Колония 13

Ночь была глухой и темной под стать леденящей душу зимней атмосфере. Крупные снежинки клубились на протяжении нескольких часов и морозный воздух обжигал механизмы, но быстрому опасному силуэту это вовсе не мешало стремительно двигаться четко по курсу к одному дому — дому его Создателя. Можно ли назвать ее хозяйкой? Вероятно, мотивы были почти подходящими для этой роли. Проул заходит в мастерскую, еще раз взглядом пробегается по частной территории и, убедившись, что ничего подозрительного там нет, закрывает ворота. Формеру-детективу никогда не нравился снег: он холодный, моментально тает, стоит ему попасть на теплый корпус, а сырость не доставляла удовольствия. Проул вытирает себя от воды, затем направляется в дом, не обращая внимания на Стива, сортирующего стаканы и чашки после небольшой уборки кухни. Тихий мех, почти не привлекал внимания к себе и спокойно выполнял свою работу — такие Проулу были по душе — не создавали лишних проблем. — Сектор чист, — он сообщает информацию Тиф, сидевшей на диване в пижамной рубашке и шортах. Она оттягивает край ткани, не обращая внимания на формера, обидчиво хмурится на небольшое, еле заметное, пятно, ворчит что-то себе под нос. Проул разбирает лишь «Прайм будет лично отстирывать». Ученый откладывает телефон и тяжело вздыхает, размеренно расстегивает пуговицы и поднимается на ноги, чтобы кинуть рубашку на повторную стирку. Проул некоторое время молчит, ожидая ответа, наблюдает за ее руками и, когда девушка покидает гостиную, направляется следом. — Вы уже спать? — Да, думаю да, — она снимает рубашку и кидает ее на кровать, достает другую из шкафа. Проул так и стоял в дверном проеме в ее комнату и не сводил взгляда с ее оголенной спины, плавных движений руками, что по мелким деталям собирали его и множество других формеров, отчего-то данный факт неприятной грязью оседает где-то внутри, покалывает в пальцах. — Ты что-то хотел? В последнее время Проул теряется в своих раздумьях, все чаще наблюдает за Тиф и все больше теряет концентрацию. Что-то происходило, что-то, что не заложено в его системах и программах, что кажется лишним в его работе — это мешало и напрягало. Следовало обсудить данное явление с Тиф, но детектив долго тянул, не знал, как правильно подойти к этой теме. Он в принципе не знал, как и что ей сказать. — Да, я хотел о кое-чем с вами поговорить… — он отводит шлем в сторону и Тиф озадаченно моргает на меха: он ни разу не был в таком смятении, когда говорил с ней, неужели что-то случилось? Формер молчит, словно собирается с мыслями, но Тиф скорее поверит в то, что он доводит догадку до вывода, чем в то, что он пытается пересилить себя рассказать ей какую-то тайну. Возможно, его тайну. — Мне кажется я- Его перебивает громкий хлопок входной двери, бьющейся о стену, а затем тихая атмосфера в доме сменяется на глубокий гул, грохот в гостиной и разговор неизвестного со Стивом. Тиф с легкой тревожностью спешит проверить, что происходит, но Проул перехватывает ее раньше и прячет за собой. Она слышит его волнение, выраженное в смешанной симфонии звуков систем. — Держитесь за мной, не высовывайтесь, — Проул медленно выходит с комнаты, Тиф следует за ним, едва касается его корпуса, чтобы быть ближе в случае нападения. Формер-детектив медленно движется по коридору, аккуратно ступая шаг за шагом, не создавая лишнего шума. Незначительного шороха достаточно, чтобы заявить о своем присутствии. Проул выглядывает за угол, но его в ту же секунду хватают за шею и поднимают в воздух, боевые протоколы разгораются огнем под краткий выдох удивленной Тиф. Давление сильное, с каждой секундой нарастает еще больше, мощности нападавшего хватило, чтобы поднять его в воздух. Проул замахивается серво, бьет нападавшего в брюшную зону брони, но формер перехватывает удар, скручивает конечность детектива под его крики. Тиф глотает язык от страха и лишь сейчас узнает нападавшего. — Оверлорд, прекрати! — крик выходит больше похожим на фырчанье, она укоризненно хлопает ладонью по его манипулятору, хмуриться, но мех может только улыбнуться на ее очаровательно-беспомощные попытки отвоевать своего любимого детектива. — Ох, простите, Создатель, не хотел пугать вас, — он сухо усмехается и, вцепив пальцы в шлем Проула, одним ровным ударом бьет его плашмя об пол. Ламинат трещит и ломается, разлетается в щепки в разные стороны, один из щепок впивается в ногу Тиф и та шипит, стараясь рассмотреть рану. Проул, при встрече шлема и бетонного каркаса под ламинатом, сразу же отключается. — Но так уж вышло, — Оверлорд поднимается, медленно отряхивает манипуляторы, словно закончил выполнять обыденные скучные дела. Ученый пятится назад, совершенно не представляя, как реагировать на него, или на лужу чужой крови неизвестного ей человека, стекавшую с его корпуса, или на бессознательного Проула. Казалось, даже его гудение притихло, отчего Тиф еще больше переживала — восстановит ли она его потом? Проул отлично помнил ту давнюю ночь. Он, к сожалению, остался в сознании, помнил каждый звук и грохот в комнате, где Тиф скрылась вместе с Оверлордом. Помнил, как отправлял сигнал тревоги всем, кого мог вспомнить и с кем мог наладить связь. Стена закрывала ему обзор, были слышны жалкие просьбы Тиф остановиться, рокочущий смех Оверлорда, а затем все сменилось приглушенным мычанием. Параллельно стоял ужасный писк в поврежденных аудиосенсорах, звуки то смывались, то прыгали в тональности, что вызывало еще большее сумасшествие в процессоре. Проул ненавидел себя в ту ночь. Он привык держать каждую ситуацию под контролем, но сейчас он был еле активен, ощущал себя мерзко и беспомощно, потому как помочь Создателю ничем не мог, хотя был создан именно для этого. Он был собран ею, она оставила его рядом с собой, доверяла ему, но, увы, Проул не справился со своей задачей. Процессор был полон предупреждений об ошибках и скором отключении. Проул боролся с системами защиты, старался удержать себя в сознании, но повреждения давали о себе знать, последним воспоминанием был проскользнувший в комнату серебристый силуэт. Голубые линзы холодно анализировали меха перед собой. Тиф чинила Оверлорда, он был подозрительно тих и скучающе наблюдал за взглядом Проула. Овер обернулся к нему, как только он вошёл в мастерскую. Проул казался другим, видимо Тиф доделала ему корпус после их последней встречи, как мило, он даже ревнует. Их Создатель отдала предпочтение холодному расчетливому формеру, который даже себя защитить не смог, а потом она его и модифицировала, уделяла каждую секунду своего внимания ему. Разве Оверлорд этого не был достоин? Несправедливо. — Проул, давно не виделись, а ты похорошел, — габаритный мех сухо усмехается, давит улыбку, оголяя денты. В тот же момент тихо пиликает детонатор где-то за грудными пластинами его брони. Он с удивлением косится на звук, Тиф тяжело вздыхает, болезненно усмехается, заканчивая с смазыванием шарниров. — Отключи детонатор, Проул. Он просто выпендривается, — она мягко улыбается, когда тихое пиликанье прерывается. Оверлорд пораженно моргает на Тиф. Она действительно не блефовала и вставила внутрь бомбу? Это проявление заботы такое? Девушка отщелкивает броню, пока хитрая улыбка красуется на ее усталом лице. — Наклонись влево, проверю шестерню трансформации, — он выполняет ее просьбу. Тиф некоторое время молчит, хмурится на механизм и осматривает подключения. Копошения не особо приятные, но формер не возражает. Детектив продолжал молчаливой фигурой стоять у дверей и так ученый поняла, что он, видимо, пришел ей доложить о чем-то. — Что-то случилось? — Один из моделей единичного экземпляра дал сбой. Это Дэдлок. Он оккупировал торговый центр, подключился к системе охраны и иным оборудованиям центра. Взял в заложники около тринадцати человек — тех, кто не успел сбежать, — Проул замолкает на момент, словно колеблется докладывать дальнейшую информацию. Тиф оборачивается в его сторону. — Дэдлок требует, чтобы вы прибыли, иначе люди погибнут. Прайм уже на месте. — Боже… — она отходит от стола и достает из упаковки салфетку, следом за первой вылезает еще две салфетки и Тиф фыркает на свою неуклюжесть. Пытается засунуть их обратно, но в итоге сдается и вытирает руки тремя салфетками, проклиная упаковку. — Сообщи Оптимусу, что я скоро буду. — «Я»? Я не еду с вами? — Тиф чувствует негодование детектива, но не обращает на это внимание. Проул держится, протоколы приказывают одно, но. — Ты отправишься в другое место, — ученый моментально подогревает его интерес, параллельно разочаровывая Оверлорда. — И что, я один останусь? — Встретишь Старскрима, его задержала надзиратель на учениях, но он скоро будет, — она дружелюбно хлопает ладонью по его бедру, почти смеется. Своеобразная маленькая месть. — Только не он, — Оверлорд закатывает оптику и щипает себя за переносицу. Терпеть компанию Старскрима не было желания: он снова начнет свои великие речи о том, чего он, по его скромному мнению, достоин и чего не получает. В их гарнизоне вечно идет препирательство и конкуренция за то, кто имеет право стоять рядом с надзирателем, отчего часто случаются конфликты. В один из таких Оверлорд и сбежал. — Из всех пыток — это самая страшная. Поверь мне. — Верю, — Тиф улыбается и добродушно смеется, хватая необходимые вещи. — До скорого и не разгроми дома ничего. Снова. — Я, конечно, очень постараюсь, но не обещаю, — он давит притворную улыбку. — Я тебе этого не прощу. Тиф улыбается, словно лиса, подмигивает и отправляет ему шуточный воздушный поцелуй, который скорее выражает ее насмехательство над ним, чем любовь и заботу. Она вылетает с помещения второпях, споткнувшись о ступеньку по пути, благо, Проул, уже привыкший к ее неуклюжести, ловко подхватывает Тиф за руку и выводит из дома. Оверлорд борется, чтобы не закатить оптику снова, после чего осматривает мастерскую и, потирая челюсть, хитро улыбается.

***

Дорога, к ее удивлению, не заняла много времени. Пробок не было и им удалось достичь места происшествия уже через двадцать минут. Для нее эти минуты пронеслись быстро, для заключенных они казались смертоносной вечностью. Никто из жертв не был уверен, что этот сумасшедший не спустит курок на одного из людей забавы ради. Недоверие к формерам подпитывалось все сильнее. Кто-то гадал, почему их всех не отключат. Кто-то не хотел отключать — использовал как универсальное оружие и средство массового поражения. Кто-то утверждал, что сумасшедшего формера людям не остановить, для этого нужен другой формер. Тиф подбегает к знакомому красно-синему силуэту, шлепает меха по копчику и приветливо улыбается. Отличительная черта, Тиф всегда была немного наивной и не воспринимала те или иные ситуации всерьез в полной мере. Была уверена, что может разрешить их всех без особых потерь. Ошибалась. Прайм удивленно прыснул воздухом с вентиляции, осуждающе прищурил оптику на Создателя. Такие жесты заставляли чувствовать себя постыдно и неловко, тем более перед его надзирателем. Он неуверенно протягивает Тиф пачку мороженного, возвращая свой взгляд на планшет с делом. — Ого, когда ты успел его достать? — Тиф берет упаковку с мороженным из ладони Прайма и осматривает ее, затем лукаво щурится на меха, пока тот протягивает второе Еве. Тиф, как и положено, часто общается со всеми надзирателями, которым необходимо было следить за работой формеров и докладывать о состоянии или странном поведении. Это помогало устранить проблемы раньше, чем они дойдут до очередного сбоя или дефекта. — Спасибо, но ты немного спутал времена года. Мороженное обычно летом едят. — Ага, особенно атмосфера сейчас прям для мороженного: у нас несколько заложников и одна сумасшедшая машина, просто отлично, — Ева сухо усмехается, но лакомство принимает и с непониманием читает текст на пленке. — Ты украл его что ли? — Нет, взял за счет Тиф, — Оптимус пропускает легкий смешок, когда Тиф несколько возмущенно моргает в его сторону и шуточно опускает брови. — Тогда не спасибо, — она возвращает взгляд к упаковке, озадаченная таким интересом Евы. — Ого, она с сюрпризным вкусом, — ученый нетерпеливо открывает упаковку и вчитывается в слова, пока Прайм излишне близко приближается шлемом к ее лицу, стараясь так же прочитать фиолетовую надпись внутри упаковки. — «Вирус»? Отлично. Ева, у тебя чего? — После твоего мороженного я свое даже открывать не хочу, — она с легким хлопком раскрывает упаковку, невольно отодвигается от Прайма, который прижался к ней с целью вычитать уже красную надпись внутри. — «Дефект»… Какой вообще на вкус может быть дефект? — Как горелый процессор, я думаю? — Прайм предполагает, отстраняясь. — Как котлеты. Не люблю котлеты, — Тиф непринужденно шутит и Ева, с сомнением покосившись на рожок, пробует мороженное. Ее лицо сразу съёживается и так ученый понимает, что, видимо, вкус дефекта не самый приятный. — Нет, это не котлеты. Отдает сараем с жуками и сколопендрами всякими. Фу- Мне словно гнилой труп подсунули. Поздравляю, Оптимус, тебя успешно наебали. — Кто вообще делает такие вкусы? — Прайм выпрямляется, чувствуя вину, что решил скормить двум девушкам какую-то мерзость. Тиф видит его смущение и ласково похлопывает по спине, улыбается. — Не бери в голову. Вероятно, вселенная просто шутит над нами. — Шутит?.. — Ева выбрасывает рожок в мусорку и подавляет в себе желание еще и харкнуть туда — настолько вкус был омерзительным. Прайм и Тиф оборачиваются к ней, ожидают продолжения, но Ева только мотает головой. — Не важно, вернемся к делу, что у нас там, сумасшедший формер по расписанию? Одна штука. — Тринадцать заложников. Один из них — ребенок, семь женщин и пять мужчин, — Прайм протягивает Тиф планшет с данными. Ученый внимательно изучает информацию о заложниках и переводит взгляд на здание. — Мне этого не хотелось, но, думаю, тебе придется пойти туда. — Ну чтож, идем? — Тиф не казалась особо напуганной. Не то чтобы она не волновалась, скорее была уверена, что ее никто и пальцем не тронет. Из формеров, разумеется. Людям дай волю — они три шкуры с нее сдерут и в этом была ее вина. — Я не уверен, что он примет меня радушно, — Прайм скептически пожимает плечами. — Определенно нет, но ты и снаружи не останешься, — Тиф сверлит взглядом здание, собирается с мыслями: нужно правильно поставить речь и выбрать слова. Если она скажет что-то неверное — это плохо закончится. — Нет, — Прайм направляется в здание торгового центра вслед за Тиф, но спустя два шага вспоминает что-то важное и оборачивается к Еве, неспеша волочащей ноги. — Тебе лучше остаться тут. — Че? Это еще почему? Если ты что-то натворишь — с меня сдерут три шкуры, так что хрен тебе, — девушка тыкает указательным пальцем в красный корпус и с подозрением щурит глаза. Ева ощущает ползущую по спине нервозность, перемешанную с тревогой. Окончить жизнь пулей в лоб не входило в ее планы, тем более, когда ты добровольно пошел к потенциальному преступнику. Она же не настолько глупая, чтобы лезть туда из чистого интереса и рисковать жизнью, верно? Видимо, настолько. — Не сдерут, так как пока я рядом — я несу всю ответственность, — Тиф скучающе протягивает слова. — Мне будет проблематично спасать вас обеих. Пожалуйста, останься здесь, — он еще секунд десять смотрит в глаза надзирателя, а затем следует за Тиф. Ева скрещивает руки на груди: остаться в безопасности снаружи было прекрасной идеей, вот только ее задел тот факт, что этот формер может ей что-то указывать. Это она должна отдавать ему приказы, не наоборот, так с чего бы ей его слушать? Вдруг им понадобиться помощь или она пропустит все самое интересное? Черта с два она пропустит такую заварушку. Может ей за это потом и премию выпишут, кто знает? Она стоит некоторое время на улице и, когда Тиф с ее созданием скрылись за дверьми, следует внутрь с запасного входа. Черта с два она позволит какому-то мега-крутому-умному роботу командовать ее решениями.

***

Первое, что регистрируют аудиосенсоры Прайма — это жалобный скулеж где-то в глубине здания. Тиф, скорее всего, его еще не слышит. Она спокойно продвигается по коридору, осматривает детали, по привычке засунув ладони в карманы пальто, спасая их от холода. С каждым шагом, треском стекла под ногами и мерцанием ламп звук усиливался, пока не стал совсем близким. Тиф рвано выдохнула и сжалась, когда в долях сантиметра пролетела пуля, стрельнувшая импульсивным страхом формера. Все системы Прайма загудели и замерли в напряжении. — Не смей подходить! Я выстрелю! — голос, пронизанный помехами и паникой, трогает Тиф до глубины души — ей было страшно, но больше всего жаль его. Дэдлок просто запутался. Она медленно подняла руки вверх, аккуратно шагая в его сторону из тени. Надо было его успокоить. Ей и так было известно, что некоторые из ее созданий попадали в плохие руки, что страдали там, вынужденные подчиняться самым извращенным желаниям людей. В этом была ее вина, опять же. — Создатель… — Все хорошо, это я, — она мягко улыбается, едва приспустив руки. — Все хорошо, ты в безопасности, мы тебя не тронем, только отпусти заложников. — Ты бросила меня! Я для тебя какой-то робот? Просто машина? — вопль систем смешался с рычанием и эхом отбивался от витрин, казалось, что сейчас вовсе разобьет их. Тиф сжалась от чувства вины. Дэдлок сильнее сжал руку мальчика с характерным хрустом, после чего последовал крик. Мех его встряхнул и шикнул, но сразу вернул внимание к Создателю. — Ты продала меня, как какую-то вещь! Ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти?! — Дэдлок- — Замолчи! — эхо оглушило пространство. Он невольно успокаивается, гудение систем чуть сбавляется. — С того дня, как меня забрали, я так усердно работал, чтобы меня ценили так, как ценила ты в наши первые дни, но меня лишь презирали. Меня обливали помоями, меня скинули под пресс, меня заставляли участвовать в каких-то чертовых автомобильных трюках, где меня с каждым разом все больше ломали! Меня били, мне меняли запчасти, даже не читая инструкции или рекомендаций. Знаешь, насколько ужасно ощущаются протечки вентиляционных клапанов?! Тиф чувствовала себя ужасно. Прайм заметил слабую струю крови с ее щеки. Она чувствовала вину, потому что все это произошло по ее вине. Ей следовало быть избирательнее, следить за их состоянием и за порядочностью владельцев. Дэдлоку действительно пришлось тяжело. Каждый день был как ад. На его корпусе четко написано, отмечено каждой вмятиной, царапиной и непривычным скрежетом, исходящим от него. — Что ты хочешь? — Тиф чуть опускает руки, делает пару аккуратных шагов, пока Дэдлок отдаляется от своей мотивации прикончить каждого на пути. Его выражение несколько смягчается, но хватка на ребенке — нет. — Я хочу домой. Тиф недоумевает, Прайм анализирует пространство с целью обнаружить пути выхода из данной ситуации, однако, обнаруживает только Еву, крадущуюся по галерее второго этажа. Что она тут забыла? Оптимус действительно был наивен, предполагая, что она его послушает. Он пропускает краткую вентиляцию, не смея сдвинуться с места. Переводит взгляд на напряженного Дэдлока, которому мешал стресс заметить все детали успешного побега. — Я не хочу больше так страдать, просто заберите меня домой. Я буду рядом, я буду полезным, клянусь- — Ты бы мог просто прийти ко мне, зачем ты все это делал? Зачем брать заложников? — еще пару мягких уверенных шагов. — Это было его условием, я не мог иначе. — Чьим условием? — девушка навостряет внимание. Оптимус записывает каждое его слово, как и прописано в его протоколах. Ни одна зацепка не может от них уйти — это обрушит всю миссию, все задание. Им нужно выйти на главного, кем бы он не был: формер-отступник или контрабандист. Счет идет на человеческие жизни, которыми они успешно жертвуют ради своих целей, а Тиф, в данной ситуации, являлась превосходным катализатором. — Я не знаю. Этот формер связался со мной на шифрованной частоте, — Дэдлок чувствовал повышающуюся тревогу, где-то под корпусом сильно зудело, выжигало из него здравый разум. Хотелось спрятаться от всех пережитых ужасов, никогда не встречать их больше. Единственная, кто держал его сейчас на плаву, была Создатель. Создатель, которая лелеяла его с самого момента активации, которая без капли угрызения совести сдала его ненормальным. Он готов ей это простить. — Формер? — Прайм переспросил, но сразу замолчал, стоило Дэдлоку косо на него посмотреть. Алые линзы вспыхнули недоверием, следовало вести себя аккуратнее, особенно рядом с Праймом. Ева не собиралась как-либо действовать — могла только помешать. Она хотела лишь понаблюдать за этим феноменом, столь же опасным и загадочным, сколько и само существование формеров в их мире. Тиф никогда не раскрывала секретов их сборки и настроек, быть может так она сможет утолить свою жажду к неизвестному? — Хорошо, — Тиф делает еще один шаг, тянет к бедолаге руку и кладет ее на ладонь с огнестрельным оружием, направленным на Прайма. — Как ты уже заметил, мы безоружны и вреда тебе не причиним, пожалуйста, отпусти ребенка и остальных. Я заберу тебя к себе, все наладиться, хорошо? Дэдлок сомневается, делает твердый шаг назад и отдергивает ребенка. Мальчик тихо всхлипывает, не решаясь произнести и слова. Рука пронзительно болит, усыпанная синяками. Тиф не двигается. Ему хотелось ей верить. Хотелось верить, что все это позади, что она убережет его от людских утех, что будет заботиться о нем, как раньше. Единственный человек, действительно любивший его. Дэдлок был готов отдать актив, если бы это значило, что Тиф будет в порядке. Но ее предательство… Мысли сбиваются легким треском бетона сверху. Дэдлок моментально оборачивает шлем, направляя дуло в сторону шума. — Черт, — Ева шипит и формер сразу стреляет. Пуля разрезает плоть руки, застревает между плотными мышцами и пробивает все мысли ужасающей болью. Слышится крик, параллельно ему Прайм хватает металлический шест, ровной траекторией кидает в Дэдлока. Тот отпускает мальчика и уворачивается в последний момент, лишь едва царапает корпус. Оптимус приказывает людям бежать короткой командой, он уже готов открывать огонь, но Тиф преграждает путь. В момент она уже оказывается прижатой к корпусу Дэдлока, а сам мех, четко выверив цели, простреливает ноги трем людям. Они падают на землю в криках и рыданиях. Если сейчас что-то не предпринять, то все четверо умрут. Тиф невольно поднимает взгляд к Еве, что обвязывала себе руку каким-то куском ткани. Кровь так и хлестала из разорванной кожи. — Ты снова меня обманула! — он рычит ей в ухо. Ученый сохраняет спокойствие, сглатывая тяжелый кислый ком в горле. — Нет, послушай, это — недоразумение. Она ослушалась приказа, — Тиф шипит от тяжести натянутых мышц и болезненной хватки на ее руке. Прайм не сводит с него дула, но Дэдлок не обращает на него внимания, обращаясь только к Тиф. Ева сквозь боль что-то бормочет себе под нос, упираясь о стену позади. — Я не верю тебе. — Отпусти ее, Дэдлок, и ты сможешь облегчить себе приговор, — как и следовало ожидать, предупреждение Прайма не срабатывает. — Ой, иди ты знаешь куда, игрушка на побегушках. Они используют тебя, а ты и рад им прислуживать со своим рабским мышлением, — ученый съёживается от повышенной тональности. Голова идет кругом от происходящего хаоса и разбрызганной крови. Надо срочно вызывать врачей. — Дэдлок, сейчас у нас четыре человека, которые могут умереть. Я гарантирую тебе безопасность, только позволь им помочь, — она намеренно говорит тихо, демонстрируя свое повиновение ситуации. Прайм не смеет открывать огонь, лишь спровоцирует его на большее сумасшествие, вместо этого он отправляет приказ окружать здание и готовится мед персоналу, высылает им все виды ранений, что смог зарегестрировать. — Мне нужны действия, а не слова. — Тогда уходим. Прайм, проследи чтобы всех госпитализировали. За меня не переживай. — Нет, я- — Выполняй приказ, — Тиф повышает голос, разбивая все опасения и сомнения Оптимуса в дребезги. Героично жертвовать собой, конечно, но что с ними будет, если Тиф вдруг не станет. Что произойдет, если всякое влияние и контроль над ними пропадет. Формеры никогда не простят обидчика Создателя. Они выжгут все его существование, даже если обидчик будет в лице всего человечества. — Верно, выполняй приказ, ведь именно для этого ты создан, — Дэдлок сухо усмехается, сильнее прижимая к себе Тиф, словно она могла вывернуться и сбежать от него. Что-то в Прайме щелкает, что-то, чего он раньше за собой не замечал. Агрессивное, злое. Оно растекается под корпусом чистым зудом, пронизывает каждое соединение и подговаривает на необдуманную глупость. Хочется наплевать на их слова и действовать по своему, как он считает, лучшим решением проблемы. — Дэдлок, пожалуйста, я стараюсь облегчить вердикт людей и общества относительно этой ситуации. Если кто-то узнает об этом, боюсь, все закончится плохо. Давай вместе обсудим все дома. Дэдлок хочет ей верить, жаждет всей душой, но не может, боится, колеблется. — Я никому не позволю обидеть тебя снова, — Тиф оборачивается к нему. Хватка слабеет, но он все еще колеблется. Она мягко отстраняется и тянет ладонь к его шлему, гладит неровный металл. — Ты прав, во всем виновата я, поэтому я приложу все свои силы, чтобы исправить это. Ты можешь не прощать меня, но дай мне шанс помочь тебе. Ружье медленно опускается, свисает с манипулятора. Ева чувствует потерю сознания, наблюдая за медленно растущей лужей крови. — Хорошо. Прайм считает это безумием, Дэдлок спасением, люди вовсе готовы провалиться сквозь землю. Тиф считает это хаосом, который она же и создала. — Можно я?.. — Тиф аккуратно берет оружие с его ладоней. Он без сомнений отдает и тянется ближе к ней, наконец-то чувствуя себя в безопасности. Тиф только успевает протянуть руки, как мех прижимает ее к своему помятому металлу, прячется от жестокого мира в ее шее, пока Создатель мягко гладит его по корпусу. — Все хорошо, теперь все хорошо. Почти сразу врываются врачи, Дэдлок напрягается, но пока Тиф рядом — все будет в порядке. Он готов поверить ей снова. Тиф медленно отпускает его, берет за манипулятор и ведет к черному выходу, кивая Прайму проследить за состоянием Евы.

***

Проул аккуратно продвигается сквозь темное старое здание, осматривает стены и сканирует каждый угол, каждую щепотку пыли и каждое растение, следы, запахи, цвета — все, что может дать информацию. Сигаретный пепел лежит сверху, неподалеку пару окурок — значит были люди. Вопрос, когда? Ответ он находит почти сразу, как только замечает медленно тлеющий окурок. Каждый след кричит о наличии человека незадолго до его прибытия, но были ли тут формеры? Ни одного следа робота. Разве могут контрабандисты встретиться просто так? Просто чтобы обсудить дела, не передавая товара? Или они так хорошо его маскируют? От размышления его отвлекает тихий клацающий по полу звук, словно кто-то передвигался на нескольких тонких ножках. Мех осмотрелся, запуская обширное сканирование местности. Шаги аккуратные, выверенные, чтобы не издать ни звука. Что-то проскочило в дверном проеме, затем в окне. После Проул ощутил острый взгляд в свою спину, обернулся, но разглядеть противника не смог, почти сразу ему заклеили оптику впрыснув что-то липкое и тягучее, намертво прицепившееся к корпусу. Тихий рокочущий фемский смех, затем снова клацанье по полу и полная тишина. Проул выкручивает чувствительность аудиосенсоров на полную, вслушивается в каждое дуновение ветра и поразительно быстро уворачивается от первой атаки, затем второй. Третью пропускает, отчего удар сминает броню и противным скрипом сдирает краску с корпуса, однако, он успевает схватить механическую ногу и замахнуться легким, как ему показалось, формером, шлепнув ту об пол. Прозвучало раздраженное кряхтение, а затем свист — очередная липкая субстанция склеила ему серво вместе, он еле держал равновесие, но в итоге с поражением повалился на пол. — Жалкий, — она лукаво тянет слово, поднимается и пинает детектива. — Мне нужно кое-что с твоей головы, не против, если я полазаю? — Я уже знаю кто ты, очень опрометчиво так открыто оказывать сопротивление. — Ой, да что ты? — она звонко смеется, крепче берется за его алую деталь брони на шлеме. — Поспи немного, зануда. — С силой прикладывает шлем об бетонную плиту и процессор выдает сбой, но держится. Держится ровно до второго удара, а затем уходит в сон.

***

Густая толпа отказывалась их пропускать, но Оптимус весьма успешно справлялся с расчисткой пути. Спустя несколько минут они уже стояли у полицейского фургона: Тиф заполняла кучу бумаг, Еву перевязывали, Прайм не смел сводить взгляда презрения с Дэдлока, а сам Дэдлок не смел отпускать руку Тиф из манипулятора. Он так и цеплялся за нее, прижимался к телу и отказывался даже отворачиваться, словно кошмар стоял у него за спиной и грозился утащить в любой момент. Это раздражало Прайма, нервировало. Тиф потирает виски, Дэдлок поглаживает ее по плечам. Ева прислушивается к звуку работы механизмов Оптимуса и неловко отстраняется от него, остерегается. Он был в ярости — это было слышно и видно по его напряжённым движениям. Ева не любила работать с ним, когда тот был не в настроении. Казалось бы, как формер вообще может быть в настроении? Это же просто… машина. Ева верила в свои же суждения все меньше. Дэдлок был опасен, нестабилен и брать его в дом, даже с защитой — безумие. Одной невнимательной минуты, одной маленькой ошибки достаточно, чтобы он вцепился в горло — это понимал Прайм, но почему не понимала Тиф. Почему она так спокойно приняла его обратно? Так спокойно сбросила все подозрения и напряжение, так спокойно простила его за ошибки. Прайм не понимал, но одно он знал точно. Дэдлок — это одна большая ошибка. Опасная ошибка, которая представляет угрозу Тиф, а Оптимус должен оберегает ее от угроз. В этом была простая истина и Прайм сделал свой выбор. Громкий хлопок выстрела глушит Тиф и она дергается, крепко вцепляясь в ладонь одного из своих созданий. Не успевает она открыть глаза, как звучит второй выстрел и формер, которого она успокаивала и уводила от места его преступления, замертво повалился на землю. Тиф прослеживает на его броне две дыры от выстрела: одна в процессор, а другая в блок базовых настроек и памяти — место, где располагались данные о его памятных моментах, характере и эмоциях. Иными словами, формер не подлежал восстановлению. Звук в округе смешивается в кашу гула и криков испуга, затем шепота, сменяющихся громкими разговорами. Ученый медленно оборачивается в сторону выстрела. Взгляд скользит по чрезмерно уверенной фигуре красно-синего формера. Она смотрит в его оптику совершенно напугано и ошеломленно. — Что это было?! Зачем ты убил его? Он же сдался! — голос Тиф хрипит от ужаса. Ева делает единственный шаг в дальше от Прайма, невольно косится на него, но ничего не говорит, не смеет вмешиваться в разборки, кто знает, чем это может закончиться? Прайм был опасен, в конце концов. — Он собирался убить Еву, — он едва смахивает шлемом и сразу заменяет последнее слово на более корректное, — наставника! Он может убить и вас. Его нельзя было оставлять активным. — Ты нарушил приказ, Прайм! — голос Тиф звучит еще более сурово, оно и ясно, у нее на глазах один из самых близких формеров начал давать сбои. Самое страшное, что она не знала, в чем причина, Оптимус всегда работал исправно и расставлял моральные приоритеты верно. Он один преуспел в социализации куда больше, чем другие. — А если бы это был человек, ты бы тоже его убил? Прайм молчит и ученый клянется, что лучше бы он сказал «нет», но соврал. Еве это натяжное молчание, откровенно говоря, не нравится и, взвесив все «за» и отсутствующие «против», неловко отшагивает назад. Оптимус только сейчас опускает дуло, но взгляда с Тиф не сводит, замечает шевеление со стороны рядом стоящего наставника, но все так же молчит. Эта витавшая в воздухе опасность нагнетает с каждой секундой молчания, и Ева лучше вернется домой, чем останется здесь в ожидании следующей жертвы Оптимуса. Что вообще на него нашло? — Я пойду, пожалуй, не буду мешать выяснять ваши дела. До встречи, — она кивает и спешно направляется к своей машине. Прайм оборачивается и тянет манипулятор в ее сторону: районы города сейчас кишат опасностью — он знает это, так как сам работает с устранением неугодных, потому не хочет отпускать наставника одну в такую темень. — Я прово- — Нет, — Тиф сурово отрезает, — ты едешь со мной на чертову диагностику, — ученый с осуждением шипит и, отворачиваясь от Оптимуса, направляется уже к своему автомобилю, садиться с громким хлопком двери, сильнее сжимает руль в кулаках от нарастающей обиды. — И захвати корпус.