***
Кратос пытался заставить парней не отвлекаться от основной задачи – он был голоден, устал и просто хотел вернуться в лагерь, поужинать и расслабиться – но Атрей был твердо намерен продемонстрировать свою «великанскую» силу другу, так что в данный момент был занят метанием ствола упавшего дерева. Не то чтобы бревно далеко улетело, но грохнулось с таким шумом, что точно распугало всю потенциальную добычу в округе. - Мальчик! – То, что раньше было суровым окриком, теперь звучало уже не так строго, да и не совсем подходило почти взрослому юноше. Атрей искренне извинился и попытался вернуться к поискам следов оленя, но тут Cкьольдр стукнул его по спине веткой и бросился прочь, выкрикивая дразнилки и подстрекая. Атрей тоже схватил ветку и быстро нагнал друга. Пока парни обменивались ударами и носились без цели, Кратос прошел немного назад, где они раньше видели лежку оленя, и пошел по свежему следу. Должно быть, этот олень был старый и глухой или раненый, иначе давно уже бы сбежал от всей этой какофонии. Кратос был почти уверен, что этих двух малолетних придурков слышат даже женщины в лагере. Желание как можно скорее вернуться в лагерь стало еще острее, так что спартанец сфокусировался на преследовании ужина. Из леса, где он оставил парней, донесся треск ломающихся деревьев и голос Cкьольдра, пытавшегося установить хоть какие-то правила игры: - Никаких вырванных с корнями деревьев, Атрей. Во-первых, ты его едва смог поднять, а во-вторых, я смертный, ты не можешь бить меня деревьями. Кратос услышал очередной треск ломающегося дерева, за которым последовал болезненный вскрик, судя по голосу – его сына. Спартанец покачал головой и тяжко вздохнул. - Я в порядке, мы в порядке! – донеслось из-за деревьев. Кратос услышал шорох листьев впереди и увидел старую олениху, замершую в нескольких шагах от него. Долгие мгновения они пялились друг на друга. - Отец, она у меня на прицеле, - донесся сзади тихий шепот Атрея. – Стрелять? Кратос кивнул и опустился на одно колено. Он услышал шорох натягиваемой тетивы, затем опять болезненный вскрик сына – и сразу же, жгучую боль в собственной спине, от стрелы сына, как бы не хотелось думать иначе. - Вот дерьмо!!! Атрей подбежал к нему и немедленно попытался выдернуть стрелу, как будто бы она была воткнута в учебную мишень, а не пробила доспех и не вонзилась глубоко в мышцы чуть ниже лопатки. - Ой! – Атрей отдернул руку, и Кратос увидел, что плечо у сына вывихнуто. Очевидно, именно с этим были связаны болезненные вскрики и прилетевшая в его спину стрела. Причем, торчала она так, что сам Кратос не мог до нее дотянуться. Он в красках представил взгляд Фрейи, которым она их наградит, вернувшихся без ужина и с вывихом и стрелой в спине. Только смертный не имел никаких физических повреждений, но явно пытался казаться как можно меньше и незаметнее, опасаясь неизбежной отповеди от Кратоса. Cкьольдр слышал множество историй о спартанской ярости и не общался с Кратосом близко до этого путешествия, не знал о его истинном характере ничего, так что имел все причины быть перепуганным до смерти. - Прости, отец! Я не думал, что с рукой все так плохо, и олениха была у меня на прицеле… Я не должен был стрелять. - Я в порядке. Давай вернемся в лагерь, и Фрейя сможет извлечь стрелу и вправить тебе плечо. При упоминании Фрейи Атрей поморщился: - Ох, она нас точно по головке не погладит! - Это точно. Cкьольдр наблюдал за всей этой сценой со все растущим замешательством, но все же немного расслабился. И где эта спартанская ярость, о которой так много говорят? Если бы он не слышал всех этих многочисленных историй о жестоких расправах, учиненных Кратосом, то мог бы подумать, что мужчина, пронзенный стрелой прямо у него на глазах, никогда в жизни не пролил своими руками ни капли крови. Боги, эти… боги такие странные. - Я видел, куда побежала олениха, она двигается медленно. Я могу избавить ее от страданий и принести ужин в лагерь. – Предложил Cкьольдр. Кратос и Атрей повернулись к парнишке, и спартанец благодарно кивнул, а затем удивил его еще больше: - Спасибо, и будь осторожен, парень. - Братец, я составлю тебе компанию и присмотрю за тобой. – Подал голос Мимир, и Атрей отстегнул его с пояса и передал Cкьольдру, который взял его немного настороженно. Отец и сын отправились в лагерь, а Cкьольдр опять поразился этим непонятным богам. Раньше он только издали видел богов асов, которые показались ему вполне однозначными и, при этом, полными засранцами. Эти же были такие непонятные, просто полностью сбивали с толку. Он слышал, что Кратос убил сына Фрейи, но при этом сейчас он направился в лагерь в полной уверенности, что та их вылечит и при этом рассердится, что они получили ранения. Что, все эти истории врут? Он же не знает наверняка, что Кратос убил Бальдра. Истории могут быть просто историями, легендами без единого слова правды. Так ведь? И, вроде бы, говорят, что Кратос еще убил братьев Труд? Или это был Атрей? Опять лживые истории? Хотя Cкьольдр и был погружен в эти мысли, когда наткнулся на олениху, он сумел поразить ее точным выстрелом. Парень опустился рядом с добычей на колени, быстро вознес благодарственную молитву и принялся свежевать тушу, чтобы поскорее вернуться в лагерь с ужином. Кратос и Атрей уже почти дошли до лагеря, когда Атрей остановил отца, положив ладонь на плечо. - Отец, мне действительно очень стыдно. Я не должен был настолько отвлекаться. Это было глупо. - Да, это было глупо. Ты мог серьезно ранить или даже убить Cкьольдра. Ты должен быть осторожнее. Я рад, что ты завел друзей, Атрей, и, хотя я бы и предпочел не получать стрелу в спину, я не сержусь, что ты веселишься с ними. В твоем возрасте такая роскошь мне была не доступна, и я не хочу, чтобы ты был этого лишен. Атрей сделал шаг к отцу и обнял его одной рукой. - Хм, а это здорово, не беспокоиться больше об опасности выколоть глаз о твой доспех. Действительно, Атрей уже почти догнал в росте отца. - Фрейя как-то сказала, что я слишком «колючий» для объятий. - Теперь она явно так не считает, - поддразнил Атрей. Кратос снова зашагал вперед к лагерю и по пути случайно задел низко висящую ветку, покрытую снегом, вызвав небольшую лавину на голову сына. - Ну, я это заслужил, - пробормотал Атрей, следуя за массивной фигурой отца.***
Сцена, открывшаяся мужчинам в лагере, поведала, что дамы проводят вечер совсем иначе, чем охотники. Фрейя заплетала волосы Труд, девушка при этом удобно устроила голову у нее на коленях, Ангрбода лежала на животе ближе к костру и рисовала, и все они явно только что над чем-то настолько сильно смеялись, что аж до слез из глаз. - М-м-м-м. – Атрей не настолько был искушен в расшифровывании отцовских ворчаний, как Фрейя, но даже он понял, что имелось в виду сейчас. Вид был чудесный, и отец это оценил. Фрейя почувствовала их приближение и теперь смотрела в их сторону, сразу же заволновавшись, что из четверых вернулись только двое. Прежде чем она успела спросить, Кратос ответил: - С ними все в порядке, Cкьольдр и Мимир закончат охоту и скоро вернутся с ужином. Нам с Атреем нужна помощь целительницы. Он жестом указал на плечо и повисшую плетью руку Атрея, парнишка при этом выглядел слишком уж грустным для такой легкой травмы. - А у тебя какие повреждения? – Со смесью беспокойства и легкого осуждения спросила Фрейя. Он намеренно медленно повернулся и продемонстрировал дамам стрелу, торчащую из спины. Оперение однозначно свидетельствовало – стрела была Атрея. - А. Труд первая не сдержалась и засмеялась, даже Ангрбода тихо хихикнула, ситуация действительно была нелепая. - Мы тут расслабляемся, плетем друг другу косички, песни поем, рисуем и болтаем о сиськах, а вы, глупые мужики, шумите изо всех сил в лесу и стреляете друг в друга. Мужики такие идиоты иногда. – Труд была в своем репертуаре. Фрейя жестом попросила девушку убрать голову с ее колен, чтобы она могла встать, но не преминула при этом согласиться с выводами Труд: - Да, они такие. Атрей, давай сначала вправим тебе плечо, больно будет лишь на мгновение, а потом только немного будет ныть некоторое время, но я дам тебе чего-нибудь от боли. Она отвела парня к бревну у костра, усадила, встала за спиной и ловким движением опытного костоправа вернула плечо на место, прежде чем Атрей успел понять, что происходит. Как она и сказала, больно было лишь мгновение. - Спасибо, что вылечила меня. Снова. Может быть, мне повезет, и это будет последний раз. - Без шансов, - тепло улыбнулась Фрейя и взъерошила ему волосы, стряхивая с них остатки снега. Ангрбода, тем временем, принесла Фрейе ее сумку из их с Кратосом палатки, и уселась на бревно рядом с Атреем. Фрейя поблагодарила девушку, достала из сумки кое-какие травки, связала их в пучок, прошептала короткое заклинание и протянула Ангрбоде, которая без дополнительных объяснений, казалось, знала, что делать: повернулась к костру, повесила над огнем котелок и начала заваривать обещанный Атрею чай от боли. Фрейя достала еще трав, ступку и пестик и принялась делать мазь для следующего пациента, шепча более сложные заклинания. Закончив, она встала и подошла к Кратосу, который сидел, опираясь спиной на бревно, на одеяле, где раньше расслаблялись Труд с Фрейей. Она обошла его сзади. - Давай вытащим стрелу Атрея из твоей спины и вернем ему в колчан. В этот момент из леса появился Cкьольдр с тушей оленихи на плече, и молодежь принялась готовить ужин, громко все обсуждая и не слушаясь здравых советов Мимира. К счастью, кухня располагалась на противоположной стороне лагеря, так что двое взрослых богов могли насладиться тишиной и покоем, хоть и весьма условными. - Нам нужно снять с тебя нагрудник – стрела крепко в нем застряла. - Да, но я не могу дотянуться до застежек, не чувствую руку. – Кратос говорил тихо, чтобы только Фрея его слышала, но ни в коем случае не сын. Фрейя снова обошла Кратоса и опустилась на колени слева от него, чтобы расстегнуть золотую пряжку прямо у него над сердцем – она выглядела знакомо, но откуда? Фрейя замерла, пытаясь сообразить, в чем дело, но вспомнила, что она сейчас тут как целитель, и не должна терять время и пялиться на блестящие штучки. Кратос заметил ее взгляд и внутренне улыбнулся, вспомнив слова Лунды: «Она как зоркий сокол, ничто не ускользнет от глаз нашей госпожи». - Ты можешь другой рукой потянуть доспех вверх, когда я буду вытаскивать стрелу? У меня рук на все не хватает. Когда почувствуешь, что стрела вышла из тела, отпусти его, дальше я сама. Он кивнул и подцепил доспех здоровой рукой, выполняя указания. Фрейя уперлась коленом в бревно, у которого он сидел, и изо всех сил потянула, стараясь сделать все одним движением. Стрела вышла из тела, оставшись в нагруднике, и Фрейя зашвырнула доспех в направлении их палатки. Хлынула кровь, Фрейя прижала чистую ткань к ране, прежде чем щедро нанести мазь, приготовленную ранее. Затем она нанесла вторым слоем самозатвердевающую пасту, делая повязку, которая сможет продержаться до утра, когда ранение полностью исцелится. Кратос облегченно вздохнул, мазь подействовала мгновенно, снимая боль, а в пальцы начала возвращаться чувствительность. Фрейя снова обошла его и присела перед ним, в этот раз со стороны поврежденной руки. - Спасибо, - прошептал он. - Всегда пожалуйста. Уже чувствуешь руку? - Пока только пальцы. – Он сжал и разжал кулак, демонстрируя. - Хорошо. Думаю, через несколько часов все восстановится. Попытайся отдохнуть. Громкий звук падения чего-то тяжелого донесся со стороны кухни, они обменялись взглядами, вспомнив, насколько утомительными и забавными компаньонами они окружены. Какой тут уж отдых. Фрейя потянулась к его раненой руке, взяла в свои и поцеловала костяшки пальцев, прежде чем прижаться к его лбу своим, закрыв глаза. Шум лагеря внезапно стих, они догадывались, что все на них смотрят, но им было все равно. Некоторое время спустя Фрейя отстранилась и встала, шум мгновенно возобновился. Кратос фыркнул – подростки и их чувство такта – и проводил взглядом Фрейю, направившуюся на кухню, чтобы проверить, будут они все сегодня ужинать – или нет.***
Они все-таки поужинали поздно вечером, и ужин оказался на удивление хорош - Cкьольдр неожиданно проявил себя как отличный повар. Вся компания от всей душа нахваливала парня, но тот все еще держался немного настороженно. Сейчас, когда все сидели около костра, Фрейя отчетливо ощущала напряжение, исходившее от смертного – и не могла понять, в чем дело, ведь все было тихо и мирно. - Cкьольдр, все хорошо? Надеюсь, сегодняшняя охота не слишком травмировала твои чувства? – Фрейя попыталась разбавить юмором серьезный вопрос. - Ага, я в порядке, только я… запутался, наверное. - Что тебя смущает? – вежливо поинтересовалась Фрейя. - Да вы все, - парнишка обвел всю компанию богов и великанов широким жестом. - Ладно… И в чем конкретно дело? - Я слышал все эти истории про вас всех и думал, они правдивые. Я даже и не задавался вопросом, а правдивые ли они? Теперь вот вижу, что нет. И пытаюсь понять, кто их выдумал и зачем. - Какие истории? – вмешался Кратос, голос его звучал спокойно, но все равно слегка рокочуще, и Фрейя внезапно поняла, куда может завести эта беседа. - Ну, например, - парень перевел взгляд на Кратоса, - ты должен быть безумцем, жестоким убийцей богов, но тебя подстрелил твой сын-идиот – без обид – и ты нисколечко не разозлился… а потом вы просто пошли в лагерь, чтобы Фрейя вас вылечила – а ведь вы убили ее сына, говорят. Но, очевидно, все эти истории просто выдумки. Потому что, если бы они были правдивы, вы должны были бы просто поубивать друг друга – как это делают боги – а не сидеть у костра, наслаждаясь обществом друг друга. Верно? Парень, казалось, искренне пытался разобраться, в его голосе не было неприязни или осуждения, только любопытство. Повисшая после его слов тишина была длинной и напряженной, все опустили глаза, не решаясь взглянуть друг на друга. Фрейя легко могла положить конец этому разговору, просто уклонившись от ответа или приказав больше никогда про это не заговаривать, но она много раз за прошедшие после Рагнарека годы обдумывала эту тему и решалась затрагивать ее только с глубоко разбирающимся в данном вопросе мужчиной, который сейчас сидел рядом с ней и не сводил с нее нечитаемого взгляда. Теперь же она захотела поделиться своими мыслями и с другими. Помедлив немного, она заговорила тихим голосом. - Они не выдуманные, Кратос убил моего сына. - Ага, а Атрей и Кратос убили моих братьев, - добавила Труд. - И Кратос отрубил мне голову. – Мимир, благослови его боги, попытался внести немного легкости в мрачный разговор. - Братья Труд убили мою мать. – Только Мимир и Кратос не были шокированы этим заявлением Фрейи, потому что уже знали это. Она глубоко вздохнула и обвела взглядом своих слушателей, понимая, что ей выдался редкий шанс научить чему-то эту наделенную немыслимыми силами молодежь, парней и девушек, которых она так сильно любила. - Так что, исходя из традиционной «божественной логики», я должна… убить Кратоса, чтобы отомстить за сына, потом Атрей должен убить меня, мстя за отца. Или Труд должна убить Атрея, чтобы отомстить за братьев. Я должна убить ее или ее мать, мстя за свою. Ангрбода может убить Труд, мстя за Атрея… И это будет продолжаться, и продолжаться… без конца, пока никто уже и не вспомнит, кого они убивают и за что. Это – наследие богов. Мы мастера хранить обиды, потому что мы живем так долго – так изнуряюще долго – и несем эти раны в сердце с гордостью, намеренно не давая зажить, и наслаждаемся, нанося их другим, хотя часто даже уже не можем вспомнить, зачем. Она все ускорялась, с каждым словом, поэтому остановилась, чтобы продолжить уже спокойнее. - Но есть и другие пути, как и Кратос, мой отец был из тех, кто увидел лучший путь. Он никогда не хотел иметь ничего общего с войной с асами – он хотел лишь мира, лишь быть достойным правителем, и не жаждал мести. Он легко бы мог отомстить за мою мать, убив Магни и Моди – он был на пике своих сил, а они – нет. Но он понимал, что это приведет лишь к еще большему кровопролитию, так что вместо этого решил… воссоединиться с любимой. Фрейя остановилась, чтобы собраться с мыслями, и отметила, что даже Труд и Атрей, чье внимание обычно не задерживалось на чем-то одном надолго, слушали внимательно. - Мой народ возненавидел его за это, назвав трусом, ведь он покинул их посреди войны, и они не понимали, почему. В то время я тоже не понимала – и я до сих пор сожалею о тех жестоких словах, что сказала ему при последней встрече – но теперь я понимаю. Он выбрал то, что считал для себя наилучшим из имеющихся ужасных вариантов, он просто… отказался быть частью этого цикла ненависти. Ненавидеть так просто для нас, ведь это заставляет нас чувствовать себя всесильными. У нас есть все эти невероятные дары и способности, и ярость так легко их разжигает, но это как подливать масла в огонь. Пламя ярко вспыхивает, но не греет, и нужно все больше и больше масла, чтобы поддерживать его. Наши силы – это, без сомнения, благословение, но никто из нас не просил о них и не искал специально, мы с ними родились – и это и проклятие тоже. Потому что мы несем ответственность, мы обязаны распоряжаться ими с честью. Это как... Сила, что легко может сокрушить друга в ходе глупой игры – и вина, которую придется нести сотни, возможно, тысячи лет. Атрей почувствовал, как кровь прилила к лицу – намек был вполне понятен, и Фрейя замолчала на мгновение, чтобы ободрить его улыбкой, затем продолжила: - Если мы живем так долго, то мы должны решить, что мы будем хранить, и я устала нести в себе сожаления, месть и ненависть. Я люблю вас всех, неповторимо и по-разному, и я желаю вам хранить только то, что вам дорого – и ничего кроме. Фрейя глубоко и тяжко вздохнула, повисла тяжелое молчание. Она обвела всех взглядом и одновременно захотела и обнять каждого из них, и убежать прочь. Она встала и буднично, но на последних остатках самообладания объявила: - Уже очень поздно, пора спать – завтра будет длинный день. Я немного прогуляюсь. Она отвернулась от костра и пошла к лесу, в сторону их палатки, но сначала поймала взгляд Кратоса. Он встал и последовал за ней, оставив Мимира единственным взрослым среди примолкшей молодежи. - Так, вы все слышали нашу госпожу, тащите свои задницы в постель.***
Фрейе хватило сил только зайти за ближайшие деревья, прежде чем обернуться и позволить мужчине, следовавшему за ней по пятам, заключить ее в объятия. - Я заставила всех рыдать, - одновременно всхлипнула и рассмеялась она. - Да, но я бы никогда не смог сказать лучше. - Ты, скорее всего, потерял бы сознание, попытайся ты сказать так много. – Они посмеялись вместе над этой кристальной чистоты правдой. Возможно, он мог бы что-то сказать сейчас, но понимал, что все, в общем-то, уже сказано, так что просто поцеловал ее в макушку и прижимал к себе, гладя по спине, столько, сколько было нужно. Наконец, ее слезы иссякли, а дыхание успокоилось. - Нам нужно вернуться – они не уснут, пока не убедятся, что с тобой все в порядке. - Хм-м-м. – Кратос почувствовал ее дыхание на своей груди, а следом и отчаянный зевок. - Пойдем. – Он выпустил ее из объятий, и они вернулись в лагерь, где все уже забрались в палатки и под одеяла, но глаза у всех были открыты. - Спокойной ночи, мои хорошие. Раздался ответный хор пожеланий доброй ночи – и лагерь быстро погрузился в сон, убедившись, что с Фрейей все действительно хорошо. Кратос забрался в постель первым. У них не было установлено, кто с какой стороны спит, разве что часто случавшиеся ранения диктовали свои правила – вот как сегодня, когда он не мог лечь на правый бок. Его нагрудник до сих пор лежал рядом с постелью, и Фрейя потянулась, чтобы переложить его подальше, осмотрев еще раз стрелу, торчавшую из одной из пластин. - Утром тебе придется заняться починкой, - отметила Фрейя без всякого подтекста, но Кратос все равно скользнул взглядом по нагрудной пряжке, хоть и попытался это скрыть. - Почему вы с Лундой так странно себя ведете, словно украли эту пряжку? – Фрейя внезапно вспомнила, где видела эту вещицу. Без сомнения, это была тонкая работа по металлу, но, в целом, ничего необычного, просто золотая пряжка. Фрейя перевернула вещицу и заметила изнутри какую-то надпись, выполненную тонко и затейливо. Придвинувшись немного ближе к свету, Фрейя тихо ахнула, узнав свою подпись под той запиской, что она оставила Кратосу больше года назад. «Твоя Фрейя». Она села на постели, все еще держа доспех в руках. - Ты попросил Лунду это сделать? - Да. - И ты носишь ее у сердца. - Да. - Ты снова заставляешь меня плакать, - Фрейя улыбнулась ему так тепло, что у него сердце едва из груди не выскочило. Она забралась под одеяло и легла на бок, чтобы видеть его лицо. - М-м-м… Это не так уж трудно. – Кратос редко ее поддразнивал, и каждый раз это забавляло ее несказанно. Она прижалась к нему поближе, он обнял ее и услышал приглушенное: - Помолчи, ты просто чудесный! – откуда-то из-под одеяла в районе его груди, и улыбнулся. Кратос уже почти провалился в сон, когда она выглянула из-под одеяла и поймала его взгляд. - Ты владеешь моим сердцем, Кратос. – И она снова скрылась под одеялом, прижавшись к его груди. - А ты моим, - он притянул ее к себе еще ближе и поцеловал в висок.