бы при желании не догнал. Этот важный человек был активнее всех своих сельчан: носился по полям и тропинкам быстрее ветра!       А предоставленный сам себе Эрнест уже не знал где ему искать вдохновения, вяло ковыряя оставшуюся в тарелке похлëбку.       Время близилось к закату. Настроение активно ехало вниз по наклонной и несло раздражение.       И что же ему писать в такой обстановке? Да и как описывать такую безликую и скудную обстановку?!       Раздражëнно почти бросивший ложку с звонким стуком в миску, писатель встал из-за стола. Ему нужно проветриться!       Под неодобрительным взглядом поварихи и редких людей, Эрнест споро ушëл быстрым шагом уходя по тропинке прочь от центра пселения.       Пинающий носками ботинок камешки и растащенную гальку с центральных дорог поселения он добрался до пролеска. Зелёные дебри невысоких деревьев с мягкими просветами тëплого, клонящегося к горизонту, солнца чудились сказачной атмосферой.       Вздохнувший, Эрнест надеялся найти настроение здесь. Но не успев пройти дальше в темнеющие тени более высоких деревьев его окликиуают:       — Эй! Ты куда собрался? — смурной и крепкий мужчина держал в руках железный топор и щурился.       Эрнест подавился возмущение. Обратиться к нему «Эй ты»! Да у здешних нет никакого воспитания!       — Как смеете! — нашëлся в словах писатель, но лесоруб махнул рукой прервав начавшийся спич.       «Да как он-?! » — внутренне возмутился нахохлившись Эрнест.       — Не визжи ты! Привлечëш ещё кого. И дальше по тропе не ходи! Там опасно. Туда только комиссар ходит. Иди-ка ты отсюда, по-хорошему.       На потерявшего дар речи писателя больше не смотрели. Лесоруб вернулся к своему алгоритму посчитав, что предупреждение было достаточно убедительным.       Но Эрнест из гордости и ребячески взыграушего желания, упрямо и быстро зашагал дальше по тропе. Совершенно выбросив из головы даже элементарную угрозу от волка или медведя. Посчитал, что таких здесь-то и не водится вовсе. Не может же их так близко к поселению быть?       Солнце медленно склонялось за горизонт натягивая на небо одеяло мягких облаков. Алгоритмы уже заканчивались. Сельчане покидали рабочие места и шли на долгожданный отдых разбредаясь по домам. Улочки шелестели негромкими разговорами расслабившихся после рабочего дня людей. На поселение опускались сумерки.       Комиссар Дейв спокойно терялся среди людей и часто уходил по собственным тропинкам оплетающим всë его поселение. Парящая рядом, с носителем импланта еë модуля, Райя передавала информацию. Им было нужно многое сделать.       Проходя мимо здания госпиталя, петт замерла перед окнами в пустующее помещение с заправленными койками. Комиссар остановился непонимающе заглянув в окно госпиталя. И ждал ответа на незаданный вопрос, пока Райя для чего-то запустила сканирование местности.       — В здании госпиталя никого нет. Лололошка, а где же тогда наш гость? — спросила она повернув экран внешнего модуля к Дейву сменив выражение «лица».       Пару мгновений промедления сменилось удивлением и лëгкой паникой. Пусть те не отразились в лице, Райя их засекла моментально.       — Если Эрнест найден нашу лабораторию, вероятность избежать проблем близиться к низким значениям. — продолжила Райя опустив «ушки».       Как раз в этот же момент из-за угла госпиталя выскочила врач озираясь по сторонам. Напряжëнное выражение лица расслабилось, стоило найти глазами комиссара.       — Хвала Алле и Терре, комиссар! Я вас нашла! — торопливо подбежала девушка, — Прошу, помогите! Наш гость сегодня днем выпросил разрешение на прогулку. Я дала, но и не подумала, что он может вот так пропасть! Словно сквозь землю провалился! Я всë поселение оббегала, а его никто и не видел ещё с обеда! Только повориха… — расстроенная и нервничающая, в лëгкой панике, спешно тороторила девушка. На ее глазах собиралась влага.       «Кажется всë немного хуже, чем я Предполагала» — прокомментировала вскользь Райя.       — Спокойнее, Элизабет. Комиссар и я разберëмся! Алгоритмы закончились, тебе нужно отдохнуть. — взяла слово и постаралась утешить ту Райя.       Девушка с сомнением помялась на месте. Чувствующая свою вину в ситуации не могла просто вот так уйти.       — Не переживай и отдохни. Я его найду. — пообещал Дейв вздрогнувшей от неожиданности Элизабет. Она не могла проигнорировать слов комиссара, тем более, что этот человек так редко обращается сам, а не через ассистента. Неуверенно кивнувшая она скрылась в опускающемся мраке растущих теней. Возможно, она не последует их рекомендации.       Дейв и Райя разделились начав поиски. Дейв старался найти писателя там куда он мог забраться без присмотра: лаборатория. Райя же написав сообщение об пропавшем госте разослала его всем сельчанам поселения Дейва. И общалась с теми кто ей отвечал.       К облегчению парня никаких следов, что Лаборатория была найдена и самого Эрнеста он в ней не нашёл.       — Хорошие новости! — Пилинькнула Райя парившая в лëгком отдалении, — Последним нашего гостя видел лесоруб на Северо-восточной окраине. Возможно, Эрнест заблудился там. Хотя Томас предупреждал его, что там опасно. Предлогаю идти уже сейчас. Ночью у него меньше шансов вернуться из леса самостоятельно.       Эрнест загнанно, сипло дышал. В ужасе стараясь забиться как можно глубже в грязную и тесную нору. Боль от камней и кореньев упирающийся во все части тела не так заметна за бурлящим в крови адреналином. В ушах стучит собственное сердце. Непозволительно громкое шипение собственного дыхания казавшегося громче всего мира. В голове ни одной мысли: паника устроила в разуме хаос и беспорядок. Только страх, что его могут здесь достать расколëнным гвоздём врезался в разум. Голова кругом, а ноги деть некуда. Они слишком близко к единственному выходу из тесной норы.       Здесь ничего не видно. Только смутно он может различить более светлое пятно на фоне сгустившегося мрака. Он буд-то стремился его задушить, раздавить здесь.       Воспалëнный страхом разум цепляется за каждый шорох. Шелест листвы. Треск сухой ветки. Глухой удар совсем близко ко входу.       Эрнест попытался забиться ещё глубже, вжимался в стенку, беспомощно всхлипнув. Его нашли.       Тварь, точно по запаху тëплой крови, пришла к норе в корнях раскидистого дуба. Большие лапы с такими же огромными когтями вгрызлись в слишком мягкую землю.       А Эрнесту она казалась камнем, когда он сюда лез.       Он не видел ее лап, но чувствовал как на онемевшую ногу падает мусор и грязь. Она копается к нему. Слишком близко. Вот-вот и достанет его своим клювом! А он не может ничего сделать. Раненая нога уже совершенно не слушалась. Только отвратительно ныла тупой болью.       Писатель плача в почти безумии от страха зашептал молитвы богиням. Прося об милосердии и спасении сглупившего дитя. Поздно жалеть о своей импульсивном поступке, а сам он уже не выберется из ловушки. Не сможет убежать и даже вылезти из этой норы он не сможет.       Задушенный вскрик вырвался поневоле, когда он заметил силуэт. В расширевшемся пятне света точно был тусклый отблеск огромного когтя. Вышедшая из-за облаков луна только хуже сделала, показав ему этих монстров. И продемонстрировав всю бедственность его положения.       И даже спасать его некому. Он никому не сказал, что уйду в этот проклятый лес! Только тот лесоруб мог бы знать где он сейчас.       Но даже если кто-то догадается о том где он, как скоро здесь появится полиция с оружием? Как долго он сам останется живым в этой оказавшейся совсем не безопасной норе.       Когти заскребли по попавшемуся камню совсем близко к ногам.       Сердце застучало где-то в глотке. Набатом в голове грохотала мысль: «конец». Несчастный, задушенно всхлипнул завыв на глухой ноте от отчаяния.       Заливающийся слезами Эрнест не сразу заметил изменений. Лапа из раскопанной норы исчезла. Сильно расширившийся ход тусклым светом остался на краю размытого в слезах зрения. От криков внезапно всполошившихся птиц писатель закрыл руками уши и зажмурился.       Не видеть.       Не слышать.       Его нет.       Их нет.       Попытки успокоится неохотно довали свои плоды.       Он слышит, какие-то странные звуки и ему страшно, что это может быть. Но он уже не может просто жмурить мокрые глаза. Выпустить из поля зрения единственное светлое пятно выхода страшно до безумия. Затихающие крики тех страшных птиц сбивали его с толку. Он не мог себе представить что там происходит. Боялся думать, что на птиц нашëлся зверь по страшнее.       Мягкий холодный свет вдруг разлился по стенкам прохода в ногах. За влагой в глазах Эрнест толком не смог разглядеть, но догадка встряхнула его. Спешно стерев с глаз и лица слëзы писатель всмотрелся на выход из норы. Там действительно горел прибор который точно есть у петт-ассистентов! Это на нем же эти желёзки летают!       — Господин Эрнест, если Вы здесь, прошу Вас дать знак. — раздался знакомый голос петта комиссара. В одно мгновение сердце оборвалось. И тут же зашлось в быстром темпе. Нашли! Спасут! Он не умрëт здесь! — Господин Эрнест?       — Я-я здесь!.. — сквозь слëзы облегчения просипел писатель. Спасëн!       Недолго она помолчала. Как будто ждала пока он немного успокоится и не станет глотать слова:       — Хорошо. Скажите, Вы сможете вылезти самостоятельно?       Эрнесту это немного помогло. Постаравшись взять себя в руки он стремился сосредоточиться. Залезший в эту нору в панике, ему вообще повезло, что она смогла вместить его всего. Но хоть она и была достаточно продолговатой, всё же очень сильно тесной для его. Не развернуться. Было бы проще попросить помощи, что бы его отсюда вытащили. Но он совершенно не хотел здесь больше оставаться.       Ощущения боли начали возвращаться. Камни и корни больно упирались со всех сторон.       Нет! Он решительно не хотел терпеть и ждать помощи! Тем более, что выкорчевать дерево под которому и была нора не смогут так быстро. Он решительно не хочет ждать пока его откапают.       И потому, следующие минуты прошли для него в откровенных мучениях. Убегая от этих тварей он едва ли замечал царапины. Сейчас он ощутил и содранную на руках кожу и нарастающую боль в ноге. Но упрямо не сдаваясь, как можно аккуратнее, Эрнест начал выползать из норы вперëд ногами.       Он не заметил, как у норы его ждал уже не только петт, но и его владелец. Комиссар замерший в слабом, исходящем от помощницы свете, ждал пока Эрнест сможет выползти. Райя уже просканировала и дала отчёт об состоянии его дорого гостя. Которого теперь придëтся уносить отсюда, поскольку с переломом ноги он определëнно никуда не убежит.       Писатель испуганно вскрикнул, когда его внезапно взяли за подмышки и поставили на ноги. Увидевший в слабом свете каменное лицо Дейва он дрогнул теряя дар речи. На чужом лице остались следы стëртой крови. И огонь за чëрными стëклами очков горел, казалось, мистическим светом, вовсе не походил на имплант. Под внимательным взглядом сверху-вниз было некомфортно. Шокирующе было вдруг оказаться на руках.       Эрнест подавился собственным вдохом оказавшийся слишком близко прижатым к комиссару. Мало удобная положение, нога по ощущениям разболелась ещё больше. Но всë внимание переключилось на странно влажное что-то под распахнутой курткой. Вязкое, липкое. Забивающее ноздри метталтческим запахом.       — Ввожу успокоительное. — пилинькнула петт-ассистент привлекая внимание растерявшегося писателя. — Господин Эрнест, вы в безопасности. Вам нужен отдых, так что ни о чëм не волнуйтесь. Комиссар обо всех позаботиться.       Дейв перехватив поудобнее писателя, прижал его ближе к себе. Райя подлетела к его плечу и предоставила освещение пути. А вместе с тем и окружения.       Поляна которую Эрнест очень смазанно помнил, пока убегал от треклятых птиц узналась с трудом. Земля и трава залита кровью, в холодном свете едва заметно отдавала своим бордовым цветом. Об этом говорили брошенные трупы тех самых огромных птиц. На их телах угадывались рубленные и резанные раны. У кого-то была отсечена голова. У кого-то нехвтало лап.       Эрнесту почудилось, что на поляне встал густым туманом запах крови. И смерти.       Холод пробрал по коже до самых костей. Но успокоительное подавило начавшуюся было панику.       Писатель отвернулся от окружающего мира и не осмелился посмотреть на комиссара. Упëрся взглядом в… Броню. Чуть отстранившись в удивлении Эрнест с лëгким недоумением рассматривал нагрудник в разводах крови. В неярком свете пэтта он не так явно ловил блики. Но проведя по нему ладонью, едва касаясь, это был едва ощутимо нагретый металл.       Эрнест запоздало вспомнил, что гладит он не то что нагрудник, а комиссара по груди и сжался. Но Дейв спокойно шëл не сбившись с шага и не глянул в его сторону. Только тонкая антена импланта уха дрогнула, с тихим жужжащим звуком вернувшись в изначальное положение.       Всë ещё беспокойный, писатель не мог просто расслабиться и бездумно разглядывал всë вокруг. Взгляд вскользь мазнул по пэтту, зацепил грязные пятна на одежде комиссара. И невольно замер на очередном элементы брони. На руках Дейва были наручи которых Раньше не было… Или были?       Всë больше и больше этот комиссар собирал деталий ассоциативно связанных с рыцарями из сказоки истории.       А если вспомнить, то Эрнест не слышал грохота выстрелов. Такое «не услышать» при всë старании невозможно. А он не слышал.       Писатель неловко попытался с минимумом движений найти глазами оружие Дейва. И быстро был прижат плотнее к нагруднику, практически зафиксирован в таком положении.       — Не дëргайся. — спакойный тон прошибал холодом. Эрнест действительно побоялся ослушаться. Рассуждая здраво, человек погубивший двухметровых клуш с огромными когтями и клювом определенно сможет просто сломать его попалам. Буквально.       Обратный путь до поселения проходил в тишине. Писатель вслушиваясь в тихий шаг комиссара не мог не удивиться как у того это получается.       А между тем, наконец, сквозь мрак показались редкие фанари поселения. А в поликлинике горел свет. Они вышли как раз к его стенам.       Немного обойдя здание, на пороге сразу была замечена девушка, что присматривала за Эрнестом.       — Комиссар! — тут же подскочила та услышав намеренно громкий шаг. — Наконец вы вернулись! Скорее проходите!       Расторопная Элизабет распахнула двустворчатые двери пропуская Дейва с его ношей на руках. И прежде чем она успела начать допрос, Райя стала отчитываться по состоянию Эрнеста.       Сам писатель же ничего не слушая в прострации разглядывал успевшего уложить его на койку комиссара.       Кровь, броня и, немаловажное, меч.       Комиссар Дейв словно бы вылезший из средневековия или какой-то сказки рыцарь! Который вынужденн жить в их времени! Ответственный и отчуждëнный, неразговорчивый. Стоит молча. Только лишь наблюдая за ситуацией.       И Эрнест готов поклясться, что ощутил его взгляд на себе даже не видя его: лëгкий поворот головы и по коже бегут мурашки.       С самого начала комиссар казался необычным. Эрнест тогда даже не заметил элементов брони на его ногах. Только лишь отметил какая это безвкусица и глупость, носить такое вычурное «украшение».       Сейчас заляпанные кровью и со сколами, царапинами, точно от тех огромных когтей, они придавали бóльшей грозности «странному комиссару». И говорили о своей пользе. Как и вмятина на нагруднике точно от крепкого клюва.       Писатель сглотнул поведя плечëм — страшно представить, что бы было не будь такой приграды. Пусть он не знал на сколько крепкий это металл, но даже если и не очень — это всё ещё страшно. Если какой-то клюв оставил на металле вмятину, на мягкой плоти и не таких уж крепких костях, в лучшем случае останется ушиб и трещины. Если не пробитая, рваная рана…       За своими мыслями Эрнест упустил момент когда комиссар покинул его. Оставив работу врачу, пока писатель с трудом понимал в какой опасности действительно был. И как сильно ему повезло на самом деле.       Образ комиссара-рыцаря становился всë более чётким.       Следующую неделю оставшийся в госпитале под бдительным надзором, загостивший писатель провëл за черновиками. Идеи хоть и не сыпались, как из рога изобилия, но были. А всë прочее Эрнест старательно выскарблевал с особым усердием. Идея привнести в детективную книгу по современности, необычную «сказачность» воодушевляла. Особенно, когда пример этой «сказачности» то и дело мелькал где-то за окном занятый своими делами.       Эрнес почти не упускал возможности поймать комиссара из-за окна. Понаблюдать чуток. Обычные и скучные дела, какими были раньше, теперь имели совсем иной окрас. Снова и снова вылавливая мельтешащую фигуру Эрнест то и дело ловил спонтанные идеи о своём «герое книги».       Лечащий врач, ловившая этот горящий воодушевлением взгляд, когда горе-гость высматривал в окне их комиссара, не знала, что и думать. С одной стороны, это было немного забавно. С другой же, зная манеру поведения этого человека, ей становилось немного жаль их не разговорчивого и нелюдимого комиссара. Сначало поэтесса. Теперь писатель с большим эго и самомнением точно увидевший здесь рыцаря. Тут только вздохнуть и остаëтся.       И даже не понятно, кому из двоих хуже: писателю или комиссару. В случае с комиссаром — до того не сразу доходят вещи романтического толка. И не то что бы он давал повод думать, что его кто-то интересует. А вот в случае писателя — он слишком откровенен и самовлюблен. С одной стороны даже хорошо, но комиссар будет врятли рад большому к себе вниманию. Это сейчас Эрнест к кровати привязан. А что потом будет представить трудно.       Элизабет тайком надеялась, что весь этот огонь в глазах их гостя, всего лишь его жажда к написанию новой идеи и вдохновение их комиссаром. А не что-то иное.       Через неделю, Эрнеста поставили на ноги с опорой на костыли. И споро проводили к остановке обратно в город. Как положено провожал комиссар, впрочем ничего не сказав. Только петт от лица Дейва и пожелал доброго пути, да скорейшего выздоровления.       Через пару месяцев в свет вышел детектив от известного писателя и поэта Эрнеста. И Кавински, какраз-таки и являвшийся заказчиков произведения, был удивлён найти в уже не такой плохой книге человека рубившего мечом мутантов и носившего под одеждой доспехи. А его описание с акцентом на голубой показались странно знакомыми.