Рыжий волчонок

Самым странным, что когда-либо делала Элиша, оказалось приготовление кекса в кружке. Немного какао. Немного шоколада. Немного микроволновки Синтии. Яйцо. Вода. Размешать. Добавить муку. Добавить немного сахара. Подогреть. Посмотреть, что будет. Руками ее родился уродливый монстр, в центр которого девочка воткнула короткую свечку в незатейливую красную полоску, после спросив едва слышно у стоявшей за ее спиной женщины: — Как ты думаешь, ему понравится? — Он… будет впечатлен, — отозвалась та задумчиво, глядя на еще чуть пузырящееся, словно докипающее нечто, похожее на помесь густого супа, хлеба и яичного омлета. Элиша совершенно не умела готовить, и Синтия это поняла еще тогда, когда девочка при попытке однажды нарезать на вечерние бутерброды хлеб полоснула себе по руке ножом. Ее желание испечь для Джерома праздничный кекс только подтвердило мысли женщины, но та не стала их озвучивать. Наверное, практикуйся юная помощница фокусника каждый день — у нее бы могло получиться что-то стоящее, но теперь, когда зима закончилась, и пролетело полтора весенних месяца, все время свое Элиша посвящала тренировкам. Она училась ходить в туфлях, пришивать к одежде перья, с восхищением наблюдала за тем, как Джером вытягивал из рукавов все, что только можно, а также с удивительной легкостью согласилась участвовать в метании ножей. Правда рыжий, почему-то, услышав положительный ответ, все же отказался от собственной мысли и только потрепал ее по волосам. — Зато пахнет шоколадом, — принюхавшись, сказала Элиша, когда кекс немного подостыл, — ну и… может, его чем-то можно посыпать? — Посыпь какао. И будет миленько, — Синтия протянула той пакетик с порошком, и девочка щедро опустошила сразу треть его, задумчиво глядя на сладкого монстра, уже успевшего прикипеть к кружке, — да, я что-то такое имела в виду. Нет, она явно не это имела в виду. Это поняла даже Элиша, вздернув брови и мельком глянув на клоунессу, все еще смотрящую на творение кондитерского таланта девочки. Но почему женщина не одернула ее, не сказала ни слова, позволила довершить начатое до конца? Неужели она… доверяла ей? Тому, что она делает? — Вот так? — спросила Элиша, подняв кружку обеими руками со стола. — Вот так, — кивнула Синтия, поправив бантик в ее светлых волосах, — теперь можешь идти. Никто не дарил ему подарков, и если ты сделаешь это… поверь, он будет рад. Ты что-то еще приготовила, Лиша? — Да, что-то еще я приготовила, — девочка коснулась локтем кармана на своей рубашке, — если вдруг ему не понравится кекс. — Ему точно понравится, давай, — женщина за плечи подвела ее к двери, попутно пригладив той воротник, волосы, все, до чего дотянулась, — и не волнуйся. У тебя вон руки дрожат, будто ты к нему с кольцом идешь, а не с кексом. — У него же день рождения. Спасибо, Синтия, — напоследок улыбнулась Элиша, после спрятав кружку себе за спину и направившись вдоль фургончиков и шатров в сторону самого большого из них — в нем как раз в это время Джером должен был учиться метанию ножей у самого себя. Других фокусников в цирке почему-то не было. Он и правда оказался там, и целился в крупную мишень, на которой мелом нарисовал человеческий контур. Первый бросок — мимо. Второй — тоже. — Джером! — позвала его девочка, замерев у края арены перед входом. В яблочко. Лезвие ножа вонзилось точно в голову предполагаемому человеку, и рыжий тут же выругался, оборачиваясь и на ходу закатывая глаза, направляясь к Элише с широко раскинутыми руками, приветствуя. — Эли-Эли-Эли! — картинно присев на край деревянного ограждения рядом, он наклонил голову вперед, глянув исподлобья. — Что, и секунды не могла подождать? — Не могла. Она вытянула вперед руки с кружкой в синее пятнышко, и Джером увидел кекс, увидел полосатую свечку, увидел, что ладошки Элиши дрожат, словно она выпила несколько пинт пива. Он увидел все разом и — ничего, словно перед глазами кто-то пустил черную полосу. — Это ты испекла? — голос рыжего сошел в шепот, и он подхватил кулинарное творение, принявшись его рассматривать со всех сторон. — Я. С днем рождения?.. — спросила тогда девочка, аккуратно присев рядом. — Ты как-то обмолвился, что у тебя будет день рождения, и я… — Давай свечку подпалим, — легко перебил ее Джером, вытянув из кармана зажигалку, после чего послышался щелчок — и робкий огонек вспыхнул на кончике фитиля, принявшись подплавлять разноцветный воск. — Мне теперь желание нужно загадать? — Как хочешь. — Я загадаю, — он зажмурился на мгновение, вновь до боли театрально, но вдруг стал совершенно серьезным и тут же задул свечку, — все. Джером будто не знал, что нужно делать дальше, такой растерянный в своей клетчатой рубашке и джинсах, и взгляд его говорил только о том, что рыжий совершенно потерялся сам в себе. Прошло еще несколько секунд — и он наклонился вперед, просто откусив кусочек кекса, принявшись жевать. Молча. — …ну как тебе? — надежды Элиши таяли в воздухе мартовским снегом, и уголки губ ее задрожали, когда она не услышала мгновенного ответа. Почему так страшно? И в груди опять щемит сильно-сильно, даже дышать выходит через раз. — Это лучшее, что я ел в своей жизни! — неожиданно для девочки заключил Джером, посмотрев на нее, вдруг протянувшись вперед и приобняв одной рукой, все еще жуя. — Нет, серьезно! — голос его набрал силу, и тогда рыжий совершенно счастливо шепнул: — Это лучший торт в моей жизни. — Я старалась, — тут же расцвела Элиша, и щеки ее подернулись робкой краснотой. Между ними на ограждение лег еще и маленький конверт из ее нагрудного кармашка, — и вот. Внутри оказался черный галстук-бабочка. Достаточно крупный, чтобы отличаться от прочих, но недостаточно большой, чтобы казаться смешным. Золотая середина, легкая, но при этом аристократично выглядящая, идеально подходящая для всего, связанного в цирком. — У-а-у, — по буквам произнес Джером, не отставляя кружки в сторону, держа теперь ее в левой руке, а подарок — в правой, после чего подставил его к своей груди, — ну что, мне идет? Скажи, что мне идет, Эли! — он рассмеялся, прикрыв глаза. — Прицепи, а? Девочка послушно продела тонкую ленту под воротником рыжего, пока он вновь принялся за кекс, увлеченно его жуя. — Так-то лучше. — Довольный голос его разнесся по арене ветром, и парень вскочил на ноги, раскинув в стороны руки, покружившись и рывком спрыгнув вниз, назад, чтобы после поклониться Элише. Кекс при этом, а вернее его остатки, не пострадал. — Великий Рудольфо готов к покорению новых высот! Спасибо, леди и джентльмены! Спасибо! Совершенно войдя в свою роль, он приоперся рукой об ограждение, а после перемахнул через него, вновь усевшись рядом с девочкой, продолжая есть. — А знаешь, это и правда лучший торт! Но с тобой я не поделюсь, он же мой, верно? — хитро прищурившись, спросил Джером, и Элиша согласно кивнула, все еще глядя на него. — Вот и умница. Негоже у меня хлеб насущный воровать! Спустя несколько минут опустевшая кружка была отставлена в сторону, и тогда рыжий увлек девочку в центр арены, выдернув из мишени три ножа, чтобы вручить их ей. — Как думаешь, тебе удастся попасть в цель? — Я сомневаюсь, — Элиша, никогда ранее не державшая в руках оружия, задумчиво взялась за рукоять, пока Джером виртуозно подкинул стальное перо в руке, чтобы бросить его вперед — мимо человеческого контура. — Попробуй, — он взялся за ее запястье, выведя ладонь девочки перед ними, — тебе просто нужно прицелиться. Спокойный и уверенный, теперь пахнущий горьким шоколадом, рыжий смотрел прямо на белые и красные круги, на меловые полосы, на щербинки, оставшиеся от прошлых попыток, примеряясь рукой Элиши. Короткий взмах — и прямо посередине мишени слышится удар рукояти, а нож отскакивает, падая на землю. — Ну… почти, — Джером отдал девочке последнее метательное орудие, направившись подбирать остальные, — тебе не придется их использовать, но мало ли что, а? Вдруг я захочу быть твоей блистательной помощницей? — он вновь возник перед Элишей, вложив ей в ладонь еще два ножа. — Что думаешь? — На тебя будет сложно пошить платье. Три взмаха — одно попадание посередине. Уже лучше, но все еще не то. Девочка вздохнула, покачав головой — с ее меткостью подобное развлечение превращалось в пытку, если не в кошмар насущный. — Да уж, эта роль все-таки моя, — Джером вновь поднял все три орудия, несколько раз их подкинув, своеобразно прожонглировав, чтобы после метнуть боком — все угодили точно в цель, пускай и по краям линии мелом, — а вот тебе придется постараться, чтобы я в тебя не попал. — И как же мне это сделать? — Элиша подошла поближе, выдернув за рукоять первый нож. — Не знаю, — честно признался рыжий, чуть подтолкнув ее за плечи и прижав к мишени, тихо присвистнув: — А ведь хорошо нарисовал! И правда, контур девочке был под размер, но это ее не пугало, она только вложила Джерому в ладонь стальное перышко, не оборачиваясь. — Метнешь? — Да ну брось… — в каждом слове его почувствовалось живое напряжение, и Элиша ощутила, что голос парня вновь дрожит сомнением и волнением, быть может даже чуть скрываемым страхом, — думаешь, мне хочется тебя убить? Или задеть? — Я знаю, что ты не промахнешься. Она слишком в него верила, и даже когда рыжий рывком вонзил лезвие рядом с ее головой, девочка не издала ни звука, лишь болезненно сжавшись, хотя Джером не отошел ни на миллиметр, мрачно фыркнув после ей на ухо: — Бу. Он легко оттянул ее назад под руки, прижимая к себе, и ткнулся подбородком Элише в макушку, позволяя ей увидеть лезвие в линии мелового силуэта. — Я еще не готов. — Рыжий был предельно честен в это мгновение. — Будь там кто-то другой — да. Но точно не ты. И точно не в мой день рождения. Ясно? — четко, выделяя каждое слово произнес Джером, после развернув девочку к себе. — Ясно? — Я поняла. Он все же боялся за нее, и это было столь чуждо Элише, что та оперлась об его плечи, ткнувшись лбом в грудь друга и закрыв глаза. Сердце за ребрами парня билось лихорадочно и часто, стучало маленьким моторчиком и птицей в клетке. Рвалось наружу. — Прости. — Девочка горько улыбнулась, погладив рукава рубашки Джерома. — Мне иногда кажется, что такие вещи тебя не пугают. — Эли, не извиняйся. Я уже просил, — рыжий хмыкнул, все еще смотря через ее голову, а после зажмурился, дыша глубоко и медленно, — не извиняться. Мне жаль, что я не могу закатить вечеринку или устроить что-то грандиозное. Даже вот не могу тебя ножом пырнуть, тоже, в общем-то, грандиозно бы вышло. Он хихикнул, медленно зашагав назад, а потом присел на край ограждения, сравнявшись с Элишей в росте. — Зато у меня есть мысль! Раз уж ты решила сегодня устроить праздник, то ночью мы отправимся на пруд. Здесь он был где-то… где-то, в общем. Поплутаем там-сям, поищем дрыхнущих уток, выдр попугаем. Неплохо же, а? Потом под утро ты получишь звездюлей от Пола, это естественно, а я попрячусь от матушки и ее любовничков где-нибудь здесь. — …а потом мы снова пойдем гулять? — вздернула брови девочка, задумчиво глядя в его глаза, вновь полные жизни и полыхающих искр голубого костра. — А потом… опять моя реплика! Эй, мне придется вызвать копов! — Джером усмехнулся, качая головой, и упер обе ладони Элише в плечи, чуть оттолкнув ее от себя, чтобы после поймать за руку, словно в чудном танце. — Так что думаешь? — Думаю, что стоит прихватить джинсовку. Клетчатый плед, легкий свитер, на всякий случай — зонтик, а еще термос с чаем, милостиво одолженный у Синтии, пожелавшей удачной дороги. Быстрая пробежка по городу, держась за руки, минуя квартал за кварталом, пока вдалеке не покажется местный парк. Людно там не было, разве что приткнувшиеся по скамейкам фигуры немного пугали Элишу, но она быстро выбросила все дурные мысли из головы, когда Джером расстелил ткань по зеленящейся траве, и они опустились на нее, разглядывая воду сквозь стебли камыша и осоки. Уголок дикой природы посреди города зачаровывал, успокаивал и обнадеживал, всем своим видом говоря, что ничего еще не потеряно. — Почему тебе так нравится смотреть? — спросила Элиша, подобрав с земли тонкую древесную ветвь, поводив ей, будто волшебной палочкой, перед своим лицом. — На озера, пруды, деревья. — Это… успокаивает. Раньше я частенько уходил из дома, ты знаешь, чтобы немного передохнуть от матери. В городе все одинаковое, такое скучное, что кричать хочется, а такие места… они завораживают. Даже когда мы едем в очередное захудалое местечко, я всегда стараюсь смотреть в окно, — объяснил Джером, бросив в воду камень, — чтобы увидеть, как все вокруг меня меняется. — Когда я была маленькой, я любила смотреть телепередачи про природу, и там показывали леса Канады… такие красивые. Высокие ели, клены, какие-то еще деревья, это не важно, мне все время хотелось побывать там, где растут они, чтобы услышать, как они растут. — Знаешь, это самый лучший день рождения в моей жизни, — внезапно вспомнил рыжий, взявшись за термос и отпив из него, — настоящий праздник. — Почему? — Потому что он принадлежит только мне. Мой особенный день, — голос его стал тише, задумчивее, глубже, — и никто не смог его испортить. Я съел праздничный кекс, у меня теперь есть великолепная бабочка, и я не сижу один, смотря на пруд. Я даже дома сегодня не был! Вот это везение, а? — Согласна, — Элиша воткнула веточку в землю, — повезло. На следующий год я постараюсь испечь целый торт. Как думаешь, у меня получится? — Хм… ну, если найдешь кружку побольше, — отшутился Джером, приобняв ее за плечо и указав термосом куда-то вперед, — смотри! Звезда падает. — Теперь можно желание загадать. — Ну так загадывай. — Хорошо, — девочка послушно закрыла глаза, отчетливо представив картину из улыбающегося лица матери, что быстро померкла, сменившись после чудесным платьев из перьев, зрителями вокруг и прожектором, направленным на нее и Джерома в неизменном красном фраке и с галстуком-бабочкой на шее. Пусть в этот день все счастье достанется ему. Вот что она загадала всем сердцем, не прекращая жмуриться. Пусть будет так.