True Rebuild: (Not) Again

      Пингвин был зол, но я боролся.       Возмущенный клекот поднял меня с кровати. Я привычно глянул на будильник, понял, что сейчас восемь утра и осуждающе уставился на Пен-Пена. Птиц был не впечатлен яростным взглядом моиих глаз. Пробившись сквозь барьер из покрывала, он подошел ко мне вплотную и шлепнул влажным крылом по щеке. А затем, не обращая внимание на мое вытянувшееся от удивления лицо, что-то буркнул и пошел на выход.       - Ах ты ж… - многообещающе протянул я, зловеще ставая на колени. Мои руки сомкнулись на жестких боках пингвиныча. Донёсся испуганный писк, а затем квартиру Кацураги огласил двойной визг.       Когда вас кусают за палец с силой, близкой к закрывающейся двери, это крайне больно. Когда вы в ответ сжимаете бока обидчика со всей дури, это тоже больно, но уже вашему противнику. А когда это слышат посторонние? Страшно подумать, что могут подумать те, кто еще пять минут назад спал сладким сном, видел сновидения и ни о чем не думал.       - Что тут творится, твою мать!? – ворвавшаяся словно ураган женщина клацнула пистолетом, испуганно смотря на нас с пингвином. Видок у Мисато был отпадный. Кружевные труселя, легкая маечка, всклокоченные волосы и бешеный взгляд, горящий недобрым огнем. Мы ответ посмотрели на неё долгим взглядом, прежде чем испуганно залезть под покрывало.       - Не убивайте!       - Уорк!       - Мальчики! – возмущенно крикнула женщина. – Я все понимаю! Но твою дивизию – воскресенье! Дайте поспать! Иначе я тут…       - Предлагаю перемирие… - буркнул я под одеялом, посмотрев во тьму и углядев шерсть пингвина. Согласный клекот был мне ответом, а затем в сторону женщины полетело одеяло. Мы, не сговариваясь с птицей, пулей вылетели в коридор, промчались в зал и улетели на кухню. Следом несся яростный крик.       - Си-и-и-и-и-д-з-и!       - Ой ты ж бл.., ах ты ж бл… - охал и ахал я, старательно выбегая в коридор. Пингвин на прощанье издал клекот, прежде чем гулко хлопнуть морозильником, спрятавшись в глубинах ледяного ящика. Дрожащие пальцы промахивались мимо тесемок, но я успел завязать на ногах обувь, прежде чем рука Кацураги едва не схватила меня за плечо. Я взвизгнул, долбанул по кнопке и попытался выйти из дома.       ХРЯСЬ!       Нет. Я не упал. Это Мисато врубилась в косяк.       - Ауйч… - шикнула женщина, потирая лоб. Затем яростно втянула меня в квартиру.       - Лейтенант Икари… вы мне сейчас все объясните и молитесь богу, чтобы причины орать в восемь утра на всю квартиру были достойными!       - А чего это я!? - полились оправдания в ответ. – Я, между прочем, тоже хотел предаться сну. Но мало того, что мой сон нагло нарушили, так и причину едва ли можно назвать хорошей. Видите ли, птицу важному жрать захотелось. А я что, не человек? Мне тоже нужно спать положенные двенадцать часов!       - С десяти до десяти… - буркнула Мисато. – Вот бы мне так жить…       - А ты между прочим тоже хороша, - не преминул напомнить ей. – Мало того, что ворвалась в таком виде, - я беззастенчиво тыкнул в сторону трусов Мисато, - так еще и пушкой размахивать стала. Это тебе что, gangsta paradise?       - Ты вообще в курсе, что такое gangsta paradise, любитель спать полсуток? – усталость в голосе подполковника так и скользила. – Между прочем, этому треку уже почти двадцать лет исполнилось. Он старше тебя, Синдзи.       - Так и без разницы. – пожал плечами. – Факт остается фактом. Я очень трепетно отношусь к тому, что в мою комнату врывается женщина, выглядящая как кошмар из фильма “Звонок” и, к тому же, тычущая пистолетом в меня и пингвина.       - Признаю, - смягчилась она, - была не права. И, тем не менее, это происшествие требует соответствующего наказания… - Мисато, видя мое не впечатлённое лицо немного сдулась. – С тебя завтрак.       - Угу, действительно, “достойное” наказание. Тем более, когда меня так наказывают уже четвертый месяц подряд. – я чуть заспанно зевнул, а пошел в свою комнату. – И не надо так на меня смотреть. Постель сама себя не уберет. Итак, на дворе двадцать восьмое июня. Вашему протеже исполнилось четырнадцать лет. Четырнадцать лет — это действительно знаковый возраст. Как сказала Мисато, “Счастливые года между наивным детством и жестокой старостью”. Я такое положение воспринял крайне неоднозначно, но подарки со стороны знакомых заглушили все мои недобрые мысли. Вообще, праздник получился своеобразный. Непродолжительный – мы сели где-то после обеда, а закончили к десяти, не массовый – присутствовали только самые важные люди. В состав входили два балбеса – Тодзи и Кенске, три техника NERV – Макото, Аоба и даже Майя Ибуки, которая пришла в компании с доктором Акаги. И, естественно, Аянами, которая села рядом со мной.       Я был крайне рад тому, что все эти люди собрались на празднование.       Мы спокойно посидели, поговорили, посмеялись.       Впервые за всю мою жизнь, день рожденья доставил мне хоть какое-то удовольствие. Раньше, до моего приезда, эти дни были лишь напоминанием о том, что я не нужен тем, кто называл себя моими родственниками. За все десять лет я не получил ни одного подарка от своего отца, ни одного подарка от дяди и тети. Все они были лишь фикцией, которая ранила меня до глубины души. Только Такеши сподобился дарить мне подарки каждый год.       Но тогда я действительно почувствовал, что такое быть любимым.       Тодзи подарил мне баскетбольный мяч. Как он сам говорил, самый качественный среди тех, которые он только мог отыскать в магазинах “Тройки”. Плюсом шел рисунок от его сестры, которая хоть и не знала меня лично, но была крайне благодарна мне за то, что я выполняю свою работу. Спасаю людей. От Кенске мне достались фигурки военной техники. Очкарик заговорщики что-то говорил об особой коллекции. Я не особо слушал, учитывая то, что несильно интересовался материально-технической частью армейских подразделений. Но теперь на тумбочке в моей комнате расположился стройный ряд моделей. Американский Абрамс, русский Т-80, японский Тип 90 и гусеничный Тип 16. Я постарался выстроить их в подобии строя, чтобы радовали глаз. От техников мне достался плеер, как совместный подарок. На нем уже были закачаны различные саундтреки – Сигеру подбирал их по своему вкусу, стараясь не слишком переусердствовать.       У Аобы действительно был слишком специфический вкус.       Аянами мне подарила поваренную книгу. На такой подарок от нее я вообще не рассчитывал, а её внешний вид, выражающий крайнее смущение и сам вызвал у меня ответную реакцию. Лицо у доктора Акаги удивленно вытянулось, но я не придал этому значения. Мисато же ехидно хихикала, вызывая у меня нервное подёргивание брови.       Сама, кстати, женщина, беззаветно и незастенчиво подарила мне бутылку сакэ. Бугурт от этого поднялся знатный, в основном со стороны доктора Акаги. Подарок блондинки был более чем простым и состоял из нескольких книжек по биологии, физике.       Почитаю потом, если будет желание.       А потом было мытье посуды. И мы легли спать.       Я слегка улыбнулся, вспомнив те деньки. За этот первый месяц лета я отдохнул намного больше, чем в предыдущие. Возможно сыграла повышенная нагрузка, а может смена обстановки внесла свою лепту. Но еще никогда лето не казалось таким живым, пышущим радостью и теплом. Настроение у меня постоянно было приподнятое, а учитывая мои успехи в подготовке к новому Ангелу, я зарядился изрядной долей уверенности. Но этот день слегка остудил мой пыл. Не смотря на веселое начало, вскоре происходящее начало все меньше волновать меня.       Я слегка вздохнул, когда поставил яйца на сковороду. Мисато уловила перемены во мне, поэтому не стала подкалывать, а тихонько села за стол. Я машинально скосил на неё взгляд, удовлетворенно моргнув. Внешний вид Мисато был достаточно скромным, чтобы не падать с носо-кровью в обморок, как иногда это делали два балбеса. При всем своем интеллекте, он как-то не слишком работал, когда в комнате находилась эта красавица. Впрочем, отчасти их можно понять. Сами посудите – какой мужик останется в достаточно здравом уме при виде этой красавицы? Вот и оставалось терпеть в одиночку все её нападки, изображая каменного истукана.       - Сегодня знаковый для тебя день… - произнесла Мисато. – Ты увидишься с отцом.       - По правде говоря, - издал легкий смешок подстать зашипевшему мясу, - встречаться с ним вообще никакого желания нет. Даже в перспективе. – слегка скосив глаза, я заметил, что кофе на плите уже начал закипать. По кухне распространился сладковато-приторный запах.       - Но это не значит, что ты должен выбрасывать такую возможность. В конце концов следующее подобное событие будет через десять лет.       - Это то меня и печалит… Что следующее событие, на котором, - я неопределенно махнул деревянной подложкой, - мы чисто теоретически сможем встретится случится через десять лет. И будет это очередная годовщина смерти моей матери.       - Не волнуйся. Все образуется, - аккуратно сказала женщина, - вот увидишь.       - Мне бы твою оптимистичность. – доставая головку сыра. Пленка полетела в мусорное ведро, а я принялся медленно крошить его на аккуратные ломтики, чтобы затем добавить в яичницу. Механически ноже отрубал ровные части. Мне даже не приходилось смотреть на свои руки, ибо это умение я оттачивал на протяжении всех дней этого десятилетнего забега. Женщина завороженно следила за моими движениями, но затем моргнула и посмотрела на меня.       - Будь уверен. Я буду там, чтобы поддержать тебя. Во сколько ты готов выезжать?       - Встреча в час дня. Так что думаю, в двенадцать можно выезжать.       - Когда ты успел договорится с отцом? – поинтересовалась женщина, принимая от меня чашку кофе. – Разве ты сам не говорил, что не любишь с ним общаться.       - Это, пожалуй, наша семейная традиция, - издал легкое фырканье, - когда-то давно мы негласно договорились, что в этот день будем собираться ровно в час дня, чтобы почтить память мамы. Я не говорил ничего, и он ничего не предлагал. Но семь лет подряд мы неизменно встречались в это время на том же самом месте. И я не думаю, что командующий решит вдруг все изменить. Стабильность —благо в данном случае.       - Ну вот, видишь. В чем-то вы уже сошлись. Главное, развить это дальше. – я подхватил две тарелки, расставил их на стол.       - Мисато, - вздохнув, я на секунду сжал переносицу пальцами, - я понимаю твое желание помирить меня с отцом. Как и то, что ты всячески подталкиваешь меня наладить с ним контакт. Но вот в чем загвоздка, - указав на нас обоих ножом, продолжил, - когда люди общаются, это происходит с обеих сторон. То есть сейчас я с тобой говорю, и ты со мной говоришь. И мы делаем это совершенно добровольно, без понуканий со стороны. Как ты думаешь, какой будет результат, если я стану говорить, например, со стеной?       - Ты скорее будешь похож на человека, у которого поехала крыша. – заключила женщина, налегая на яичницу.       - Так вот. При всем моем желании, которое возможно, когда-нибудь, я лишь предполагаю, появится у меня, мне просто не по силам превратить отца из “стены” в моего собеседника. Мы вполне можем разговорится и даже суметь наладить диалог, но будет ли между нами желание сблизится, продолжить уже не просто разговаривать, а общаться я не имею понятия. Если отец сделает подобный шаг, то пускай будет уверен - в себе я попытаюсь найти силы ответить тем же. Нет? И суда нет.       Женщина уткнулась в яичницу, периодически стреляя в меня взглядом. Я спокойно уплетал свою порцию. Правда, это не спасло меня от неприятности. Один из кусочков упал на пол. Я коротко буркнул себе под нос о необходимости вырастить себе нормальные руки, наклонился под стол, потеревшись грудью о край. Это вызвало немного неприятную волну напряжения, которая прошла по моему телу. Коротко закашлявшись, я поднял кусок.       Рука легла на грудь, пытаясь её почесать.       - Напрягает по-прежнему?       - Почти месяц прошел, а все равно иногда напоминает. – да. Действительно. Как упоминала доктор Акаги, фантомные ощущения должны пройти. Но еще несколько недель они будут напоминать о себе. Не верить в этом вопросе доктору я даже не имел оснований. В первую неделю боль и правда была жгучей, а рана постоянно напоминала о себе даже когда я не двигался. Просто иногда загорался огонек, который на пару минут лишал меня возможности мыслить. – Думаю, через дней десять-четырнадцать все уйдет. Последний такой раз был два дня назад.       - Может, мазью намазать?       - Толку то? – вздохнул в ответ, отмахнувшись. – Повреждений уже нет. А вот мазью против рубцов следовало бы намазаться. У меня теперь на “солнышке” вон какое пятно. С другой стороны, я рад, что у Рей подобного нет. Ты же видела повреждения нулевого?       - Я была на освидетельствовании. Регламент работ такого масштаба предполагает мое личное присутствие на стадии техосмотра. Чтобы в дальнейшем отпадали все вопросы по участию юнита в операциях. А то как обычно бывает, проблемы выясняются и вскрываются только на стадии начала, когда уже по факту нужно предъявлять матбазу, а она, оказывается, в гребаном ремонте. Что касается Рей, то не меньше тебя обрадовалась, когда обнаружилось, что у Аянами всего небольшой ожог.       - Так может, взять на вооружение? Скажем, понизить мою синхронизацию, чтобы моя жизнь не была в опасности.       - В таком деле нужен баланс целесообразности Синдзи. Я просмотрела записи с камер во время выстрелов из RGB. Целый консилиум техников разбирался в том, как можно было бы лучше действовать в данном случае. И оказалось, что Аянами на пути выстрела успела встать едва-едва, хотя её позиция была практически вплотную. Ева чуть не отказалась её слушать. Так что даже не буду предлагать подобное Рицуко, при всем моем желании оградить тебя от подобного. Тут скорее все станет намного хуже.       - Понятно. – кивнул я, вздохнув. – Опять терпеть боль…, впрочем, как всегда.       - Не волнуйся. Теперь у нас есть средство на случай появления подобного гада. Рицуко и тех отдел закончили разработку уменьшенного варианта RGJ. “Мини” питается от систем Токио и близлежащих городов. Увы, но каждый раз так напрягать энергосистему мы просто не в состоянии.       - Да мне то ты чего это объясняешь? Я и сам понимаю, что с такими нагрузками рано или поздно порвется в неприятном месте и тогда вся электричество в Японии просто кончится. Последствия на подстанциях, вылетевших из сети во время операции устранили?       - Конечно. – кивнула Мисато. – А почему интересуешься? Какие-то знакомые?       - Мне не особо приятно знать, что из-за нашей деятельности кто-то лишается тех немногих благ, которые он до этого имел. Можно, конечно, списать все на спасение человечества и тому подобное, но если мы причинили неудобства, то должны их убрать до того, как человек постучится в правоохранительные органы с жалобой на нас. Это будет красиво с нашей стороны и упростит работу. Я не наблюдаю у тебя желание разбирать дополнительные бумажки, учитывая твою нелюбовь к чиновничеству. Поэтому мне интересно.       - Хе… какой ты правильный. – покачала головой Мисато. – Впрочем, твои то годы…. Завидую я тебе иногда.       - У тебя есть желание болтаться в восьмидесятиметровом киборге и получать по лицу? Ты что, мазохист?       - А ты получается, да? – ухмыльнулась Мисато. – Любишь, когда тебе причиняют боль?       - У меня работа такая, - парировал я, - получать повреждения. И ты умудряешься мне завидовать? Может, есть желание стать пилотом? В таком случае я сообщу об этом доктору Акаги. Правда, она это в шутку точно не воспримет.       - Давай лучше не будем включать в данную тему Рицуко, - дала заднюю Мисато. Я её понимал. Блондинка в принципе обладала достаточно специфическим чувством юмора. – А то наши деньки могут быстро и безвозвратно кончится, сменившись холодной ночью.       - Согласен. – тарелки тут же оказались в раковине. Зашумела вода и мыльная губка помчалась стирать жир в матовой поверхности. – Кстати, завтра посуда с тебя.       - Слушай может… - затянула привычную песню женщина.       - Нет. Не может. – буркнул я. – Уже который раз я делаю за тебя домашние дела? Скажи спасибо, что в нагрузку не заставил выполнять все долги передо мной, а то бы твое застрявшее на кухне тело целую неделю выводило бы меня из душевного покоя. Я становлюсь таким сентементальным, когда вижу твое грустное лицо.       - Вот-вот, - шмыгнула Мисато. – Так не проще ли будет сохранить твое душевное спокойствие и мои силы, передав тебе эту чрезвычайно важную миссию?       - Наглость – второе счастье! – поразился в ответ на данную возмутительную мысль. – Мисато, тебе уже двадцать восемь! Я ни на что не намекаю, но в таком возрасте нужно становится более ответственным.       - Вежливые люди возраст женщины не упоминают!       - Ты не женщина, ты, блин, смерть моя. От истощения!       - Бука… Икари Синдзи. Мемориал жертвам “Второго Удара”. 28 июня. 2015 год.       Кладбище.       Именно так можно было охарактеризовать данное место. Слово могильник тут не подходило абсолютно, хотя ощущения от посещения что первого, что второго были абсолютно одинаковы. Ряды одинаковых столбиков высились от одного края горизонта до другого, старательно выстраиваясь в целые построения. Выведенные по линеечке гениальным творцом, что так лаконично, но так показательно продемонстрировал то, что может творить человечество в условиях апокалипсиса. Как минимум часть из этих столбиков появилась из-за деятельности людей. Такая вот жестокая штука – жизнь. И в критической ситуации одним из врагов человека оказался другой, такой же человек.       Это место навевало уныние. Не знаю, кто мог почувствовать на кладбище хоть какие-нибудь положительные эмоции. Даже вид могилы родного человека наводит лишь на грусть и воспоминания о давно прошедших деньках, когда всё было безусловно лучше, чем сейчас. Такова природа нашего существа. Мы не ценим то, что имеем, а когда теряем – становится слишком поздно. Фарш не провернуть назад, как и время вспять не обратить. Тем более, если ты даже не знаешь зачем.       - Привет, мам. – произнес я, аккуратно кладя цветы рядом с торчащим отростком. Лаконичное, короткое словосочетание не дало мне представление о человеке, который лежал там, на глубине двух метров. – Сегодня десять лет как… Надеюсь, ты не слишком злишься на то, что я давно не навещал тебя.       Я встал на колени, не обращая внимание на грязь. Сайкэйрей пришлось выполнить по всем правилам, но мне было абсолютно без разницы на то, что сейчас за мной наблюдал один человек. Достаточно долго пробыв в этой позе, а аккуратно встал, стараясь даже своим дыханием не потревожить могилу дорогого мне человека. Человека, которого, к своему глубокому уничижающему стыду, я просто не помнил. Медленно отряхнувшись, чтобы даже намеком не показать свое неуважение, я встал прямо, выправив висящий на груди крест. Обшитые золотом манжеты рукавов слегка изогнулись, соприкоснувшись с грудью. Я поправил мундир, встал прямо, посмотрев на могилу.       Заунывный ветер тянул свою песнь на одной ноте, лишь изредка прерываясь, чтобы перевести дух. А затем с новой силой принимался за свою работу. Наверное, в глубине холмов его сила была намного меньше, но могила моей матери была на вершине, поэтому приходилось терпеть горсти песка, иногда влетающие в лицо, да мелкие травинки, которые даже в этом мертвом царстве умудрялись доказывать всем, что жизнь всегда побеждает смерть.       - Мда… прошло уже три года, с тех пор как мы были здесь. – отец издал легкий вздох, напоминавший скорее ворчание дикого зверя, чем голос человека. Его скучающий вид был предельно лаконичен и прост. Предположить то, что он на данный момент думал я даже не мог, поскольку стоял к нему спиной, чуть выдвинувшись вперед, да и тот, как обычно, скрывал свои глаза за толстой защитой очков.       - Да. – коротко согласился я. – Три долгих года.       - За это время ты изменился. – со стороны раздался легкий смешок, но у меня он вызвал лишь волну мурашек. Я скрипнул желваками, но ничего не сказал. Спустя секунду молчания, Гендо продолжил.       - Юи бы гордилась тобой.       - Ты не можешь так утверждать. – не согласился я. – Как и я тоже не могу это сделать. Даже если ты и помнишь её, то все равно не можешь точно предугадать, чтобы она испытывала.       - За время совместной жизни я достаточно узнал, чтобы понять, какие чувства у нее бы были, если бы она узнала про поступки её сына. – тон отца не поменялся, но по еле уловимым интонациям я понял, что с ним на данную тему лучше не спорить.       - Я ведь даже лица её не помню. – горько вырвалось у меня. Я поднял взгляд, посмотрев перед собой. – Ни голоса, ни лица. Даже слов её не могу вспомнить. Все что у меня осталось, это старый SDAT плеер.       - Люди живут благодаря возможности забывать. Это… помогает справится с внутренними потрясениями. Но есть то, чего забывать ни в коем случае нельзя. Юи научила меня тому, что самые близкие воспоминания всегда хранятся в нашем сердце.       - Этот совет запоздал на десять лет. – лязгнул я, впервые за все время обернувшись на отца. – Я уже забыл её, понимаешь? Уже.       - Самое главное это то, что в тебе осталась любовь к ней. – отец поправил очки. – Остальное в данном случае второстепенно. Пока ты чтишь её память, она навсегда останется в твоем сердце.       - Как можно спокойно чтить того, чье лицо ты даже вспомнить не можешь? Неужели ничего, кроме обрывочных сведений от мамы не осталось? Фотографии, отчеты, хоть что-нибудь?       - Какие фотографии? – в ответ бросил Гендо, посмотрев свозь меня на могилу. – Все, что связанно с ней находится в самом надежном хранилище. А остальное это лишь фасад. Да и могила тоже установлена лишь для вида. Тела в ней с самого начала не было. Как и у многих других могил на данном мемориале. Иллюзия, созданная для того, чтобы еще раз напомнить о тех, кого с нами рядом нет.       - Значит, ты и правда ничего не оставил? Дядя был прав насчет тебя… Впервые я с ним согласен.       - Фотография — это лишь еще одна иллюзия для напоминания. Мне они без надобности – все нужное осталось в моей памяти и в моем сердце. У тебя же есть каркас, который поможет тебе справится с отсутствием воспоминаний. Любовь намного крепче, чем мысленный образ.       - Я думаю, через десять лет этот разговор опять повторится. – покачал я головой. – Время – самый лучший судья. Тогда и посмотрим, кто окажется прав, а кто нет.       - За десять лет многое может изменится… - туманно сказал отец. – Не загадывай на будущее. Жизнь переменчива, и кто знает, когда действительно этот разговор произойдет еще раз. К тому же, у тебя есть бонус. – отец на миг замолчал. – Этот плеер - последняя вещь, которая от неё осталась. Благодаря ему ты знаешь, что она существовала по-настоящему.       - А у тебя есть в этом сомнения?       Отец ничего не сказал, но по какому-то чувству внутри я понял, что у него они есть. Но я не стал давить на эту мозоль. Все, что связанно с мамой у меня вызывало лишь боль, вместе с теплыми чувствами. Что же чувствовал Командующий, который прожил со своей женой душа в душу не один десяток лет?       Я вздохнул.       Ветер снова бросил горсть песка в лицо.       - Я был напоминанием... о ней.       Командующий ничего не сказал.       - Всего лишь еще одно напоминание. – продолжил я. – Ты уничтожил всю информацию о ней, но меня ты так просто уничтожить не мог. Поэтому ты оставил меня с ними. Чтобы я не напоминал о том, что с ней случилось. Она ведь умерла из-за несчастного случая? Да… - утвердительно кивнул я. – Несмотря на то, что это мемориал жертвам Второго Удара, две тысячи четвертый год….       - Ты пришел к таким выводам за несколько минут разговора?       - Отец… я десять лет думал о том, почему ты именно оставил меня. – обернувшись, жестко посмотрел в глаза человека, которого бы даже в полумёртвом состоянии не назвал бы родным. – Каждый день я хоть раз возвращался к этой мысли. И все равно найти ответа на неё не мог. Ты оставил меня, когда мне было почти четыре года. До этого момента я ничего вспомнить не могу. Но каждый раз, когда пытаюсь откопать в памяти воспоминание о своей матери, мне становится страшно. Ужасно страшно. Я хочу просто реветь от ужаса. С ней что-то случилось…, и я это видел.       - Ты действительно так в этом уверен?       - Это нельзя назвать уверенностью. – отказался я, покачав головой. – Скорее, интуиция и предчувствие, что я прав в своих догадках. На самом деле все может оказаться намного запутаннее, но так как ты монополизировал воспоминания о ней, мне остается только лишь теряться в догадках. Впрочем, это уже не важно.       Я снова посмотрел на могилу.       - Дела минувших дней, это лишь дела минувших дней. Мне просто нужно продолжать двигаться вперед. Нарастающий рев был мне ответом. Я коротко оглянулся, посмотрев на увеличивающуюся точку, которая становилась все отчетливее и отчетливее видна.       Конвертоплан заходил на посадку. Не обращая внимания на шум, я присел, поправил букет, чуть сдвинутый ветром.       - Ты унаследовал от неё живой ум… - сделал заключение отец, смотря мне в спину.       - Не могу согласится или отказаться. Причину ты знаешь. – пальцами аккуратно расправил замявшуюся обертку этого гербария. – Да и не это важно для меня. Впрочем, мы на эту тему уже поговорили. Переливать из пустого в порожнее я больше не вижу смысла.       Чуть подвинув поближе, еще раз поклонился. Наше время подходило к концу. Мы оба понимали это, но ни я, ни он ничего не говорили. Хоть одна вещь, в которой мы друг друга понимали.       Отец махнул рукой на прощанье. Его неизменный черный косюм слегка развевался, обнажая штаны и красную толстовку. Я лишь кивнул, спокойно смотря на него. Чувства к этому человеку утихли еще сильнее. Но, вместе с этим пришло какое-то спокойствие. Впервые я не мучился вопросом о причине своего долгого одиночества.       Этот диалог был построен лишь на догадках, но впервые я понял истинную суть того, что именно привело нас к данной ситуации. В прошлом произошло что-то страшное. И я об этом забыл.       Не знаю, откуда это взялось. Но меня словно вела невидимая рука. Рука, которая есть, но которую ни почувствовать, ни поймать ты просто не в силах. Так к человеку приходит догадка насчет какой-то задачи, которую он долго решить не мог. Но случайное слово, звук или даже взгляд, наконец, наводят его на ответ. Пускай оно неполон, пускай лишь является предположением, но он имеет больше фундамента, чем все те попытки достать суть из воздуха. Он может быть абсолютно неправильным, но человека убивает не неправильность, а неизвестность. Строить догадки на кофейной гуще намного сложнее, чем попытаться сложить пазл, даже если некоторые кусочки отсутствуют или не подходят.       - Я рад, что мы поговорили! – крикнул ему в спину, чувствуя холод и благодарность в равной пропорции. Тот остановился, на миг оглянулся, прежде чем поправить пиджак и продолжить путь. Его короткие волосы развивались от выхлопа конвертоплана, приземлившегося чуть в стороне, на ровной площадке. Трап упал, когда дверь в боку летательного аппарата открылась. Отец лишь на миг задержался, прежде чем войти внутрь.       Его фигура скрылась в чреве машины.       Взлет послал дополнительную волну воздуха. Я лишь прикрыл глаза от песка. Не особо хотелось потом пытаться вытаскивать отдельные песчинки. Солнце слегка отсвечивало от стальных боков борта под номером 0257-01. Выбитые надписи NERV его не отражали, но веселым зайчикам было наплевать на такие пятна, ведь солнце било по всей боковой поверхности. Я коротко вздохнул, на секунду задержав дыхание. Эмоции все еще были в раздрае, но некое спокойствие утешало меня. Однако грусть по-прежнему оставалась. Ведь моя мать по-прежнему лежала тут, пускай лишь в качестве воспоминаний.       - До свидания, мама. – поклонился я, оставив букет на потеху ветру. Поток лишь слегка взвизгнул, словно в усмешке, а затем оторвал пару лепестков от стеблей, выглядывающих из свертка. Я не стал за ними наблюдать. Задерживаться здесь у меня больше не было ни причин, ни даже моральных сил. Я был выжат. Словно лимон.       В какой-то мере генерал-лейтенант был прав. Этот мемориал был лишь ширмой. Тел во многих могилах просто не было. Во время второго удара целые страны уходили под воду. Гигантские цунами, мощные землетрясения, чудовищные извержения вулканов. Затем череда кровопролитных войн, добивающих остатки некогда прогрессивного человечества. Разбираться с последствиями стали только после двух лет с начала удара. За это время тела погибших в начале давно уже пополнили дно морское, окончательно сгнив, да сгорели в огне бесчисленных костров. Погибших было настолько много, что их не успевали хоронить. ДА и в тот момент и без того малое жизненное пространство тратить на погребение миллионов людей просто не стали. Запылали многочисленные печи крематориев и большинство тел так и превратились лишь в прах, развеянный по ветру.       Я невольно читал имена и даты, проходя мимо столбиков. Различные, не похожие друг на друга. Они все были разные. Их объединяли только буквы, которыми они были выведены, да цифры, обозначающие период жизни. Они повторялись. Но их сочетания и сочетания этих сочетаний в виде имени и фамилии всегда разнились. Когда-то они все были живыми, но сейчас почти каждый из них мертв. Не буду говорить категорично. Кто-то мог быть и жив, но просто потерян в другой стране, на другом континенте. Целые народы сходили со своих мест обитания в поисках нового дома. Потеря одного или двух человек в масштабах наций это пылинка.       Постепенно холм начал понижаться. Но ряды столбиков не прекращались. Я шел и шел, и шел, и шел. Наверное, минут двадцать ушло на то, чтобы дойти до края и это при том, что могила мамы была очень близко к ограде. Две тысячи четвертый — это лишь промежуток в триста шестьдесят плюс еще три года. Небольшой срок, учитывая, что на протяжении пятнадцати лет это кладбище все растет и растет. До сих пор находят остатки тех, кто погиб. До сих пор из сводок вычеркивают пропавших без вести, присваивая им статус мертвых.       Такие раздумья совсем сбили мою концентрацию и когда я уперся взглядом в машину Мисато, мне пришлось еще пару секунд тупо смотреть, прежде чем понять, что мой путь до ограды завершен. А впереди новый – уже до дома. Мисато ничего не сказала, лишь коротко обняла меня. Погладила по голове.       - Поехали домой.       - Все в порядке?       Я долгим взглядом посмотрел на женщину. Кацураги все прекрасно поняла. Молча сев в машину, завела двигатель. Тот послушно застучал, слегка дергая машину. Рука легла на гладкий пластик и дверь распахнулась, впуская меня внутрь. Я еще раз посмотрел на кладбище поверх машины, прежде чем покачать головой.       Не люблю кладбища.       Деревья начали мелькать только после пяти километров дороги. Уложенный асфальт мягко поддерживал машину, а колеса несли дальше по трассе в сторону Тройки. Затем показались ряды холмов, укрепленных геосеткой. Бетонные плиты, выложенные в решетку на отрогах, словно сеть опоясывали великанов. от. Корни деревьев тоже служат способом укрепления, но рано или поздно эта защита дает сбой и случается оползень. А каждый раз прокладывать новую дорогу невыгодно, тем более в Японии.       - Как все прошло? – завела разговор Кацураги, видимо, устав от неловкой тишины. Я, до этого смотревший в окно, повернулся в её сторону. – Ты поговорил с ним?       - Да. – бросил я, вздохнув. – Поговорил. Все прошло как я и думал. Мисато посмотрела на меня. Вздохнула.       - Что же делать с тобой, а? Ты так не любишь своего отца… но и он тебя тоже не очень любит. – подполковник причмокнула губами, завернув на повороте.       - Не надо со мной ничего делать. Проблемы со мной и отцом это только мое личное дело. И тебе, Мисато, в нем делать нечего. Без обид.       - Но я хочу помочь тебе…       - Я знаю. – тихо согласился. – Спасибо тебе за это. Ты, пожалуй, один единственный человек, который делает для меня так много. Ума не приложу, как бы себя вел без тебя…. Но в этом деле ты мне не помощник, Мисато. Увы…       - Однако, остается же надежда. ТЫ нас спас тогда… И много раз до этого. Я думаю, рано или поздно отец заметит твои достижения. Не стоит забывать, что Крест Мира тебе без его ходатайства не выдали бы…       - Это то мне и дарит некоторый оптимизм. – пальцы сами потеребили награду. – Только в чем смысл? Спрятаться за висюлькой лишь бы напрямую не поблагодарить меня за выполненную работу? Или в его понимании это и есть наивысшая похвала?       - Кто знает... – пожала плечами Мисато. – Но ты туда пришел не только за разговором, но и почтить память своей матери. И раз ты это сделал, то день уже прожит не зря.       Раздавшийся писк звонка отвлек женщину. Та кашлянула, сделав серьезный голос.       - Кацураги слушает? Что? ГРАХОУМММ!       - Мисато, что за…       - Сама ни е…       Ври-и-и-им! Руль едва ли не трескается, пока Кацураги всем телом не наваливается на него. Меня сносит в дверь, Мисато наклоняется следом. Мимо глаз маленькими полосочками пролетают фиолетовые пряди. В лобовое стекло стучится асфальтовый град, высекающий паутину трещин. Колеса воют от натуги, стираясь в труху, а машина Мисато трещит по швам. Каждый удар асфальта в крышу словно передается Мисато. Та морщится, вздрагивает каждый раз и тихо стонет, разочарованно посматривая на дорогу.       - Повтори! Ничего не слышно! – кричит Мисато в переговорное устройство.       - Долбанный город для любителей экстремальной смерти! – рявкаю я. – Это что, башенная установка эсминца!?       - Угу! – Мисато вжимает газ, ускоряясь. Машинка тарахтит, но послушно выдает сто в час, разгоняясь по трассе. – Меня больше интересует, кто у нас такой сильный!?       - Думаю, ответ нам обоим не понравится! – не понимаю, почему мы кричим, но выплеснуть нервное напряжение и силы от дозы адреналина нам следует. – Месяц почти? Значит Ангельская скотина?       - Скорее всего? – Мисато отвлеклась на очередной писк устройства, клацнула клавишей. – Ну что там?       - Седьмой Ангел. Обнаружен при приближении к оборонительной линии Одавара. – четко докладывал Макото. Я слышал это, поскольку Кацураги предварительно включила громкую связь. Подполковник сразу решила поделится со мной информацией по обстановке, справедливо полагая, что я буду вступать с ним в бой.       - Какого черта эту громадину не заметили раньше!? – горячности в голосе подполковника могла позавидовать доменная печь.       - Наблюдатели проворонили момент. – коротко бросил Макото – Любители обеда спохватились слишком поздно. Вот теперь и приходится разбираться флотом ЯСС.       - Видно, как они разбираются. – язвительно вякнула командир. – Аж ошметки долетели до нас. Что по ситуации? Стоп…       Синяя стальная карета вынесла нас из-за поворота. Ряды деревьев прервались, пока мы спускались по бетонному спуску. Я с интересом наблюдал за тем, как ряды эсминцев расстреливают Ангела. Выглядел он достаточно интересно. Две тонкие лапки держали массивные бедра в виде двух решетчатых шаров. На них был закреплен третий, такой же шар, через который проходила длинная ось с закрепленными конструкциями на двух концах. На вершине расположилась костяная маска, злобно смотрящая своим клювом на москитный флот мелких кораблей. На конце словно булава был закреплен монолитный черный шар, со множеством глаз. Именно в верхней трети оси было расположено ядро, защищенное еще одним таким же решетчатым шаром. Ангел выглядел нелепо, но опять же – его вид не отражал страшной боевой мощи, которой тот располагал.       Обломки эсминцев густой сетью покрывали воду. Где-то было видно барахтающиеся фигурки людей, а где-то они просто лежали сплошной массой, покачиваясь в приливных волнах. Сейчас около двух часов дня, поэтому еще был шанс вытащить тонущие корабли на берег, вместе с людьми.       Рявкающие орудия оглашали пространство прибрежной зоны. Снаряд за снарядом посылался в тело Ангела. Башенные установки и автоматические пушки посылали тонны боеприпасов прямо в АТ-поле.       Результат закономерен.       - Быстрее, Макото, оформляй приказ о выполнении задачи ноль-три нулевым номером. У нас нет времени!       - Никак нет, мэм! – Кацураги аж вытянула лицо. – Пришел приказ от Командования. Уже выполняется задача ноль-два! Контроль лежит на Euro-NERV.       - Задача ноль-два? ЧЕГО!?       Если бы люди могли летать… кхм… ладно. Если бы мы с Кацураги не мчались на стольнике, а спокойно бы стояли на месте, то заметили бы огромную эскадрилью воздушных аппаратов, летящих на высоте около трех километров. Целая вереница самолетов Су-35, вместе с компанией из двух радиолокационных E-3 Sentry сопровождала огромный транспортный грузовой самолет “LongWing”, похожий скорее на дельтаплан. За ним оставались инверсионные хвосты от реактивных двигателей, а ко днищу был прицеплен контейнер, с торчащими из кормовой части ногами.       Произошел отстрел пиропатронов и зажимы, присоединяющие груз, с звонким звуком отсоединились, отправляя контейнер весом около двух тысяч тонн в полет.       Рассекая воздух своими боками, тот на высоте две пятьсот резко развалился на одинаковые части, обнажая Евангелион-02.       - Какого черта?       - Мисато, - я с силой затащил женщину внутрь машины, – на дорогу смотри! Я не хочу обнять столб на такой скорости!       - И здесь меня перехитрили. Меня, боевого офицера, победили долбанные бумажки! Ненавижу! – со всей дури Мисато клацнула по рулю. Тот в ответ взвизгнул, огласив на всю дорогу негодование Мисато.       Ангелу решительно не понравилось появления модуля. В отличии от корабликов, с которыми он весело играл, старательно разнося в труху, красный модуль представлял для него непосредственную опасность. Реактивные двигатели Евы несли её прямо к ядру, послушно оберегая от внезапной атаки. А та состоялась, стоило юниту войти в радиус полутора километров. Чернильно-черные копья щупальцами устремились ко Второй, но так с изяществом их игнорировала, выкручивая пируэты и акробатические приемы прямо в воздухе.       - Я тоже так хочу… - по-детски шмыгнул я, разворачиваясь к Мисато. Та в ответ заржала, мгновенно поменяв настроение. Я улыбнулся, но с беспокойством продолжил следить за действиями пилота. Переживание за коллегу было достаточно сильно. Но мои беспокойства были абсолютно напрасными.       Мелькнула вспышка и ядро Ангела растворилось в красной вспышке. Какой-то снаряд вспучил пену в заливе, подняв фонтан воды. Ангел, лишившись своего источника энергии, начал разваливаться на составные части, которые без какой-либо системы разлетелись по сторонам. Я почувствовал радость в душе, но что-то кольнуло меня в грудь.       - Здесь что-то не так… - выразил коллективные сомнения, тем более Мисато, тяжело дыша мне в ухо, сама наклонилась к окну, принявшись наблюдать за боем.       - Это обманка. Ядро у него в той шарообразной хреновине.       Я согласно кивнул.       Седьмой же, словно услышав наши слова и поняв, что играть больше нет надобности, мгновенно составился в то же тело, только теперь огромный шар-маятник был у него в вершине оси, защищенный мощным АТ-полем. Корабли продолжали атаку, но Ангел был сосредоточен целиком и полностью на нападающем юните. Снова замелькали копья, но юнит резко выплюнул реактивную струю, закрутившись между двух сходящихся навеший, в миллеметре пропуская их мимо себя. Оружие юнита изверго несколько стальных штырей, которые с огромной силой уткунлись в защиту противника. Штыри выстроились плотной крупкой, заняв минимальную площадь в поле. Вторая же кувырнулась, пропуская еще несколько копий, а затем, на максимальной скорости устремилась в лобовую атаку, выставив перед собой две ноги.        Раскаленные сопла извергали настоящие огненные фонтаны.       - ПОЛУЧА-А-А-АЙ!!!       Ударная волна была мощной. Даже нас в машине слегка накрыло потоком ветра. А сияние АТ-поля на краткий миг стало ярче солнца. Но затем, то с треском развалилось на отдельные части, пропуская Еву дальше. Юнит насквозь пролетел гигантское ядро Ангела, замазавшись в крови. Кровавый цветок распустился в нижней части сферы, а затем она будто бы взорвалась изнутри. Девичий голос торжественно взревел.       Машина тем временем прибыла на стоянку. Но Кацураги наотрез отказалась выпускать меня на улицу, справедливо опасаясь неожиданностей. Я даже не стал спорить.       Даже не отстегнулся, как хотел.       Раздался еще один хлопок – снова заработали реактивные двигатели. Юнит на секунду завис в воздухе, а затем с ревом рассекаемого воздуха воткнулся на стоянку военной техники рядом с нами. Машину нашу подняло, закрутило, перевернуло и понесло в сторону. Удар об ногу Нулевого стал нашим спасением, поскольку полуторатонный Рено был не в силах противостоять ударной волне ноги Второго, весом более полутора тысяч тонн. В тысячу раз больше, чем у стального коня. Мы наконец остановились. Я коротко ругнулся, вызвав у Мисато покраснение лица.       Затем сам смутился.       - Отработка ситуации успешна! – юнит довольно упер бока, встав в боевую стойку. Аянами же не впечатлялась, предпочитая в своем нулевом спокойно наблюдать за новоприбывшей. Я вылез из машины, закашлялся, отряхнулся.       - Отработать бы по почкам кому-то… Тьфу! – не знаю кого я ругал. То ли пилота, который был неаккуратен, то ли разведчиков, проморгавших цель. Синдзи Икари. 28 июня. 15.30. Погрузочный док №9. Внешний периметр.       Кенске был в экстазе.       Это было видно. По его движениям, по его глазам, по его словам. Он ни на секунду не отрывался от своей камеры, старательно фотографируя каждый сантиметр Евы, погруженной на специальную платформу.       Рей и Тодзи рассматривали внутренности дока, видные сквозь забор, причем, если Тодзи пораженно хотел запечатлеть каждую деталь, то Аянами лишь механически пробегала глазами. Возможно, ей уже довелось лицезреть всю обстановку раньше. Кстати, на Рей была её новая одежда, которая уже совсем и не новая. Купленная Мисато юбка и рубашечка за месяц использования не испортились, хотя Аянами и не часто их надевала, в основном по-прежнему обходясь вездесущей школьной формой.       А я жевал. Бутерброд. Есть хотелось неимоверно.       - Синдзи, так у тебя есть награды!? – вопрос, заданный им походя, сбил меня с мысли. Я на секунду блуждал в себе, пережевывая прежде чем ответить.       - Да, есть. За убийство Четвертого и Пятого отсыпали, хоть я и не просил.       - Да ты что? – схватился за грудь подросток. – Это же величайшая честь! Крест Мира 1-й степени! Этой награде всего ничего – она была введена в обиход специальным приказом ООН от две тысячи восьмого года. Ей сначала награждали миротворцев и военных, участвующих в деэскалации конфликтов с участием Организации. Потом список условий расширили и теперь награждаются люди, привнесшие большой вклад в защиту Человечества и установлении мира на земле. Политики, ученные, изобретатели и военные. Вон, премьер-министра Утиямаду, прошлого, который в отставку ушел, тоже наградили, причем, двумя степенями. Так что ты встал в один ряд с великими людьми!       - Ой, Кенске, не преувеличивай. – отмахнулся я, откусывал еще один кусок. Коротко буркнул, указав рукой на юнит. Очкарик правильно меня понял, старательно продолжив щелкать камерой. Я вздохнул, посмотрев на Мисато. Та хихикнула.       - Похоже, он тебя уважает…       - Хм-м… - неопределенно протянул я, пожав плечами. – Не особо к этому стремился, но если это поможет держать его подальше от вот этого вот… - я указал на голову Второго номера, - то можно и поиграть роль. Не хочу, чтобы его энтузиазм вылился в проблемы….       - Вот это здоровяк… И красный к тому же… И четырёхглазый… - Тодзи выглядел изрядно потрясенным, но задумчивым. Вот, даже пятерня в волосах затесалась.       - Это не единственные отличия! – раздался бойкий голосок. Я оторвался от кусания бутера, предпочтя проследить взглядом к источнику. Сначала мне попались изящные ноги в красном костюме. Мне понравилось. Затем взгляд пробежался по коленкам до бедер. Мне понравилось еще сильнее, но я заставил себя оторватся от созерцания подобного, осознавая, что рядом со мной стоит Рей. Глаза мои тем временем поднимались по изгибу живота к груди. Потом, плюнув на все, я сразу посмотрел на лицо нового пилота.       Девушка. Красивая. Но в голубых, наэлектризованных глазах сияло превосходство и гордость. Я скуксился, закинул еще один кусок бутерброда в рот. Оставалось еще на пару укусов.       - Евангелион-02 модель, созданная непосредственно для борьбы с Ангелами! Нулевой и Первый – лишь тестовые образцы, поэтому они не способны обеспечить достаточную поддержку на поле боя. Так что с уверенностью можно утвердить, что второй номер это первый серийный Евангелион, предназначенный для битв с Ангелами. Ветер развивал рыжие волосы девушки.       Она была довольна.       Я с абсолютно невыразительным лицом посмотрел на Аянами. Та в ответ посмотрела так же. Затем, беззвучно скоординировавшись, мы посмотрели на фигурку, которая споро бежала по броне Евы, спрыгивая на внешнюю погрузочную зону. Ограждение и высокий забор не помешали девушке ловко перескочить через них, прежде чем в пару движений оказаться на парапете.       - Позвольте представить – Аска Ленгли Шикинами. Пилот второго и ас европейских ВВС.       - Привет Мисато! – девушка, названая Аской, мотнула своими прядями волос, прежде чем радостно улыбнутся. – Давно не виделись! Как твои дела?       - Все хорошо, Аска! Потихоньку двигаемся, потихоньку идем! – Мисато, видимо, была чертовски рада встрече с рыжей.       - Это просто замечательно! – солнечно улыбнулась девушка, однако, уже через секунду её взгляд переключился на нас и он, увы, не был наполнен даже интересом.       - Так-так, это пилот нулевого? Любимица командира “Подхалимка”? Пф… вот незадача. – затем, её яростный взор обратился на нас.       - Ну и кто из вас троих пилот Первого, м-м-м?       Я беззастенчиво играл невдупленыша, старательно смотря по сторонам в поисках так называемого пилота. Посмотрел на Тодзи вопросительным взглядом, переглянулся с Кенске. Стрельнул в Мисато очами, намекая на её причастность. Кацураги, впрочем, не особо веселилась, достаточно неодобрительно посматривая на спину рыжей, которая вышла вперед и уперла руки в бока, выглядывая свою цель. Довольно забавно было сохранять тишину, учитывая то, что среди нас четверых я имел самый выразительный вид. Форма NERV, лейтенантские погоны, нашивки и, среди прочего, орден на груди.       Действительно, кто же это мог быть?       - Видать, в NERV Япония работают одни трусы? – Аска подошла ко мне, посмотрев мне прямо в глаза. – Отвечай, ты пилот Первого? – Аска точно знала, что я пилот, но, видимо хотела, чтобы я лично произнес это. – Впрочем, твой ответ не важен. И так видно, что ты, это он.       - Вау… если в японском отделении работают одни трусы, то европейцы явно нас обошли. – усмехнулся я, смотря ей в глаза. – Одних гениев дедукции набирают…       - Шутник, значит? – недобро посмотрела девушка. – Скажи-ка мне лучше… Ты что, дурак?       - В каком смысле?       - Ты где был в критический момент!? Что за повальная безответственность!?       - Ну не знаю… - пожал плечами я. – Наверное, занимался своими делами. Удар ноги чуть не застал меня врасплох. Я мгновенно посерьезнел, отскакивая назад, а затем пулей ударил девушке в корпус. Та ловко увернулась, собираясь пробить мне в пузо коленом. Но я жестко остановил его левым локтем, прежде чем попытался ударить правым в печень.       - Стоять-боятся! – рявкнула Мисато. Мы тут же отошли друг от друга. Аска лишь оскорбленно хмыкнула, а я спокойно поправил свою форму. – Надеюсь, вы понимаете, что за это последует наказание? Неуставные отношения, да еще какие – драку в первую же минуту знакомства устроили! Аска, - Мисато посмотрела на девушку, - вот уж от кого, но от тебя такого поведения не ожидала! Стыд и позор! Чему только вас учат в Euro-NERV!?       - Нас учат со всей ответственностью относится к своей работе! А не делать вид, что ты тут не причём, старательно прячась за своего папика!       - А ты, Синдзи? Как человек, обладающий боевым опытом, ты должен был подать пример своей работы, а не вступать в конфликт.       - Я сейчас могу перечислить несколько пунктов, которые Шикинами нарушила, по сути, атаковав меня. И прямо сейчас я могу спокойно написать рапорт об лишении капитана Шикинами статуса пилота за нападение на офицера.       - Угу, нападение! Легкий удар ноги, а ты уже ноешь как маленький ребенок! Думаешь, твой папа-командующий защитит тебя?       - Похоже, - спокойно сказал я, чувствуя, как нервно подергивается бровь, - у кого-то психологическая травма, связанная с отцами. Или я не понимаю, почему вот эта вот продолжает упоминать командующего Икари в каждом предложении?       - Ты хочешь отрицать непреложные факты? Ты – Икари. Командующий NERV – Икари. Сегодня была продемонстрирована явная некомпетентность личного состава. Учитывая вашу связь, на лицо обычное кумовство! Мисато, это опасно в нашей ситуации! – Ленгли с жаром обратилась к Кацураги, которая уже закрыла лицо руками, пытаясь не разораться. – Ты разве не понимаешь, что с такими пилотами мы никогда не победим!       - Я так понял, капитан Euro-NERV решила взять на себя роль командующего, специальной комиссии ООН, должность старшего инспектора и до кучи начальника отдела стратегического планирования? – я подошел к Ленгли, уперев в неё взгляд. – Что-то не нравится в нас с Рей? Пожалуйста! Ты берешь в свои изящные ручки ручку, лист бумаги и пишешь “РАПОРТ”. Затем, - я сделал паузу, - ты калякаешь там свои требования. Например: “Я ненавижу тот факт, что командующий имеет фамилию Икари! Я тоже хочу папу-командующего, поэтому требую, чтобы он сменил свою неправильную фамилию на истинно верную “Шикинами”! А иначе всех убью к чертям собачьим! А еще мне не нравится синий цвет волос! И вообще, всех пилотов отослать, я тут сама все порешаю!”. А потом ты берешь эту бумажку и протягиваешь её командующему. С экспрессией, выразительно, вот прямо чтобы все было по красоте, объясняешь, почему именно так. Он пораженно смотрит на тебя влажными глазами, размашисто ставит во-о-от такую подпись и все в шоколаде. Ведь действительно, в NERV-Япония работают одни дегенераты! Не смогли догадаться, что пилоты то, оказывается, мать твою, бракованные! Но доблестный ас-пилот ВВС прибыла из Европы, чтобы наставить все руководство на путь истинный! И никак иначе!       Я действительно распалялся. Вон как на меня удивленно уставились все присутствующие. Даже Аянами пошире раскрыла глаза, смотря на меня слегка удивленным взглядом. А Шикинами вообще покраснела до кончиков ушей, едва ли не взорвавшись. Я заложил руки за спину, прокашлялся, а затем развел руки.       - Трепещите, дураки из ООН! Великая Шикинами спасет всех от некомпетентности! Только с её помощью мы победим коррупцию, бюрократию, кумовство и, конечно, остальных пилотов! Да и вообще, зачем нам эти лишние рты, жрущие зарплату!? Расформировать нахрен Организацию Объединённых Наций и создать новую… ВПА, например!       - Синдзи…       - Всепланетарное правительство Аски! А что, звучит, даже удивительно! И поставить во главе великую и могучую рыжую, которая обязательно наведет порядок в наших рядах. И мы, естественно, без труда уломаем Ангелов одной левой. Хотя, почему мы? Именно она, наша королева бала, всех победит даже не мизинцем, но силой мысли…       - СИНДЗИ!       Я обернулся, коротко выдохнув. Каюсь, сорвался. День выдался достаточно ужасный, по крайней мере в моральном плане. Кладбищенские события вывели меня из нормы, так что оставалось выплескивать эмоции в такой вот неприятной форме. Но, прошу заметить, что если бы рыжая не начала на меня наезжать, провоцируя, то все бы обошлось. Я без труда бы выразил свое недовольство на какой-нибудь груше. А теперь вот получилось так некрасиво. Я тоже покраснел оттенком помидора, но затем коротко кашлянул.       - Отказываться от своих слов не собираюсь.       - …. ТЫ…. ТЫ-Ы-Ы-Ы… - протянула на одной ноте рыжая. – ТЫ БЕЗОТВЕТСВЕННЫЙ, НЕКУЛЬТУРНЫЙ, НЕВОСПИТАННЫЙ DUNKOMPF!!! Не в состоянии признать свой косяк и понести соответствующее наказание! Мало того, ты еще и открещиваешься от этого, хотя должен, исходя из своей ответственности, сделать выводы и исправится!       - Да если я признаю этот твой иллюзорный косяк, то половину персонала NERV придется расстреливать, гений ты рыжий! Это и отдел разведки, и отдел обеспечения и, что кстати, тебе не понравится, твоих коллег из Euro-NERV, ведь это именно они отменили приказ о применении Нулевого. А от моей помощи вообще отказались, ссылаясь на задачу ноль-два!       - Фи…! Этого бы не произошло, если бы ты находился на своем боевом посту и своевременно вступил в бой! И тогда бы мне не пришлось исправлять твою оплошность! – грива волос снова взметнулась, когда Ленгли дернула головой, сложив руки на груди.       - Есть желание сидеть как килька в томате? Не вопрос, продолжай и дальше выполнять свой долг. Не забудь только законсервировать себя в масле, а то испортится можешь! Хотя куда уж дальше…       - Мисато, я уже не могу находится в его компании! – указала на меня пальцем, затянутым в перчатку. – Можно мне уже свалить отсюда подальше!?       - Согласен! Пускай катится на все четыре стороны! Иначе, я опасаюсь, кто-то не доживет даже до конца сегодняшнего дня!       - Ты на что это намекаешь, папенькин сынок!?       - Ты же у нас гений дедукции! Догадаешься, или тебе подсказать!?       - ТЫ…!       - Я!?       - ХВАТИТ!       Рев Мисато был подобен крику дракона, раненого в причинное место. Мисато сграбастала нас обоих за уши, наклонив в себе.       - Два мелких паршивца! Это что за представление вы мне тут устроили! Элита человечества? Пилоты, защищающие мир!? Да вы ведете себя как шестилетки, которые не поделили песочницу!       - Это она в мою первая свою ногу… Ой-ой-ой! – протянул я, когда холодные пальцы потянули уши сильнее.       - Хе-хе, получай, ты… Ай-ай-ай! – вторила мне Аска в ответ. Подполковник издала тяжелый, глубокий вздох, полный абсолютного разочарования. Её легкое хмыканье заставило нас обоих отвлечься от взаимных оскорблений.       - Такое ощущение, что вы знакомы уже, как минимум, пару десятков лет…       - Я-я-я!??? С ним/ней!?? Да ни в жизнь!!!       - Вам известно, что с этого дня вы включены в одно подразделение? И работать вы будете сообща!       - С этой/этим язвой/идиотом!? Черта с два!       - А мне кажется, - подал голос Тодзи, - что они просто идеальная пара. Муж и жена – одна Сатана!       Мы с Аской убийственно посмотрели друг на друга, а через миг уже совместно сверлили глаза Тодзи. Раздавшееся рычание было совместным, почти идеально синхронизированным и, оттого, почти что красивым.       - Заткнись горилла/качок!!!