༻• ⊰✷⊱ •༺
— Господи, да где же он… Принцесса сочувственно пожала плечами, беспокойно наблюдая за метаниями фрейлины. Никто не стал останавливать камердинера, когда он взлетел на Буяна и стрелой умчался из Версаля. Первый день его отсутствия прошёл спокойно. Второй, в целом, тоже. Но постепенно те, кто его ждал, напряглись. Не перепугались, но впали в смятение. Гарольд и Кристина пытались успокоить издёрганную Адриану, но её тревога вынуждала их сжиматься: уж не случилась ли беда в дороге? Жив ли? Цел ли? Фрейлина, доведённая почти до срыва, уже была согласна хоть на сотню свадеб подряд, лишь бы услышать стук копыт Буяна. Но горизонт только и делал, что пустой линией резал зрение. Стало не до шуток. Адриана места себе не находила, маясь в неизвестности. Забеспокоилась Генриетта. Встревожилась Анна. Хмурилась Бонна, не понимающая, куда подевался камердинер короля. Адриана сломалась первой. Бросилась к Генриетте и упала к ней в ноги, умоляя, чтобы принцесса попросила Людовика перенести свадьбу, пока камердинер не вернётся. Генриетта тотчас кинулась к королю с этой просьбой, но Луи ответил отказом. — Он занят делом. Скоро вернётся. Спокойнее, — сказал Людовик. Тогда Адриана вцепилась в Фабьена. Молила его отправить гвардейцев на поиски Александра. Тот и рад был бы сделать это, но никто не знал, в каком направлении Буян унёс всадника. Куда бежать? Где искать? Собственно, примерно с этими словами Густав остановил Адриану, которая уже сама сорвалась на поиски. Девушку с лошади стащили чуть ли не силой. Никто не знал, что думать, а главное — что делать. Особенно, после того, как на третий день Адриана на волне паники развязала язык, и подоплёка брака стала известна Генриетте и Анне. Нет, они изначально догадывались, что Луи не просто так решил женить министра, но детально в это не углублялись. Ещё всё знали Фабьен, Гарольд, Густав и Кристина. На этом круг знающих завершался. Возникла крайняя неопределённость. Есть приказ Людовика: Адриана и Кассель женятся, и фрейлина выводит герцога на чистую воду. Есть поправка Александра: свадьбы не будет, и он сам засадит министра за решётку. Само собой, влезать в соглашение Луи и Александра никто не решался. Иными словами, Версаль раскололся надвое. На женскую часть и мужскую. Анна, Генриетта, Адриана и Кристина маялись в неизвестности. Фабьен, Гарольд, Людовик, Густав размышляли более здраво: в конце концов, трёхдневное отсутствие камердинера в рамках служебного дела — это не так уж много. Но видит Бог, неизвестность — худшее из зол. А тем временем свадьба приближалась. Наступило утро четвёртого — свадебного — дня. — Я так больше не могу! — взвыла Адриана, выскочив из беседки и бросившись к конюшням. Генриетта кинулась следом, попутно велев своим фрейлинам остаться на месте. — Адриана! Девушки домчались до конюшен. — Густав, седлай коня, — фрейлина ворвалась в конюшню. — Хватит с меня! Я еду его искать. — И куда ты поедешь?! — воскликнула Генриетта. Этот вопрос стал царём всех вопросов в минувшие сутки. — Не глупи, Адриана! — Согласен, — переполошился Густав, хромая к девушке. — Он велел ждать его здесь, вот и жди. — Некуда дальше тянуть! — взъелась Адриана. — Густав! — в конюшню влетел Гарольд, сжимая в руке письмо. Генриетта и Адриана вздрогнули. — Письмо от отца Адрианы, — он всучил послание Густаву. — Ты написал папе? — поразилась Адриана. — Разумеется, написал! Густав поспешно вскрыл послание. Быстро прочёл. — Что? — нетерпеливо выпалили Адриана и Генриетта. — Отказ, — оповестил Густав. — Рауль не дал согласия на брак Адрианы и Касселя. Адриана ахнула. Папа, мечтающий выгодно выдать её замуж, отказал в благословении?! Что ж такого написал ему Густав, что Рауль встал на сторону дочери, а не на сторону выгоды? — Это ничего не меняет, — нахмурилась Генриетта. — Увы, друзья мои, отказ отца Адрианы не повлияет на решение Луи. — Он не имеет права! — взъелся Густав. — Имеет, Густав! — повысила голос Генриетта. — И ты знаешь, что имеет! Густав чуть не задохнулся от возмущения, сжав бумагу и злобно треснув клюкой о землю. Гарольд раздосадованно упёр руки в бока. Адриана схватилась за голову и опустилась на низкую скамью подле одного из стойл. Генриетта в размышлении покусала губу. В который раз — они не знали, что делать. Как лучше поступить. — Вот что… — принцесса совершенно не была уверена в том, что собиралась сказать. — Бегите. Собирайтесь и скачите прочь из Версаля. Адриана права: тянуть дальше уже некуда. Адриана и Густав вскинули голову, воззрившись на принцессу. — Как только остановитесь где-то — пришлите письмо на моё имя. Не на имя Александра, а на моё, — принцесса жутко сомневалась в том, что предлагала. У неё аж голос от волнения задрожал. — Уверена, Александр к тому времени вернётся, и я ему сообщу, где вы. — Миледи… — глухо произнёс Гарольд. — Побег не рассматривался нами ни в коем разе, — напомнил он. — В нашей ситуации побег — это уклонение от приказа короля. Худом может обернуться. — Я что-нибудь придумаю, — принцесса взволнованно потёрла лоб. — Скажу, что Адриана сорвалась на поиски своего покровителя. Луи поймёт, — она прижала пальцы к виску, как при головной боли. — И это даст нам фору по времени. Адриана и Густав переглянулись. Гарольд разомкнул губы, чтобы что-то произнести, но промолчал. Хмуро отвернул лицо к въезду в конюшню. — Говори, Гарольд, — Адриана заметила его смятение. Гарольд отрицательно мотнул головой. — Говори! — потребовала Генриетта. — Адриана — протеже Александра. И он несёт ответ за её решения и действия, — озадаченно произнёс Гарольд. — Король-то, разумеется, с Александра строго не взыщет за её побег и срыв своего плана, но… — он запнулся. — Или взыщет? Мы случайно хуже не сделаем? Чёрт, я не знаю… Вот именно, что «Я не знаю». Никто не знает, как лучше поступить. Показалось, что они застряли в замкнутом круге ада, из которого нет выхода. Что делать-то? Срывать соглашение Луи и Александра? Да у них смелости на это не хватит. Только Генриетта осмелилась предложить побег, как выход, да и то — больше под влиянием эмоций, а не разума. Разумом-то она понимала, что это рискованное решение, но и её начала накрывать волна паники. Чёрт, будь Александр в Версале, сейчас у его дверей толкалась бы очередь. Но его тут не было. И все ощущали себя… потерянными. Да, вот так. Именно потерянными, как маленькие детки, которых папа оставил играть, а сам ушёл по делам. И по сию пору не вернулся. Это ужасало сильнее всего. Нервы оказались далеко не канаты. Адриана застонала, вцепившись в собственные волосы с такой силой, что едва не содрала с себя кожу. Генриетта плюхнулась на скамью рядом с фрейлиной и утешающе обняла её за плечи. — Что ты предлагаешь? — Густав обратился к Гарольду. — Пусть она замуж за старика идёт? Гарольд озадаченно развёл в воздухе руками. Адриана качнулась из стороны в сторону, и Генриетта покрепче обняла её, поглаживая по плечам. — Хорошо, — фрейлина, выдохнув, выпрямилась. — Раз все мужчины считают, что три-четыре дня — это не срок для того, чтобы срываться на поиски, то Бог им судья, — Адриана поднялась. — Король получит то, что желает: я выйду замуж за Касселя, — процедила она. — А после свадьбы заберу свою охрану, Гарольда и Густава, и мы поедем искать Александра. Так мы можем поступить? Густав, Гарольд и Генриетта переглянулись. — Полагаю, да, — негромко ответила Генриетта. — Наверное. — Тогда поторопимся, — фрейлина схватила принцессу за руку. — Готовьтесь к отбытию, — попутно сказала она Гарольду и Густаву. — После венчания поедем. Идём, Генриетта, поможешь мне собраться. — Конечно, — принцесса поспешила за подругой.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Давненько мне не доводилось бывать на столь пресных венчаниях, — буркнула Генриетта. Анна кивнула, безмолвно согласившись с её мнением. Королева-мать подобные события редко удостаивала вниманием, а вот Генриетта на свадьбах бывала чаще, как и Людовик. Но сие торжество, как и сказала принцесса, сквозило пресностью. А всё потому, что сделано всё впопыхах. Камердинер короля палец о палец не ударил, и всю подготовку едва ли не в последний момент пришлось взять на себя слугам министра. Кассель выглядел озадаченным: его венчание больше походило на тайную свадьбу, чем на торжество, соответствующее его положению. Первое: в Версаль не приехал даже отец невесты. Второе: сами праздничные гуляния получались скромными. Третье: мало гостей. В церкви собрались несколько придворных и министры, приглашённые герцогом, пришли фрейлины Анны и Генриетты, слуги короля. У стены с видом, будто на похоронах, стояли Фабьен, Кристина, Гарольд и Густав. У последнего вид и вовсе был мрачнее некуда. Но Кассель утешил себя тем, что в церкви присутствует королевская чета — пусть и не полным составом. Так или иначе, для любой знатной особы почётно, когда король принимает приглашение и является на торжество, вот и министр посчитал это преимуществом. Пусть у других свадьбы пышнее, но не каждый придворный может похвастаться тем, что на его венчании присутствовал король. Генриетта остановила взгляд на церковном алтаре. Скольких молодых девушек венчали тут не с человеком, а с кошельком или титулом, — не счесть. Но нынешнее венчание выбивалось из привычного ряда. И потому возникло ощущение какого-то морока, нереальности. И ощущение это не покидало даже в момент, когда появилась невеста. — О, а она настроена решительно, — заметил король, следя за продвижением Адрианы к алтарю. Анна со вздохом опустила глаза к вееру, который держала на коленях. Генриетта хмыкнула: беззвучно и без всякой иронии. М-да, поди-ка, сыщи невесту, которая не шествует, а буквально мчится к алтарю, позабыв об элегантности. И это объяснимо. Для Адрианы окружающий фарс не имеет значения. Она не останавливает взор ни на высоком алтаре в углублении апсиды, ни на роскошной проповеднической кафедре, украшенной скульптурными изображениями и высоким навесом. Ей безразличны изваяния под верхними громадными окнами, ей не интересны разноцветные изображения на стеклах. Её не волнует ни убранство церкви, ни гости, ни министр, ни король, ни весь Версаль — гори он синим пламенем. Сказать «Да», взлететь на коня и умчаться на поиски камердинера. Всё. Больше её ничто не тревожит. Поэтому она так уверенно подошла к Касселю и так спокойно взглянула на преподобного. Мыслями она не здесь, не у алтаря. Её не заботит это чёртово венчание, не волнует прикосновение старого министра к её рукам, когда они поворачиваются друг к другу. Её не задевают высокодуховные изречения священника, она не видит взглядов гостей, направленных на неё. Быстрее. Умоляю, быстрее! Она еле сдерживается, чтобы не поторопить священника. Пока она тут стоит и сочетается ненавистным браком, где-то — неизвестно где — пропадает Александр. И неизвестно, что с ним. Мысли — в который раз за три дня — взобрались на волну паники. Пахнет свечами и ладаном. На похоронах тоже так пахнет. На похоронах тоже читают Божьи заповеди, но другие. Адриана нахмурилась, отогнав от себя дурные сравнения. Нет-нет. Он в порядке. Он жив. Просто надо его найти и вернуть. Пальцы, сжатые ладонями министра, предательски задрожали. Аромат свечей опутывал, и в глазах стала скапливаться влага. Что я делаю? Господи, что я делаю… Адриана обернулась на Густава, на котором лица не было. Кристина, взяв того под руку, утыкалась лицом в его плечо. Гарольд с силой поджимал губы, а Фабьен сверлил глазами дверь, будто застыв в ожидании. Взгляд девушки скользнул по понурой Бонне, и следом она обратила внимание на Генриетту. Принцесса сидела, опустив взгляд в пол, как и Анна. Но королева, похоже, и вовсе закрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Обычно с похожим видом молятся. Фрейлина обратила лицо к кресту за спиной священника. Образ Христа распнул окончательно. Это храм, но Бога здесь нет. Его нет в этих стенах, Его нет на проклятой версальской земле. Но ужас не в этом. Ужас в том, что в этих стенах нет того, кто нужен больше, чем Бог. Вот в чём суть! Его здесь нет. Без Бога можно жить. Без тебя нельзя. Эта мысль замахнулась кинжалом и насквозь пробила лёгкие. Адриана окаменела, почти физически ощущая, как выжатая из сердца кровь затапливает и прожигает дотла. — Мадемуазель де Вьен, — шепнул священник. Адриана взглянула в участливое лицо святого отца. Он спрашивает её согласие? Тогда пора ответить. Но язык присох к нёбу. Если она скажет «Нет», то всё обернётся скандалом, и это задержит её чёрт знает на сколько. Соберись! Соберись немедленно! Говори «Да» и беги! Ищи его! На глаза попался Людовик. Кивнул ей, подсказывая верный ответ на вопрос священника. Адриану заколотило, как при лихорадке. Ноги почти перестали держать. Церковь ломала её, как одержимую. Одержимую страхом за жизнь камердинера. Если из-за вашего сумасбродства с Александром что-то случилось, я вас убью, сир. И пусть меня казнят, и пусть вся Франция падёт — но Бог мне свидетель, я это сделаю, клянусь. В тёмных глазах полыхнул демонический огонь. Душу затопила тьма. Испепеляющая ненависть, вызванная крайней степенью ужаса. Отчаяние петлёй стянуло горло. Дышать стало нечем. Аромат ладана въедался под кожу, как отрава, разжигая во всём теле нечто нечеловеческое. Она едва разомкнула губы, чтобы дать ответ. Снаружи раздался цокот по мрамору. Грохот, и все, как подстреленные, вскочили с мест — Буян, взметнувшийся на дыбы, копытами выбил дверь и ворвался в храм. Александр слетел с коня. Живой. Слава Богу, живой. Лопнул невидимый канат, и Адриану качнуло в сторону, как от удара. Она, резко выдохнув, согнулась и уцепилась за перегородку, чтобы не грохнуться оземь. — Слава Богу, — перекрестилась, выдохнув, Анна. — Господи, спасибо, — с облегчением выпалила Генриетта, прижав ладонь к груди. Гости зарокотали, впав в смятение; Гарольд, Густав, Кристина и Фабьен ощутимо расслабились; Людовик заинтересованно шагнул вперёд. — Александр, ты нарушил таинство венчания! — укорил священник. — Простите, преподобный, — с видом, как будто не извинился, а проклял, отрезал Александр, чеканя шаги к алтарю. — Но сейчас нарушится ещё одно таинство. Густав, заметив, что Адриана еле стоит на ногах, рванул к ней и обхватил деревянной рукой, оттягивая в сторону. Та обеими руками вцепилась в Густава, отшатнувшись назад. — В чём дело, Александр? — оторопел Кассель. — Свадьбы не будет, — камердинер приблизился к священнику и Касселю. — Ваше Величество? — растерялся министр, развернувшись к Людовику. Король приказно вскинул руку, веля молчать, и уступил право слова камердинеру. — Говори, друг мой. Александр выудил из-под полы плаща свиток и, усмехнувшись, протянул его королю. И вслед острый, как скала, голос камердинера отскочил от сводов храма, объявив: — Герцог де Кассель уже женат. Гости ахнули. Адриана потрясённо улыбнулась. Генриетта расплылась в ошарашенной улыбке, Анна округлила глаза, да и остальные оторопели не меньше. — Что?! — поражённым рокотом прокатилось по рядам. — Неслыханная дерзость! — взъелся Кассель, побагровев. — Я вдовец! Как ты смеешь, Александр, порочить её память! Моя жена… — Ваша жена, — хлёстко перебил Александр. — Сбежала от вас в монастырь Сен-Савен много лет назад. И вы объявили её мёртвой. — Ничего подобного! — воскликнул министр, оглянувшись на короля. — Моя жена, действительно, отправилась в монастырь, но там она и преставилась! Сир, это правда! Людовик, коварно сощурившись, развернул свиток. — Жена — прекрасный повод для отмывания денег, — стал напирать Александр, шагнув к министру. — Вы уводили «нечистый» источник доходов от себя через монастырь. Герцог попятился, мотая головой. — Чушь! — Вливали украденные у короны средства в монастырь, — давил камердинер. — Пожертвования ведь не облагаются платами. — Бред! — Используя свою жену, вы обманным путём преобразовывали ворованное в законный денежный поток. Мне что, привезти вашу жену ко двору для допроса?! — повысил голос Александр. — Пусть она лично расскажет королю, как под Божьей защитой и покровом монастыря помогала вам обкрадывать корону! А, может, она не сбежала, а изначально была вашей пособницей? — Прекрати! Всё не так! — возопил герцог. — Я делал это не через неё, а… Кассель зажал рот ладонью. Но поздно. Александр, усмехнувшись, отступил. — А как? — лже-любезно осведомился Людовик. — Здесь весьма любопытные махинации, герцог, — он махнул свитком. — Ещё и под Божьей эгидой. Прикрылись именем Господа и вынудили жену покрывать вас из-за застенок монастыря? Или она была не против? — Отлучён будешь от церкви, нечестивец! — ожил священник. — Кайся, раб Божий, покуда не поздно, и моли о прощении! — Я… я… — министр стал заикаться. — Я… Сир, я… — Уведи его, Фабьен, — хмыкнул король. Фабьен с готовностью схватил лепечущего министра за локоть и поволок к выходу. Общество за спиной Александра вело себя тише воды, ниже травы, провожая их взглядом. Гости качали головой, Адриана держалась за Густава и Генриетту, Гарольд и Кристина обнимали фрейлину за плечи, а Анна держала руку на локте принцессы. — Я знал, что ты не подведёшь, — на плечо камердинера опустилась королевская ладонь. — Благодарю тебя, друг мой. — Обращайтесь, — кивнул Александр. — Мадемуазель де Вьен? — он не обернулся на фрейлину. — Вы свободны. Сходите переоденьтесь, ради всего святого. Адриана беззвучно рассмеялась и вместе с тем расплакалась, а Генриетта, широко улыбнувшись, прижала подругу к себе. Густав смахнул скупую слезу с морщинистой щеки. — Храни тебя Бог, Александр, — тихо произнёс Густав. — Храни тебя Бог. — Я бы ещё провёл допрос, пока Кассель растерян случившимся, — камердинер держал внимание на Людовике. — Надо поднажать на него, чтобы раскрыть все пути, которыми он пользовался. — Делай, как сочтёшь нужным, — не стал возражать Людовик. — Святой отец, — он повернулся к священнику. — Венчание отменяется. Священник кивнул. — Все могут быть свободны, — объявил король. — Свадебное торжество отменяется.༻• ⊰✷⊱ •༺
Свадебное торжество отменено. Но срыв свадьбы празднуется вовсю. На побережье пруда накрыты столы (не пропадать же добру — зря, что ли, Кристина готовила столько яств), музыканты играют задорные мелодии, девушки пляшут. Самая радостная в этой толпе — Адриана. Кружится вместе с Генриеттой и другими фрейлинами, а Анна, сидящая на мягком кресле, кивает в такт мелодии и весело улыбается, наблюдая за танцами девушек. — Ваше Величество, не желаете к нам присоединиться? — позвала Адриана, взяв передышку. Запыхавшись от плясок, она подошла к столу, чтобы выпить что-нибудь. — Мадам, идёмте с нами, — следом подбежала Генриетта. — Станцуем бурре ! — Ох, нет, веселитесь, — легко отмахнулась Анна. — Стара я для бурре. — Ах, какая чепуха! — воскликнула Генриетта. — Вы прекрасны и свежи. Идёмте же, — она потянула королеву за руку, — украсьте наше веселье. Анна, рассмеявшись, покорилась воле принцессы. Адриана, недолго думая, потянула Густава в гущу танцующих. — Да ты чего, дурочка, — хохотнул Густав. — Куда старикам плясать! — Идём! Генриетта, изловчившись, втянула в танец ещё и Кристину с Гарольдом. И, признаться, на бурре это оказалось мало похоже: плясали, как Бог на душу положит — без всякого построения и от души. И, к слову, старики веселились пободрее молодых. Особенно задорно выглядел Густав: он озорно постукивал тростью по земле и, искромётно качаясь всем корпусом, взмахивал деревянной рукой. А уж в паре с Адрианой и вовсе всех позабавил: никакая хромота и клюка не мешали ему выплясывать с фрейлиной. Получалось не особо умело, но так живо и очаровательно. Танцующие, веселясь и прихлопывая в ладоши, образовали круг, оставив в центре Адриану и Густава. В какой-то момент Густав мельком глянул поверх головы фрейлины, улыбнувшись ещё шире, принцесса и королева хитро прищурились. Густав ловко раскрутил девушку и резко отпустил, и та не устояла бы, но её перехватили за руку и, докружив до конца, прижали спиной к чьей-то груди. Адриана, ойкнув, обернулась через плечо. И тут же, радостно взвизгнув, развернулась и подпрыгнула. Александр рассмеялся, обхватив её за талию и оторвав от земли. Фабьен со смехом посторонился, дабы не быть сбитым прокружившейся на месте парой. — Забирай награду, герой! — заливисто рассмеялась Генриетта. Никто из танцующего круга не удивился. Если бы камердинер сорвал их свадьбу со старым министром, то они тоже висели бы у него на шее от радости. — Поздравляю, Адриана! — Фабьен распахнул объятия, и девушка обняла и его. — Ох, как я тебе благодарен, — место фрейлины занял Густав, который поспешил заключить камердинера в добродушные объятия. — Храни тебя Бог, Александр. Камердинер улыбнулся, дружески похлопав Густава по спине. — Тут какая-то несправедливость, — съехидничал Александр, когда тормошение в объятиях затянулось. Отпустил Густава и потянул Адриану от Фабьена. — Верни обратно — не твоё. Фабьен и Густав хохотнули, Адриана шутливо пихнула камердинера в плечо. Но вернуть своё ему не позволили: Александр сам пошёл по рукам. Его обняли и подлетевшие Кристина с Гарольдом, и Бонна — на этом жесте Адриана на миг перестала улыбаться, недовольно сжав губы. Но заулыбалась обратно, когда он перекочевал в объятия Анны и Генриетты — те обыкновенно держались приличий, но тут не устояли, и в рамках дозволенного коротко приобняли камердинера. — Веселитесь, — махнула рукой Анна гостям. — А мы с Александром потолкуем. — Ой, я тоже сгораю от нетерпения! — воодушевилась Генриетта. — Расскажешь про Касселя? Александр кивнул. — Идёмте к столам, — засуетилась Кристина. — Алексань, давай-давай, — она стала подталкивать его под локоть. Остальных звать не пришлось: сами пошли. — С дороги да с допроса — поесть надобно. — Да я не особо… — Ничего не знаю, — перебила Кристина, решительно пихая камердинера к накрытому столу. — Питаться хорошо надобно. Нам внуки здоровые нужны. — Внуки? — удивился Александр. — Вот и Кристина думает, что у тебя не дети — у тебя сразу внуки появятся, — рассмеялась Адриана. — Смейся-смейся, — усмехнулся Александр. — Тебе же их и няньчить, да? — хохотнул Фабьен. Александр ехидно покосился на друга с видом, как будто тот его мысли прочитал и озвучил. — Болтуны, — фыркнула Адриана, спрятав смущение за иронией. — Мужчины порой хуже придворных сплетниц. — Я тебе больше скажу, — озорно отозвалась Генриетта. — Они и есть главные придворные сплетницы. Отшутились. Бонна, увязавшаяся за ними, поначалу застопорилась от слов Фабьена, но Адриана и Генриетта, сами того не заметив, успокоили вспыхнувшее смятение, сведя всё в иронию. Все дошли до столов, и Кристина засуетилась, передвигая блюда поближе. Пока все выбирали, как разместиться, рука камердинера скользнула по спине фрейлины и легла на её талию. Она почти прильнула к его боку, но с опозданием заметила Бонну. И тут Адриану как ветром сдуло. Вжух! — и нету. Она, скинув его руку с себя, стрелой отлетела вперёд и плюхнулась на ближайший стул. Александр огорошенно уставился на пустое место, где только что стояла девушка. Если кто-то не знал, как выглядит воровское «из-под носа свистнули», то вот именно так это и выглядит. Была и испарилась — он и глазом моргнуть не успел. Адриана быстро огляделась — кажется, никто ничего не заметил. Подняла голову к камердинеру и виновато поджала губы, наткнувшись на полный недовольства взгляд. — Прости, — шепнула девушка. Александр въедливо прищурился, опустив руку, которой только что её обнимал. — Позднее поговорим. Адриана вздохнула и повернулась к столу. Александр, с досадой нахмурившись, поправил выбившуюся прядь волос, упавшую на её плечо. Результат не устроил, и он расстегнул заколку. — Всё растрепалось, да? — фрейлина пошарила ладонью по макушке. Александр утвердительно угукнул и, зажав украшение зубами, стал укладывать её волосы. А вот этот жест уже заметили все. Заулыбались. Генриетта умилительно сложила бровки домиком: мужчина поправляет девушке причёску. Так трогательно. — Так плясать — конечно, всё растреплется, — за спиной Адрианы появилась Бонна. — Позволь, я поправлю. — Я сам, — не уступил Александр. — Присаживайся, Бонна. Фрейлина, кивнув, послушалась. Адриана искоса глянула на Бонну, ожидая ярко выраженного недовольства, но та наблюдала за камердинером с задумчивой рассеянностью, как будто мысленно подбирала любое объяснение его жесту, кроме того, которое так и напрашивалось само собой. — Говори же, Александр, — поторопила Генриетта, взяв бокал с вином. — Как ты раскрыл Касселя? — По большей части он сам себя подставил, — промычал Александр сквозь зажатую в зубах заколку. — Что? — переспросила Генриетта. — Господи, заберите у него заколку, а то у него руки заняты. Прошедшая мимо Кристина забрала у камердинера заколку. — Это несъедобное, отдай, — и она передала украшение Адриане. — Де-факто я знал, что Кассель вор, но нужно было это доказать. Я изучал его официальные счета — они чисты, — продолжил Александр. — А три дня назад он заявился с предложением компенсировать мне затраты на покровительство Адрианы. Анна, Бонна и Генриетта приподняли брови, оторвавшись от трапезы. Александр, разобравшись с причёской фрейлины, сел за стол по левую руку от неё. — Решил через тебя отмыть часть средств, что ли? — озадачился Гарольд, опершись ладонями на стол. — Вроде того, — подтвердил Фабьен, закинув в рот ягоду. — Не буду утруждать витиеватыми детали, но некоторые расписки о компенсации действительно позволяют при должной сноровке вывести суммы в чистый поток. — И тут нашла коса на камень, — расцвёл Гарольд. — Наш-то не дурак, — он кивнул на камердинера. — С попеременным успехом, — съехидничала Адриана, потянувшись за бокалом. За столом пролетели смешки. Александр ехидно вздёрнул бровь, покосившись на девушку. — Ох, уж эта женская благодарность, — развеселился Фабьен. — Оскорбление является обычной платой за хорошую работу, — издала смешок Анна, пробуя фрукты. — Это за то, что пропадал невесть где, — фыркнула Адриана. — Почему невесть где? — улыбнулся Александр, непринуждённо подцепив сырные ломтики. — Я тебе платья новые заказал. Вечером должны привезти. Адриана возмущенно подпрыгнула на месте, чуть не выронив бокал. — У тебя совесть есть? — взвилась Адриана. — Мы тут места себе не находили, а ты по портнихам катался? — вспылила она. — Я уже думала: всё, он умер! Он умер и лежит где-то на обочине. — И ты на радостях решила выскочить замуж, да? — хмыкнул Александр. За столом прокатилась волна хохота. — Подумала: «Ну, сгинул так сгинул. Что добру-то пропадать, у меня ж ещё один старик есть», — камердинер передразнил фрейлину. — Так это было? — Неправда, Александр, — посмеиваясь, встряла Бонна. — Мы, действительно, переживали. — Я так и подумал, когда Адриану у алтаря увидел, — фыркнул Александр. — Гляжу: стоит, переживает, замуж выходит. — А вот если бы ты не тратил время на платья, — не растерялась Адриана, — то мне не пришлось бы стоять у алтаря. — М-ага, — покивал Александр. — Я так понял, платья тебе не нужны? — Я такого не говорила! — воскликнула Адриана. В очередном всплеске хохота громче всех взвыла Генриетта, чуть не завалившись на смеющуюся Анну. — Не ругайтесь, — улыбаясь, произнёс Гарольд. — Нам ничего не оставалось. Миледи просила короля перенести свадьбу, но… — он развел руками в воздухе, — … увы. — Что, даже после того, как вы сослались на плохое самочувствие невесты? — удивился Александр. А, ой. Упс. Лица присутствующих вытянулись в необыкновенной гримасе, и все перестали есть и пить. До такой элементарной вещи почему-то ни одна душа не додумалась. — Какие мы болваны, — убито выдал Густав, опустившись на стул. — Нет, такого мы королю не говорили. Александр отмахнулся: мол, неважно. — И когда я начал размышлять в этом направлении, то подумал: а почему, собственно, Кассель, являющийся вором, давным-давно не обзавёлся новой женой? — камердинер вернулся к изначально заданной теме. — Это ведь выгодно. Но официально он вдовец, детей и иных близких родственников не имеет. — И ты предположил, что жена Касселя жива, — протянула Анна, вдумчиво смакуя вино. — Я отправился в старые архивы, поднял записи. Следом поехал в монастырь. — Тебе удалось побеседовать с его женой? — поинтересовалась Бонна. Александр глянул на Фабьена и кивнул ему, предлагая главе стражей продолжить рассказ. — Кассель на допросе поведал всё, чем промышлял, — вступил Фабьен, облокотившись на стол. — Он отмывал деньги через монастырь, но не через жену, а через одну послушницу. Она ему не родня, но в своё время их связывали близкие отношения, — излагал он. — Она помогала министру, счётные бумаги уходили на судостроительные верфи, затем перемещались на вымышленные имена, проходили целый круг «очистки», а затем ворованное возвращалось к Касселю, но уже «чистой» прибылью. — Погоди-погоди… — вскинула руку Анна. — Вряд ли мы смогли бы быстро выявить эту схему целиком, — кивнув, продолжил Фабьен. — Оставалось только надавить на Касселя так, чтобы он растерялся и признался. И Александр использовал приём с его женой. Что? Все растерялись. — Ты подразумеваешь… — протянула Генриетта. — Жена Касселя мертва, — сообщил Александр. — Я ошибся, считая, что она жива. Но я всё же съездил в монастырь, написал липовую бумагу и запечатал подделку печатью настоятеля монастыря. — Так это… — опешила Адриана. — Блеф, — подсказал Александр. — Да. Я намеренно обвинял его в том, чего он не делал. Хотел запутать. На самом деле, его супруга давно мертва. — А Луи знает? — оторопела Генриетта. — После того, как Кассель раскололся, Александр признался в обмане, — улыбнулся Фабьен. — Вам отсюда смех Людовика не было слышно? Выходит, враньё ради правды. Но это подействовало. — В жизни бы до подобного не додумалась! — воскликнула Генриетта. — Поразительно, — покачала головой Анна. — И ведь удалось! Разговор за вином и фруктами продолжился, но вскоре был прерван фрейлиной Генриетты. — Миледи, я принесла, — Жаклин положила перед принцессой свёрток и бумагу. — М-м, — жуя, ответила Генриетта. — Спасибо. — Порисовать надумала? — обрадовалась Анна. — Ох, давненько ты не бралась за творчество. Адриана удивлённо приподняла брови. Принцесса имеет склонность к художеству? Вот бы взглянуть на её творения. — Воодушевилась срывом свадьбы, — рассмеялась Генриетта. — Появилась желание что-нибудь изобразить. — Покажешь? — заулыбалась Адриана. — Показываю только близким, — ответила взаимной улыбкой Генриетта. — В число коих ты входишь. Покажу. Она послала Адриане лёгкий воздушный поцелуй, и та, поймав его в кулачок, отправила в её сторону взаимный. За столом умилительно рассмеялись: дружба принцессы и фрейлины представала прекрасным явлением, за которым приятно наблюдать. — Ой, я за тебя всё нарадоваться не могу, — Жаклин подлетела к Адриане и, наклонившись, порывисто обняла её со спины, от чего фрейлина чуть не выронила бокал. — Отвязалась от старика! Теперь ты, наверное, за Александра выйдешь? Адриана подавилась вином и закашлялась. Все хохотнули. — Тихо-тихо, — Александр, рассмеявшись, похлопал фрейлину по спине. — Гарольд, дай воды. Гарольд, улыбаясь, протянул бокал с водой, и фрейлина, сделав пару глотков, выдохнула. Жаклин со смешком выпрямилась, извиняюще погладив Адриану по плечу. — Нельзя же так, Жаклин, — упрекнула Бонна, положив ладонь на спину фрейлины, но поверх ладони камердинера. Тот вытянул ладонь, переместив её к пояснице девушки. — Что за тяга к постоянным выдумкам? Сколько раз было говорено, что между Александром и Адрианой покровительственные отношения. Александр скептически выгнул бровь. — Да я бы так не… Адриана пихнула камердинера кулачком по ноге. Тот укоризненно зыркнул на девушку. — Так, — похоже, терпение лопнуло. — Извините нас. Мне вдруг пришло в голову обсудить свои… — он поднялся, откинув салфетку, — … покровительственные отношения. Идём. Адриана ойкнула, когда её выдернули из-за стола и потащили в сторону. — Может, попозже? — только и успели услышать оставшиеся. — Немедленно! — и ещё вот это. Все за столом переглянулись: наибольшая часть попрятала улыбки, Бонна обернулась в том направлении, куда они ушли, Жаклин озорно сморщила носик, качнув головой. — Поищу привлекательный пейзаж, — прощебетала Генриетта и, поднявшись, прихватила с собой художественные принадлежности. И пока общество неторопливо расходилось из-за стола, Александр куда-то целенаправленно вёл Адриану, минуя все тропинки и повороты. Фрейлина хотела повозмущаться, куда он её тащит, но промолчала — похоже, она его разозлила своими отбрыкиваниями и стремлением держать всё в тайне. А следом пришла другая, наиболее кошмарная мысль: а вдруг он сейчас скажет ей, что её выкрутасы ему поперёк горла, и всё, мол, свободна. Эта мысль показалась настолько ужасной, что в момент, когда он остановился и развернулся к ней, зло сверкнув глазами, она без промедлений обхватила его лицо ладонями и прижалась к губам. Александр моргнул, едва не забыв, зачем её сюда привёл. Уже почти ответил, но вовремя спохватился и отстранился. — Хорошая попытка, — прищурился Александр. — Но нет. Вот. Точно. Допрыгалась. Сейчас он скажет, что она ему не нужна. К глазам стали подступать слёзы, и она понуро опустила голову. Сердце сжалось, как в ожидании удара. — Сначала ты мне объяснишь, в какие тайны версальского двора ты удумала играть, — потребовал Александр. Что-то прикинул в голове. Отыграл назад. — Впрочем, объяснишь чуть позже. Он с опозданием на две фразы вернул поцелуй, но более основательный и глубокий, чем её. Слёзы, так и не успев пролиться, высохли, будто и не было их. От сердца отлегло. — Так ты меня не бросаешь? — тихо спросила Адриана, когда он чуть-чуть отстранился. У камердинера глаза на лоб полезли. — Невероятно. Откуда женщины это берут в своей голове? — потрясённо выдал Александр. — Я тебя могу бросить разве что в этот пруд, да и то — сам же потом за тобой и брошусь. Адриана окончательно расслабилась, насмешливо сморщив носик. — А теперь присядь и объясни мне одну простую вещь — ты что, решила от всех прятаться? Он махнул рукой за её спину. Фрейлина обернулась. О, тут садовые качели! А она их и не заметила. К слову, красивые. Как будто и не версальские — простые и изящные: длинная скамейка со спинкой сделана из дерева и покрыта белой краской, а каркас опутан вьющимися цветами. — Потому что камердинер не ровня дочери маркиза — пусть и разорённого? Его острый голос ввинтился в слух, и она аж подпрыгнула от возмущения. — Ты что несёшь! — взвизгнула Адриана, уставившись на него во все глаза. — Совсем одурел?! — Тогда в чём дело? Адриана с «Пуф-ф-ф» надула щёки и села на скамью. Александр остановился напротив неё, сложив руки на груди. — Ты как надзиратель, — буркнула Адриана, глянув на него исподлобья. — Я зол, — любезно известил Александр. — Моя ненаглядная сначала топает к алтарю, хотя я говорил ей этого не делать. Затем бросается мне на шею, а через минуту отпрыгивает от меня, как от прокажённого, и ведёт себя так, как будто никого отношения ко мне не имеет. Адриана поджала губы, опустив взгляд. Что ж. Он прав. — Эм-м-м… — она поискала наиболее подходящий ответ. — Честно говоря, я подумала, что… — она стушевалась, — … эм-м-м… ну… Эм… Будет неплохо, если мы не станем предавать огласке, что между нами что-то есть. Зачем кому-то об этом знать? Александр вздёрнул бровь. — Тогда у нас проблема, — оповестил камердинер. — Я, конечно, не собираюсь тискать тебя при всём дворе за утренней трапезой — есть нормы приличного поведения. Но я и не в том прекрасном возрасте, чтобы прятаться с девушкой по кустам. — Но ведь в обществе можно быть сдержаннее, — аккуратно предложила Адриана. — Несомненно, — согласился Александр. — Поэтому я тебя в церкви пальцем не тронул — там как раз было общество, включая короля. Или мне и в кругу друзей на другой край стола пересаживаться? Адриана прикусила нижнюю губу. За столом находилась Бонна. Не будь её там, она бы себя так не вела. Но не может же она ему сказать, что дело в Бонне. — Это неприлично, — нашлась Адриана. — Демонстрировать близкие отношения на публике. Александр выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы. — Я не говорю о демонстрации, Адриана. Но ухаживать ты мне как прикажешь? — процедил Александр. — Тайком прокрадываться по ночам и залезать в окна? Нет, это тоже романтично, но… — он шумно выдохнул и отвернулся к пруду. Недоволен. И это мягко говоря. Перспектива скрываться ему явно поперёк горла встала. Адриана тяжело вздохнула. Вот как объяснить, что она совсем не против, но Бонна… Её останавливает только это. Она не хочет, чтобы Бонна знала о них. Начнутся упрёки, ссоры, и неизвестно, куда это всё выведет. Но она не может сказать: «Мы с Бонной не ладим из-за тебя. Давай ей ничего не говорить о нас». Если она скажет такое, то подставит Бонну, которая свои чувства скрывает. Да и говорить Александру, что по нему ещё одна девушка сохнет… Адриана впала в смятение, окончательно запутавшись. Камердинер упёрто сверлил глазами пруд, ища вариант, который устроил бы их обоих. И чуть расслабился, когда девушка обняла его со спины и прижалась щекой к плечу. — Как рана? — тихо спросила Адриана, осторожно ткнувшись носиком в увечье. — Заживает, — мирно ответил Александр. — Не будем увиливать от наиболее насущного, — он перехватил её руки и, потянув, поставил перед собой, обвив со спины, как медведь: крепко, тесно и обеими руками. — Нам надо что-то решить. — Я не хочу ссориться, — угрюмо вздохнула Адриана, положив свои ладони поверх его. — Я тоже, — он уткнулся губами в её макушку. — Поэтому нам и надо обсудить возникшее разногласие. Промолчим, и невысказанное недовольство будет только копиться. И снова он прав. Девушка кивнула, взглянув водную гладь пруда. — Мы не можем уехать? — тихо предложила Адриана. Александр так ощутимо вздрогнул, что она с недоумением обернулась через плечо. У него аж лицо исказилось. Адриана растерянно отступила на полшага. — Однажды я уже сбежал, — негромкий голос полоснул воздух, как кинжалом. — Как раз в то время, когда разбушевались каифы. Ты знаешь, чем это закончилось. — Тот пожар устроили каифы? — охнула Адриана. — Они убили Веронику и Марию? Александр скупо кивнул. Девушка во все глаза, не мигая, таращилась на камердинера. И вдруг в памяти всплыла ночь, дорога и рассказ Фабьена о каифах. … « — Билльери зарезали. Мы его даже арестовать не успели. — Кто его убил? — Сие неизвестно. Выявить не смогли…» — Ты убил Билльери? — охрипший вопрос вылетел сам собой. Александр приподнял подбородок. Мрачно усмехнулся. — Да. Я. Адриана попятилась. Александр проследил за её движением. Испугалась. Он не стал наступать, смиренно дожидаясь, пока она совладает со всплеском эмоций. Или не совладает. Девушка тихо-тихо выдохнула. В голове всплыли собственные мысли, которые остро прорезали сознание, пока она стояла у алтаря. «Если из-за вашего сумасбродства с Александром что-то случилось, я вас убью, сир. И пусть меня казнят, и пусть вся Франция падёт — но Бог мне свидетель, я это сделаю, клянусь», — вот что она думала. Она была готова убить самого короля. Она была готова мстить. Адриана опустила плечи. — Когда я стояла у алтаря, и священник спросил моё согласие, я посмотрела на Людовика. Он мне кивнул. Будто подсказал, что нужно сказать: «Да», — бездумно, будто во сне, произнесла Адриана. — И в тот момент я его так яро возненавидела. Я была в ужасе от неизвестности, не знала где ты и что с тобой. Думала самое худшее, — она вперила взгляд в одну точку. — Думала это и понимала, что если найду тебя где-то мёртвым, то убью Людовика. За его затею с этим браком, за то, что из-за этого тебе пришлось умчаться невесть куда. Александр не шевелился и, кажется, не дышал, слушая её. Адриана медленно повернулась к пруду. — Я стояла в церкви и думала о том, как убить короля Франции, — от того, что она произносила, её сковал холод. Не ужаса, а какой-то необъяснимый, каменный холод. — Кристина права, — она дёрнула уголком губ вверх. — Я — это второй ты, только в женском обличии. За спиной послышались шаги, и его руки аккуратно обвили её за талию. — Нет, девочка моя, тебе до меня далеко, — плавный, глубокий голос влился в слух. — Ты всего лишь помышляла об этом, а я сделал. Только убил не короля, а первого министра. — Который убил твою семью, — шепнула Адриана. Она не видела его лица, по-прежнему сверля глазами гладь пруда, но ощутила, что он кивнул. Его губы задели сгиб её плеча, и дрожь рассыпалась по телу, как порванные бусины ожерелья. Мир подёрнулся дымкой. Его дыхание задело тонкую кожу за ушком. Щелкнула заколка, вторая, третья, и длинные чёрные волосы волнами упали на спину. Гладь пруда почернела. Небо посмурнело, задвинув солнце за тучу и погрузив всё в серую тень. Кряканье уток затихло. Шелест ветра исчез. Показалось, что её толкает к пропасти — той, где только тьма и… он. Но если там — на дне пропасти — он будет так же зарываться лицом в копну её волос, пальцами оттягивая их у корней… Если так же будет проводить губами и языком по верху шеи у затылка… То тогда — да. Тогда она не пойдёт, а побежит к краю этой пропасти, и не упадёт, а прыгнет в неё с разбега. Пожалуй, так и продают душу. Без всяких подписей кровью и сделок с Дьяволом, без фырканья в сторону Креста и без отворачивания от Бога. Человек продаёт душу человеку. Нет. Отдаёт. Отдаёт, когда не слышит ничего, кроме неровного дыхания. Отдаёт, когда не ощущает ничего, кроме прикосновений губ к линиям плеча, скольжений языка по тонкой коже шеи и ушек, стискиваний крепкими ладонями. Отдаёт, когда забывает саму себя и успевает поймать себя только на том, что перехватывает губами кончики его пальцев, когда он задевает её скулы. И рывок. Такой остервенелый, что стон слетает с губ в губы. — Александр… — он едва различает её шёпот между поцелуями, -… пожалуйста… «Пожалуйста, остановись» или «Пожалуйста, не останавливайся»? Вряд ли второе, учитывая, где они находятся. Оторваться от неё стоит титанических усилий, и она огорчённо вскидывает голову, когда он отстраняется. — Не смотри так на меня, — сбитое дыхание вдавило голос вниз, и он прижался своим лбом к её, закрыв глаза. — Ты же не хочешь, чтобы нас застали обнажёнными. — Я об этом даже не подумала, — дрожащим шёпотом ответила Адриана. — Какое несовпадение, — хмыкнул Александр. — А вот я подумал. И до сих пор думаю. — Ты не станешь… — Стану, — перебил Александр. — Но не здесь. Где — «не здесь»? Адриана отстранилась от его лба и с трудом повернула ничего не соображающую голову. Зрение, подёрнутое поволокой, постепенно возвращалось к прежней ясности. Оказывается, гладь пруда не почернела, солнце не ушло за тучи, а утки не переставали крякать, разрезая воду. Ей это показалось. А вот что она действительно не заметила, так это когда обвитый цветами каркас качели впился в спину. До этого момента было не больно, теперь же она мельком поморщилась. Александр, с опозданием осознав, что слишком сильно вдавил её в перекладину, потянул девушку на себя. — Изв… — Если ты сейчас извинишься, — перебила Адриана, — я тебя ударю. Александр усмехнулся. Коснулся губами её макушки, тихонько выравнивая дыхание. Лёгкие по-прежнему заходились, как свихнувшиеся мехи. Адриана уронила голову ему на грудь. Хорошо, что он её держит, потому что ноги с этой задачей явно не справляются. Зато всяческий мрак, вроде убийства Билльери, каифов и прочего, выдуло из головы, как и не было. Просто легло фактом на сознание и ничего более. Но оставался другой нерешённый вопрос. — У нас не получится скрываться, — она произнесла это только через несколько минут, когда они уместились на скамье-качели и, наконец, успокоились. — Я о том и говорил, — он обвил её рукой, когда она положила голову ему на плечо. Адриана кивнула и почти полулегла на его бок, закрыв глаза. — Прячься — не прячься, но когда мужчина ухаживает за девушкой, это заметно, — Александр плавно погладил её по сгибу локтя. — Я тебе цветы подарю, и тут мимо пройдёт, к примеру, Фабьен, и что? Ты их в мусор выкинешь? — Нет, конечно, — улыбнулась Адриана. — Или пойдём мы на прогулку или ещё куда-то, — предположил Александр. — Вот сядем также, как сидим сейчас, а мимо пройдут Генриетта с Анной. И? Ты в пруд сиганёшь? — Нет, — рассмеялась Адриана, поёрзав виском по его плечу. — Или с утра столкнёмся в кухонном помещении. Вот я тебя обниму так, как обнял, когда мы к столам подошли, — спокойно изрёк Александр. — И зайдут Кристина с Гарольдом и Густав. И? Ты сбежишь? Мне тебя потом на другом конце Франции искать? — Нет, — насмешливо ответила Адриана. Чуть-чуть помолчала и полюбопытствовала: — Ты всегда своего добиваешься, да? Александр улыбнулся. — Часто, но не всегда. Адриана открыла глаза. Нахмурилась. — Только у меня будет одно условие. — Даже условие? — камердинер приподнял брови. — Заинтриговала. — Не прикасайся ко мне при Бонне. Александр перестал улыбаться. Выпрямился и отстранил девушку от себя так, чтобы видеть её лицо. Адриана со вздохом села и, не взглянув на него, забрала заколки и принялась собирать волосы. — Объяснишь? — У нас непростые отношения, ты сам знаешь, — размеренно ответила Адриана, возясь с волосами. — Погоди ты с причёской, — он забрал заколки из её рук, и пряди снова рассыпались по плечам. — Это из-за того, что мы с тобой тогда подслушали, когда сбегали в Париж? Разве вы после этого не поладили? Тяжёлый выдох вырвался из груди. — Мы никогда до конца не поладим, Александр, — негромко, но твёрдо произнесла Адриана. — Уже нет. Поэтому я тебя прошу — не надо ей знать, что у меня кто-то есть. Особенно, что это ты. Но она промолчала. — Ты понимаешь, что она всё равно может рано или поздно это узнать? — уточнил Александр. И это разобьёт ей сердце. Адриана посмотрела прямо в небесно-синие глаза. Он смотрел на неё так пронзительно, что сердце пропускало удары, снова и снова падая в омут. Прости, Бонна. Но я не стану беречь твоё сердце ценой своего. Я слишком… Адриана обхватила его за шею и, притянув к себе, прижалась к губам. — Понимаю, — она отстранилась. — Но пусть пока будет так. Александр кивнул и уложил её обратно на своё плечо. Адриана обвила его руками и умиротворённо закрыла глаза. Она не будет прятаться постоянно. Что-нибудь придумает. Что-нибудь решит. Но не сейчас, а чуть-чуть позже.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Где ж он таких портных отыскал? Прелесть! Новые платья для Адрианы, как и сказал Александр, привезли к позднему вечеру. И фрейлина, прихватив с собой принцессу, уволокла её к себе на примерку. Выглядело это так: Розетта помогала Адриане с примеркой, а Генриетта озвучивала своё мнение по каждому наряду, который примеряла фрейлина. И восторг принцессы не утихал. Поначалу её поразило то, что многие наряды сшиты из виссона . У Генриетты в гардеробе тоже имелись наряды из виссона, но в её платьях он был элементом отделки. Редко найдёшь портных, что возьмутся за пошив платья целиком из «драгоценной ткани». Кроме того, виссон обыкновенно белый или золотистый, а тут он предстал во всей цветовой гамме: от серебра и цвета чистого неба до чёрного. И суть даже не в том, что один такой наряд стоит баснословных денег. Суть в том, что его не сыщешь — в обычных лавках такого нет. Генриетта с замиранием провела пальцами по подолу одного из нарядов. Похоже, Александр по дороге в монастырь заскочил к Богу и выторговал у него ткань, сотканную из нитей самих небес. А затем поручил ангелам пошить наряды, и те под звуки арфы взялись за кропотливую работу. Как-то иначе это объяснить сложно. Ткань в руках будто таяла, и по ощущениям походила на прикосновение к подсвеченному воздуху. — Адриана… — М-м? — отозвалась Адриана из-за ширмы, где ей помогала Розетта. — Он одел тебя не как фрейлину, — шепнула Генриетта. — И даже не как королеву. — А как кого? — девушка, улыбаясь, выглянула из-за ширмы. Принцесса подняла лучистый взгляд от наряда к Адриане. — Как царицу, — с придыханием ответила Генриетта. Адриана рассмеялась и исчезла обратно за ширмой, но вскоре вышла и покружилась на месте. Розетта с любованием вздохнула. Генриетта, охнув, прижала ладошки к губам. Аж мурашки рассыпались по коже. Будто налетели ангелочки и, порхая крылышками, подхватили небесную ткань подола, чтобы пощекотать ею воздух. И принцессе подумалось: Александр не просто влюбился в Адриану. Он в ней буквально утонул. Утонул так, что не вытащить. Простое желание о новых нарядах он превратил в нечто неземное, да так, что девушка вот-вот лопнет от удовольствия, восхищённо кружась в новом облике. — Версалю понадобится время, чтобы привыкнуть, что среди позолоты и роскоши живёт… — принцесса так расчувствовалась от воздушности облика, что глаза заслезились. — … кто-то, кто украл несколько звёздочек и спустился с небес. Признайся, — она заулыбалась. — Бог знает о твоём воровстве и побеге на грешную землю? Лёгкий и изящный смех пролетел по покоям, и Адриана прошла к зеркалу, чтобы взглянуть на себя. Генриетта восхищённо проследила за ней. Спору нет: наряды прекрасны, но без насквозь счастливой обладательницы образ был бы не полным. Можно разодеть девушку, как угодно, но блеск в глазах не нарисовать ни одной краской, не зажечь ни одним бриллиантом. Такой свет распаляет только любовь. — Александр сам себе злобный медвежонок, — озарилась лучезарностью Генриетта. — Будет теперь бегать с палкой и отгонять кавалеров. Это ж надо додуматься: одеть в такие платья, что дыхание спирает. — А это и не платье, — улыбнулась Адриана. — Да? — удивилась Генриетта. — А что это? — Я покажу, — Розетта приблизилась к фрейлине. — Взгляните, миледи, — она чуть раздвинула ткань на талии девушки. — Верх и низ разделён: вот тут они друг под друга заходят. Верх шнуруется, и вот здесь шнуровка переходит в шнуровку подола, но это отдельные элементы. Принцесса подошла и с любопытством стала прошаривать пальцами по ткани, и они с Розеттой наклонились, получше разглядывая и обсуждая, как пошит наряд. Слои тонкой ткани накладывались друг на друга, создавая пышность подола, но если взять отдельно взятый слой, то на ощупь он будет почти невесомым. Именно это и создавало воздушность. — Ох, хитрец! — воскликнула Генриетта, выпрямившись. — Ловко! — Ты о чём? — Адриана обернулась через плечо, пытаясь понять, что они там отыскали. Розетта хихикнула. — О чём я? — развеселилась принцесса. — А вот о чём! Адриана охнула, когда ладони Генриетты проскользнули под ткань. — Для мужчины это снять проще простого, — заговорщицки шепнула принцесса, склонившись к уху подруги. — А можно и вовсе не снимать, а так ласкать, — она пощекотала Адриану. — И никаких мучений с корсетами и крючками. Ткань тонкая и эластичная, а верх к низу не пришит. Адриана покраснела, как рак после варки. Генриетта тихонько рассмеялась. Подумалось: а Александр тот ещё хитрец. И девушку порадовал, и о себе не забыл. — Там ещё с пару дюжин таких нарядов: разные фасоны, но суть та же, — озорно доложила Розетта. — Это для удобства, — попыталась выкрутиться Адриана, смутившись. — А кто ж спорит? Для удобства обнажения парой жестов, — задорно шепнула ей на ухо Генриетта, убрав руки из-под ткани. — Вот проказник! Адриана стыдливо закрыла лицо ладонями. — Я его убью, — прибито выдала фрейлина. — Когда пойдёшь убивать, оденься в старые наряды, — игриво посоветовала Генриетта. — А то в новых ты долго ему сопротивляться не сможешь. Фрейлина то ли взвизгнула, то ли окончательно засмущалась, но по звуку издала какой-то неопределённый писк. Принцесса и служанка рассмеялись. — А для холодной поры есть? — поинтересовалась Генриетта. — Ой, чего там только нет, миледи, — Розетта искромётно приложила ладонь к груди. — От камизы до бурнуса . — Покажи камизу. Розетта с готовностью кинулась к кипе нарядов. — Ты заметила, да? — принцесса поправила край ткани у плеч фрейлины: не потому что он сбился, а для того, чтобы вновь ощутить дыхание небес на кончиках пальцев. — Это уже какой по счёту наряд с открытыми плечами? — Седьмой, — ответила Адриана. — Ты уловила слабость Александра? — схитрила Генриетта. — Ему нравится, когда у тебя открыты плечи. Адриана порозовела и рассмеялась. Кивнула, не в силах перестать улыбаться. — Вот, — служанка вернулась к зеркалу. — Камиза. — А натяни прям поверх платья, — махнула рукой Генриетта. — Взглянем хоть так. — Она не через верх надевается, — широко улыбнулась Розетта. Принцесса уставилась на служанку. — Нет, есть и обыкновенные, которые из льна, — оповестила Розетта. — Но есть и такие, — она протянула изделие Адриане и Генриетте. — Позволь-ка, — принцесса протянула руку. Камиза струящейся волной соскользнула с рук служанки, как будто море набежало на берег, и Генриетта расправила ткань. Камизу шьют простым и прямым кроем, и они цельные. Изделие в руках принцессы иное. Генриетта накинула ткань на плечи Адрианы. — Продень руки в рукава. Розетта помогла Адриане облачиться в тонкую белую ткань. Нет, это уже не виссон. Поплотнее, непрозрачное, но — первое: камиза расшита ажурными вставками, которое утончают изделие, придавая ему изящность, второе: летящие рукава-то всё же из виссона, и, пожалуй, если девушка взмахнёт рукой, то случится чудо, и раскинется озеро с лебедями, а третье: это то, что… — С ума сойти, — поразилась Генриетта. Адриана смущённо заулыбалась, когда Розетта отступила. Генриетта медленно потянула за шнурочек на груди камизы. За второй. Третий. Четвёртый. Сейчас наряд под камизой мешает плавности, но её носят на обнажённое тело, и вот с него-то ткань соскользнёт, как туман скользит на заре. — О, Боже мой! — принцесса легко скинула камизу с плеч фрейлины. — Адриана, выходи за него замуж. Выходи, даже не думай! — она всплеснула руками. — Выходи, иначе я сама это сделаю. — Генриетта, имей совесть, — рассмеялась Адриана, покрывшись румянцем. — Ты любимица короля! — И что с того! Мне тоже нужен мужчина, который будет меня так одевать, — восхитилась Генриетта. — А потом так раздевать. — Генриетта! — хохотнула Адриана. — Александр отыскал где-то мастерскую Бога, не иначе, — принцесса прижала камизу к груди. — Я не могу это ещё как-то объяснить: такой объём царской работы и в столь короткие сроки! — она потрясённо покачала головой. — А горжетки есть? — А как же! — закивала Розетта. — Всё имеется. — Неси. Служанка бросилась обратно к нарядам, а Генриетта отложила ткань и подступила к столу. Взяла свои бумаги для рисования. Перебрала листы и протянула подруге один из них. — Я тоже хочу сделать подарок. Адриана с удивлением взяла листок и тотчас перестала улыбаться. — Это… — она запнулась. — Подарок на сорванную свадьбу, — с ехидством сказала Генриетта. На бумаге тонким грифелем была изображена пара, сидящая в обнимку на качелях, опутанных цветами. В Генриетте пропал великий художник: в изображённых фигурах фрейлина сразу узнала себя и Александра. — Вы так прекрасно смотрелись вместе, что я не удержалась, — кажется, Генриетта чуть смутилась. — Как тебе? Может быть, что-то исправить? Но мне видится, что получилось недурно. Адриана подняла немигающий взгляд на принцессу. — Так плохо? — расстроилась Генриетта, заметив остолбеневший вид девушки и слёзы, вставшие в глазах. — Я перерисую! — Нет, — Адриана перехватила её руку, когда принцесса взметнулась за рисунком. — Не перерисуешь. Не трогай свою совершенную работу. Генриетта расцвела. — Правда? Понравилось? — Безумно, — Адриана крепко прижала принцессу к себе и глупо, совсем по-девчачьи расплакалась сквозь радостную донельзя улыбку. — Я так тебя люблю, — шепнула она. — Спасибо. Но мне совсем нечем тебя отблагодарить. — Ты мой друг, — тихо ответила Генриетта, расчувствовавшись. — Это важнее. Розетта, взяв горжетку, взглянула на двух подруг и умилительно улыбнулась, прижав ладони к груди. Генриетта закрыла глаза. … « — Решила их изобразить? — за спиной раздался голос Анны. — Да, — не отрываясь от художества, ответила Генриетта. — Они дивно смотрятся на фоне пейзажа. Анна кивнула и села подле принцессы. Посмотрела на камердинера и фрейлину, расслабленно сидящих на качели на том берегу пруда. Они умиротворённо о чём-то беседовали, чуть-чуть покачиваясь на качели и держа друг друга в объятиях. — Отвлеку? — Разумеется, — принцесса отложила грифельный стержень. — Слушаю, мадам. — Пошепчись с Луи, — Анна сложила веер и опустила руки на колени. — Пусть назначит Александру титул. Генриетта, вздохнув, покачала головой. — Он трижды отказывался от титула, мадам, — напомнила Генриетта. — Вам известно, что он не желает быть придворным. — Теперь всё изменилось, — королева выразительно наклонила голову. — Я буду честна. У меня нет желания отпускать Александра и Адриану из Версаля. Он нужен короне. Как и девушка, чьи знания в науке превосходят знания королевских лекарей. — Они, кажется, никуда и не собираются, — изумилась Генриетта, выпрямившись. — Пока что, — внесла уточнение Анна. — Это вопрос времени. Рано или поздно… — она посмотрела на пару на том берегу. — Скорее, рано. Он заберёт её и увезёт отсюда. — Откуда такие мысли, Ваши Величество? — поразилась Генриетта. Анна улыбнулась, как будто бы удивилась, почему принцесса не понимает очевидной вещи. — Ради неё он выкопал из могилы мёртвую женщину, Генриетта. О, она о блефе Александра по поводу почившей жены Касселя. — Минуточку, — вскинула руку Генриетта. — Только на словах. Но я о другом, — принцесса озадачилась. — Почему вы решили, что они уедут? Они выглядят счастливыми и здесь, в Версале. — Мужчина, идущий на подобное ради женщины, впоследствии делает эту самую женщину своей женой, — размеренно произнесла королева. — Но он не сможет жениться на Адриане, пока не имеет титула. Разорена её семья или нет — она дочь маркиза, — на этих словах Генриетта согласно кивнула. — Но мы с тобой обе знаем, что неравенство положения Александра не остановит. Он просто заберёт её и увезёт. Что ж, королева права. В её словах действительно имеется проницательный смысл. — Да, я, возможно, несколько забегаю вперёд, — признала Анна. — Но будет лучше, если Александр учтёт предложение короны при построении своих дальнейших планов. Я хотела бы, чтобы они оба остались в Версале, — королева улыбнулась. — Пускай поженятся здесь. Должен же быть у нас хоть один брак, заключённый по взаимности чувств. — Я поговорю с Луи, — воодушевилась Генриетта. — Вы правы. Пускай женятся и живут здесь…» Принцесса улыбнулась короткому воспоминанию. Несколько минут девушки держали друг друга в объятиях и разомкнули их, когда раздался стук в дверь. — Готова спорить: это Александр, — важно изрекла Генриетта. Адриана покачала головой, улыбаясь. Розетта поспешила открыть, и в покои поспешно вошла Бонна. — Упс, ошиблась, — усмехнулась Генриетта. И перестала улыбаться, когда Адриана резко развернулась и шустро спрятала рисунок в кипу своих бумаг на столе. Принцесса удивлённо проследила за её жестом. — Миледи, — фрейлина поклонилась принцессе. — Адриана, ты не… Бонна наткнулась взглядом на Адриану и застыла, приоткрыв рот. — Это же стоит целое состояние! Где Александр это взял?! — воскликнула Бонна. Она кинула взгляд на наряды, коими было завалено большинство мебели вокруг. — Ох, Адриана, да ты у нас транжира, оказывается, — ахнула фрейлина. — Разоришь своего покровителя. Адриана сжала губы в тонкую полоску. — Уверена, он ни капли не возражает, — непринуждённо встряла Генриетта. — Да, положение обязывает, — растерянно согласилась Бонна. Принцесса вовсе не это имела в виду. Она хотела сказать, что камердинеру приятно радовать фрейлину. Собственно, это уточнение она и собралась произнести. — Нет, — начала Генриетта. — Я подразумевала, что… — Да, ты права, — вмешалась Адриана. — Его обязывает положение. Генриетта хлопнула ресницами. Розетта повела бровью. Адриана продолжала исключительно натянуто улыбаться Бонне. — Ты что-то хотела? — уточнила Адриана. Бонна встряхнулась. — Вечерний променад королевы, не забыла? — Ах, да, пора, — спохватилась фрейлина. — Иду. — Поторопись, — кивнула Бонна. — Миледи, — она, откланявшись принцессе, несколько раз оглянулась на наряды и удалилась. Когда дверь за ней закрылась, в покоях воцарилась звенящая тишина. — Оставь нас, Розетта, — посуровела Генриетта. — Конечно, миледи, — Розетта откланялась и покинула покои. — Вы скрываетесь от Бонны? — прямо в лоб спросила Генриетта. Адриана с тяжёлым вздохом опустилась на стул и вытащила рисунок, который так быстро спрятала при появлении Бонны. Положила его на стол, заботливо пригладила рукой и, облокотившись, потёрла лицо руками. Александр был прав. Бонна узнает. Сегодня, завтра или через неделю. Розетта ляпнет или ещё кто-нибудь. Кто-нибудь, кто, как и Генриетта, находился на другом берегу, когда они сидели у пруда. — Господи, я совсем запуталась, — глухо выдавила Адриана, закрыв лицо руками. — Адриана, — ладонь принцессы плавно легла на плечо. — Ты можешь со мной поделиться? Богом клянусь, я никому скажу. Что тебя гложет? Фрейлина устало уронила руки на стол. Устремила взор в точку на столе. — Бонна неравнодушна к Александру, — сдавленно призналась Адриана. Рука принцессы стекла с плеча фрейлины. Над головой послышался недоверчивый смешок, а следом скрежет стула — принцесса придвинула его к столу и села рядом. — Ты что-то путаешь, — улыбнулась Генриетта, утешающе положив ладонь на локоть подруги. — Они в неплохих дружеских отношениях, не более. Тебе, должно быть, показалось. Адриана мрачно глянула на принцессу. Генриетта постепенно переставала улыбаться, и уголки губ поползли вниз. — О, Боже… — резко выдохнула Генриетта. — И давно? — Ещё до моего приезда в Версаль, — угрюмо ответила Адриана. — А когда ты об этом узнала? — выпалила принцесса. — Предположила в свой первый день при дворе. Она говорила о нём… — фрейлина покривила губы, — … иначе, чем о других. Затем это подтвердилось. — А Александр знает? — встрепенулась Генриетта. — Даже не догадывается, — Адриана отрицательно мотнула головой. Усмехнулась. — Удивительно, но человек, замечающий всё вокруг, не видит очевидного. — Ничего удивительного, — возразила Генриетта. — Мужчины редко такие нюансы замечают. Поразительное иное, — она поднялась. — Я никогда не замечала, что Бонна неравнодушна к Александру. А уж я такие вещи с полувзгляда определяю. Генриетта принялась прохаживаться за спиной фрейлины, сцепляя и расцепляя пальцы в замок. Размышляя, раздумывая. Остановилась. — Она узнает, Адриана. У вас не получится это скрыть, — твёрдо проговорила Генриетта. — Я поражена, что она по сию пору не уловила этого, — она взмахнула рукой. — Это же так бросается в глаза, когда люди влюблены! Адриана потёрла лоб ладонью и поднялась. Генриетта повернулась к ней. — Мне жаль, — искренне произнесла Генриетта. — Правда, жаль, — она стремительно приблизилась и крепко взяла подругу за руки. — Но мы своему сердцу приказать не в силах. Оно непокорно. Мы увлекаемся и, увы, часто не взаимно. Но это абсолютно естественно, — принцесса убедительно сжала её ладони. — Так уж устроен мир. Мне жаль, что с Бонной случилось такое, но ни ты, ни она, ни Александр в том не виноваты. Так случилось. Адриана едва уловимо улыбнулась. От Генриетты исходила волна искренней поддержки и участливости, а зелёные глаза светились беспокойством. — Но ты ведь не думаешь отказываться от Александра из-за того, что твоя подруга испытывает к нему чувства? — Нет, — сказала, как отрезала. И даже повторила: — Нет. — Это правильно, душа моя, — с облегчением отозвалась Генриетта. — Настоящее чудо — это когда твоё сердце стремится к тому, кто тоже стремится к тебе. Это совпадение, эта взаимность — и есть истинное чудо, — она ободряюще улыбнулась. — Нельзя разбрасываться любовью. Это не сорняк, что на обочине притоптан. Это цветок. Очень прихотливый, который нужно защищать от бурь, гроз и ветров. Но оно того стоит. Однажды Бонна это поймёт. Адриана вопросительно наклонила голову, не сразу уловив суть крайних слов. — Ведь она… — принцесса вздохнула. — Вероятнее всего, не любит его. Фрейлина угрюмо усмехнулась. Без тени веселья. — Почём нам знать, Генриетта, насколько сильны её чувства, — она отпустила руки принцессы и оперлась ладонями на край стола. — Я назвала взаимность чудом, но в том и простота, и естественность, — вкрадчиво произнесла Генриетта. — Любовь бывает только взаимной. Остальное — это хворь. Увлечение, симпатия, но не любовь. Адриана обернулась к принцессе, притихнув. — Поразмышляй сама, — Генриетта положила ладонь на спину фрейлины. — Они живут при дворе не первый год. И… ничего, — она повела плечом. — А у вас? Порог не успели переступить, как своими искрами чуть платье мне не подожгли. Подруги рассмеялись, коротко и тепло коснувшись лбами. — А когда он пропал на три дня? — принцесса трогательно улыбнулась. — Ты извелась вся, места себе не находила, — напомнила Генриетта. — Ты в ноги мне бросалась не далее как пару дней назад, молила перенести свадьбу. Тебя с лошади силком стаскивали. Неужто забыла? — Помню, — усмехнулась Адриана. — Я могу тебе с уверенностью сказать, что девушка, умоляющая найти мужчину, и готовая сама скакать за ним на край света — это любящая девушка, — ласково произнесла Генриетта. — А мужчина, врывающийся в храм во время венчания и пресекающий его, — это любящий мужчина. Но где была Бонна, когда мы тут все глаза о горизонт истёрли? — Возможно, она скрывала свои переживания. — Ни одна маска не выдержит страха за жизнь того, кто дорог, — возразила Генриетта. — А тебе я советую поговорить с Бонной открыто. Да, ей, возможно, будет больно, — признала принцесса. — Но лучше рубить сразу, а не мучительно растягивать. Так быстрее заживёт. Её боль утихнет и, я уверена, она вскоре встретит того, кого по-настоящему полюбит, и это будет взаимно. Но прежде ей нужно отпустить Александра. Он свою даму сердца обрёл. И она заботливо поцеловала фрейлину в висок. Та благодарно обвила её руками и выдохнула. — Может быть, у нас с Александром тоже, как ты сказала, хворь? — чуть съехидничала Адриана. Генриетта рассмеялась. — Глаза не врут, Адриана, — мягко вымолвила принцесса. — Язык может скрыть истину, а глаза — никогда. Можно обвешаться масками, но глаза выдадут. Девушки притихли. — Я поговорю с Бонной, — решилась Адриана. — Соберусь с духом и поговорю. Принцесса одобрительно кивнула. — А теперь идём, — она потянула подругу к двери. — Покажем свою красоту Версалю.༻• ⊰✷⊱ •༺
Женщина вдумчиво теребит мешочек, перекатывая ядовитую смесь внутри. Взгляд устремляется в окно. Из дворца выходят Анна и Генриетта в окружении фрейлин. Следом идут гвардейцы. Внимание женщины останавливается на принцессе. Следом — на фрейлине Анны, с которой принцесса заливисто смеётся и которую изредка берёт под руку. Губы женщины кривятся в недовольстве: юная фрейлина будто вечный страж герцогини Орлеанской. Сколько их не увидеть — они почти неразлучны. Но на всё есть управа. Женщина раскрывает мешочек с ядовитой смесью.