༻• ⊰✷⊱ •༺
Покои Нострадамуса в Лувре — вторая точка осмотра. В библиотеке Александр и Адриана не особо задержались: перелистывать каждую книжку здесь и сейчас они не собирались. На это нет времени. Потому книги решили забрать и увезти в Версаль, где их спокойно можно будет изучить. «Ключ к шифру ты отыщешь за Луной». Что в библиотеке, что в покоях Нострадамуса девушка откладывала книги, свитки и трактаты с полок и столов в раскрытые сундуки. Камердинер занимался тем же самым, но реже. Он больше изучал обстановку в поисках «Луны», предположив, что подсказка Нострадамуса носит потайной смысл: может, искать надо в шкафу, где вырезан символ Луны или, к примеру, за каменным медальоном в форме полумесяца. Работали молча. — Адриана? Тишина настолько затянулась, что девушка вздрогнула от неожиданности, когда камердинер её позвал. Резво обернулась. Он что-то обнаружил? Хм, судя по безмятежному виду, нет. — Да? — Скажите… — камердинер вынырнул из потухшего камина, который просматривал на наличие тайника. — Вы хотели бы уехать из Версаля? Адрианна растерянно моргнула. Этот вопрос настолько не соответствовал их делу и её мыслям, что она переспросила: — Что? — Вы хотели бы уехать из Версаля? — спокойно повторил Александр. — Куда? — насторожилась Адриана. — Куда-нибудь. Обратно к отцу или… — камердинер пожал плечами, — … куда душа пожелает. К чему этот вопрос? Сердце предательски пропустило удар. — С кем? — С Густавом, — предположил Александр. — Или с Густавом и отцом. Или одна. Как пожелаете. Адриана пришла в абсолютное замешательство. Медленно приблизилась к столу, не отрывая настороженного взгляда от Александра, который выглядел вполне спокойно, но серьёзно. — Почему вы спрашиваете? — напряглась фрейлина. — Сначала притащили в Версаль, а теперь пытаетесь избавиться? — Всего лишь хочу узнать, чего вы желаете, — сдержанно ответил камердинер. Адриана придирчиво и с явным подозрением окинула его взглядом. — Я должна быть честной? — Желательно, — кивнул Александр, беззаботно переложив несколько книг в раскрытый сундук на полу. — Хорошо, — с долей настороженности отозвалась Адриана. — Я никуда не поеду, пока не разберусь с записями дедушки и покушениями на принцессу. — А потом? — поинтересовался Александр, вернувшись к книжному шкафу. — После расшифровки записей Нострадамуса и поимки отравителя? Да к чему он клонит?! — Собираетесь прогнать меня? — недобро осведомилась Адриана, начиная помышлять о том, чтобы швырнуть книгу в кудрявую голову камердинера. Что она, кукла какая-то?! Захотел — привёз, захотел — прогнал. Что он о себе думает, в конце концов! Пальцы сжали книжный томик, а зрение уже выстроило траекторию полёта, но… — Отпустить, — его негромкий голос всё оборвал. Он стоял спиной к ней, смотря на раскрытый сундук, и явно ждал ответа. Её пальцы сами собой разжали книгу, которая тут же шлёпнулась на стол. Злость отхлынула, будто её не было. — Отпустить? — еле слышно переспросила Адриана. Но тотчас встряхнулась. — В чём подвох? — Никакого подвоха, — Александр повернулся к ней лицом. Надел на лицо подобие улыбки. — Возможно, я в полной мере осознал, что являюсь тем, кем вы меня считаете — манипулятором и лжецом. И хочу исправиться. Адриана притихла. Его слова попросту не укладывались в голове, но это объяснимо. Ведь ей неоткуда было знать, какие мысли он гоняет по кругу с вечера нападения на неё. И сейчас она должна бы начать допытываться, требовать каких-то объяснений. Но вместо всплеска эмоций внутри стало слишком тихо. Вдруг представилось — вот она скажет: «Да, я хочу уехать». И он отпустит. И она уедет. И больше не увидит. Ни Людовика, ни Бонну, ни придворной знати. А что? Это весьма неплохо. К дьяволу Версаль! На губах наметился намёк на улыбку. Ни Генриетту. Ни Анну. Ни Фабьена. Ни Гарольда. Ни Кристину. Ни… его. Малейшая тень улыбки испарилась. Она неотрывно смотрела в серо-голубые глаза, в которых отблёскивало пламя свечей, и молчала. Она больше его не увидит. Не об этом ли она мечтала в первый день в Версале? Оказаться от него как можно дальше? Теперь он практически предлагал ей это, а у неё язык к нёбу присох. Она вновь представила, как соглашается и покидает Версаль. И от этой мысли стало настолько больно, будто весь воздух выдавили из груди, попутно переломав рёбра. И он тоже молчит. Смотрит на неё и молчит. Смотрит слишком серьёзно, напряжённо. И ей пришлось приложить усилия, чтобы вспомнить, что теперь слово за ней. — Исправиться? — эхом переспросила Адриана. — Что ж, неплохо, — она взяла себя в руки и улыбнулась. — Но вам придётся исправляться со мной под боком. Его плечи чуть опустились, как если бы он вдруг выдохнул, и уголок губ дрогнул. Адриана окончательно совладала с собой и, прихватив книгу, бросила её в сундук. — Я могу сколько угодно сетовать на то, что вы лишили меня всего и шантажом притащили в Версаль. Но если задуматься, — она усмехнулась, — то лишаться-то, по сути, мне было и нечего. А Версаль… — Адриана покачала головой, шагнув к столу. — Я не в восторге от придворной жизни — это правда. И не хочу всю жизнь прожить при дворе. Но в Версале я встретила своих первых в жизни друзей. Александр пристально наблюдал за её жестами, вслушиваясь в каждое слово. — Мне нравится Генриетта. Мне нравится Фабьен. Нравится Анна. Нравятся Кристина и Гарольд, и Густаву они нравятся — он рад общению с ними, а мне радостно за него, — спокойно излагала Адриана. — Мне даже вы нравитесь. Иногда. На его лице возникло такое искреннее удивление, что Адриана насмешливо поморщилась. — У вас, конечно, скверный нрав, но когда вы не носите напрочь прочерствевшую маску, то видитесь неплохим человеком, — мирно произнесла фрейлина. — Все, кого я назвала, умны и дальновидны. И у каждого из вас есть, чему поучиться. Она подняла спокойный взгляд на камердинера. — Но больше всего мне нравится, что рядом с вами не нужно притворяться, — призналась Адриана. — Все вы знаете, что я воровка, племянница мятежника и внучка Нострадамуса. И не смотрите косо. Поразительно. Обыкновенно в Версале надевают маски. А ей, наоборот, удалось её снять. — Надеюсь, я дала исчерпывающий ответ на ваш вопрос, — Адриана вопросительно наклонила голову. — Более чем, — подтвердил Александр. Адриана кивнула и отвернулась от камердинера, но теперь смотрела мимо всех книг. — А вы? — спросила девушка, обратившись лицом к окну. — Вы хотели бы уехать из Версаля? Александр остановил взгляд на потухшем камине. Она не торопила с ответом и не удивились бы, вздумай он промолчать. Он ведь так часто не отвечает на заданные вопросы. В любой другой ситуации он бы так и поступил — промолчал бы или ответил бы нечто уклончивое. Но она была честна. И на её честность хотелось ответить той же монетой. — Да, хотел бы, — ответил Александр, вернувшись к поискам. — Но пока не могу. Адриана отвела взгляд от окна, повернув голову. — Почему? Что вас держит? — она пристально взглянула на спину камердинера. И на опережение добавила: — Только не говорите, что служение короне. Александр обернулся через плечо. Только теперь зрение выхватило яркую границу между ними. В покоях горят свечи, и до этого момента было незаметно, что луна, врывающаяся в окно, поделила покои Нострадамуса на две части: Адриану окружало сияние серебристого света, Александра — тьма ночи. — Долг. Адриана приподняла брови. — Полагаю, личный, — осторожно произнесла девушка. — Не перед короной. — Одно другому не мешает, — уклончивый ответ Александра подтвердил её догадку. Он при дворе не из чувства преданности и не из желания служить королю. Он при дворе, потому что это временно совпадает с его личными интересами. — Если я попрошу посвятить меня в детали, то вы промолчите или солжёте, не так ли? — предположила Адриана. — Да, так, — согласился Александр. Адриана усмехнулась и вернулась к прерванному занятию. Александр тоже возвратился к делу, и в своих поисках решил заглянуть под кровать. — Почему вы не женаты? Камердинер от неожиданности дёрнулся вверх и треснулся макушкой о деревянную перекладину. Адриана, услышав стук и чертыхание, рассмеялась. — Простите? — голова камердинера удивлённо показалась из-за края кровати. — Вы не хотите говорить о своём долге, — пожала плечами Адриана. — И я решила сменить тему. М-да уж, вот это сменила так сменила. С места в карьер прям прыгнула. Хоть бы запнулась для приличия, но нет — спросила вполне уверенно, ни капли не смутившись. Камердинер изумлённо моргнул. — Я к тому, что многие в вашем возрасте уже… — непринуждённо продолжила Адриана. — Да вы издеваетесь, не иначе, — буркнул себе под нос Александр. — Что вы прицепились к моему возрасту. Адриана улыбнулась. — Я хотела сказать, что многие мужчины в вашем возрасте уже обзаводятся семьёй. — Многие, но не все, — резонно заметил Александр. — Фабьен, к примеру, тоже не женат. — Фабьен явно младше вас, — отмахнулась Адриана. Лицо Александра стало бесценным, как траты Людовика на праздники и наряды. — Вообще-то, он старше меня на два года! — А, да? — наигранно удивилась Адриана. — Видимо, потрепала вас жизнь. Камердинер чуть не задохнулся от негодования. — По-вашему, я не только вам, но и Фабьену в отцы гожусь?! — возмутился Александр. Адриана расхохоталась, а затем примирительно подняла ладони. — Я шучу. Простите, — посмеиваясь, выдавила девушка. — Я знаю, что Фабьен старше вас, но вы так забавно возмущаетесь, что я не удержалась. — Рад, что повеселил, — проворчал Александр. И уже из-под кровати добавил: — Похоже, поддеть меня для вас святое. — Не без этого, — согласилась Адриана, с улыбкой наблюдая за его ползанием по полу. — Так как? Почему вы не женаты? — Не знаю, — равнодушно отозвался Александр. — Нет ни желания, ни необходимости. Да и я не самый завидный жених. Адриана оторопела. Он что, ослеп на оба глаза или вовсе к зеркалу не подходит? Как обладатель безбожно привлекательной внешности может называть себя незавидным женихом? И ведь не лукавит! Действительно, так и считает, судя по тому, каким тоном он сказал крайние слова. — Вы это всерьёз? — недоверчиво прищурилась Адриана. Александр выполз из-под кровати и, поднявшись на ноги, отряхнулся. — Я обычный камердинер короля, — размеренно отозвался Александр. — У меня нет того, что нужно женщинам. Ни титула, ни знатного имени, ни высокого положения. — Но вы далеко не бедны, — ляпнула Адриана. Александр удивился во второй раз за минуту, и девушка быстро объяснилась: — Знаю, это бестактные слова, но ведь правдивые. — Да, верно, — не стал отрицать камердинер. — Король щедр ко мне. — И вы влиятельны, — у Адрианы получилось это произнести даже с долей нравоучения. — Вас называют одним из самых значимых людей во Франции, вы знали об этом? — Да, слышал, — безмятежно отозвался Александр. — И негласным хозяином Версаля, — сообщила Адриана. — Такое тоже доводилось слышать, — спокойно кивнул Александр. — Вашего расположения ищут многие знатные семьи, — незнамо зачем напирала Адриана, будто в попытке переубедить его. — Вам безразмерно доверяет вся королевская семья. Александр хмыкнул, насмешливо взглянув на девушку. — Это весьма шаткое положение, Адриана, — снисходительно оповестил Александр. — Расположение короны — вещь крайне неустойчивая и непостоянная. Адриана притихла. А ведь он прав. Впасть в немилость короны проще простого. И для этого вовсе необязательно быть предателем или изменником. Но как он этого добился? Как он добился такого влияния, будучи простым камердинером? Как сумел завоевать доверие? Как умудрился стать не просто служителем короны, но и другом? И не просто достичь, но и удерживать это положение на протяжении многих лет? Ведь — не стоит лукавить! — нрав у него достаточно волевой. И по своим обязанностям он должен всего лишь служить королю. Король приказывает — камердинер выполняет. Всё. Точка. Но Александр явно вышел за рамки. И что ещё более поразительно — ему позволили это сделать. Король не может не видеть, насколько зашкаливает репутация его слуги. Разве это не должно его настораживать? Почему вся корона — вплоть до Людовика — не имеет ничего против? Не успела Адриана задаться этим вопросом, как ответ тотчас нашёлся. Потому что он решает их проблемы. Нельзя представить себе, чтобы кто-то побежал жаловаться королю на умершую лошадь. Невозможно вообразить, чтобы кто-то напрямую понесся к королю докладывать, что чья-то свита пополнилась новой персоной. И даже королева Анна не помчится просить помощи у сына из-за того, что её фрейлине не удаётся расшифровать записи Нострадамуса. Никто не осмелится по пустякам тревожить короля, занятого делами целой страны. И потому все эти вещи — от мелких до крупных, от обыденных до деликатных, от явных до тайных — сначала проходят через камердинера короля. Именно к нему стекается вся информация, ему говорят обо всех событиях, и уже он решает, о чём сообщить королю, а о чём нет. Вот откуда его влияние. Вот откуда заоблачное доверие. Идут не к тому, кто на троне. Идут к тому, кто за троном. В тени короны. Бегут к нему со своими проблемами. И он их решает. Адриана с тихим выдохом опустилась на стул, безмолвно следя за Александром, который продолжал поиски. Как далеко он зашёл? Густав говорил, что камердинер — это уши и глаза короля как при дворе, так и за его пределами. Но может ли камердинер повлиять на государственные дела Людовика? Прислушивается ли к нему король, когда речь идёт об управлении страной? Всё же это больше задача министров и приближённых советников, а не слуги. Но Бог его знает… Как известно, кто владеет информацией, тот владеет миром. И вдруг подумалось: можно представить Александра без короны. А вот корону без Александра представить слишком сложно. Потому что даже тот, кто на троне, оборачивается к тому, кто за троном. Александр стал просматривать шкаф. Адриана неотрывно наблюдала. На той стороне покоев, где царила темнота, его образ вдруг показался даже зловещим. Но это не напугало. — Как вы стали камердинером? — от долгого молчания её голос осип. — Мой отец был камердинером отца Луи, — спокойно ответил Александр, наклонившись, чтобы просмотреть нижние отделения. — Значит, вы знали моего дедушку? Александр недовольно выдохнул и выпрямился. — Я не ровесник вашему дедушке, Адриана. — Нет, я не об этом, — улыбнулась Адриана. — Просто подумала, что коль ваш отец служил отцу Людовика, то и вы были при дворе с младенчества. — Нет, — мотнул головой Александр. — Я рос в небольшом поселении, а ко двору прибыл, когда отец решил, что мне пора начать обучение, чтобы сменить его на посту камердинера. Адриана поднялась и пересекла лунную границу, оказавшись на тёмной стороне покоев за спиной Александра. — А ваша семья? Она прибыла вместе с вами? Александр перестал шарить по мебели. Эти вопросы уже пересекали черту праздного любопытства, переходя в разряд личных. Но он всё же ответил. — Мама умерла, когда я был совсем ребёнком, — камердинер не обернулся. — Меня растили Гарольд и Кристина. Гарольд часто бывал при дворе, а когда туда перебрался и я, то они с Кристиной окончательно обосновались рядом со мной. Рано погибшая мать. И преданность — та же, что и Густава к Адриане. Стало казаться, что между ними больше общего, чем представлялось прежде. — Но вы в точности были при дворе, когда начались мятежи против Её Величества, — негромко произнесла Адриана. — Как это было? Александр резко обернулся. Серо-голубые глаза с подозрением сверкнули в полутьме. — Хотите знать, был ли я среди тех, кто вычислил предателей, включая вашего дядю? — его голос недобро полоснул воздух. — И не причастен ли я к тому, что ваша семья лишилась всего, что имела? Адриана помотала головой. — Нет. Просто я… — она замялась, — … мало знаю о том, как всё тогда складывалось. Я имела дело лишь с последствиями. — Я могу вам пересказать, но это будет информация не из первых уст, — предупредил Александр. — Во времена, когда трон шатался под Анной и Луи, меня не было при дворе. — Постойте… Но… Она принялась мысленно подсчитывать годы. Получалось, что в то время он точно должен был находиться при дворе. — Я отсутствовал в те годы, — прохладно сообщил Александр. — И где вы были? Он не ответил. Долго и излишне прямо смотрел на неё и молчал. Она уже подумала, что ничего не услышит, как он произнёс: — В бегах. Адриана не поверила своим ушам. — Что?! Александр невесело усмехнулся. Перешёл к столу и принялся осматривать его. Теперь сияние лунного света обрамляло его, а Адриана таилась в темноте, нарушаемой лишь пламенем свечей. — Я был юн, — камердинер между делом постучал по низу стола, ища возможные тайники. — И однажды на ярмарке встретил девушку. Вскоре я собрался на ней жениться, но отец мой выбор не одобрил. Она была простолюдинкой. Адриана в недоумении хлопнула ресницами. — Но-о-о… Александр насмешливо поджал губы. — Сам себя подловил, — он бесхитростно поморщился. — Я не солгал, когда говорил, что не отношусь к придворным. Но и к простолюдинам тоже. О, вот как? — У моей семьи скромное происхождение. Я принадлежу к незнатному анжуйскому роду, — безмятежно сообщил Александр. — Потому отец и не терял надежды подыскать для меня более выгодную партию для брака. — И тогда вы сбежали? — уточнила Адриана. Александр кивнул. К тому немалому общему между ними, что обрисовалось прежде, теперь добавился и отец, жаждущий выгодного брака для своего ребёнка с кем бы то ни было. Но мысли фрейлины заняли иные вопросы. Где теперь та девушка? И что заставило его вернуться ко двору, коль вопреки воле отца он всё же сумел вырваться? Задавать излишне деликатные вопросы было неуместно, и она это осознавала, но любопытство пересилило. — Только вдвоём? Или Гарольд и Кристина тоже? — Втроём, — невозмутимо отозвался Александр, нырнув под стол. — Я, она и маленькая девочка. Когда мы с Верóникой бежали из Парижа, то остановились на одном постоялом дворе, — беспристрастно изрёк он. — Там была девочка. Приблудыш. Чумазая, худющая. И она отчего-то так потянулась к Верóнике, и та тоже… — он вздохнул. — Неразумно было тащить с собой ребёнка, но… Мы всё же забрали Марию с собой. Он так говорит, будто совсем не рад этому шагу. Разве плохо дать дом беспризорной девочке? Да, они сами тогда были беглецами, но, наверное, где-то всё же обосновались? Адриана не стала ничего уточнять, а ждала, когда он продолжит. — Мы долго скитались, нигде подолгу не задерживались. Я хотел покинуть Францию, но Верóника не соглашалась. Да и ребёнок на руках, — Александр вынырнул из-под стола и огляделся. — Мы задержались на юге Франции, где решили связать себя узами брака. Вскоре туда же приехали Гарольд и Кристина, которые, оказывается, долго шли по нашим следам. Они сообщили, что мой отец умер, и мы отложили венчание. Адриана перестала дышать, вникая в каждое слово. — Но нашему браку больше никто не препятствовал, и за два дня до свадьбы я уехал в соседнее селение. Гарольд и Кристина тоже. А когда мы вернулись… — Александр повернулся к фрейлине. — Девять домов полыхали огнём. В том числе, и мой. Адриана застыла, похолодев. В повисшей тишине стало слышно, как трещат свечи, бросая блики на стены и осекая тенями острые черты его лица. — Вероника и Мария погибли. Я похоронил их и вернулся ко двору, — Александр беспристрастно открыл один из ящиков стола. — Вот такая история неудачного побега, мадемуазель де Вьен. Он произнёс всё это таким обыденным тоном, с таким спокойным видом, но почему-то сделалось холодно — настолько, что кончики пальцев заледенели. Покои сковал ощутимый могильный холод. С его слов так ярко представилось буйство пламени. Охваченные огнём постройки. Крики. Бег. Грохот. Ржание лошадей и отчаянные призывы о помощи. Едкий дым. Всплески воды из вёдер в тщетных попытках совладать с разрушительной стихией. Утрата. Горе. Могилы. Его невесты. И маленькой Марии. Он винит себя? Да. Он может об этом не говорить, может прятать за маской невозмутимости, но это слишком заметно. Он бежал, забрав с собой девушку. А затем и ребёнка. И всё обернулось трагедией. — Вы не виноваты, — решительно заявила Адриана. — Вы всего лишь искали… — Своё место? — губы Александра тронула улыбка, даже близко не похожая на улыбку. Скорее, пресная гримаса. — Да, я знаю, что не виноват. Не я поджигал дома. Так это был поджог? Впрочем, он сказал о девяти горящих домах. Вряд ли это роковая случайность. — Надеюсь, я сполна ответил на ваш вопрос, — никакой язвительности. Он всего лишь произнёс почти то же самое, что и она ранее. И она, кивнув, ответила так же, как и он: — Более чем. Но она лукавит. Вопросов стало ещё больше. Нашли ли преступника? И зачем он всё же вернулся ко двору? Связано ли это с теми событиями? И отчего королева Анна выглядела столь — не побояться этого слова — виновато, когда говорила ему о дневнике Нострадамуса? И почему его так это разозлило? И откуда взялась та обречённость, с которой он произнёс слова: «Везёт мне на ведьм»? Ни один из этих вопросов она не задала. Он и без того сказал слишком много. Потому губы сами собой вытолкнули только тихое и искреннее: — Мне очень жаль, Александр. — Да, мне тоже. И всё же поразительно, насколько он оказался откровенен. Любопытно, что побудило человека, который даже на обыденные вопросы не всегда отвечает, столько рассказать о себе? — О каком даре говорил Нострадамус в своём письме? Адриана застыла, как каменное изваяние. Вот что его побудило. Он рассказал о себе, чтобы услышать то, чего не знает о ней. Он ожидает от неё честности в ответ на свою честность. — Вот по какой причине вы были столь откровенны, — протянула Адриана. — Думаете, что после ваших признаний я не решусь солгать или уйти от ответа. Это очередная ваша замашка кукловода! — Можете не рассказывать, — непринуждённо откликнулся Александр, захлопнув ящик. — О, показное равнодушие, — притворно восхитилась Адриана. — Ещё одна уловка, чтобы выудить откровение! Вы что, считаете меня совсем недалёкой особой?! — А вы, видимо, считаете меня в конец гадким человеком, раз допускаете мысль, что я пустил в ход настолько гиблый приём, — повысил голос Александр. — Я хочу знать, кому покровительствую на самом деле. Но если вам так сложно на это ответить, то я порадуюсь и вашему молчанию! — Нет, я отвечу, — решительно заявила Адриана. — Вы всё равно узнаете рано или поздно. Хотите знать правду? Вот вам правда: я не ведьма, Александр! — Тогда к какому дару советовал вам прислушаться Нострадамус? Нет. Молчи. Нельзя. Это самый огромный секрет. Молчи! — То, что мой дедушка зовёт даром, не более, чем особенность моего разума! И обречённый выдох следом. Вот дьявол. Всё же не сдержалась. Дура! Адриана от досады на саму себя чуть не затопала ногами. Александр приподнял бровь. — Особенность разума? Адриана опустила голову, зажмурившись. Всё, обратного пути нет. Теперь он точно выведает всё, что ему нужно. Но к удивлению для себя она вдруг осознала, что ей по необъяснимой причине почему-то и не особо хочется это скрывать. Слова сами просились на волю. Ей захотелось сказать ему правду вопреки всем настояниям Густава, а это означает, что Александр добился, чего хотел. — Мои сны, — коротко произнесла Адриана. — Мне порой снятся вещие сны о грядущих событиях. Александр оперся руками на край стола, ожидая дальнейшего повествования. — Я не могу их контролировать и не могу их вызывать по своему желанию, — беспристрастно изрекла Адриана. — Я даже не всегда их запоминаю. Александр, судя по виду, хотел что-то уточнить, но пока не стал перебивать. — Я не отношусь к этому, как к дару или как к ведьминской силе, — она вскинула голову, взглянув прямо на камердинера. — Я учёная, Александр, — в голосе Адрианы зазвенел вызов. — Я не признаю власть Высших сил над своей судьбой, не поклоняюсь ни Богу, ни дьяволу. Я верю в науку. И вновь, как в ночной чаще перед отъездом в Париж, в её глазах полыхнул огонь. — Человек обладает пятью основными чувствами, но есть и шестое, малоизученное. Предугадывание событий — видения или сны — это обработка информации настолько быстрая, что разум не распознаёт её сознательно, — строго, как молотом по наковальне, чеканила Адриана. — У кого-то острое зрение, а кто-то слеп от рождения. У кого-то невероятный слух, а кто-то и марш армии под окном не услышит. Вот и я… Она сделала выдох, взяв короткую паузу, но сразу продолжила: — Считайте меня собакой с пятой ногой, коль удобно. Но я не ведьма, — остро высекла Адриана. — И мой дедушка никаким ведьмаком не был. Он был врачом, астрономом, учёным — безмерно талантливым и способным. Человеком, опередившим свой век. Но всё же — человеком. Адриана, припечатав это, умолкла и приготовилась стойко отбить любую нападку камердинера. Но Александр не собирался нападать. Он… Он там что, улыбку прячет? Насмехается над ней, но пытается скрыть? Впрочем, нет. Точнее, да. Улыбку он точно прячет, но это не насмешка. Для колкой иронии у него слишком тёплый взгляд. — Вы не представляете, Адриана, насколько сильно отличаетесь, — признал Александр. — От кого? — уточнила Адриана. — От всех. Поди-ка, найди даму из знатного рода, которая не любит роскошь и тяготится нахождением при королевском дворе. Или даму, склоняющую голову перед наукой, а не перед церковным алтарём. А ещё хлеще — даму, что не возносит свой дар к Наивысшему Предназначению, а, напротив, заземляет его. — Это комплимент или порицание? — придирчиво сощурилась Адриана. — А на что похоже? Чёрт, придворным мужчинам надо бы поучиться у Александра, как играть чертами лица так, чтобы дама от одного только приподнятия брови оробела и покраснела. Адриана растеряла все мысли и поспешно скрыла внезапное смущение за иронией: — Одна моя знакомая говорит, что отвечать вопросом на вопрос — нетактично. — Ваша знакомая явно не общалась со мной, — усмехнулся Александр. — Вовсе нет, — с улыбкой возразила Адриана. — Вы её тоже знаете. У них общих знакомых — целый королевский двор, но Александр даже не стал выяснять имя, не проявив к этому никакого интереса. Только равнодушно обронил: — Значит, она не знает меня. Либо знает поверхностно. Ох, Бонну бы эти слова ранили. Впрочем, это послужило бы ей уроком. Адриана нахмурилась, не одобрив собственных дурных мыслей. Злорадство вовсе не красит! Бонну стоило бы пожалеть из-за её неразделённых чувств, но, увы, никакого сочувствия к подруге детства в душе не шелохнулось. Возможно, не будь её злословия за спиной, Адриана проявила бы больше сострадания. Но «бы» не случилось.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Ты встревожена, ma chère, — пальцы короля коснулись золотистой пряди у лица Генриетты. — Что тебя гложет? Принцесса вздохнула и, отстранившись от плеча Людовика, села на постели. Взор упёрся в раскрытые створки окна, за которым стояла тихая ночь. Тонкая ткань занавеса плавно качнулась от лёгкого дыхания ветра, и пламя свечей чуть дрогнуло. — Я думаю о той фигуре в маске, мой король. Оправдались наихудшие опасения, которые высказывала королева Анна. Одна из семей заявила о краже кинжала, и это было правдой — их непричастность доказывало то, что Фабьен видел всю семью на празднике буквально за минуту, как из сада примчалась Адриана. Таким образом, круг подозреваемых вновь расширился. — Будем надеяться, что этой ночью Фабьен схватит преступницу, — успокаивающе произнёс Людовик, мягко погладив Генриетту по спине. — И это тоже тревожит, — негромко ответила Генриетта. — Я беспокоюсь о нём и Адриане. Принцесса прихватила просторную накидку с изножья постели и, обернувшись в неё, приблизилась к распахнутому окну. Подняла лицо к луне, сияющей на чёрном полотне среди звёзд. — Ох, эта ночь такая длинная, — почти беззвучно шепнула Генриетта. — Не беспокойся, ma chère, — король приблизился к принцессе со спины и обнял за талию. — Я убеждён, что они будут в целости. Кроме того, думаю, там не только Фабьен, но и Александр караулит свою протеже. Генриетта обернулась на короля через плечо и взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. — Ты будто бы насмехаешься над чувствами Александра, Луи, — в её плавном голосе не было укора. Скорее, непонимание. — Он так долго был одинок. А с появлением Адрианы будто бы ожил. Разве твоё сердце не радуется за него? — Что ты, ma chère, — возразил Людовик. — Конечно же, я бесконечно рад за своего доброго друга. Принцесса полностью повернулась к королю. — Но в тот миг, когда ты предлагал использовать Адриану, как наживку… — ненавязчиво произнесла Генриетта, — … мне почудилось, будто бы ты пожелал рассориться с нашим другом. — Защищаешь Александра, ma chère? Или его протеже? — лукаво сощурился Людовик. — Я наслышан, что вы тесно сдружились с юной фрейлиной. — Всё так, мой король, — подтвердила Генриетта. — Я рада называть Адриану своим другом. Таковым же мы оба считаем и Александра. — Их дружба для тебя важнее любви короля? — вкрадчиво осведомился Людовик. Вопрос царапнул слух, но герцогиня Орлеанская никак не выказала это внешне. Она изящно приподняла тонкие брови и легко улыбнулась. — Разумеется, нет, Луи, — ласково ответила принцесса. — Я всего лишь хочу сохранить мир в наших отношениях. — Или в тебе говорит ревность, ma chère? — с хитростью спросил Людовик. — Моё внимание к юной Адриане задело твоё сердце? — Любое женское сердце ранит подобное, но король уже исцелил эту рану. Король одобрительно кивнул и, коротко коснувшись губ принцессы, отошёл к столику с графином, чтобы угоститься вином. Герцогиня Орлеанская проводила его долгим взглядом и вновь повернулась лицом к ночи за окном, убрав с лица изгиб улыбки. Из груди вырвался вздох. Пожалуй, именно по этой причине интерес Людовика к Генриетте пусть иногда и угасал, но всегда возвращался. Она умела говорить то, что хотел слышать король; вести себя так, как нравилось королю, но при этом и доносить свою позицию — ненавязчиво и аккуратно. Принцесса этим не злоупотребляла, ценя Людовика не только, как правителя и мужчину, но и как друга. И он в ответ питал к ней тёплые чувства, невзирая на редкие отдаления и холодность, что было обусловлено его увлекающейся натурой. — Мне кажется занятной та игра, что затеял Александр, — изрёк король. Генриетта обернулась. Король вальяжно разместился в мягком кресле, расслабленно потягивая вино. — Игра? — переспросила принцесса. — Служение Александра многогранно, — размеренно произнёс Людовик. — И привлекать даму к подобному весьма опрометчиво, — он покачал головой и бокалом. — Её наивность я поначалу принял за чистую монету, но позднее убедился, что юная фрейлина не так проста, как видится на первый взгляд. — Ей тяжело быть лицемерной, — заметила Генриетта. — У неё для этого слишком открытое сердце. — В том-то и суть, моя принцесса, — согласился король. — Такие женщины способны довести мужчину… — Людовик выдержал паузу, — … а вот до триумфа или до виселицы — покажет время. Генриетта вскинула голову, поразившись услышанным. — Александр осознаёт, что юная фрейлина способна как помочь ему, так и подставить, — продолжил король. — И всё же он рискнул. Потому его игра кажется мне занятной: сложно угадать, чем она окончится. — Навряд ли для Александра это игра. Он впервые покровительствует даме и относится к этому серьёзно, — тактично, но с долей напряжения отозвалась Генриетта. — И к какому бы делу наш друг не вздумал привлечь девушку, — принцесса неспешно приблизилась к Людовику, — я убеждена, что она его не подведёт. — Дай Бог, ma chère, — король поцеловал ладонь Генриетты, когда та коснулась его. — Дай Бог, — вдумчиво повторил Людовик.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Его по сию пору не разобрали? — Хотели. Королева Анна не позволила. Адриана незаметно кивнула. Она будет век кланяться в ноги королеве Анне за то, что та не позволила уничтожить память о Нострадамусе. За то, что она сохранила всё, что принадлежало ему. В том числе, и астрономическую трубу. Огромное устройство для наблюдения за звёздным небом занимало наибольшую часть помещения, которое построили при Лувре. Внучка Нострадамуса, войдя сюда, притаилась на пороге с ощущением, что очутилась в храме науки, святая святых, личной церкви своего дедушки. Адриана подняла голову. — Купол ведь открывается? — Да. Открыть? — Да, если это не затруднительно. — Ни капли. Александр исчез в темноте, и вскоре послышался скрип механизма. Одна створка купола поползла вправо и, достигнув края, остановилась. Следом стала сдвигаться и вторая створка. Взгляду предстало ночное небо, усыпанное звёздами. Лунный свет залил помещение серебром, и очертания предметов стали отчётливее. Адриана сделала несколько шагов и потянула накидку с огромной астрономической трубы. Ткань дыхнула пылью и с тихим шелестом упала к ногам. Внучка Нострадамуса закрыла глаза. … « — Устраивайся удобнее, малютка Рея, — улыбающийся Нострадамус подхватил на руки маленькую девочку. — И гляди сюда. Вот в это стёклышко. Малышка с интересом потянулась к астрономической трубе, елозя на коленях дедушки. — Ой, звёздочки как на ладошке! — восхитилась маленькая Адриана, щуря глаза в подзорную трубу. — Близко-близко, — согласился Нострадамус. — Но ты не обманывайся. Рукой до них не дотянуться. — А как зовут ту звёздочку? — малышка, извернувшись, затормошила Нострадамуса за седую бороду. — Посмотри, дидя, — она потянулась дедушку на себя. — Она яркая самая! — А-ну, дай-ка гляну, — Нострадамус послушно наклонился к трубе. — О, а это одна из звёзд Андромеды. — Ой, её зовут почти как меня! — обрадовалась Адриана, хлопнув в маленькие ладошки. — И сияет столь же ярко, как ты, — рассмеялся Нострадамус, поцеловав внучку в макушку. В помещение вошла молодая женщина. — Папа? — позвала она. — Адриане пора спать. — Погоди, дочь, — улыбаясь, остановил её Нострадамус. — Пусть малютка полюбуется. Успеется уложить. — Ей выспаться надо, а то завтра в дороге капризничать начнёт, — покачала головой мама Адрианы. — Я высплюсь, — пламенно пообещала Адриана, встав ногами на колени дедушки и уцепившись за его плечо. — Посмотри, какие звёздочки, мама! — она махнула ручкой к небу. — Будто на ладошке! — Да уж видела, — рассмеялась та в ответ. — Идём, мама, я покажу тебе звёздочку, — воодушевлённо позвала малышка. — У неё имя почти как у меня. — Правда? — покорилась мама, с улыбкой приблизившись к дочери. — Тогда я взгляну. Папа, — она шутливо подвинула Нострадамуса, — потеснись. Нострадамус, рассмеявшись, подвинулся. И, держа внучку одной рукой, второй приобнял дочь. — Видишь, мама? Видишь? — протараторила девочка. — Яркая самая! — Вижу, вижу, — со смехом отозвалась мама Адрианы. — В точности, как ты, яркая. — Я вырасту и буду как дидя, — важно известила Адриана. — Я тоже буду искать новые звёздочки и назову их, как вас. Дедушка и мама рассмеялись и, обняв малышку с двух сторон, продолжили глядеть на далёкие звёзды, которые будто осыпались на ладошки сквозь увеличительные стёкла…» Воспоминание погасло, а вместе с ним растворилось, как дымка, объятие дедушки и мамы. Адриана открыла глаза и посмотрела на пустой стул возле астрономической трубы. — Я выросла, мама, — еле слышный шёпот прошелестел, как ветер. — Но так и не стала такой, как ты, дедушка. Вокруг тихо и темно, и только луна светит в раскрытый купол. — Вы достойное наследие Нострадамуса, Адриана, — плавно произнесла темнота голосом Александра. — Он гордился бы вашим стремлением к науке. И вами. Лёгкая улыбка скользнула по губам девушки. — Надеюсь, — вполголоса отозвалась Адриана. — Поищем ключ? — Если вы позволите, — тактично ответил Александр. Они пришли сюда, чтобы поискать ключ к шифру. Но Александр не торопился браться за поиск сразу, как они вошли. Это всё равно, что переворачивать вверх дном святилище. Это кощунство — в присутствии внучки Нострадамуса, не спросив разрешения, обыскивать святая святых её дедушки. — Да, приступим, — кивнула Адриана. Вещи и обстановку просматривали тихо и аккуратно. Не гремели, не шумели и ничем не стучали. Вели себя почтительно и бережно в отношении к этому месту. — Знаете, я должна бы давно смириться за давностью лет. Ведь дедушки не стало, когда я была ребёнком. Она говорила тихо-тихо, и её голос почти таял в темноте, но просторное и почти пустое помещение делало внятным каждое слово. — У меня немного воспоминаний о нём. Большинство стёрли годы, — Адриана просматривала вещи неспешно, будто во сне. — Но я помню, как ждала его. Всё время спрашивала, когда он приедет, и обижалась, когда мне отвечали, что он больше не появится. Ночь, а может место располагали к откровенности. Александр слушал её голос, стараясь переставлять предметы беззвучно, чтобы его жесты не нарушали звучание её слов. — Мне казалось, что он меня бросил. Было горько и обидно, но я всё равно ждала, — тихий вздох сорвался сам собой. — Моей обиде было лишь одно оправдание: я не понимала, что такое смерть. Адриана отступила от полок у стены и перешла к низкому шкафчику. — Когда я стала чуть старше, меня отвели на его могилу. Я запомнила только то, что это было после дождя. Земля была сырой и холодной. Александр, просматривающий вещи вверху, опустил руку и обернулся. Земля была сырой и холодной? Неужели она лежала на ней, когда её привели на могилу Нострадамуса? Сердце сжалось. Отчего-то так ярко представилась девочка, прижимающая щеку к сырой могильной земле. Девочка, осознавшая, что смерть — это навсегда, и обратного пути нет. Девочка, осознавшая, что горячо любимый дедушка больше не приедет. — Кажется странным, что его смерть по сию пору так задевает меня, — приглушённо произнесла Адриана. — Годы давно должны были смягчить эту утрату, но она все ещё откликается. — Время лечит не всегда, Адриана, — негромко отозвался Александр. — Вы были совсем ребёнком, и это ваша первая утрата. Такие раны оставляют шрамы, которые не дают покоя долгие годы. — Да, пожалуй, вы правы, — согласилась Адриана. — Кроме того, вы похожи на дедушку, — отметил Александр. — И это делает вашу связь крепче. — Сомнительный комплимент, — скептично отозвалась Адриана. — Не замечала у себя седой бороды. Александр улыбнулся. — Я подразумевал, по роду занятий. И своему… — он поискал слово, — я могу называть это даром? — Как будет угодно, — пожала плечом Адриана. — Только не на людях. — Разумеется. Адриана кивнула. Его не надо просить держать язык за зубами. Александр промолчит и никому не выдаст её тайну — это виделось, как нечто само собой разумеющееся. Может быть, он в дальнейшем использует это знание в своих целях, но болтать об этом точно не станет. И она осознаёт, что её навыки используют и, возможно, будут использовать и дальше, но уже задействуя не только ловкость воровских рук, но и способность к предвидению. Однако эти мысли совсем не покоробили. Это не возмущало, не угнетало, не отталкивало. Больше нет. Адриана мельком обернулась на Александра. — Забавно получается, не находите? — Что именно? — уточнил камердинер. — Вы привезли меня в Версаль, чтобы я вам служила, — иронично заметила Адриана. — Но пока выходит, что вы больше служите мне. Александр издал короткий смешок. И правда. Он помогает ей больше, чем она ему. — Накоплю добрых дел на свою душу, а затем примусь взыскивать ответ с вас. Адриана насмешливо закатила глаза. И это человек не далее, как час назад говорил о том, что подумывает перестать быть манипулятором. Какая святая простота! — Не беритесь за исправление себя, Александр. Это пустая трата времени, — смешливо профырчала Адриана. — Есть в этом мире неизменные вещи, — она усмехнулась. — В частности, вы неисправимы. Камердинер рассмеялся и вернулся к поискам. Но несколько минут размышлений, и он резко посерьёзнел. — Погодите, как вы сказали? — Что? — Есть в этом мире неизменные вещи — так? — Да. Александр несколько мгновений смотрел на Адриану немигающими глазами, а затем стал медленно приближаться. Она тотчас насторожилась и притихла от его серьёзного вида. — Книги, трактаты, записки — стал бы Нострадамус прятать ключ в них? — принялся рассуждать камердинер, делая шаг за шагом. — Ведь есть риск, что они не добрались бы до вас. Могли затеряться, порваться, сгореть в случайном пожаре, в конце концов. — Но дневник же добрался, — напомнила Адриана. — Нострадамус об этом знал, благодаря своему дару, потому и написал вам то письмо, — камердинер взирал прямо перед собой, продолжая делать шаги к ней. — Но был ли он так уверен насчёт ключа к шифру? — К чему вы клоните? — непонимающе отозвалась Адриана. — Ключ к шифру за Луной — так написал Нострадамус. И я посчитал, что это загадка, намёк, — Александр остановился напротив девушки. — Но что, если он указал прямо? За Луной — в буквальном смысле. И камердинер указал в сторону астрономической трубы и раскрытого купола. Адриана замерла, переведя немигающий взор на звёздное небо. — Я не утверждаю, но… Есть ли что-то более неизменное, чем звёзды над головой? Адриана беззвучно охнула. У звёзд и созвездий же есть координаты! — Нам нужна звёздная карта! — выпалила Адриана. — В библиотеку. Сорвавшись с места, оба стремглав помчались обратно к Лувру. Ворвались во дворец и понеслись по коридорам. — Стойте! Я оставила записи в покоях дедушки, — спохватилась Адриана, одёрнув Александра. Резко развернулись и вбежали в покои Нострадамуса. Прихватили записи и рванули в библиотеку. Там Адриана смела всё со стола и перетащила подсвечники, чтобы осветить место. — Я её уже где-то видел, — камердинер спешно прошаривал полки. — Вот! — Найдите чистый листок бумаги, перо и чернильницу, — велела Адриана, разворачивая звёздную карту. — Так… — Держите, — Александр поставил на стол набор для письма. — Назовите мне первые 10 цифр, — Адриана всучила ему записи, а сама закружила над бумажным атласом, проводя пальцами по бумаге. — 23 25 48 69 45. — Дальше? — 02 39 32 51 49. Адриана застыла над звёздной картой. Выпрямилась, прижав палец к бумаге. — Что? — нетерпеливо позвал Александр. — Андромеда, — девушка подняла взгляд на камердинера. — Это координаты Андромеды, Александр. И рассмеявшись, Адриана на эмоциях обежала стол и радостно бросилась ему на шею. Александр, посмеиваясь, обхватил её за талию. Нашли. Они нашли ключ! — Первые 20 цифр — это координаты, — Адриана отпустила камердинера и вернулась к карте. — Затем буквы этого созвездия надо пронумеровать, и уже из следующих цифр составить слово на основе пронумерованных букв, — протараторила девушка. — Затем опять координаты, снова нумерация и слово. И ключ в звёздной карте, что будет неизменна веками. Господи, как вы только догадались?! — Вы подсказали, — уступчиво сообщил Александр. — Всё гениальное просто, да? — поёрничала Адриана. — И хлопотно, — дополнил Александр, оглядев многочисленные цифры в записях Нострадамуса и звёздную карту. — Вам тут работы на неделю хватит. — Поможете? — на радостях предложила Адриана. — А у меня есть выбор? — усмехнулся Александр, но сразу согласился. — Помогу. Но прежде условимся. — О чём? — Мы не скажем королеве, что нашли ключ до тех пор, пока целиком не расшифруем послание вашего дедушки, — заметив насторожившийся вид Адрианы, он поспешил объяснить: — Я не говорю о том, чтобы скрывать это постоянно. Но давайте сначала сделаем работу целиком и только после этого доложим Анне. Что ж, в этом есть смысл. Лучше иметь полную информацию, чем выдавать её по крупицам. — Хорошо, — кивнула Адриана. Александр одобрительно улыбнулся её согласию и принялся сворачивать карту. — Тогда собираемся и возвращаемся в Версаль.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Как прошла ночь? — полюбопытствовал Фабьен, шагая по коридорам дворца к покоям короля. — Как и твоя: с девушкой и без капли сна, — коротко ответил Александр, идущий рядом. — И в шаге от постели, — ехидно добавил Фабьен. — Это повод для зависти. — Да, если молчать о том, что постель так и не помялась, — хмыкнул Александр. Фабьен коротко хохотнул, но по мере приближения к королевским покоям настроился на серьёзный лад. Предстоял доклад королю. И если для Александра и Адрианы отсутствие сна обернулось пользой, и они всё-таки нашли ключ к шифру, то для Фабьена и Розетты ночные часы прошли впустую. Ловля на живца не удалась. Никто не пришёл. — Сир? — Миледи? Камердинер и глава стражей вошли в покои короля. — О, Фабьен, ты в порядке! — воскликнула Генриетта, жестом отпустив служанку. — А как Адриана? — принцесса с беспокойством заглянула за спины мужчин, ожидая, что фрейлина явится с ними. — Она в целости, — оповестил Фабьен. — Отдыхает, — дополнил Александр. — Она в порядке, миледи. Генриетта с видимым облегчением опустила плечи и улыбнулась. — Ну-с, друзья мои, — король появился из-за ширмы. — Чем порадуете? Удалось поймать отравительницу? — Увы, сир, — хмуро доложил Фабьен. — Этой ночью никто не явился в покои мадемуазель де Вьен. Король и принцесса посмурнели. Переглянулись. — Жаль, — нахмурился Людовик. — Отчего же убийца не воспользовался возможностью? — король опустился на стул возле широкого блюда с фруктами. — Возможно ли, убийцу что-либо спугнуло? Вы убрали стражу от покоев мадемуазель де Вьен? — Да, сир, — кивнул Фабьен. — Тогда я в замешательстве, — озадачился Людовик, потерев подбородок. — Как теперь быть? Фабьен будет сторожить юную фрейлину каждую ночь? Вот об этом надо было думать перед тем, как предлагать план по ловле на живца. Всегда есть вероятность, что зверь не сунет хвост в ловушку. Александр ничего не сказал, а лишь терпеливо вздохнул. — Александр? — взгляд короля устремился к камердинеру. — Что думаешь по этому поводу? Не менее вопросительный вид оказался и у Генриетты. Озадаченно выглядел и Фабьен. Возможно, отравительница заметила отъезд Адрианы из Версаля, и потому не пришла? Разные мысли блуждали в голове, но факт оставался фактом: ловля на живца не удалась, и угроза оставалась. — Александр? — позвала Генриетта, когда тишина затянулась. — Как нам быть? — принцесса с волнением сцепила пальцы в замок на уровне талии. Камердинер оглядел короля, принцессу и главу стражей. Как быть? Можно подумать, у них большой выбор. — Погода крайне приятная, — ненавязчиво сообщил камердинер. — Хороша для прогулки на гондолах. Весь двор с радостью откликнется на приглашение. Разумеется, возьмут с собой слуг для выезда на природу. Генриетта, Людовик и Фабьен обменялись взглядами. — А пока дворец пустует… — догадался Людовик. Александр скромно улыбнулся. — Что планируется совершить? — озадачилась Генриетта, с непониманием разглядывая мужчин. — Обыскать все помещения и покои? — Закинуть другую наживку, миледи, — расплывчато ответил Александр. — Менее привлекательную, чем мадемуазель де Вьен, но, надеюсь, не менее эффективную. — О, ты находишь её привлекательной! — умилилась Генриетта, прижав ладони к груди. Людовик задорно повёл бровью, глянув на принцессу, а затем на камердинера. Фабьен улыбнулся воодушевлению Генриетты. Александр разумно промолчал. — Наживку? — король вернулся к обозначенному прежде вопросу. — Намерен что-то подкинуть всему двору и посмотреть, кто среагирует? Камердинер ответил выразительным наклоном головы. Король покивал. — Я желаю знать детали? — поинтересовался Людовик. — Не думаю, — вежливо отозвался Александр. — Они скучны. — Тогда оставляю эту ношу на твои плечи, — тотчас расслабился Людовик. — Я безразмерно доверяю тебе, друг мой. Делай, как считаешь нужным. — Благодарю, сир. Но расслабляться рано — судя по виду Генриетты и Фабьена, они-то как раз хотят знать детали, но при короле не задают лишних вопросов, дабы не удручать Его Величество. — А идея с прогулкой на гондолах прекрасна! — повеселел Людовик, направившись к дверям. — Мы чудесно проведём время, но и дело о покушениях будет спориться, — величаво излагал король. — До чего приятно совмещать приятное и полезное! Не так ли, ma chère? — В точности так, мой король, — поддержала Генриетта, следующая за Людовиком. — Каков план? И что ты собрался подбрасывать? — низким шёпотом спросил Фабьен, не сбиваясь с шага. — Кинжал? Отравленные вуали? Шкатулку? У нас же больше ничего нет на эту отравительницу. Это как посмотреть. Ещё есть символ в шкатулке — такой же, что в шифрах Нострадамуса. Но Фабьен об этом пока не знал, а потому терялся в догадках о замыслах камердинера. — Послушай, Фабьен, — негромко произнёс Александр, чуть отстав от беседующих короля и принцессы. — Эта «дама с ядами» явно действует не одна. У неё есть помощники. — Возможно, — не стал отрицать Фабьен. — Не возможно, а точно, — категорически заявил Александр. Сложно не согласиться. Добыть где-то яды — да ещё и разные, подобраться к посылке принцессы, украсть кинжал, затем едва ли не зарезать фрейлину в саду, успешно скрыться и остаться никем не замеченной — всё это сложно провернуть в одиночку. Тем более, даме. — Потому я попрошу тебя оставить послание в «Дикой лошади». Фабьен едва не сбился с шага, услышав название таверны на севере Франции. Даже остановился и замешкался на пару секунд. — Совсем одурел, Александр? — шёпотом укорил Фабьен, продолжив путь. — Я тебя прошу, — настойчиво проговорил камердинер. — Сделай, как говорю. Фабьен недовольно вздохнул и понизил голос ещё больше. — Моргана или Странник? — От Морганы в таком деле проку чуть более, чем ни шиша, — тихо-тихо усмехнулся Александр. Значит, Странник. Ох, не приведи Бог король узнает, к кому за помощью намерен обратиться камердинер. Александр тогда лишится не только должности, но и головы. Если успеет. Возможно, Странник обезглавит его быстрее, ибо в гробу он видал помогать короне. Как Александр вообще собрался с ним договариваться? Тот денег не берёт. — Лучше бы Моргана, — проворчал Фабьен. — Она хотя бы не захочет отчекрыжить тебе бестолковку. — Ой, не скажи, — насмешливо поморщился камердинер. — Уверен, в день, когда я умру, она устроит пир. — Вы же помирились, — впал в недоумение Фабьен. — Ненадолго. — Опять?! — шёпотом возмутился Фабьен. — Небось вновь принялся её упрекать! — Даже не думал, — мгновенно возразил Александр. — Ой, а то я тебя не знаю! — еле слышно упрекнул Фабьен. — Прости, друг, но в её отношении свинья ты редкая! Александр состроил невинную мордашку, как кот, пойманный на воровстве молока. Иронично поглядел на недовольство Фабьена, но перебивать не стал, а тот продолжал тихо раззоряться: — Как можно так обращаться с… — Месье Триаль! Месье Триаль! Фабьен обернулся на возглас. Александр, Генриетта и Людовик остановились. — Месье Триаль, отравительницу словили! — выпалил гвардеец, достигнув главы стражей. Пардон, что?! Все четверо неприкрыто удивились. — Где? — требовательно спросил Фабьен. — На улице сидит, — доложил гвардеец. — Её стерегут. Немногочисленное общество во главе с королём и принцессой сорвалось с места и высыпалось ко дворцу, где на скамейке, сгорбившись, сидела заплаканная служанка в окружении стражей. — Софи? — изумился Фабьен. Служанка подняла заплаканное лицо и, увидев короля и принцессу, рухнула на колени, воздев к ним руки. Фабьен и Александр оттеснили Людовика и Генриетту за свои спины. — Ваше Величество! Ваше Высочество! — заголосила Софи, разрыдавшись. — Помилуйте, каюсь! — она поползла к ним на коленях, но стражи перегородили ей путь. — Я кобылке яд скормила! Маски осыпала отравой! Простите, миледи! — навзрыд каялась служанка. — Пощадите душу грешную! Все остолбенели, глядя на служанку. — Обида разум затмила, миледи, — голосила Софи, качаясь на коленях. — Обида, змея подлая, душу мне сковала! Я мстить руку подняла! Простите грешную! Генриетта разинула рот. Что? Какая обида? Нет, может быть, она когда-то и обидела эту служанку, но это надо сесть и упорно вспоминать, что и когда было. — Ножик выкрала и порезала фрейлину в саду! — рыдала Софи. — Погубила! Погубила, голова моя дурная, — она схватилась за волосы и принялась мотать головой. — Погубила! От всего услышанного король и принцесса опешили. Александр оторопел. Фабьен тоже. Что. К чёрту. Это. За. Бред?! — Как вы её схватили? — глава стражей обратился к гвардейцам. — Сама пришла, — отозвался один из стражей. — Сказала, что грех тяжёл и не совладала с ношей, потому каяться решила. Александр от потока звучащей ереси устало задрал голову к небу, и попутно взгляд скользнул по фасаду дворца. На втором этаже колыхнулся занавес, и можно бы подумать, что от ветра из приоткрытого окна, но камердинер успел уловить чью-то тень, которая тотчас исчезла. Камердинер, насторожившись, сделал шаг ко дворцу, но очередной вопль служанки остановил: — Погубила! Погубила фрейлину! Убила! — взвыла Софи. — Молодая совсем! А я убила, убила несчастную! Генриетта ахнула, зажав рот ладонью. — Ты чего мелешь?! — рявкнул Александр, дёрнув служанку за плечо. — Кого убила?! — Мадемуазель де Вьен, — всхлипнула дрожащая Софи, задрав голову у камердинеру. — Мёртвая она. Александр похолодел до окаменения. Нет. Не может этого быть. — Брешешь! — отрезал камердинер. — Я её пять минут назад видел. — Ой горе мне, горе! Душу невинную загубила! В покоях мёртвая-я-я-я… — с новой силой взвыла Софи. — Полотенца ядом посыпала и на ночь в покои принесла! Не быть живой ей после… Александр не дослушал. Сорвался с места так, что стражи отшатнулись в разные стороны. — Адриана! Лестница, коридоры, снова лестница. Камердинер едва ли не выбил дверь покоев, с грохотом ворвавшись внутрь. Розетта испуганно ойкнула, выронив подушку. — Где Адриана?! — Я ей ванну налила, она… Александр схватил с постели плотное покрывало и, толкнув дверь, влетел в соседнее помещение. Адриана вздрогнула, остановив руку у полотенец. — Что… — Не трогай! — камердинер пнул табурет с полотенцами и, накинув на девушку покрывало, рывком выдёрнул её из воды. — Да что происходит?! — взвизгнула, перепугавшись, Адриана. — Что вы себе позволя… — и умолкла. Полотенца, упавшие на сырой пол, стали пропитываться водой. И ткань, намокнув, окрасилась алыми пятнами, как будто на неё кто-то стал капать кровь. — Это что? — прошелестела Адриана, уставившись на алые пятна. — Яд. Александр понадёжнее обмотал Адриану в покрывало по самый подбородок и, уткнувшись губами в её сырые волосы, с облегчением выдохнул. Слава Богу. Она не успела схватить эти полотенца. Слава Богу. Руки, обвивающие её, стиснули замершую девушку ещё крепче. Слава Богу. Отчётливо ощутилась дрожь. Её? Его? Наверное, он до чёртиков её напугал. Впрочем, и сам перепугался не хуже. Настолько, что аж мелкой дрожью потряхивает до сих пор. — Как вы узнали про яд? — потрясённо прошептала Адриана. — Служанка созналась, — дыхание Александра дрогнуло при ответе. — Что тут приключилось? — в помещение заглянула переполошённая Розетта. Александр и Адриана не ответили. — Господи… — тихо выдохнула Адриана, уткнувшись лбом в его плечо. — Всё хорошо, — шепнул Александр, запустив пальцы в её волосы на затылке и прижав к себе. — Обошлось. Всё хорошо. Раздались торопливые шаги, и в покои, а затем и в помещение с ванной вбежала Генриетта, оттеснив поклонившуюся Розетту. Следом показались Фабьен и Людовик. — Ты цела? — принцесса обеспокоенно приблизилась к Адриане. Та отняла голову от плеча Александра и кивнула. Фабьен обошёл ванну и присел на корточки перед бело-алой тканью. Мрачно оглядел полотенца, будто вымоченные в крови. — Яд проявляется от попадания воды? — протянул Людовик. — Такое разве бывает? Адриана отстранилась от Александра и повернулась лицом к королю. — Да, Ваше Величество, — глухо ответила девушка. — Бывает. — Слишком умно для Софи, вам не кажется? — хмуро отозвался Фабьен. — Она кого-то покрывает, — скрипуче процедил Александр. — И это ясно, как день. — Однако она говорила вещи, которые знал только ограниченный круг лиц и убийца, — весомо заметил Людовик. — Но я солидарен с тобой, друг мой. Её признание выглядит нелепицей. — Возможно, убийца вынудил её взять на себя вину за преступления, — предположил Фабьен, поднявшись. — Я допрошу Софи. — На том и решим, — согласился Людовик. Король перешёл в покои, и все потянулись следом, перебирая собственные мысли. — Но признание служанки не повод отказываться от прогулки на гондолах, не так ли? — немного не дойдя до двери покоев, Людовик остановился. — Разумеется, нет, — отозвался Александр. — Я более, чем уверен, что фигура в маске всё ещё топчет коридоры Версаля. — Тогда приступайте к делам, — повелел король. — А ты, — он повернул голову к Розетте, — распорядись принести фруктов на террасу. — Да, Ваше Величество, — Розетта поклонилась и шмыгнула в коридор. Король кивнул присутствующим и покинул покои, где остались вдумчивая Генриетта, угрюмый Фабьен, притихшая Адриана, закутанная в покрывало, и злой, как сто чертей, Александр. И уже в холле один из стражей, выслушав короля, окликнул Розетту. — Розетта. Задержись. Служанка покорно замерла неподалёку, пока Людовик что-то быстро и негромко говорил гвардейцу. Затем король удалился вместе с сопровождением, а гвардеец подошёл к терпеливо ожидающей Розетте. — Его Величество хочет видеть мадемуазель де Вьен, — оповестил страж. — Хорошо, тотчас ей доложу. — Не сейчас, — остановил гвардеец. — Когда всё уляжется, и все разойдутся по делам. — Передам ей, — послушно отозвалась Розетта. — И вот ещё что… — гвардеец глянул на закрытую дверь покоев. — Король велел не докладывать Александру о его предстоящей встрече с мадемуазель де Вьен. Позднее можно, но не до неё. — Хорошо, — если Розетта и удивилась, то никак это не показала. — Всё, иди, — махнул рукой гвардеец и, развернувшись, направился в сторону улицы. Розетта коротко проводила его взглядом и поспешила дальше по коридору в направлении кухни. Утро в Версале начиналось как обычно. Почти.