Une chance pour le pardon

      Баркильфедро вынужден признать, что влюблён в Гуинплена. В голове пульсирует чёткое понимание того, что этот человек, которого он так долго старался избегать, не вспоминая о прошлом, теперь является единственным, кто может заполнить его сердце теплом и счастьем. Но как поступить с тем, что он принёс Гуинплену столько боли и страданий? Как выдавить из себя правду, страстно желаемую Гуинпленом? Баркильфедро глубоко вздыхает и наконец смотрит на господина глазами полными страха и ненависти к самому себе.       — Я был ребенком, Гуинплен. Не осознавал, что делаю. Я был так зол и напуган... А они презирали меня. Я думал, что если бы только был кто-то уродливее меня, то всё было бы иначе... Поэтому — ваше лицо... Мне так жаль.       Гуинплен молча смотрит на Баркильфедро. Ясные голубые глаза заполняются слезами, но он не произносит ни слова, только неуместно горит кровью на лице улыбка.       — Понимаю, вы не простите меня, — говорит Баркильфедро, — и готов принять любое наказание...       — Встань на колени, — наконец-то шепчет Гуинплен после тягостного молчания.       Баркильфедро вздрагивает от этого голоса, — голоса, который режет больнее косы, — но подчиняется. Колени холодит каменный пол покоев лорда. А Гуинплен крадучись подходит к нему, отстёгивая ремень и замахиваясь. Но не находит в себе сил ударить. Сколько бы боли ни причинил ему Баркильфедро когда-то, сейчас он единственный, кому Гуинплен может доверять. Рука опускается, так и не завершив своё движение. Гуинплен падает на колени перед Баркильфедро. Он бережно обнимает его, дрожа от смеси облегчения и боли. Баркильфедро не знает, как ответить на этот жест, только чувствует, что внутри скапливается ком нервной тошноты.       — Я не могу ненавидеть тебя, — говорит Гуинплен тихим голосом. — Но не знаю, как забыть то, что ты сделал. Не знаю, как дать тебе прощение.       Противная давящая пустота в груди рвётся наружу, распирает горло. Озлобленность и трусость подтолкнули Баркильфедро совершить непоправимое, любовь — сознаться в этом. Ошибки прошлого не исправить, но можно пообещать себе сделать всё, чтобы никогда больше не навредить Гуинплену.       — Я готов сделать всё, — выдавливает Баркильфедро с горящими глазами. — Я буду служить вам, защищать. И... любить.       Гуинплен смотрит на слугу с сомнением и недоверием. За последние месяцы, что они были вынуждены провести вместе, их отношения действительно потеплели. Симпатия медленно расцветала из внимания, полуночных разговоров и поддержки. Нельзя отменить произошедшее когда-то, но и отбросить настоящее Гуинплен не готов. Поэтому он просто вздыхает и снова прижимает Баркильфедро к себе, чувствуя, как нарастает приятное напряжение, когда шут касается его кожи.       — Не знаю, сколько времени мне потребуется, чтобы простить тебя, — голос Гуинплена слегка скачет, — но я дам тебе шанс.       Баркильфедро ощущает облегчение и радость, понимая, что получил шанс на исправление своих ошибок и возможность вернуть доверие Гуинплена. Он с улыбкой смотрит на своего господина. Их рты сближаются, дыхания смешиваются. Целовать Гуинплена странно, Баркильфедро чувствует устойчивый вкус крови и чего-то ещё. Губ нет, только язык сплетается с его языком. Поцелуй длится, пока хватает терпения, тепло медленно затапливает их, но Гунплен отстраняется.       Они какое-то время остаются сидеть на полу, обнимая друг друга, словно двое детей, которые нашли убежище от жестокого мира. Но даже в этот момент счастья они понимают, что перед ними разверзлась пропасть трудностей, порождённых человеческой жестокостью.       Гуинплен встаёт и протягивает ладони Баркильфедро, помогая ему подняться. Они медленно проходят к его кровати, опускаясь в мягкие одеяла. Это вызывает нервную дрожь приятного предвкушения. Баркильфедро чувствует, как Гуинплен прижимается к нему, утыкается носом в шею, гладит грудь.       — Я буду твоим господином, ты будешь моим слугой, — шепчет Гуинплен. — Но в этом отношении мы будем равны. Только пообещай быть честным со мной. Обещай, что скажешь правду, даже если это будет больно.       Баркильфедро судорожно кивает. Он наконец-то может открыться перед Гуинпленом. Тёплая рука опускается на поджарый живот лорда, ведёт ниже, захватывая подвязки штанов. Баркильфедро не верит, что может прикасаться так откровенно к другому человеку не в контексте издевательств. Не верит, что Гуинплен действительно позволит этому случиться.       Кровь стучит в висках. Баркильфедро начинает ласкать Гуинплена своей рукой, ощущая тепло и рельеф кожи. Гуинплен выглядит блаженным, его глаза закрыты, а дыхание учащено. Возбуждение Баркильфедро только усиливается при виде такой реакции. Он тянется снять одежду Гуинплена, расстегивает пуговицы на его рубахе, потом спускает его брюки.       Медленно перемещаясь по кровати, Баркильфедро сдвигается вниз. Тело Гуинплена отзывается на его прикосновения, его дыхание становится всё более и более тяжёлым. Комната в пляшущем свете огня наполняется перебивающими все мысли звуками. Баркильфедро старается не думать о том, что они делают, об их ролях господина и слуги. Он просто хочет дать Гуинплену то, чего тот желает.       Насколько нежным может быть прикосновение к чужой коже? Какими приятными могут быть звуки, издаваемые партнёром? Баркильфедро познаёт ответы в том, как Гуинплен отзывается на каждый новый поцелуй и касание. Ласки спускаются к нижней часть живота, всё ниже и ниже, пока не достигают члена. Баркильфедро приподнимается, глядя на господина, раскрасневшегося, с затуманенными глазами. Страшная улыбка совсем не вяжется с изломом бровей, но не отталкивает.       Баркильфедро сглатывает, прикусив губу. Он подарил Гуинплену это уродство, попытался возвысить себя за его счёт. И всё равно Гуинплен красив, как если бы коса Баркильфедро не касалась его лица, заменённая поцелуями и нежными пальцами. Из раздумий вырывает прикосновение к волосам. Баркильфедро вздрагивает, фокусируется и возвращается к прерванному занятию. Берёт член Гуинплена в рот, медленно спускается по нему губами. Это возбуждает, собственный член Баркильфедро становится твёрдым, и он начинает мастурбировать, наслаждаясь ощущениями.       Надрывные стоны Гуинплена побуждают ускорить движения. Язык проходится по уздечке, проследив от основания вздувшуюся вену. У них обоих так давно не было близости с другим человеком, что одно это подводит к краю оргазма. Но Баркильфедро не хочет останавливаться здесь. Он хочет продолжать и дальше, желая исследовать каждый уголок чувствительного тела.       Так, Баркильфедро перемещает свои губы и язык к яичкам, лаская круговыми движениями. Гуинплен тяжело дышит, подаваясь бёдрами вверх за прикосновениями. Кожа солёная, запах сильный, ласка прошивает по нервам, надолго терпения сохранять медленный темп не хватает. Баркильфедро сильнее сжимает свой член, двигается быстрее.       Гуинплен на пределе, и Баркильфедро решает вернуться к его члену, чтобы довести до оргазма. Берёт головку в рот, позволяя толкаться глубже самостоятельно в запальчивом, сильном ритме. Три, шесть, десять движений, срывающихся на неловкие рывки. Гуинплен издает крики наслаждения, когда кончает. И Баркильфедро продолжает мягкие ласки до последних капелек спермы, не замечая, как кончает сам, размазывая семя по пальцам и члену.       Биение крови в ушах заглушает дыхание и шелест ткани одеял. Баркильфедро чувствует себя непривычно лёгким, словно все его проблемы растворились в воздухе. Он не думает о прошлом, просто наслаждается моментом, устраиваясь рядом с Гуинпленом и внимательно изучая его лицо. Сейчас улыбка не кажется неуместной.