Viva London (II)

      Несколько дней Ребекка не выходила из дома, едва притрагивалась к еде и каждую свободную минуту прислушивалась к телефону на первом этаже. Она ждала звонка Тейлора, но барабанщик, как казалось девушке, уже вычеркнул ее из своей жизни.       Дни тянулись долго, единственное, что составляло досуг Сойер, – это разбор новой песни, которую ей предстояло записывать в студии с Микки. Все так неудачно складывалось, что девушке уже начинало казаться, что вся эта история – не роковое стечение обстоятельств, а чей-то коварный план. Но она пыталась отогнать эти мысли, настолько они ей казались бредовыми.       В назначенный день она приехала на студию, Эттвуд опаздывал, и она застала в помещении только Эндрю, который как обычно улыбался и пытался шутить. Ребекка пропускала мимо ушей все его попытки разговорить ее, она просто хотела скорее записать песню и уехать домой.       Микки появился за полчаса до окончания записи и, несмотря на то, что Ребекка и продюсер ждали его без малого два часа, первое, что сказал молодой человек, – это «Чего ты тут расселась? У нас мало времени». Эти слова были адресованы Ребекке.       – Давайте сначала запишем припев, где вы поете вместе в два голоса, чтобы выстроить гармонию, – скомандовал Эндрю и включил аранжировку.       Ребекка расправила на пюпитре перед собой текст с нотами и с удивлением отметила, что у Микки не было нот. Она решила, что, должно быть, он уже все выучил и знает свою партию наизусть. Но стоило им начать петь вместе, как она с ужасом поняла, что едва ли Эттвуд вообще знает, что такое ноты. У него был слабый голос, молодой человек не мог и держать свою партию. После очередной мучительной попытки хотя бы что-то записать Микки обратился к Эндрю и с улыбкой сказал:       – Как все-таки сложно работать с начинающими музыкантами.       Для девушки это было последней каплей, она сорвала с головы наушники и, хлопнув дверью, вышла в коридор, Ребекка направилась к лестнице, но ее остановил Сазерленд, который выбежал вслед за ней.       – Ты куда? Мы же еще не закончили, – удивленно подняв брови, сказал продюсер.       – Зато я закончила, – от злости, которая ее переполняла, у Ребекки появились силы. – Позвоните, когда ваш звездный мальчик научится петь.       Эндрю схватил ее за руку и не дал уйти, когда Ребекка снова направилась к выходу с этажа.       – Мы все исправим на сведении, когда запишем песню.       – Да он запишет хоть что-то, дай Бог, через пару лет! – крикнула Сойер. – Я не буду участвовать в этом, всего хорошего.       Стоило девушке договорить, как Эндрю резко дернув ее за руку, притянул ближе к себе. Впервые она видела выражение настолько неприкрытой злобы на лице продюсера, ей сразу стало не по себе:       – Уходишь? Отлично! Плати неустойку и вали обратно в США, – прошипел он, а затем добавил очень театральным тоном, – хотя подождите... ты же еще ничего не заработала. Как собираешься расплачиваться?       Ребекка и до этого знала, что диктовать свои условия Сазерленду бессмысленно, но сейчас она поняла еще и то, что даже разорвать контракт она как будто бы не может. Заметив беспокойство и растерянность на лице девушки, Эндрю вновь улыбнулся и отпустил ее:       – Езжай домой и подумай хорошенько над тем, что с теми, кто решает твою судьбу нужно быть поласковей.       Девушка направилась прочь, Эндрю крикнул ей вслед:       – Успокаивайся за выходные, в понедельник продолжим.       Вернувшись обратно в кабинет звукорежиссера, Эндрю не без раздражения обратился к Микки:       – Я думал, что ясно выразился насчет Ребекки.       – Я делаю все возможное, это она какая-то странная, – поморщился Эттвуд.       – Ты плохо стараешься! – крикнул Сазерленд. – Поезжай за ней и сделай так, чтобы в понедельник на записи я не видел ее недовольного лица.       – Мне нанять киллера? – усмехнулся Микки. – И вообще, делать мне больше нечего, это твоя проблема, вот и разбирайся с ней сам!       – А что такое? Расположить к себе девчонку – это непосильная задача для Микки Эттвуда? – сказав это, Эндрю отметил, каким гневным взглядом одарил его молодой человек.

*      *      *

      Ребекка вернулась домой в таком состоянии, что Вероника даже боялась к ней подойти, казалось, сейчас любое слово или действие будет воспринято девушкой в штыки.       Сойер находилась в каком-то шоковом состоянии. Все время, когда что-то происходило, она думала о том, что хуже уже просто быть не может, но, на удивление, может. Вот и в этот раз, когда в отношениях с Роджером было все настолько плохо, что такое и представить было сложно, сегодняшняя попытка записи песни показала, что на этом проблемы не кончаются. Ребекка иногда даже задумывалась, ни участвует ли она в каком-нибудь ток-шоу, где проверяют, как долго она сможет выдерживать все это.       Не замечая никого вокруг, девушка сразу поднялась на второй этаж и закрылась в своей комнате. Только потом она подумала о том, что в доме было как-то подозрительно тихо, никто ее не встретил, даже Клео с Брук не сказали ни слова.       Ребекка еще долго лежала на кровати и просто смотрела в потолок. Гитара валялась прямо около двери, у девушки не было сил даже переодеться. После всего того, что произошло за это короткое время, хотелось только одного – исчезнуть, как будто ее здесь и не было, и не надо было бы выносить весь тот груз, который свалился на плечи.       Раздался стук в дверь:       – Ребекка, можно к тебе? – это был голос Брук.       После пары секунд раздумий Сойер решила, что легче ответить и впустить, чем кто-то предпримет еще не одну попытку прорваться к ней.       – Клео хотела у тебя попросить твою кофту, – Брук показала в сторону шкафа, – ту красную.       Такое поведение девушек показалось странным. Брук использовала какие-то слишком аккуратные высказывания и была более тихой чем обычно.       – Держи, – Ребекка протянула кофту, которую, к счастью, нашла очень быстро.       – Спасибо, а то я не знала, в чем поехать к Родж… – Клео, которая пришла вместе с подругой, прикрыла рот рукой, – в загородный дом.       Брук закатила глаза, видимо, не в ее планах было вот так просто все рассказывать.       – Да, нас Фредди позвал в гости, вот Клео очень захотела надеть именно твою кофту.       Ребекка никак не отреагировала, даже не поменяла своего выражения лица.       – В общем спасибо! – Клео послала воздушный поцелуй и практически вприпрыжку под заливистый смех Брук вместе с ней выскочила из комнаты Ребекки.       Эта ситуация поставила Сойер в тупик, она не понимала как такое вообще было возможно, все собирались на какую-то вечеринку к «Queen», о которой она даже не слышала. Несмотря на то, что Ребекка в любом случае бы не пошла на нее, ей было ужасно обидно, что никто ее не пригласил, даже не сказал о том, что какие-то посиделки планируются, а ведь тогда, когда все договаривались о вечере, скорее всего они с Роджером еще не были в настолько плохих отношениях.       Заперев дверь, чтобы никто не смог войти и увидеть ее в таком состоянии, Ребекка свернулась калачиком на своей кровати и заплакала. Ей казалось, что она просто сойдет с ума, пока эта черная полоса в ее жизни закончится. А самое ужасное, что единственный человек, которому она доверяла настолько, чтобы рассказать все, который умел ее поддержать и найти нужные слова, не без причины сейчас был тоже очень обижен на нее. Ребекка осталась одна наедине со своими проблемами и мыслями, от которых было просто невозможно сбежать, они ее настигали даже там, где, как ей казалось, этого произойти просто не могло.       Потеряв счет времени, девушка все-таки собралась с силами и вышла из своей комнаты. Тогда она обнаружила, что осталась в доме совершенно одна, с ней даже не попрощались перед отъездом.       Выпив кружку ромашкового чая, она чуть-чуть успокоилась, но при этом все еще чувствовала себя ужасно. Ребекка ощутила внезапный порыв к творчеству, ей показалось, что, наверно, это хороший способ выплеснуть накопившиеся эмоции. К счастью, в доме была оборудована комната для репетиций, на удивление, с хорошей звукоизоляцией, что ее очень радовало, потому что все это было настолько личное, насколько возможно.       Тем, кто занимал все ее мысли, был Роджер. И девушке захотелось написать новую песню для группы, которую она смогла бы посвятить ему. Ребекка не думала о том, что таким образом она сможет помириться с Тейлором, скорее, ей просто хотелось облечь свои чувства в более осязаемую форму.       Сойер написала текст на одном дыхании, затем, взяв гитару, стала набрасывать возможные аккорды, не забывая фиксировать их в тексте. Девушка была так увлечена, что не сразу услышала звонок в дверь. Она вздрогнула, вряд ли это так рано вернулись девочки, а больше она никого не ждала. Ребекка аккуратно положила гитару, чтобы не создавать лишнего шума, и на цыпочках вышла из репетиционной. Проходя мимо кухни, девушка посмотрела в сторону окна и заметила припаркованный у дома бирюзовый астон мартин. «Тебя тут только не хватало», – подумала она.       В дверь позвонили снова, а затем еще и настойчиво постучали.       – Я знаю, что вы дома, это Микки, – послышалось из-за двери.       Девушка закатила глаза и, подойдя к двери, быстро надела свой парик, который бросила на тумбочку по приходу, потом зацепила дверную цепочку и приоткрыла дверь. Эттвуд улыбнулся ей и собрался было что-то сказать, но Ребекка его перебила:       – Не хочу показаться невежливой, но сейчас не лучшее время для визитов.       – Я пришел поговорить по поводу записи, – выпалил Микки, а затем, увидев дверную цепочку, усмехнулся. – А это зачем?       – Это для защиты, – тут же ответила Ребекка.       – Для защиты обычно используют другие вещи, – хитро подмигнул он девушке, после чего она цокнула языком.       – Всего доброго, Микки, – девушка попыталась закрыть дверь, но мужчина взялся за ручку с другой стороны и помешал ей это сделать.       – Мне, правда, нужна твоя помощь с той песней, – умоляюще сказал он, – если мы сможем как следует порепетировать, то в понедельник быстро все запишем.       Ребекка посмотрела на Микки и задумалась. Девушка действительно не хотела тратить много времени в понедельник на запись, и она, правда, могла бы помочь парню выучить партию. Но Сойер пугало то, что может повлечь за собой эта ночная репетиция. Если Роджер или кто-то еще узнает, что Микки был здесь, ее словам уже точно никто не поверит. С другой стороны, ей как будто и так никто не верит, и терять ей особо нечего, разве что пару часов спокойного вечера наедине с собой.       – Ладно, но только быстро, – открыв дверь, Ребекка пропустила Микки в дом.              Оказавшись в прихожей и осмотревшись, он присвистнул.       – Прямо и налево, – сухо сказала Ребекка, – там репетиционная.       – А руки помыть? – улыбнулся Микки.       – Давай честно, Майкл, тебе тут не рады, хочешь репетировать? Молча иди в репетиционную, - недовольно покосилась на него Ребекка.       – Хорошо, Бекки, – подразнил ее Эттвуд и зашел в репетиционную.       Его взгляд сразу привлек лист бумаги, лежащий в кресле рядом с гитарой. Убедившись, что девушка занята поиском нот песни, он наклонился и попробовал рассмотреть, что же было написано на листе. Это были стихи, как сразу понял Микки, стихи Ребекки, которые должны были стать текстом песни. В голове мужчины сразу созрел отличный план.       – Бекки, не могла бы ты принести мне стакан воды, в горле что-то пересохло, – обратился он к Сойер.       – Я ведь просила меня так не называть, – недовольно ответила девушка.       – Я тоже просил не назвать меня Майклом, но ты не послушалась, – мужчина подошел к Сойер ближе и с улыбкой оглядел ее сверху донизу. – Так что считай это наказанием.       Ребекка не стала реагировать на его слова и молча отправилась на кухню за водой. Микки тут же бросился к листочку со стихами и, достав из кармана блокнот, быстро стал записывать текст. Услышав приближающиеся шаги Ребекки, он спрятал блокнот в карман и сделал вид, что изучает книги на полках, внутренне сокрушаясь, что успел переписать буквально пару строк.       – Пей и начнем, – Ребекка поставила стакан с водой на верхнюю крышку пианино и, сев за инструмент, начала играть с листа вокальные партии совместной песни.       Микки подошел к ней и, облокотившись об пианино, спросил:       – Девочки уже спят? Почему они не вышли поздороваться?       На секунду Ребекка замерла, она подняла глаза на молодого человека и вновь заметила его ухмылку.       – Они уехали, – просто сказала она и сразу же начала играть.       От взгляда Микки не укрылось, как Ребекка напряглась и постаралась сразу же переключиться на музыку. Молодой человек взял стакан с водой и, отпив немного, встал за Ребеккой. Он провел свободной рукой по ее шее и плечу. Почувствовав кожей прикосновение холодных рук Эттвуда, Сойер дернулась от неожиданности и, отклонившись, натолкнулась спиной на Микки. На это он и рассчитывал, стоило девушке столкнуться с ним, как он, якобы случайно, вылил содержимое стакана на нее.       – О боже, мне так жаль, – запричитал он, – рука дрогнула.       – Держи свои руки при себе, – Ребекка вскочила со стула, ее лицо пылало от гнева. – Еще раз дотронешься до меня и пожалеешь.       – Ты так рьяно охраняешь свою неприкосновенность, – Микки посмотрел в лицо Ребекки, а затем его взгляд скользнул ниже. Эттвуд не пытался скрыть, что разглядывает тело девушки сквозь прилипшую ткань, которая от воды стала почти прозрачной, и едва ли могла что-то скрыть.       Проследив за взглядом собеседника, Сойер, скрестила руки на груди, от этого взгляда она почувствовала себя голой.       – Я переоденусь и вернусь, – бросила она, уходя в свою комнату.       Когда Микки услышал щелчок замка на втором этаже, он бросился обратно к листку с текстом. Ему с лихвой хватило времени, чтобы переписать текст и даже расставить аккорды.       – Почему ты закрылась в своей комнате? – первое, что спросил Микки, когда вернулась Ребекка.       – Потому что мне надо было переодеться, – девушка села обратно за пианино. Она старалась не смотреть на собеседника, пробегая глазами по нотам партитуры.       – Думаешь, я поднялся бы за тобой? – Микки взял стул и сел рядом с девушкой, ему нравилось смотреть, как она нервничает и теряется от его вопросов. – Тогда, у меня дома, ты тоже закрылась на ночь.       – Откуда ты знаешь? – испуганно спросила Ребекка, но, заметив насмешку на лице Эттвуда, она испугалась еще больше.       – Хотел зайти. Поправить тебе одеяло и пожелать доброй ночи, – улыбка Микки становился все шире, потом он изобразил испуг на своем лице. – Ой, я что, напугал тебя?       Ребекка слышала, как у нее колотится сердце, она и правда опасалась Микки, особенно находясь с ним один на один в пустом доме, и еще больше, учитывая то новое, что открылось сейчас. Она успела сотню раз пожалеть, что пустила его и согласилась на эту несчастную репетицию.       – Глупости, чего здесь пугаться, – фыркнула она, – давай репетировать.       – Нет, не давай, – Микки убрал с подставки ноты, и в упор посмотрел на девушку. – Если ты не боишься, тогда почему так нервничаешь?       Он накрыл ее руки своими.       – Ты дрожишь, – Эттвуд посмотрел в ее глаза и с издевательской интонацией добавил, – обманщица Бекки.       Он переместил свои ладони выше, проведя ими вверх по предплечьям девушки. Глядя Эттвуду в глаза, Ребекка отметила про себя, каким обжигающим холодом веяло от его взгляда. Она чувствовала, как Микки незаметно и аккуратно сокращает расстояние между ними. Когда она поймала себя на мысли, что едва ли вообще ей хочется его отталкивать, она испугалась самой себя. Девушка сразу вспомнила про Роджера и, разозлившись на себя за эту секундную слабость больше, чем на Эттвуда, скинула со своих рук ладони Микки и, вскочив со стула, показала в сторону выхода:       – Я предупреждала тебя, чтобы ты держал свои руки при себе! Репетиция окончена, убирайся!       Микки не спеша поднялся со стула и поправил рубашку. От него не укрылось, какими глазами на него сейчас смотрела Ребекка, и он отлично понимал, что именно стало причиной такого раздражения в ее голосе.       – Хочешь, расскажу, кого ты на самом деле боишься? – Эттвуд снова подошел близко к Ребекке. Девушка попыталась отойти, но он не дал ей это сделать. Уверенно взяв ее за плечи, он почти прижал ее к себе и наклонился ближе. Девушка почувствовала, как от его горячего дыхания ее бросает то в жар, то в холод, – Ты боишься Ребекку, которая на самом деле не такая правильная, как ты думаешь, и которая однажды просто не сможет удержаться.       – Ты меня не знаешь, – процедила сквозь зубы Сойер. Все ее тело было напряжено, и она так сильно сжала кулаки, что ее ногти впились в ладони.       Мужчина отпустил ее и направился к выходу.       – Сладких снов! И не забудь запереться в своей комнатке, а то мало ли что… – услышала девушка перед тем, как входная дверь за Микки захлопнулась.